Квест "Ультиматум"
17 августа 1979 года, утро.

Ты лжешь насчет света? Кто помогает тебе преодолеть страх, когда ты идешь одна во тьме? Ведь ты понятия не имеешь, что ты сильная, что ты справишься со всем. Темные мысли уйдут, но сейчас ты еще не готова, пока слаба. Ты только держись. Все будет так, как суждено тому. Неведанные силы, завлекшие тебя в пустошь твоих страхов, отступят с восходом солнца на шестой день. Просто нужно дождаться, верить... а пока...

Ступая по неровному асфальту, девушка ступнями ощущала все неровности дороги. Казалось, что она шла босиком, поэтому все чувствовалось так явно. Воздух густел с каждым вздохом, а боковое зрение ежесекундно ловило мрачные тени. Отовсюду доносились истошные звуки, подобные звучали в фильмах ужасов. Но Джесси постоянно внушала себе, что это посттравматический синдром. Теперь страхи из детства осуществляются. Девушка боялась спать одна без света, заглядывать под кровать, а тем более спускаться в подвал. Иногда немного веры не повредит. Она ощущала себя не в своей тарелке, будто в ее теле другая душа, будто все перевернулось с ног на голову. Ветер порывами развевал ее волосы, небрежно собранные в две косички. Руки вздрагивали от непонятного чувства, от воспоминаний. Перед глазами сразу всплывали картинки с той ночи, когда в момент все изменилось. Конечно, она ожидала, что после школы жизнь ее изменится, но не так быстро.

Ее путь лежал в Министерство Магии. Нужно было разузнать насчет будущего, насчет ее будущего. Адамсон боялась, что та ночь перечеркнет все ее надежды и стремления стать доблестным Аврором. Еще в школе, наслушавшись сказок про мракоборцев, девушка постоянно ночью представляла себе какое-нибудь грандиозное сражение, в котором она, несомненно, одерживает победу над силами зла. И чтобы эта мечта исчезла? ХА-ХА! НЕ НА ТУ НАПАЛИ!

Вокруг столько незнакомцев, которые даже не смотрели на нее, а некоторые были так чем-то озабочены или увлечены, что чуть ли не сбивали хрупкую волшебницу с ног, не замечая ее рядом. Высокие своды поражали глаз. Каждый раз, направляясь к лифту, Джастина с любопытством десятилетнего ребенка разглядывала каждую мелочь в этом месте. Но сегодня за каждым углом она видела страшных незнакомцев в плащах, которые словно преследовали ее. Еще пару дней назад Джесс несла невероятную белиберду, в которую никто не верил. Родители не на шутку были обеспокоены и хотели было отправить дочку в больницу, но все обошлось... кроме невменяемого чувства страха и мании преследования. Палочка с каждым заклинанием выдавала невероятные фокусы: вместо того, чтобы просто немного зажечь свет, когда темно, она проливала на свет красное вино. Другие бы сказали, что это бред. Но мама Адамсон влепила тогда дочке невероятную фразу про алкоголь. А что бы вы сделали, если увидели бежевый ковер в красном вине? О, да! Моя дочь устраивала вечеринку! Конечно! И пила красное вино литрами. Какие подростки гурманы! Вместо пунша красное вино. Да чтоб мне так жить! А однажды вместо того, чтобы изменить цвет любимой помады сестры (она очень любила свою сестру, просто обожала), превратила ее в кошачьи экскременты, и комната сестры еще долго пахла хлоркой. Чудеса, да и только.

Девушка дошла до лифта, нажала нужный этаж и вместе с тремя мужчинами отправилась на место назначения. С каждым шагом становилось страшно. Попросту Джесс боялась потерять работу и уважение, которого еще, увы, не заслужила. А хотелось бы. Постучавшись в дверь приемной, Адамсон глубоко вздохнула и попыталась сосредоточиться, чтобы показаться вменяемой хотя бы чуть-чуть.

- Здравствуйте, это Джастина Адамсон, - робко проговорила девушка, войдя внутрь.

Она закрыла двери и, не отпуская ручку, прижалась к ней, так как увидела в дальнем углу человека в плаще, который явно наблюдал за ней.

- Ух ты. Маскарад. Знала бы, оделась в пчелку, - криво улыбаясь, сказала Джесси.

Let's rock, everybody, let's rock
Everybody in the whole cell block
Was a-dancing to the Jailhouse Rock
@Elvis Presley – Jailhouse Rock

Действие. Мотор. Бывают моменты, когда, кажется, ты не контролируешь свои действия: хочется совершить что-то из рода вон выходящее или пролить на свет чувства, которые скрывал давно. Перед глазами неожиданно меняются картинки, и Джастине кажется, что она сейчас пойдет на выпускной вечер, но пока что стоит в приемной. На ней то самое злосчастное фиолетовое платье, на которое пролили пунш, в котором она шмякнулась в грязь, когда бежала за криворуким сокурсником, которое разорвалось по шву почти до самого умопомрачительного места. Девушка ненавидела это платье, но все же станцевала тогда так, что мальчишки поддерживали ее хлопками и свистами. Жаль, что момент длился недолго, но это все можно исправить. Прямо сейчас. Смелей.

Начиная хлопать рукой по платью в такт музыке, которая раздавалась неведомо откуда, через несколько мгновений Адамсон двинулась вперед, подпрыгивая и напевая песню Элвиса Пресли. Ошарашенная женщина, сидевшая за столом, удивленно исподлобья взглянула на сумасшедшую девчонку и даже не остановила ее. Джесс же запрыгнула на стол, предварительно опрокинув бумаги на пол, и начала вытворять то, что видела в этом самом видеоклипе певца.

