Yesterday all my troubles
seemed so far away(c)
Если вы типичный представитель домохозяек и для вас нет ничего более важного, чем благополучие и сохранность домашнего очага, то зачем, скажите, зачем вам наряжаться в праздничное платье и мантию, собирать волосы в нелепую прическу на голове, зачем стараться быть учтивой, и вообще, что вы забыли в Министерстве Магии?.. Впрочем, ни одна жена министерского работника подобных приемов избежать не может, насколько бы она не была погружена в домашние и хозяйственные проблемы и борьбу с подрастающими детьми да гномами, да разными монстриками в подвалах и сараях. И миссис Молли Уизли вовсе не была и никогда не будет исключением из этого простого, но железного правила: на прием министерские чиновники и работники любых уровней должны являться с женами.
Но на сей раз Молли не столько уж и расстраивалась по поводу этого приема. Признаться честно, она достаточно устала от всего, что происходило вокруг: от постоянной тревоги, от постоянной заботы о кричащих, визжащих мальчишках, которым всё всегда не так (и кто говорил, что они менее капризны, чем девочки? С девочками было бы проще, было бы! Но дочерей у миссис Уизли не было, сколько детей не рождалось), для которых все хрупкие, легколомающиеся и воспламеняющиеся предметы всегда стоят не там, выглядят не так и, в общем, вечно призывают устранить их прочь - выкинуть за дверь, в окно или сложить в стопочку маме на подушку. Так что, будучи каждый день участником всего этого театра под названием "Дружная семья Уизли", Молли уже не чаяла хотя бы пару часиков, наполненных иной суетой и другими заботами. А прием в Министерстве был идеальной возможностью для подобного отдыха. Ведь не стоит забывать, что отдых с точки зрения некоторых людей - это смена деятельности.
И вот уже дети были отправлены к старухе Мюриель (еще неизвестно, кто из этого противостояния кого заведет в полнейший шок и кошмар), и все приготовления были завершены, и они с Артуром уже готовились покидать дом. Проходя мимо кухонного стола, Молли заметила, что забыла взять с собой старую, ужасную с виду, но полезную внутри тетрадь, в которой она всегда составляла планы, писала рецепты и полезные советы (а также разнообразную малоприятную ерунду про то, когда и как кто из детей первый раз пошел, сказал какие-то слова (и обязательно, что за слова это были!) и прочее разнообразие).
- Молли, дорогая, оставь эту ерунду, где лежит! - без притворства закатил глаза Артур. - Еще чуть-чуть, и мы опоздаем!
Не слушая мужа, Молли приманила тетрадь к себе до того момента, как он успел ее перехватить (тетрадь, тетрадь!), поймала ее и резким движением (выражая, так сказать, все свое раздражение, связанное с возмущением мужа) запихнула в сумочку. Артур покачал головой, очевидным образом совершенно не понимая супругу и считая это ее очередным чудачеством, но, впрочем, возмущаться и что-то доказывать не стал: по его мнению, они действительно ужасно опаздывали, а возмущения стоили бы драгоценных минут, которых оставалось совсем чуть-чуть...
Но тем не менее, когда они прибыли в Министерство, оказалось, что времени оставалось предостаточно. Мистер Уизли, то ли увидев знакомого, то ли просто решив оставить жену в одиночестве, быстро куда-то убежал, кого-то окликивая, и Молли осталась одна посреди длинного зала. Хоть это был не первый прием в Министерстве, и она далеко не в первый раз была в Атриуме, все равно женщина растерянно озиралась по сторонам. И все-таки здесь безумно неуютно, - поеживаясь, подумала Молли, отходя куда-то в сторону. Ей приветливо улыбались и помахивали малочисленные знакомые, вежливо приветствовали незнакомые, время от времени звучали какие-то торжественные и совершенно неинтересные речи многочисленных работников, ходили наряженные по случаю праздника официанты с подносами и спиртным (и, как назло, спиртного Молли совсем нельзя), но, несмотря на всю суету, миссис Уизли чувствовала себя одинокой, брошенной, покинутой. Как будто бы она стоит не посреди огромного зала, наполненного людьми, а в пустом аквариуме с магическими спецэффектами. Спокойствие, мадам, - мысленно осадила себя Молли, - здесь нет никаких врагов. Так? Так. Значит, здесь все хорошо. Хотя неуютно... до жути. Она снова окинула взглядом стены, посмотрела на фонтан. Все знакомое, все неродное, все инородное. Нет здесь уюта, нет домашнего тепла, но разве это должно присутствовать на приеме, да еще и в Министерстве? Сильно маловероятно. Окончательно отделившись от толпы и погрузившись в свои мысли, миссис Уизли достала свою тетрадь (да-да, именно ту, из-за которой они чуть не поссорились с Артуром) и начала листать пожелтевшие страницы. Осталось совсем немного до конца лета. Надо успеть доделать заготовки на зиму, сварить варенье, все-таки дети - такие сладкоежки! Она ухмыльнулась и перелистнула еще несколько страниц. Чистые, пустые страницы, не заполненные ничем, странным образом успокаивали ее.

Золотые символы на высоком потолке атриума сегодня сверкали особенно ярко. Огромный зал был залит холодным ярким светом, и золотой фонтан, возвышавшийся над головами всех присутствующих, теперь выглядел особенно величественно. Кристально чистая вода словно сияла каким-то удивительным светом. Заполнявшие зал мужчины и женщины тонули в этом сиянии, а драгоценные камни на шеях и запястьях волшебниц красиво переливались. Множество голосов сливались в один общий гул: они рассуждали об искусстве, политике, раздавался звонкий смех, то и дело откуда-то доносился важный голос, спешивший поделиться своим отношением к политическому положению в стране, надменные голоса обсуждали собственные родословные.