- Давайте станцуем рок, все вместе станцуем рок, - пела она, размахивая руками и раскачиваясь из стороны в сторону, -  каждый в этом тюремном блоке танцевал Тюремный Рок!

Спрыгнув со стола, как состоявшийся рок-исполнитель, девушка тут же упала на колени, и стала исполнять движения, будто она играла на гитаре (в песне как раз этот проигрыш был). Почти под самый конец песни Джесси подошла к Карадоку и стала возле него размахивать подолом своего вечернего платья. Гримасой изображая, что она поет рок, девушка выглядела довольно смешно: она была похожа на злого эльфа с торчащими ушами, ибо волосы были собраны в пучок сзади.

Неожиданно улыбавшийся парень начинает вполне серьезно спрашивать девушку:
- Джесс, ты в порядке?

Все веселье тотчас сошло на нет. Настала тяжелая тишина, которая давила всей своей мощью на уши. Девушка сощурилась. ЧТО? - произносилось у нее в голове, как вдруг...

Джастина пришла в себя, отбросив тот секундный порыв, забравший ее в небытие ее странных видений. Она почувствовала, как ее кто-то сжимает за плечи. Неужели она вовсе сошла с ума? Перед ней сидела та же женщина, бумаги, которые девушка только что скинула, были на месте, а платье... его не было. Адамсон была одета как прежде: темные джинсы, босоножки, коричневая рубашка со светлым галстуком, а поверх тонко вязаная кофточка.

- Джесс, ты в порядке?

- Карадок? - удивленно вскрикнула она, но тут же извиняющимися глазами взглянула на ту самую даму и робко улыбнулась. - Ой, извини. Но ведь только что я танцевала. Ты видел? На мне было фиолетовое платье, я танцевала на столе. Ты не помнишь?

Всерьез испугавшись за себя, девчушка почесала затылок, чтобы попытаться понять: правда ли это. Незнакомца в углу как не бывало. Вместо музыки - изредка доносившиеся шаги за дверью. Что происходит в самом деле? До сумасшествия ей, конечно, далеко, но все же. Джесси даже тест месяц назад видела в газете, результатом которого являлось, что она совершенно здорова. Опять тесты врут? Нужно больше читать психологии. Или всерьез начать карьеру артистки, если так хочется петь и танцевать. Элвис Пресли в юбке.

Неторопливо убрав с глаз нависавшую прядь волос, Джесс еще раз взглянула на Дирборна умоляющими глазами, мол "друг, что со мной происходит". Это все не с ней. Это точно все не с ней. Почему именно она? Сначала с другом лучшим разругалась в пух и прах - теперь они не общаются. Вот что значит скрывать свои чувства столько лет. Особенно когда из-за твоего молчания молчит тот, кого ты любишь. Вам кажется, что у каждого из вас другие предпочтения, а дружба - единственный выход сохранить общение. И когда, на выпускном, ты вдруг признаешься в этом, а тебе: "Как ты могла молчать столько времени? Из-за тебя молчал я! Джесс! За что?". В ответ летят бессмысленные фразы, похожие на ножи, которые разрезают ваши узы дружбы. Конец.

Сейчас Адамсон чувствовала, что какой-то черт сидит у нее за спиной и, истерически хохоча, разрезает острыми как лезвие ножницами ее связующее с осознанием реальности. Остается все несколько ниточек, и это нужно прекратить.

- Я думаю, ты знаешь, зачем я пришла сюда, правда? - произнесла девушка, подходя вместе с ним к столу сотрудницы Министерства. - Помоги мне...

Уж сколько их упало в это бездну,
Разверстую вдали!

Сколько их уже было здесь? Загубивших здоровье, с разбитыми надеждами, с безудержной страстью продолжать свое служение... Тех, которым приходилось отвечать "к сожалению, нет". Которые смотрели расширившимися от непонимания глазами в лицо своему будущему, такому незнакомому. Казалось бы, десятки лет расписаны вперед с того самого дня, когда предчувствие своего предназначения оформилось в мечту - стать аврором. Когда началась гонка за самыми лучшими оценками, соревнование с самим собой - хватит ли пороха, не опустишь ли руки? Смелость, дерзость, упорство и вера в победу. Самые лучшие качества для будущего стажера. Но не у каждой сказки счастливый конец, и не каждому стажеру суждено стать профессиональным мракоборцем. Почему? Потому что это не игра, и далеко не каждый готов к тому, что оценка "превосходно" не защитит от фатального удара. К тому, что легко быть отличником в мирной обстановке, и тому, что всегда найдется что-то новое и темное - без готового рецепта и отработанной схемы защиты.
Некоторые уходили сами, осознав, что не в состоянии каждый день подвергать свою жизнь опасности и подставлять свое тело под удар жестоких заклинаний. Некоторых увольняли - по самым разным причинам, но все они говорили об одном "ты - не аврор". Кто угодно, но не аврор. И в этом нет ничего постыдного. А некоторые уходили за штат от полученных ранений. И вот таким труднее всего было сообщать о принятом решении.
Женщина в приемной внимательно выслушала Карадока и приняла из его рук заключение Мунго.
- Мисс Адамсон, мистер Дирборн, присаживайтесь, - Женщина чуть приподняла руку ладонью вверх, указывая на стоящие перед столом кресла. Подождав, пока посетители расположатся, она достала из рабочей папки лист и положила прямо перед собой. Под множеством строк внизу темной бронзой выделялась печать Министерства Магии.
- Обстоятельства вашего дела, мисс Адамсон, были рассмотрены специальной комиссией. Ей предстоит собраться еще не один раз, поскольку ваш случай - своего рода прецедент в нашей практике. Также могут быть внесены те или иные коррективы в связи с полученным заключением от Мунго.
Сказав это, она прикрепила пергамент Карадока к остальным документам по делу Джастины.
- Пока же, на основании тех сведений, которыми Аврорат располагал, сделано следующее заключение. Вы, Джастина Шарлотта Адамсон, временно отстранены от исполнения своих рабочих обязанностей. Однако вакансия остается за вами с требованием посещать Аврорат дважды в неделю. Вы будете тренироваться под присмотром группы специалистов. Вне этих тренировок использование палочки категорически запрещено, за исключением случаев, в которых существует угроза вашей жизни. Нарушение этого приказа, особенно повлекшее жертвы или разрушения, будет караться законом. В этом Аврорат несколько расходится, как я понимаю, с рекомендациями Мунго, верно, мистер Дирборн? Бытовая магия также может причинить вред как самой мисс Адамсон, так и ее жилищу, соседям и иным случайным лицам. Однако мнение колдомедиков будет рассмотрено и, быть может, в заключение Аврората будут внесены корркетивы.
Женщина сделала небольшую паузу, изучающе глядя в лицо девушки, а затем продолжила:
- Поскольку травма была получена вами при исполнении обязанностей, вам будет ежемесячно выплачиваться пособие вплоть до того времени, когда последствия темного заклинания будут устранены. Также вам предписано наблюдаться в Мунго до момента полного исцеления. Поручаю заботу по организации этого наблюдения вам, мистер Дирборн.
Женщина скользнула пальцами по тексту заключения в поисках нужной строчки.
- И, разумеется, если вы, мисс Адамсон, испытываете серьезные затруднения в быту без волшебной палочки, Аврорат может обеспечить вам постоянного компаньона. Вот ваше расписание тренировок, - она протянула Джастине свиток. - Я готова ответить на ваши вопросы и выслушать пожелания.