Марлен тщетно вглядывалась в толпу, стараясь увидеть лица друзей и приятелей. Никогда ещё атриум так отчётливо не напоминал ей огромный улей. Она на секунду закрыла глаза и прислушалась, но не различила среди общего гула ни одного знакомого голоса. Девушка ещё раз окинула взглядом огромный зал. Министерство Магии старательно подчёркивало свою важность и величие. Марлен невольно вспомнилось восхищение, которое она испытала, впервые попав сюда. Девушка улыбнулась своим прошлым чувствам – такими смешными они теперь казались.
Откуда-то справа донёсся знакомый голос, она повернулась в ту сторону, и взгляд её упал на золотой фонтан. Причудливая игра света заставляла его светиться, и от этого он казался ещё более неправдоподобным, чем обычно. Глаза колдуньи неестественно сверкали на безжизненном лице. Странная картина показалась Марлен удивительно знакомой. По спине девушки пробежал холодок – она вспомнила, где видела это. Окаменевшее лицо, яркий блеск в пустых глазах – после смерти матери Марлен стали часто сниться кошмары. Она поспешила отогнать страшное видение.
– Здравствуй, Марлен, – донёсся сзади знакомый голос.
Девушка резко обернулась, ей навстречу шёл Стигмус Подмор собственной персоной. Он даже не заметил, как чуть не сбил с ног почтенного волшебника в бордовой мантии и отполированных до блеска чёрных лаковых туфлях. Престарелый колдун одарил Стигмуса презрительным взглядом, возмущённо бросил что-то своему приятелю, тот согласно кивнул, и они вместе поспешили двинуться прочь от молодого человека. Марлен невольно рассмеялась, совершенно забыв о жутком воспоминании.
– Привет борцам за справедливость, – улыбнулась девушка.
– Извини, я чуть опоздал, – продолжил Стигмус. – Все в порядке? Не сильно скучала?
– О чём ты? Разве можно заскучать в таком благородном обществе? – Марлен кивнула в сторону кучки волшебников, живо обсуждавших свои древние родословные.
По виду эти волшебники были ничуть не старше двадцати лет, да и тот самый вид у них был весьма потрёпанный. Самый молодой из магов щеголял перед друзьями старинным амулетом. Он утверждал, что этот амулет достался ему от предков и принадлежал самому Салазару Слизерину.  Наследство Слизерина больше напоминало старую железку с нацарапанной буквой «S», наскоро выкрашенную серебристой краской. Марлен издала лёгкий смешок. Она могла поклясться, что неделю назад видела эту «реликвию» в какой-то лавочке в Косом переулке.
– Амулеты Слизерина в домашнем исполнении, – тихо прокомментировала Марлен.
– Любопытно… – сказал Стигмус, оглядываясь по сторонам, - а как у них здесь с системой охраны? Такое торжество, в конце концов… - неожиданно его лицо переменилось. С видом заговорщика он обернулся, наклонился к Марлен и тихо-тихо сказал ей, резко сменив тему, - я тут на днях встречался с господином Висковски… Помнишь его? Я рассказывал, что вел с ним переписку насчет побочных эффектов некоторых артефактов…. Так вот он на днях был в Англии и удостоил меня встречи, - не без гордости сказал Стигмус, имя Висковски было отнюдь небезызвестно даже в Британии, - мы долго с ним говорили. Он даже обещал помочь мне с моей работой, - сказал он, еще понизив голос.
Глаза Стигмуса радостно блестели, и Марлен улыбнулась, почувствовав его восторг, ставший почти осязаемым.
– Это же невероятно, Стигмус, – искренне восхитилась девушка. – Поздравляю. Ещё немного, и ты станешь Министром Магии, – усмехнулась Марлен, она была не в силах сохранять серьёзность при взгляде на его счастливое лицо.
– Наверное, это не лучшее место для подобных разговоров, учитывая, что Аврорат не одобряет направление моей работы, но я не мог сдержаться, - сказал Стигмус, совсем забыв про то, что надо говорить тихо.
– Действительно не лучшее место, так что не стоит об этом кричать, – остановила его Марлен. – Иначе наследники Слизерина натравят на тебя василиска.
Молодые волшебники, обсуждавшие амулет, действительно посматривали на них весьма недружелюбно.
– Но я за тебя рада, – шепнула Марлен. – Не каждого волшебника Висковски удостаивает встречи.-
Как правило, друзья Марлен начинали недовольно морщиться, стоило только девушке заговорить о тёмной магии, так что она уже давно перестала касаться этой темы в разговорах с ними. Стигмус был счастливым исключением из этого правила, что невероятно радовало девушку.
Взгляд Марлен вновь упал на золотой фонтан, и страшная картина опять возникла перед глазами. Девушка заметно помрачнела.
– Давай отойдём подальше, – бросила она и решительно направилась в другой конец зала.

Гул голосов. Холодный блеск. Ледяной блеск натянутой лжи и фальши, которыми разило от каждой особы, проплывающей мимо с грацией лебедя и холодностью Снежной королевы. Зал. Нет, не зал. Бункер, блестящий, начищенный бункер. Куда она попала? Кружится голова, бешено колотится сердце, и лишь одно ее спасает: черный потрепанный ежедневник. Почему? Зачем? Как?... Бессмысленные вопросы. Это единственная вещь, которая осталась из того мира, что остался за дверьми этого ледяного и безжизненного мира. Раз прикосновение, два... Какие приятные, однако, страницы, пожелтевшие и постаревшие, у этой тетради! А как они похрустывают!.. А запах старого пергамента... Что может быть приятнее в этой душной клетке, в которой легкой дымкой стоит запах бесконечно тяжелых духов все тех же проплывающих, грациозных и неживых дам. А ей хочется обратно. Ей хочется на свободу. Природу. Простор. К старой доброй Англии. А это... Это не её. Здесь всё чужое, а там - там жизнь.
- Миссис Уизли, какая приятная встреча, - прозвенела мелодичными колокольчиками чья-то речь в опасной близости от нее. Молли, нехотя оторвавшись от тетради, тряхнула рыжими локонами и подняла голову на странно знакомый звук голоса. Перед ней стояла одна из этих фальшивых и неживых дам, женщин, которых обожает это холодное аристократическое общество, - Нарцисса Малфой.
В голове черными птицами замелькали воспоминания о предыдущих встречах. Все они были коротки. Все были проведены, как ходьба босиком по углям или по раскаленным клинкам. Все были натянуто вежливыми, и всякий раз собеседницы пытались побольнее уколоть друг друга. Они не враждовали, нет. Их мужья друг друга не переваривали - это правильнее сказать. А они... они просто молча ненавидели друг друга, выполняя простые клятвы, данные когда-то мужьям - поддерживать их в горе и радости, болезни и здравии. И теперь они просто помогали вражде и ненависти между семьями Уизли и Малфоев расти и процветать.
Увидев Нарциссу Малфой, Молли поджала губы и резким движением ладоней захлопнула книжку. Громко. С чувством. И... на секунду, на одну лишь секунду Молли показалось, что Нарцисса чуть ли не вскрикнула, увидев, как та обращается с ежедневником. Странно... Человек, который считает, что мы пользуемся разным ширпотребом, так волнуется за сохранность моей книжки! Неужели в ней заколдованно все состояние Малфоев? Или Блэков? Молли мысленно хохотнула. От этой презабавнейшей мысли, которая на секунду лишь пришла в ее рыжую (несомненно в каких-то случаях наглую) голову.
- Здравствуй, Нарцисса, - в противовес идеальной вежливости миссис Малфой произнесла Молли. Ей не хотелось снова вспоминать, что перед ней одна из рода Блэков и Малфоев, ее далеких родственников.
Казалось странным, что не колотится бешено сердце, что не потеют ладони аккуратных рук. Молли хранила полное спокойствие и взглядом изучала реакции ее ледяной собеседницы. И лишь на какой-то момент в этой ледяной гордости и аристократизме промелькнуло что-то отдаленно похожее на беспокойство. А может... это была просто эмоция? Реакция на громкий звук? Да, скорее всего. Ведь везде был размеренный гул. А когда Молли захлопнула дневник, гул, привычный Нарциссе как деталь аристократического мероприятия, был нарушен. Бесправно нарушен. Естественно, здесь любой вздрогнет и от ужаса слегка выпучит глаза!
- Смотрю, и Вашего супруга министерские дела заставили покинуть Ваше общество, - Странная бездна понимания? Откуда это в тебе, Нарцисса? Неужели ты решила таки примирить нашу неугасимую борьбу? Не верю!.. Что-то в этом не так... что-то в этом фальшиво натянуто. - Как Вам вечер, миссис Уизли? Здесь красиво, не правда ли?
Правда за правду, вежливость за вежливость, откровенность, которой не было, за фальшь. Молли молча смотрела в глаза Нарциссы и не могла понять, отчего ей, гриффиндорке, так неуютно. Перед ней была всего лишь юная аристократка, а ей казалось, что перед ней извивается и сверкает кольцами серебристой чешуи опаснейшая змея. Предрассудки, - шептало подсознание. - Инстинкт самосохранения, - уверял рассудок. А она, она продолжала смотреть в глаза, гипнотизировавшего ее взгляда.
- Наше общество? - удивленно переспросила Молли. - Это вполне обычный рабочий вечер, как и другие вечера. Такой же натянутый и такой же фальшивый. И здесь нет ничего красивого. Здесь плохо, - как маленькая девочка пожаловалась она. На откровенность ее не тянуло, но и утаивать, что ей здесь не по себе, она не хотела. Кто бы перед ней ни был, ей со всеми здесь было неуютно. Она не видела родных, прелестных лиц, людей из Ордена, друзей, друзей друзей, детей... Все разило фальшью, все разило холодом.
- Но вы же, миссис Малфой, не просто поговорить подошли, - она не спрашивала, она утверждала. - Вам ведь что-то нужно. Что? - напрямую спросила Молли, яростно запихивая тетрадь в сумку при этих словах.

Отредактировано Molly Weasley (02-09-2012 23:43:43)

Статуи, официанты, гости, их мантии, украшения, лица – всё сливалось в одну мерцающую и вечно шевелящуюся пелену. Пробиться незамеченной через такой сгусток аристократии было трудно, а учитывая присутствие Стигмуса, решительно невозможно. Примерно раз в три секунды сзади доносились возмущённые возгласы, за которыми обыкновенно следовал поток извинений. Люди впереди улыбались, удивлённо поглядывая на недовольный ропот, не понимая, что вскоре их настигнет та же участь. Впрочем, некоторые волшебники, заподозрив неладное, уже начали разбегаться кто куда. Ряды аристократии редели, что значительно облегчало продвижение. После этого раздражение сзади чуть поубавилось, но Стигмусу, видимо, окончательно надоело тратить время в тщетных попытках догнать девушку.