Отредактировано Game Master (09-10-2013 13:15:22)

- Да что они за нелюди такие! - Карадок в сердцах отбросил очередную историю болезни. Поднявшись на ноги, он начал мерить шагами небольшую комнату для целителей. Барри Дженкинс, молодой колдомедик, немногим старше самого Карадока, поднял голову от бумаг, которые должен был привести в порядок.
- Не маячь. Если тебя не устраивает ночное дежурство, так раньше надо было...
- Дежурство тут ни при чем, - он резко развернулся к Барри и остановился. - Мы сидим здесь, смотрим все эти истории и... - Карадок вернулся к своему месту, но не сел – отыскал среди кипы бумаг толстую папку и сунул товарищу под нос. – Смотри. Нил Картрайт, мракоборец. Точнее, когда-то был им. Сочетание воздействия темного артефакта и заклятия – он сошел с ума, считает себя вековой сосной, и ему до сих пор не могут помочь. За что с ним это случилось? Только за то, что он выполнял свою работу?
Барри хотел сказать что-то, но Дирборн его перебил.
- Подожди. Вот здесь – история Джастины Адамсон, - он метнулся к полке и нашел нужный свиток. - Она потеряла связь с палочкой, ее преследуют видения, и как помочь ей, мы тоже пока не знаем. Что заставляет направлять всю изобретательность на создание таких темных вещей? Неужели у создателей подобного не болит душа, когда они причиняют столько зла другим?..
Этот разговор состоится спустя несколько дней, но возьмет свое начало в мыслях, которые посетили его сейчас в Министерстве. Откуда пошло начало темной магии? Что заставило одного из древних магов воспользоваться не боевым заклинанием, а создать нечто иное, что причинит страдания, и подать пример потомкам? Дирборну всегда казалось, что на словесное оскорбление всегда можно ответить словом, на заклятие – заклятием, и совершенно не обязательно избирать для этого магию, способную разрушить чужую жизнь. Так что подталкивает магов искать этот источник, одним дающий силу, а другим – беду?
Карадок присел на отведенное ему место и старался слушать сотрудницу Министерства как можно внимательнее, но нет-нет, а поглядывал на Джесс. Его беспокоило состояние девушки не только потому, что она была ему другом: в конце концов, он будущий колдомедик и сейчас несет за нее ответственность. Ее выписали – значит, были уверены в том, что ей лучше. Так, черт возьми, что тогда происходит сейчас? Ей становится хуже?
- АЙДЕН! ХВАТИТ! - Карадок вздрогнул от неожиданности, когда Джесс вскрикнула.  - Хватит... хватит.
Карадок никогда не доверял дурным предчувствиям, но сейчас не смог отогнать от себя мысль, что происходящее является прямым ответом на его внутренний вопрос. Айден? Какой к драклам Айден? Джесс, да что с тобой? Опомнись! Он не знал, что делать. Это было _не_нормально_. Люди, которые идут на поправку, не просят не существующего Айдена оставить их в покое.
Что это: очередная галлюцинация или нечто новое, о чем мы не знали? «Я не могу целостно контролировать свои ощущения» - так она сказала?
Карадок нахмурился.
Айден-который-всегда-рядом. Не нравится мне это.
- Мы с Айденом ознакомимся с тренировкой подробно. С чего мы должны начать? С чего?
- Джесс, прежде всего тебе надо успокоиться, – он старался говорить спокойно, лелея фантастическую надежду, что уверенность заразна, и легко передается воздушно-капельным путем. - Я понимаю, что это сложно, но, нервничая, ты отдаляешь процесс выздоровления. После того как миссис Уайлд скажет, что мы свободны, ты пройдешь со мной в больницу. Старшие целители сделают свой комментарий к расписанию тренировок и скажут, можно ли увеличить нагрузку, - Карадок никогда не упражнялся в искусстве лжи во благо, но надеялся, что ни голос ни взгляд его не выдадут. Лгать было неприятно, но сказать Джесс сейчас, что ей придется пройти еще одно обследование, казалось ему неверным путем – девушка была в возбужденном состояни, и он не был уверен, что это не помешает ей адекватно воспринимать ситуацию. Он знал, что доставить Джастину в Мунго ради ее же блага – его долг.

Отредактировано Caradoc Dearborn (17-10-2013 23:07:05)

Гонцам, которые приносят плохие вести, головы отрубают

Кассандра внимательно наблюдала за движениями девушки. Одна рука женщины лежала на столе, а вторая покоилась на колене, прижимая к нему палочку. К сожалению, несчастные не всегда могли контролировать себя: иногда от воздействия на них темной магии, а иногда и просто от переполнявших эмоций. Что бы почувствовали вы, узнав о том, что двери Аврората закрываются для вас навсегда? Что все, к чему вы так стремились, все, для чего вы словно были созданы, теперь не ваша задача, а кого-то другого? Гнев? Зависть? Отрицание? И на кого приходился первый удар, как не на человека, который сообщил вам эту весть. Воистину, не на пустом месте возникла старинная поговорка.
Однако Кассандра не торопилась действовать и не спешила отвечать на вопросы Джастины. Чей голос она услышала бы скорее и чьи аргументы успокоили бы ее вернее? Уж, наверное, того, кто был с ней в тяжелую минуту, кто поддерживал и лечил, а не той, которая была для нее лишь одним из винтиков министерской системы, вынужденная неизменно соблюдать субординацию. И опыт не обманул мисс Уайлд: постепенно хаотичность поведения мисс Адамсон сошла на нет, взгляд прояснился и о случившемся напоминали лишь пятна крови на одежде девушки.
Одобрительно поглядев на молодого колдомедика, женщина закрыла дело Джастины и убрала его в стол. Следовало отправить его палочкой на одну из полок до момента передачи Скримджеру, но использовать на глазах девушки лишний раз магию в такой ситуации показалось Кассандре чем-то неуместным. Она кивнула.
- Да, мисс Адамсон. Вы можете идти. Желаю вам под чутким руководством мистера Дирборна как можно скорее вернуться в прежнюю форму.
Кассандра произнесла это максимально уверенно, без улыбки. Джастина не должна была почувствовать от нее ни жалости, ни фальшивой бодрости. Лишь сохранение обычных для их работы, повседневных интонаций показалось женщине уместным в этой тяжелой ситуации. Но ведь чудеса случаются, не так ли?
Если очень сильно в них верить, - ответила она самой себе, когда за посетителями закрылась дверь.
А это, признаться, было совсем непростое дело. Но Кассандра Уайлд не была бы собой, если бы ее интересовали простые задачи. Неважно, кем ты работаешь в Аврорате: главой или обычным секретарем в приемной. Важно то, что и у тебя, и у всех твоих коллег непоколебимая вера в лучшее. И именно она делает тебя частью такой разноликой, но и одновременно такой сплоченной команды, которая каждый день и каждую ночь неусыпно охраняет покой такой великой и такой родной Британии.

---
Отыгрыш продолжается здесь.

- Ты уверен, что это не маскарад? Вдруг это Алиса? Или Ева! Они так шутить любят, особенно надо мной, - девушка сделала несколько уверенных шагов в сторону существа, но тут же легкий холодок сменился леденящим кровь ознобом.

***

Все кружится вокруг. Тает на глазах песчаный домик под волнами соленой воды Средиземного Моря. Остров Сардиния - единственное место в жизни девушки, куда отец привез ее на пятнадцатое лето. Это был маленький рай, который коснулся юной волшебницы. В незнакомой обстановке Джесс чувствовала себя довольно уютно, но было одиноко без друзей. Отец ежедневно ходил с дочкой по улицам Кальяри. "Древние стены Кастелло, старого замка в самом центре, помнят основавших поселение. Интересно, что практически все достопримечательности расположены в центре города - их осмотр начинается на улице Рома с ее оживленным портом , где у причала покачиваются на волнах шикарные яхты и неподалеку швартуются огромные корабли и продолжается вверх до улицы Манну и Кастелло, откуда открывается незабываемый вид на город." Адамсон была в восторге от таинственных историй, загадочных и мистических мифов, связанных с этими местами. Но когда им предложили спуститься в подземные лабиринты, Джесс не сразу была согласна это сделать.

- Не волнуйся, Джас, - успокаивал ее отец, - я рядом с тобой. Там нет никого, кто смог бы тебя обидеть.

Эти бесконечные лабиринты чем-то напоминали коридоры в египетских пирамидах. Казалось, что их проложили такие же зверски озабоченные люди. Они подобно гномам жадно копали в поисках каких-то ответов. Священные Копи. По этим таинственным проходам блуждали теперь лишь только тени прошлого. Бурная фантазия Адамсон творила чудеса: ей казалось, что в стенах замурованы тысячи людей, которые превратились в монстров, жаждущих возмездия. Их костлявые руки тянулись к ней, чтобы забрать жизнь. Как в том чертовом подвале. Возможно, это был бы ее конец, если бы отец, чье прикосновение возвращало в реальность.