– Мисс МакКиннон, куда вы так припустили? Мисс МакКиннон, вы обещали мне вальс! – неожиданно громко и нарочито вежливо окликнул её Стигмус, чем вызвал новую волну смешков и негодования.
Тут уже Марлен просто не имела права на равнодушие. Она остановилась на секунду и обернулась. К её совершенному удивлению, Стигмус выглядел слегка потерянным. Должно быть, такое повышенное внимание немного выбивало его из колеи.
– Ах, mon cher, как вы сегодня нетерпеливы! – капризно воскликнула Марлен, манерно закатив глаза.
Широко улыбнувшись, девушка снова исчезла в толпе, а бедному Стигмусу ничего не оставалось, кроме как поспешить вслед за ней, расталкивая подвернувшихся под руку гостей. Впрочем, на этот раз Марлен остановилась достаточно скоро, сжалившись, наконец, над Стигмусом и несчастными гостями, имевшими неосторожность встать у него на пути.
– Здесь тебе нравится больше? Тут потише, да... а у тебя-то как дела? А то я все о себе, да о себе…
– Моя рабочая неделя ушла в небытие, – горько усмехнулась Марлен. – А сегодняшний день, кажется, окончательно её убил. Праздники, развлечения, шампанское, а за окном – война. Это кажется дикостью, – девушка скользнула взглядом по толпе и нервная улыбка пробежала по её лицу.
Натянутые улыбки, чужие люди вокруг, блеск бокалов, весёлый звонкий смех,  вымученная вежливость – это всё, что она увидела. Половина присутствующих здесь людей боялась выходить на улицу даже при солнечном свете. Все понимали опасность положения, в котором находятся и никакая видимость праздника не способна была это исправить. Сейчас людям действительно не хватало радости, но радости настоящей. Той, которая могла заставить вернуться к жизни, заставить бороться дальше. Радости искренней, заразительной, той, которая вдохновляет людей. Но никак не этого бала вымученных масок. Неожиданно в толпе словно вспыхнул огонь. Чуть приглядевшись, девушка поняла, что источником пламени были всего лишь рыжие волосы Молли Уизли.
Марлен едва ли могла бы похвастаться тем, что хорошо знает эту женщину. Но короткое знакомство с ней уверило Марлен в одном: Молли была одной из тех людей, кто был готов бороться и мог блестяще это делать. Она уже собиралась двинуться к ней, подвергнув несчастного Стигмуса новому испытанию, но не одна Марлен хотела завладеть обществом этой женщины. Сквозь толпу к ней буквально проплыла тонкая женская фигура. Женщина отчего-то показалась смутно знакомой. Манеры собеседниц, их мимика, осанка, жесты – всё разительно отличалось.
– Забавная парочка, – проронила Марлен, обращаясь больше к себе, нежели к Стигмусу.

Черная  кожаная обложка, несмотря на мелкие царапинки и полускладочки, которые образовались за столько лет постоянных обращений к тетради, казалась скользкой и беспрестанно пыталась выскользнуть из не слишком ловких рук миссис Уизли. Или, быть может, главная проблема была в холодном поту, которым покрылись пальцы?.. Минутная лихорадка, жар, сменившийся холодом - всё мешало Молли внимательно прислушиваться и вглядываться в малейшие изменения лица или жесты ее собеседницы. Напротив, женщина теряла обладание над собой, чувство реальности она тоже постепенно теряла. Голова несколько кружилась и следить за мыслью вскоре не представлялось возможным. Что ей, право слово, от меня нужно? - по-прежнему пытаясь запихнуть эту скользкую тетрадку, думала Молли.
- О да, Молли, вам нельзя отказать в проницательности, - слова Нарциссы звучали, как будто скрытые десятью холстяными полотнами. Все было в тумане. Как же здесь душно, как здесь непривычно...  - Сожалею о том, что приходится вас беспокоить, но мне очень надо видеть мистера Джагсона. - Кого?.. - Я безуспешно ищу его в этой толпе, а мне сказали, что совсем недавно видели его подле вас. Ума не приложу, как мы так неудачно разминулись с ним?..
Молли собралась силами и наконец-то справилась с этой по-настоящему сложной задачей - запихнуть несчастный дневник домохозяйки в эту несчастную сумку той же домохозяйки, то бишь себя. Невесело вздохнув, она выпрямилась, непривычно и гордо подняла голову и небрежным движением заправила выбившуюся прядь огненно-рыжих волос за ухо. Еще несколько глубоких вдохов. Джексон? Или как его там? Вопрос был задан, и правила вежливости диктовали необходимость отвечать. И ударить лицом в грязь она не собиралась. Наверняка, это был какой-нибудь важный человек, о существовании которого она как обычно легко и без всякого принуждения забыла. Ах, где же Артур?.. Он бы мог сгладить этот неловкий момент... - Растерянно озираясь по сторонам, думала Молли. Наверное, со стороны это выглядело, будто она и вправду ищет Джагсона и сейчас скажет: "Да вот, вот он! Он пошел туда, да!".
- Боюсь, - слово выдалось каким-то тяжелым и снова сильно натянутым, таким, которым его бы и хотели здесь, в этих стенах, слышать, - я совершенно не пони... не помню, - осторожно, как кошка ступает по тропе охоты, подбирала слова миссис Уизли, - куда пошел ваш знакомый.
Свою речь она закончила сдержанно, так же холодно, как и начала. Она смотрела почти в глаза Нарциссе, хотя, конечно, эта формальность была так же смешна и нелепа, как и все формальности, которые предписывала данная обстановка, данные беседы.