***

Шагая рядом с Карадоком прочь от приемной, девушка корила себя за то, чего не помнит. Эти провалы в памяти начали добивать девушку. Она должна вспомнить то, что произошло с того злополучного дежурства. Кто-то говорил одно, кто-то - совершенно другое. Адамсон чувствовала, что как-то виновата перед другом. Хотя бы в том, что не может самостоятельно объяснить того, что с ней происходит. Ей хотелось бы самой разъяснить и провалы в памяти, и непреодолимое желание поцеловать Дирборна прямо сейчас, и резкую смену этих желаний, ибо через пару секунд Джесс уже хотела держаться от него подальше. А вдруг это он виноват? Вдруг он что-то делает со мной? Вдруг он на стороне темных волшебников? Но потом она понимала, что тот самый Карадок не может быть плохим лишь оттого, что не идет ему это амплуа. Слишком добрые у него глаза.

Неожиданно Джастина почувствовала легкий неприятный холодок. Мурашки пробежали по спине. Такое подобное чувство возникало, когда волшебница оказывалась наедине со своими страхами, в темном подвале. Все прочие размышления улетучились, остался лишь животный страх.

- Джесс, у вас всегда дементоры по Министерству разгуливают? - послышалось от Диборна.

Джас остановилась, упираясь плечом о напряженную руку парня. Зрачки сузились. Дыхание замерло. А сердце, казалось, и вовсе остановилось. И вместе с ним время. Так близко, так явно девушка никогда не видела дементоров, которые слишком напоминали когтистых существ из самых ужасных кошмаров детства. Тьма словно начала окутывать еще не окрепшее сознание пострадавшей. Но она продолжала твердо стоять на ногах, пытаясь изо всех сил справиться с чувством самосохранения.

- Карадок, что происходит? - резко спросила Джесс и машинально потянулась за палочкой, которой желательно пока вообще не пользоваться на время реабилитации.

Но Адамсон стояла на своем, на настоянии своего второго "я", которое пыталось убедить девушку, что это всего лишь чертов маскарад, и где-то в соседнем кабинете у кого-то праздник. Однако логика не желала мириться с версией маскарада, который здесь совсем не уместен.

- Ты уверен, что это не маскарад? Вдруг это Алиса? Или Ева! Они так шутить любят, особенно надо мной, - девушка сделала несколько уверенных шагов в сторону существа, но тут же легкий холодок сменился леденящим кровь ознобом. - Нет, не маскарад.

Well it's a different man in your face
And so out of place.

Паршивое утро, паршивый день, Барти был зол чертовски. Его раздражали стены Министерства, узколобые люди, бюрократия, отец, пасмурная погода, отец, необходимость держать лицо, еще раз отец… Крауч-старший выводил его из себя втройне.
Нервным жестом приглаживая и без того прилизанные волосы, Барти широким шагом шел через Атриум, мысленно ругая весь свет и бумажные послания, с бешеной скоростью летавшие по Министерству. Он намеревался скрыться от надоевших взглядов в своем кабинете, закрыться на ключ, притворившись, что слишком много бумажной работы скопилось, и проспать на мягком кожаном диванчике до самого вечера, пока не пора будет отправляться домой. Он ощущал острую передозировку идиотов, напыщенные министерские придурки отнимали все душевные силы. Он заслужил передышку.
Барти уже предвкушал, как повернет в замке ключ, дернет ручку для верности, как пошлет к Мерлину весь мир в целом и свою работу в частности, с каким наслаждением сожжет перед сном портретик какого-нибудь особенно противного деятеля, разнесет половину кабинета - и тут же починит. Такие мысли приносили глубочайшее моральное удовлетворение, до тех пор, пока…

Тело Бартемиуса сковал холод, душу поймал в капкан страх. Он замер, не в силах сделать вздох, его била дрожь и тело горело. Больше всего ощущения были похожи на те, что возникают у посетителей Тартара, когда человек одновременно горит и умирает от холода. Барти смотрел на неясную фигуру в темном балахоне - и не видел. «Дементор…» - вертелось на языке, но мозг упрямо отвергал это слово. То, что видел Крауч, не было дементором; не было живым существом вообще. Чистый страх - вот, с чем он столкнулся.

В один миг Атриум поглотила непроглядная темнота. В ней что-то тихо шуршит, шевелится, и Барти знает: это пришло за ним. Он чувствует, как бесконечно множатся повороты лабиринта, угадывает, сколько тварей таится во тьме. Его хватают скользкие руки, с которых тут же сползает плоть, в его горло вонзаются гнилые зубы, он захлебывается водой и тонет. Барти умирает, не смея закричать.
Черно-красная вспышка в мозгу – на Барти кричит отец. Его лицо страшно перекосилось, гнев перелился через край. Всем своим видом отец выплескивал ненависть и разочарование. Ядовито-зеленый цвет исходил от него волнами, разъедая душу, глаза и кожу. Маленький мальчик скорчился в углу, захлебываясь слезами.
- Ты не справился, - звучит страшный голос, и он понимает: с ним говорит сама смерть. До боли знакомый голос, в котором он прежде умел находить отголоски одобрения или тепла, выливался на голову ледяным потоком - синим-синим, до черноты.