- Может, я могу вам чем-нибудь другим помочь? - с ноткой беспокойства (ох уж эти эмоции, совершенно не нужные здесь!) поинтересовалась Молли. Хотя для нее эта была скорее наигранная эмоция. Опять же, так предписывало то, чему сейчас  она неотступно следовала, - правила ведения беседы на подобных мероприятиях и, конечно, эта наигранная вражда между семействами Малфоев и Уизли. Чистокровие. Рамки. Препятствия. Всё так знакомое любому аристократу, пусть даже и променявшему свою аристократию на "маленький домик, разваливающуюся печку, пол деревянный" и "детишек ораву".
Голова приходила в привычный порядок, и легкое головокружение или головопомрачнение (уж как тут правильнее назвать эти действия, которые сопровождали последние несколько минут, а может, целую вечность их разговора). И Молли снова начинала не понимать, что же это такое, что она творит и зачем она так разговаривает. Как всегда в подобные моменты, приходит какая-нибудь глупая, все разрушающаяся фраза на язык, и все. Слово не воробей. Вылетело. И прощай.
- А хотите, я попробую помочь вам найти вашего друга? - живо, перечеркивая все предыдущие слова,  неожиданно заявила Молли. И в следующий же момент подумала: И что я натворила?.. Здесь никому на деле помощь не нужна. Я не в своем мире. И здесь не мои правила. По ним здесь никто не живет..."

Звон разбитого стекла. И чувство, как будто ее обдало холодом и какая-то неприятная гора навалилась на плечи. После того, как было легко и тепло на душе. И вовсе не от того, что те бокалы, которые так умело отправились в полет с приключениями, по пути вылили все содержимое на двух дам, присутствовавших в неприятной близости с этим происшествием. Холодом веяло от этих высокомерных фразочек Нарциссы. И Молли с этим поделать ничего не могла. Совершенно. От этого омерзительного чувства, что все наиграно. Снова театр. Снова какая-то услужливая вежливость из принципа "так надо", "так диктует нам этот театр". А больше всего на свете Молли терпеть не могла неискренности. И тяжело ей становилось, когда перед ней кто-то кривил душой, отвращал истинный человеческий лик в дань этим модным глупым традициям. Как все это глупо. На миг Молли показалось, что она даже перестала контролировать себя и откровенно скривилась от отвращения. Но потом она смогла совладать с собой и надеть маску прежней приветливости. И сразу же возненавидеть себя саму за маску. Похоже, дай волю этому прекрасному сердобольному человеку, и она возненавидит всех, кто хоть тень маски использует. А не живости.
- Нам стоит привести себя в порядок, как вы считаете? - Нарцисса повела рукой в сторону декоративных портьер, обрамлявших ниши в стенах Атриума, приглашая пройти к ним. - На нас смотрят. Наверное, не следует убирать пятна прямо на глазах гостей. Как это все досадно...
- Что вы, миссис Малфой... - Пробормотала Молли, - Мы в состоянии сами справиться с этим, и чего стыдиться гостей, все же понимают ситуацию сложившуюся, - язык не хотел подчиняться всем сигналам, посылаемым в мозг. Речь была не очень внятная, потому что она не понимала  до конца, что ее так настораживает.
Но и вправду, что такого в этой ситуации? Все видели, что произошло. Все понимают это. И это просто какая-то очередная глупая рамка, по которой они должны специально стыдливо убежать, и, прячась ото всех, убирать пятна. А тут один взмах палочки.
Взмах палочки. И все неприятные пятна с платья Молли исчезли. Никто даже не обернулся. Что тут такого?
Молли даже немного с вызовом посмотрела на Нарциссу. Интересно, она продолжит настаивать на том, что надо отойти? Это начинает походить на желание  меня заманить в ловушку. И убить. Как змея... обвивается вокруг меня сотней колец, это так... удушливо, что ли!Но Молли не свойственно долго думать о других плохо. Вскоре она начинает чувствовать, что необоснованно критикует других людей. Да и правда, она же совершенно не знает Нарциссу. Все то, как она к ней относится, порождение стереотипов, которые витают вокруг семьи Блэков и Малфоев. Предписано считать их гнусными слизеринцами (практически всех) - так и складывается впечатление, что они все такие. Но все равно неуютно. Неприятно и тут, гадай не гадай.
Воспользовавшись повисшей паузой, Молли снова достала свою тетрадь. Надо будет платье потщательней обработать. Надо записать это. Забуду же. И на минуту отвлекшись от мысли, где она, с кем она, что на нее смотрят, осуждающе ли, одобряюще ли, она склонилась над тетрадью, чтобы сделать пометку, глубоко надеясь, что ничто на нее не обрушится, или очередной вихрь, неизвестно откуда появившийся, не вырвет тетрадь из ее рук.

В этом было какое-то поистине мазохистское удовольствие: отказаться от чтения книг в кресле, с чашкой горячего кофе на журнальном столике и тихой ненавязчивой музыкой. Отказаться ради этого праздника гордыни и алчности, лживости и невыносимой скуки. Ради сомнительной возможности надеть свою самую дорогую мантию и дешевые бусы ядовитого цвета, выпрямить волосы с помощью магии и собрать их в элегантную прическу, но переборщить с макияжем. Только для того, чтобы стоять здесь, среди этих чужих, неприятных ей людей, и улыбаться.