Полувздох-полувсхрип - он протестует, отгоняя видения изо всех сил, пытаясь вспомнить, что Лабиринт позади, а он сам давно не маленький и заданий не проваливал, напротив, всегда был готов услужить. На шаткое мгновение ему удается зацепить кусочек этого понимания, но дементор поворачивает голову в его сторону, и память окутывает леденящий туман. Он уже видел это чудовище спереди, видел черноту. Он уже испытывал этот страх, горел и замерзал. Барти знает, что таится под капюшоном, потому что…

Он сидит в кабинете Дамблдора в Хогвартсе, покачивается на стуле, его лицо уродует улыбка сумасшедшего, рехнувшегося целиком и полностью. Он проиграл свою личную битву и рассказал под сывороткой все, что сделал за год, но, Мерлин, до чего это был невероятный год! Его отдадут на растерзание министерским собакам, упекут в Азказабан, но какое это имеет значение, когда его Лорд вернулся? Свершился великий обряд, и он, Барти Крауч, будет спасен, потому что он справился! Триумф затапливает его с головой, перед глазами проносятся цветным вихрем кадры из недавнего прошлого и недалекого будущего. Дивный Новый Мир застыл на пороге!..
В кабинет входит противный старикашка, этот бестолковый министр - о, разумеется, он будет спрашивать и угрожать, но он бессилен, совершенно и бесповоротно. Он лишь пыль под ногами Лорда, ему не под силу остановить тот великий процесс, что запустили Крауч и Хвост.
- Adveniat regnum tuum! - с восторженной насмешкой выплевывает Крауч, глядя в глаза Фаджу, уже готовому начать выпрыскивать яд. Он знает: министр понял, к кому обратился Барти, как жалок он и смешон!.. Он переступает порог, и Барти чувствует, как его пронзает уже знакомое мерзкое чувство, в одно мгновение понимает, кого привел мерзейший скот с собой.
Последнее, что он видит - как опускается капюшон.

Видение промелькнуло перед глазами, тут же вынырнув из памяти, как будто его никогда не существовало. Разум отказывался работать, тело - повиноваться. Юноша осел на пол, глядя пустыми глазами. За несколько мгновений дементор вытянул из него все жизненные силы, до которых смог дотянуться. Живой кошмар жадно прощупывал окружение, просчитывая, у кого может забрать больше, и Барти стал главным блюдом на его пиру.

Отредактировано Barty Crouch Jr (19-12-2013 18:22:23)

В этой новой жизни, где к гордому «гриффиндорец» прибавилось сомнительное «бывший» – Карадоку никогда не нравилось, когда говорили так, звучало это всегда нехорошо, как будто воспитанники славного Годрика, переступив порог школы, резко становились недостойны этого звания – да и вообще разница между факультетами истончилась так, точно ее и не существовало вовсе, под напором слова «колдомедик», Карадоку ко многому еще предстояло привыкнуть. Например, к тому, что контролировать ситуацию иногда бывает очень непросто в пику необходимости, ведь природа поскупилась на ту самую, чудесную способность знать, что происходит в голове у товарища, или к тому, что друг может принять дементора за маскарад. Да мало ли каких еще сюрпризов готовит ему судьба.
- Ну, какой еще маскарад, Джесс, ни Ева, ни Алиса... - Карадок запнулся на полуслове и, выдохнув едва различимое «твою мать», крепко сжал руку Джастины повыше локтя, чтобы остановить наверняка, если ей вздумается приблизиться к дементору еще. Он неприязненно наблюдал за каждым движением стража Азкабана, и, видит Бог, существа отвратительнее ему еще не встречалось.
Беспокойство росло с каждым мгновением, проведенным в Атриуме, и вдруг неестественный холод затопил собой все вокруг. И вместе с ним пришел страх – еще вступивший в полную силу, но нарастающий подспудно и против воли, он, точно высокие волны, накатывал на Карадока и отступал, чтобы ударить вновь, не дав сделать и одного вдоха, который не сковал бы грудь стальным обручем.

«Come on, come on,» the great lord called,
«my sword is hungry still.»

Бывают моменты, когда душа переворачивается внутри; у одних она после этого уходит в пятки или бежит как можно дальше от кошмара, у других – напротив, созывает все знамена, которые только способна призвать себе на подмогу.
Карадок поежился от холода. Ему было страшно, и градус этого чувства неумолимо пополз вверх, когда дементор обратил к ним свое «лицо» - юноша мог видеть только темный разрез капюшона – и продолжил свое движение в их направлении. Одно единственное существо, чье присутствие сковало всех присутствующих магов и в чьих движениях сквозило нечто сродни чувству превосходства... Ну давай же, - неожиданно зло подумал Карадок. Прямой взгляд на стража Азкабана – глаза в глаза, если бы дементор обладал зрением, – и яростное желание снова вдохнуть прогретый солнцем воздух, почувствовать его лучи на собственной коже, услышать голоса близких и почувствовать их тепло, пробившее ледяную корку отчаяния и страха.
Он знал только одно верное средство от этой дряни, за которой шлейфом тянулась атмосфера веселенького склепа, и ни на секунду не задумался о том, что еще ни разу его лев-защитник не встречал настоящего дементора.
Он до боли стиснул палочку в ладони и тихо выругался, доставая ее. Оттащил Джастину за руку назад, и сам шагнул вперед, вставая перед ней.
- Стой там, где стоишь, - он обращался к девушке, не отводя взгляда от дементора. - Джесс, ради всего святого, ни шагу больше. Иначе я сам тебя выключу, - последнюю фразу он договорил, чеканя каждое слово.
Хэй, ты серьезно, приятель? Хочешь добраться до нее – сначала со мной поговори.
«Думай о хорошем,» - напоминают, обучая вызову Патронуса. «Самое светлое воспоминание,» - говорят наставники. Но почему никто и никогда не предупреждает о том, как трудно удержать в голове светлые мысли, когда мир сужается до тоскливого страха и несмелого дыхания, застывающего в холодном воздухе паром, когда с каждым шагом все ближе и ближе мерзкое существо, способное не просто убить, а гораздо хуже – «выпить» душу.
- Я знаю, что все не так. И там, за стенами Министерства, сияет солнце и ты бессилен, - он уже и сам не замечал, как говорит вслух.
...Маленькая девочка бежала ему навстречу, доверчиво раскрыв объятия после долгой разлуки, – еще бы, ведь его не было целых полгода, и письма ему она сама еще не может писать. Конечно, она скучала, и Карадок прекрасно об этом знает, и потому, бросив вещи прямо на лужайке, сам бежит сестре навстречу и подхватывает ее на руки...
Смех и улыбки в тот летний день еще долго светили едва ли не ярче самого солнца, и Дирборну показалось, будто даже здесь и сейчас он может почувствовать то тепло и услышать звонкий детский смех. Тогда он понял, что готов.
- Expecto Patronum!