Наверное, со стороны это выглядело странно: неподвижно застывшая посреди зала девушка с нетронутым бокалом шампанского в руке и изумрудным пером в другой. Бесцеремонно разглядывающая лица и наряды людей, словно пытаясь почувствовать сквозь фальшивое амбре душок интриг и скандалов…
Рите же было скучно. Прислушиваться к сухим разговорам и непринужденному щебету в поисках сенсации, но вновь и вновь разочаровываясь. Ловить на себе чужие взгляды и замечать в них неприязнь и презрение… из-за недостаточно чистой крови, недостаточно «элитного» положения в обществе, отсутствия обручального кольца на пальце и результатов ее кропотливой работы, нередко провоцирующих героев статей на устные и письменные угрозы. Или ей только казалось, что весь мир крутится вокруг нее?
Едва заметное движение: перенести вес хрупкого тела с одной ноги на другую. Высокие каблуки утомляли, но красота, как известно, требует жертв, и сегодня на ее алтарь приносились конечности одной молодой миловидной журналистки. Ради десятка сантиметров к длине ног и «плюс один» к карме.
Главное: не зевнуть. Рита не любила подобные мероприятия, предпочитая получать информацию в уютной обстановке тет-а-тет, или же не без помощи своей маленькой крылатой особенности. Вот только использование анимагии в здании Министерства было настоящим сумасшествием, так как небольшой прокол, который можно было бы замять в менее людном месте, здесь грозил перерасти в настоящий скандал. А впоследствии, в статью в «Ежедневном пророке» о незарегистрированных анимагах с заковыристым названием и мисс Скитер в главных ролях. Нет, так рисковать своей карьерой, репутацией и свободой девушка не могла.
Когда Рите уже порядком надоело изображать статую задумчивого журналиста, а достойная внимания информация так и не обнаружилась, девушка избавилась от шампанского и быстрой, но осторожной походкой (чтобы не подвернуть ногу и не сломать каблук), продефилировала по залу, выбирая подходящую жертву. Слабое звено – достаточно доверчивое и болтливое, чтобы распространить маленькую сплетню. И, когда информация достигнет цели...
Коварные мысли и самодовольная улыбка улетучились,  стоило девушке заметить Нарциссу. Ту самую самовлюбленную курицу, возомнившую себя павой, что раздражала Риту еще со школьной скамьи своей чванливостью. Скитер не хотела, да и не могла в силу заложенного с малых лет характера,  мириться с ролью волшебницы "второго сорта". Не признавала авторитетов, основанных лишь на чистоте крови, и считала своим долгом вновь и вновь об этом напоминать всем, кому "везло" оказаться поблизости.
- Миссис Малфой, – сквозь зубы процедила Рита, сделав неуверенный шаг в сторону Нарциссы, затем еще один и еще...
Заметив, рядом с кем стоит объект ее "нежной любви", Скитер ускорилась. Не будь в зале так много свидетелей, она бы обязательно сняла туфли, чтобы двигаться намного быстрее и увереннее. Звон бокалов вызвал ухмылку на губах Риты: в том, что бокалы не бьются просто так, журналистка была уверена. Еще один шаг, не выпуская оригинальную парочку из виду – работа, связанная с рассказами о личной жизни волшебников, способствует развитию таланта к слежке, куда лучше службы в Аврорате...
Кажется, Нарцисса хочет уединиться... – Заметив движение руки в сторону портьер, журналистка прикусила губу в предвкушении эксклюзивного материала. – Отлично. Идите-идите туда. Так мне будет намного проще выяснить, что объединяет столь разных миссис Малфой и миссис Уизли.
Вот только героини ее будущей сенсационной статьи, макет которой уже выстроился в более прытком, чем перо, сознании, не спешили покинуть людный зал. А появление рядом с ними сладкой парочки окончательно спутывало планы Скитер, практически лишая ее возможности использовать свой козырь.
Идеи того, как заставить ненужных свидетелей уйти и позволить чистокровным мухам запутаться в паутине сплетен, разрушались под действием здравого смысла. Устроить переполох, который отвлечет авроров? Но, где гарантии, что Уизли, после скучных домашних будней, не бросится первой "на передовую"? Присоединиться к этой разношерстной компании? Но как поступит Нарцисса, увидев мастерицу по разрушению чужих репутаций? Наблюдать со стороны, ожидая более благоприятного момента? Но что, если он так и не наступит?
Вытащив из потайного кармана блокнот, журналистка написала пару пространных фраз и, вырвав страницу, свернула ее вчетверо.
- Простите, вы не могли бы передать эту записку той милой леди с рыжими волосами? Только не говорите, что это я попросила.
Вложив в руку мужчины листок, скрывавший в себе просьбу поговорить с женщиной наедине по поводу угрозы, нависшей над семьей Уизли, Рита поспешила скрыться среди портьер, надеясь на то, что Молли не проигнорирует ее послание.