Отредактировано Caradoc Dearborn (21-01-2014 19:22:51)

Истории имеют обыкновение заканчиваться.
Истории о вере заканчиваются отчего-то больнее прочих.

Барти сидит на полу, похожий на растерзанную тряпичную игрушку. Он смотрит вперед пустыми глазами, видит белоснежный магический щит, слышит дикие крики, но не обращает на них никакого внимания. Дементор яростно бьется о белый свет, словно пойманная птица о плетья решетки. Мрак поглощает свет. Черные одежды сливаются в глазах, и Барти видит вместо них перья, видит огромного ворона.
Ворон пришел за его душой, Барти знает это, Барти кричит и рвется к выходу - так ему кажется, тело Барти спокойно, беснуется мозг. Волна иррационального ужаса парализует его, предметы вокруг, напротив, приходят в движение - что-то со звоном бьется о стену, вокруг царит хаос. Напряжение нарастает.
"Adveniat regnum tuum" - огромные зеленые буквы вспыхивают перед его внутренним взором, стиснуты зубы до скрипа, юноше больно и плохо, его ломает и разрывает. Он чувствует боль дементора, неосмотрительно взявшего слишком много. Пронзающий свет патронуса ранит и Барти тоже. Как больно на свету глазам, привыкшим к тьме, так больно и душе Крауча. Пустоту, оставленную эмоциональным вампиром, еще ничто не успело заполнить, и свет, касаясь этой пустоты, выжигает ее изнутри.
Барти кричит - думает, что кричит, на деле из него вырывается только беспомощный всхлип. Ему сложно дышать.
Он не помнит своего видения, варианта своего будущего, который однажды уже случился в другой вселенной.
Слова не дают ему покоя, они застряли занозой под ногтем.
Барти чувствует яд в своей крови.
Adveniat regnum tuum...
Три слова из латинской молитвы стучат в его голове. Четыре удара - ритм, кровь шумит в ушах. Барти колотит и трясет. Он пробует встать, едва хватает на это сил, он шатается, держится за стену, обводит безумным взором Атриум.
- Ты обещал! - срывается голос, отчаянный крик серой тряпкой летит в дементора, - ты ОБЕЩАЛ!
Знания, силу, власть. Обожание людей. Они должны были понять и принять гениальность Крауча. Министерские стены - это ненадолго, скоро они перестанут давить, скоро он вырвется на свободу...
Но время идет, знания он вырывает сам - зубами, когтями, и в свободное от службы время, а когда такое у него было в последний раз? Ни власти, ни силы, и проклятое министерство держит его в стальных прутьях. Его кормят обещаниями - да, разумеется, получишь свое, как отслужишь, сколько требуется, - вот только требований становится больше и больше.
Барти смеется, и это совсем не похоже на смех, тем более, веселый - скорее, на карканье, кулак боком влетает в стену - смех сменяется криком боли, куда больше похожим на тот звук, что положено издавать человеку, чем тот смех.
Раненую руку следовало беречь, он об этом забыл, как забыл и обо всем окружающем его мире, и теперь расплачивался болью физической. Одно хорошо - она отрезвляет.
Рука обвисла беспомощно, на глазах выступили невольные слезы, тут же высохшие. Юноша невольно поймал взгляд девчонки, пришедшей рядом с тем, кто вызывал патронуса - лица были, несомненно, знакомыми, но он не был в состоянии помнить.
Барти Крауч младший стоит в Атриуме, в толпе чужих людей, которые не должны знать, какой он, не должны видеть ничего, что происходит в его голове и истерзанных ошметках души, но они видят и знают. Барти кажется, будто все взгляды обращены на него, и сгорает от обиды.
На весь чертов мир.
На дурацкую картинку на своей руке.
На Прекрасного и Великого, который и пальцем не пошевелит, чтобы спасти своего слугу.
Барти сходит с ума посреди Атриума, но кого это волнует? Он не умеет вызывать патронуса, никто из их сборища не умеет, и какое секретное оружие для безопасности выдал им прекрасный Лорд?
Бинго.
Никакого.
- Adveniat regnum tuum, - сухо выплевывает Барти на пол - так тихо, что не услышал бы даже стоящий рядом. Яркие слова из забытого сна потускнели, съежились. Они больше ничего не значат.
Опираясь на стену, Барти медленно двинулся к выходу. Шаг за шагом, и каждый следующий дается тяжелее предыдущего. Барти опустошен. Равнодушие разъедает его кислотой, но у него нет сил на веру в лучшее.
Скоро будет новый день, и тогда он поразмыслит над всем случившимся.
Если осмелится вспомнить.
Юноша чувствует, как тянется к нему уже знакомое отвратительное ощущение.
- Ну же, бери, что найдешь, - громко, насколько хватает сил, говорит он, почему-то уверенный, что на "поцелуй" тварь не осмелится. И оказывается прав - ощущение исчезает. Губы Барти искривляет оскал.
Сегодня с него уже нечего взять.