Le temps passe
Devant nous l'impasse
Avant le passage
Sachons кtre sage
Je sais la faiblesse
De mes mots qui blessent
Je m'en veux tant(с)
По крупинкам рассыпается привычный мир, а потом неожиданно восстанавливается в один единственный момент, когда звучат холодные слова. Они не ранят. Они не производят ровно никакого эффекта, на который, очевидно, рассчитывает (или не рассчитывает, это уже совершенно неважно) миссис Малфой. Миссис же Уизли совершенно холодно и без всяких эмоций реагирует на это исчезновение из поля зрения ледяной леди, холодной, каменной, без единой живой жилы. Каменный взгляд спадает с ее головы, и как-то становится неожиданно легко и спокойно. Теперь все так, как должно было быть. Никакой напущенной участливости миссис Малфой, никаких странных, совершенно не улавливаемых намеков на то, что миссис Уизли все равно не поняла бы. Откуда ей знать, что единственная вещица, которую от нее хотели (вещица: не душа, не сочувствие, не слова прекрасные и мягкие, не солнечный свет, который обычно она излучает всем своим видом, а всего лишь вещица. Черная. Потрепанная. Такая же потрепанная, как практически все вещи Уизли. Уизлевские вещи, а не чьи-то), была каким-то дневником для ведения подсобного хозяйства, для учета пеленок, портянок и прочих мелких вещиц, связанных с ее семьей. Нет. Она не знала этого. Она даже не почувствовала отчаянных взглядов на эту книжечку. Она даже заподозрить не могла, что из-за какого-то несчастного дневника, из-за несчастной домовой книги, на ее пухлой шее может сомкнуться ледяная окова наколдованных веревок, или в нее может ударить зеленый луч. Из-за какой-то дрянной книжонки.
Зато теперь, когда Нарцисса, быстро раскланявшись, хотя не будем лукавить, никто и ни перед кем не раскланивался, ускользила прочь, рядом с Молли была Марлен, приветливо улыбавшаяся и излучавшая лучи тепла и добра во все стороны. Родная душа. Молли, отчаянно сдерживая радостный, заливистый смех, связанный с такой некоторой напыщенной серьезностью, которая так и витала вокруг этой солнечной девушки, бросала косые, улыбчивые взгляды на нее, и понимала, что впервые за этот вечер чувствует себя по-настоящему в безопасности. Или в относительной безопасности. В общем, в такой ситуации, к которой в Министерстве Магии, а тем более в его части - Атриуме, - мечтать даже не приходилось. Холод немного развеялся, пришла пора "оттепели" чувств. Оставалось только держать себя в строгих рамках регламента и не порываться за первыми чувствами, будоражившами эту огненно-рыжую голову.
Но недолго оставалось Молли пребывать в состоянии душевного спокойствия. И виной тому не были очередные мысли о детях, которые, поверьте уж, не покидали ее светлую голову ни на секунду, ведь она не могла представить, как они там в действительности без нее. Не было причиной этому и в принципе отрешенное состояние, совершенно не соответсвующее приему. Виновато улыбаясь, Молли не могла придумать, о чем заговорить с Марлен, потому что все темы, всплывавшие в ее голове, были связаны с тем, о чем было известно только узкому кругу людей, и уж в министерстве Магии точно обговариваться не должны были. Ей хотелось многое узнать, на деле Молли всегда была пытливой и любопытной натурой, но сейчас это любопытство, имевшее достаточно понятные корни, коренившиеся в одном определении "женщина", надо было поумерить.
- Марлен, - ласково пробормотала Молли. - Вы не пойдете за Нарциссой? Мне казалось, вам что-то нужно от нее. - Логики тебе не занимать, Молли...
Но ей даже насладиться ответом не дали, не дали поуговаривать никуда не уходить, если бы случилась такая необходимость. Неожиданно возникший перед ней человек передал ей какую-то записку. Листок, сложенный вчетверо. Быстро развернув его, Молли, хмуря брови, прочитала послание. Выглядело оно, как предупреждение об угрозе, но миссис Уизли, со свойственной ей одной пугливостью за свою семью, увидела в этом прямую угрозу. Инстинктивно поднеся листок к носу, она шумно (впрочем, этого шума все равно никто не услышал: ведь в зале царила суматоха, присущая таким мероприятиям, что даже звука бьющегося стекла можно было бы не различить) вдохнула запах листка: не пахло ничем, ни одна мелодия, связанная с запахом какого-либо человека, не приходила ей на ум. Да и что тут говорить, Молли не была ни Шерлоком Холмсом, ни кем-либо еще. Она сыщиком не была. Но испугаться она могла безумно. И сейчас ее круглые от непонятных эмоций глаза искали Артура в зале, в огромном зале, где она почувствовала себя совершенно одинокой, не защищенной, и в опасности.

Все когда-нибудь заканчивается. И моменты торжества, и смутные сны, и такие вот странные вечера, идущие по какому-то своему абсурдному сценарию. Где-то за ее спиной точила перья Скитер, справа в отдалении должны были все еще беседовать Уизли, МакКиннон и Подмор, совсем скоро людское море - беспокойное и празднующее - собиралось вернуть ей мужа. Фатум распахнул свои широкие крылья, фатум бросил небрежной рукой в зал музыку и плавным жестом пригасил свет.
Все так и должно было случиться.
Нарцисса взирала вдаль, за круг вальсирующих пар, теперь уже зная, что чаша испита до конца. Теперь все закончилось. Она отчетливо различала в пляске света и теней его лицо - уверенное и хитрое. Джагсон улыбался так, словно бы и не разрушал ничего.
Он никогда не пойдет ко дну.
А все потому, что Джек и фатум были заодно. Этими ловкими руками рок сплетал паутину судеб, рок шагал ей навстречу спокойной, неторопливой походкой.
Ты будешь умирать долго и мучительно, - ласково говорили ее глаза.
Только после вас, леди Малфой, - широко улыбнулся он в ответ.
Поклон, прикосновение насмешливых губ к ее руке. Они были центром этого мира, осью происходящего, на них сходились все линии времени и все вероятности. Дневник Темного Лорда, черная тетрадь, обернутая в подарочную бумагу, покоилась теперь в ее ладонях. Она была тяжела, как старинный фолиант, или это только казалось под впечатлением пережитого?
Молли Уизли, Рита Скитер, Марлен МакКиннон и Стигмус Подмор. Фатум вписал эти имена в книгу судеб Малфоев. И теперь это следовало иметь в виду.
Будет нелегко. Быть может, все закончится совсем скверно, но теперь ничего не поделать.
Неведомая цепочка обстоятельств задержала Джека Джагсона в пути, невидимая рука привела в Атриум блаженную Уизли с точно такой же черной тетрадью и вот теперь, только теперь отпустила Люциуса к ней.
- Нам надо многое обсудить, дорогой, - Нарцисса взяла мужа под руку, и Малфои покинули зал.
Музыка плыла под сапфирово-синим небом Атриума...

Отредактировано Narcissa Malfoy (06-04-2013 14:01:44)

Тревога? Страх? Кажется, это не те чувства, или, скажем так, не в полной мере те чувства, которые испытывала Молли, стоя в этом полупустом (аристократы не в счет, аристократы - это парящие тени из царства давно умерших для мира людей) зале. Пухлые пальцы все так же сжимали записку, а в глазах ее наверняка отражалась вся пустота, вся горечь и всё непонимание, проносившиеся в ее голове. Бежать? Нет. Стоять и ждать, пока угроза станет не всего лишь пространно описанной на куске этого скомканного пергамена, а материализуется и нависнет над ее семьей? А кто сказал, что угроза еще не нависла над ее семьей?.. В глубине души Молли понимала, что кто-то ведет нешуточную игру с ней, с ее чувствами, дергая за нужные веревочки, нажимая на правильные кнопки регулировки ее настроения. Кто-то очень хорошо чувствовал, что можно легко ее заманить куда-либо, всего лишь сказав пару слов об "опасности над семьей".
Воображение Молли, живое и животрепещущее, рисовало не одну и даже не две картины расправы, зеленых вспышек Авады Кедавры, разрушенной Норы. Можно сказать, будь она магглой, была бы ей прямая дорога в писатели ужастиков и детективов: так чудесно она представляла сцены массовых убийств и разрушения жилища. Правда, с одной поправочкой. Все подобные рассказы, истории были бы посвящены одному месту, одним людям. А это никогда не красит ни единый рассказ.
- Молли, вы позволите мне взглянуть на записку? Я прошу вас даже не столько как друг, но как аврор. Убеждена, я смогу вам помочь.
Нахмуренные брови, сосредоточенный взгляд, немного, как показалось Молли, резкий тон. Может быть, Марлен что-то знает? Если да, то почему ей не сказать это сразу? Молли инстинктивно отшагнула ровно на один шаг, будто бы отпрянула от потенциального противника. Глупенькая, - сказала она сама себе, - Марлен и опасность - диаметрально противоположные вещи. Не теряй своих друзей, что ж ты делаешь. Объя... До конца нравоучительствовать ей не дали: резкий запах алкоголя, от которого она инстинктивно поморщила нос, и спасительные слова, пришедшие откуда-то сзади, произнесенные как-то непривычно, пусть и бесконечно любимым голосом:
- Мне кажется.., что нам пора домой.
Пьян, снова. Интересно, что на сей раз... Пунш, наверняка... Молли уже перестала мысленно возмущаться, перестала и думать, как перевоспитать нерадивого мужа. Если ему так проще отгородиться от всей этой аристократической суеты... Да и выяснять отношения на публике - это глупо и низко. Укоряющие взгляды - вполне сойдет, но сейчас ей было совершенно не до этого. Вот он, вот - ее спаситель, способный вытащить ее из этого зала, наполненного омертвелым запахом алкоголя и бездушными телами, движущимися по дудочке мастера, управляющим ими.
- Да, - твердо, но немного с дрожью произнесла Молли, - нам действительно пора домой, милый.
Дрожащей рукой она взяла ремешок сумки поудобнее, бросив косой взгляд на нее, чтобы проверить, закрыта ли сумка и там ли дневник несчастной домохозяйки, та книжечка, которая спасала ее безмолвное одиночество на этом хрустально леденящем торжестве. О записке миссис Уизли практически забыла и уже собиралась прощаться с Марлен, когда неожиданно поняла и вспомнила, почему та продолжает смотреть на нее так испытующе, нахмурив брови, поджав губы и всем своим видом выдавая обстановку "я-на-службе-я-тут-аврор".
- Ах, записка. И ваш интерес о Нарциссе... Ничего не произошло, она просто была бесконечно мила и ей что-то нужно было от меня... Но, возможно, мне просто показалось. Знаете, я порой сильно чего-то боюсь.
После этой быстрой, взволнованной речи - пауза. Мучительная пауза. И... Молли протянула записку Марлен. Лишь заклятый кусочек бумаги коснулся протянутой ладони мисс МакКиннон, как Молли почувствовала ни с чем не сравнимое чувство свободы, будто с этим клочком бумаги ушла и необходимость чего-то бояться. Она здесь не одна. Рядом Артур. Пусть и с трудом стоящий на ногах, пусть и в преследующем соседстве запаха алкоголя. Наконец-то обернувшись к мужу, так и стоявшему сзади, Молли схватила крепко его руку, буквально вцепилась в его ладонь, и как можно ближе наклонясь к уху, прошептала:
- Пошли скорее отсюда, нам действительно давно пора домой.
И она наконец услышала легкую музыку, которой наверняка весь вечер был наполнен Атриум и которую она, беспрестанно избегая это пространство, не слышала до сих пор.

Отредактировано Molly Weasley (01-06-2013 23:36:19)