Отредактировано Barty Crouch Jr (15-03-2014 12:47:45)

На мгновение губы Карадока дернулись, норовя сложиться в улыбку, — дементор замер, встретив препятствие, призрачный светлый щит. На мгновение, потому что затем последовал удар.  Опешив от неожиданности, Карадок отступил назад, но палочку не опустил. Где-то на краю сознания его не отпускала мысль, что за его спиной девушка, которую он должен защитить. Ради того, чтобы она смогла вернуться однажды в Министерство и снова приколоть к мантии значок аврора, он должен держаться. Он должен держаться, потому что его ждут — ради сестры и Бонни он должен выдержать каждый удар.
Просто представь себе, что это испытание. Пройдешь — и самая чудесная и добрая девушка на свете подарит тебе поцелуй, а лучшая в мире сестра возложит на твою голову корону из желтых и оранжевых цветов. Ради этого и с тварью сразиться не грех, ну же!
Карадок перестал замечать происходящее вокруг. Мир сузился до ударов, вновь и вновь обрушивавшихся на его патронуса и того, кто эти удары наносил. Патронус сдерживал натиск, но сегодня не имел тяжелой лапы и острых клыков, чтобы в полной мере объяснить дементору, где его сородичи лето проводят.
Это не кончится никогда, - упала бессильная мысль. Потускнел детский смех, выцвела яркая зелень и синева, солнце притихло, скрывшись за облаком. Карадок тяжело сделал еще один шаг назад. - Чушь. Всему есть свой конец. Должно же ему когда-нибудь надоесть биться в стену. Вот твердолобый!
Карадок закрыл глаза. Нет холодных стен Атриума, нет отвратительной твари, есть только солнце, бесконечно ласковое и теплое солнце и синее-синее небо, есть только детские руки, обвившиеся вокруг его шеи.  Есть только... Но нет, есть еще и холодный и гнилой дух подвала.
А потом он услышал, как другие голоса тоже призывают Патронуса. Три серебряных зверя взметнулись в Атриуме, заставляя дементора отступить. Не опуская палочки и не отзывая своего щита, он отыскал взглядом их создателей и с  неожиданной радостью вгляделся в знакомые лица — товарищи по Ордену, которых, за исключение Алисы, он еще так немного знал. Авроры.
Что это было? - Карадок взъерошил волосы, только сейчас заметив, что на лбу выступила холодная испарина. Его немного знобило и теле была слабость, как после высокой температуры. Ему невыносимо хотелось броситься к орденцам, задать этот и еще множество вопросов уже вслух. Он чувствовал свою причастность к этим людям, и хотел поделиться всем, что пережил за эти несколько минут. Но знал: сейчас им забот хватит и без него, да и он вообще-то не без поручения.
Карадок обернулся к Джастине.
- Ты как, ничего? - спросил на ходу, уводя девушку из Атриума.
Он смотрел на лица людей, которые все это время были здесь, но не смогли сделать ничего. Никто из них не пришел им на помощь. В этой мысли не было обиды, в ней был только забирающий холодком ужас.
Никто из них не был готов.
От этого понимания стало по-настоящему страшно. Что ждет людей, которые не могут себя защитить? Он будет думать об этом еще долгое время и, как только его рабочий день будет окончен, напишет Алисе, чтобы задать не озвученные вопросы и поделиться своими страхами.
Что же нам делать?
Он похлопал себя по карманам мантии в поисках шоколадного батончика, который наспех утром прихватил собой и который теперь пригодился самым неожиданным образом.
- Держи, - он вложил сладость в ладонь Джастины, полагая, что ей сейчас это не помешает.

Дементоры, самые ужасные на свете существа, страх в чистом виде, черная дыра, всасывающая в себя все счастье и надежду. Они не должны были так просто расхаживать по министерству, оказываться так близко к ни в чем неповинным людям. Даже преступники - разве заслуживали они такого? Наверное, были по-настоящему тяжелые проступки, но сколь надо быть осторожным и внимательным, решая, кого отдать на растерзание этим мрачным теням... Люди, определявшие судьбу провинившихся, знали ли они, что такое - встреча с дементором? И, конечно, не знали, что такое - его поцелуй. Правомерна ли такая жестокость по отношению к кому бы то ни было? Магглы постепенно, но отменяли смертную казнь. Тогда как поцелуй дементора считался - и,наверное, не зря - наказанием значительно более страшным. И все же, кажется, запрещать его никто не собирается. Они даже не могут проследить, чтобы не случалось таких вот прогулок.
Зачем в мире существуют дементоры?

Рядом кричит Крауч. Что и кто ему обещал? Эдгар смотрит на него недоуменно. Для Барти, как будто, эта встреча страшней, чем для других. Почему? Какие-то тяжелые воспоминания? Но какие? Это как-то связано с каким-то обещанием? Чьем, о чем? Боунс хмурится, чувствуя загадку, которую он не может решить. Но сейчас это не главное, главное - дементор. Эдгар снова переводит взгляд и видит попытку Карадока защититься. Из его волшебной палочки вырвался серебристый щит, но он был недостаточно силен, чтобы совсем остановить дементора - мог лишь задержать на какое-то время. Впрочем, времени хватило. Эдгар не успел решить, нужно ли что-то предпринять. В атриуме появились трое других членов Ордена, и вот уже их патронусы спешат на подмогу. Сразу стало легче, и по губам Эдгара мелькнула улыбка. Дементор проиграл.

Барти уже не было. Мужчина с детьми поспешно удалялся с места происшествия, как и некоторые другие. Кто-то не двигался, еще не придя в себя. Самое время приступить к работе. А позже обязательно узнать, что дементор здесь забыл.
А если это повторится? Если дементоры будут нападать на людей? Пугающая перспектива, но важнее вопрос: что могут они сделать, чтобы этого не случилось?

Отредактировано Edgar Bones (04-04-2014 17:30:04)