Розье не любил "Дырявый котел". Говоря по правде, его просто воротило от этого заведения. Бедная душонка французского аристократа английского происхождения была не в силах вынести местную публику. Скользкие типы с не менее скользкими намерениями сидели за скользкими от пролитого пива столами, прилипая подошвами к липкому по той же причине полу. Какой-то скандал всегда разворачивался у барной стойки. В скандале, как водится, участвовала бальзаковского возраста дама, которая что-то выясняла или требовала, периодически переходя с прокуренного баса на истеричный фальцет. В самом темном углу обязательно сидел мистер Загадочность, которому больше подошло бы звание мошенник-неудачник среднего звена. Люди этого типа кутались в мантии по самое не могу, носили тюрбаны на головах, занавешивали лица и, конечно, не снимали перчаток, обхватывая трясущимися руками очередной стакан. Вам может показаться, что все эти наблюдения говорят о том, что и сам Розье был завсегдатаем этого бара, но это совсем не так. Если иголка единожды ткнет вас в глаз... В общем, глазу еще долго будет нехорошо, а видок острия запомнится надолго. Так что ноги бы Розье не было в "Дырявом котле", если бы не встреча, которую назначил один очень любопытный человек. Отказываться было нелюбезно, да и человек тот был крайне полезен, но, как выяснилось, не слишком привередлив в плане выбора места для встречи. Эван не разглядывал официанток, метавшихся между столиками. Для него весь местный персонал был на одно лицо: пропитанный с ног до головы жизнью в этой забегаловке и готовый на что угодно за последний сикль. Впрочем, та же "Кабанья голова" вполне могла соперничать с этим заведением, да и в Лютном были места куда хуже, но там среди хлама хоть можно было найти что-то малозаконное, но заслуживающее внимания.

* * *

Розье задумчиво вертит в руках новую палочку.
- Как тебя зовут?
- Как вы того пожелаете, мсье.
- Ева. Ева...*

* * *

Раз уж судьба закинула привередливого аристократа в это злачное место, он пришел к выводу, что лучше немного уважить местные традиции. Лицо Розье скрывал глубоко надвинутый капюшон мантии и он как раз собирался заказать себе выпить в ожидании компаньон. Приятель опаздывал, чем безмерно раздражал Эвана, и с горя тот полез во внутренний карман мантии, за монетами. Пальцы привычно наткнулись на булавку и непривычно не наткнулись на ленту, что этой самой булавкой была подколота. Что за дракл? Розье еще раз пошарил по подкладке рукой. Дорогая, инкрустированная булавка на месте, деньги не украли, а лента, которой грош цена, как в воду канула. Эван мог поклясться Мерлином и Морганой вместе, что когда он входил в бар лента была на месте, его пальцы тогда привычно мазнули по атласной поверхности, а сейчас... Сердце пропустило удар.

* * *

Розье неторопливо застегивал рубашку, отвернувшись к окну.
- Кто такая Ева, красавчик?
"Я не за это тебе плачу" - чуть было не сорвалось с его губ, но обращение заставило слова застрять в горле.
- Твоя любовница? Неет, - девушка противно тянет гласные.
Розье оборачивается, чтобы одернуть ее.
- Любимая? - она по-птичьи склоняет набок голову. - Любимая, но не любовница.
- Это имя принадлежит той, кого я хочу убить, - Эван сам не знает, зачем вязался в этот разговор.
Девушка на развороченной постели заливается смехом.
- Замолчи немедленно! - рявкает Розье, готовый убить и эту тоже или просто начать посыпать голову пеплом из-за своей болтливости.
- Держи, красавчик, - она стягивает с волос атласную ленту, - отдашь ее своей Еве, когда получишь то, чего хочешь.
- Украшу ее тело этим в вашу честь, Миледи,  - ухмыляется он и зачем-то берет ленту.
- Не потеряй, в ней теперь твоя... - девушка кокетливо тянет паузу, - злость, да?

* * *

- Эй, бармен! И вы, дамочка! - бросает он официантке, стягивая с головы капюшон, - Меня обокрали в вашем проклятом баре. И я сильно сомневаюсь, что деньгами ты восполнишь мою потерю.
Кажется, все взгляды обратились на него, вероятно, разошедшийся Розье переусердствовал в желании перекричать толпу.
- Переверните здесь все вверх дном, - он пинком оттолкнул от себя стул, приблизился к барной стойке и добавил, понизив голос:
- О, у вас большие неприятности.

* * *

Розье выходит, прикрывая за собой дверь.
- Она твое наваждение. Угадала, красавчик? - доносится ему вслед.
Не оборачиваясь, он уходит, сжимая в руке злополучную ленту.
Наваждение.  Одержимость.

[AVA]http://sa.uploads.ru/iq396.png[/AVA]

Г а р с э н. Вы поможете мне.  От вас потребуется не многое, Инэс: всего только чуть-чуть доброй воли.
И н э с. Доброй воли?.. А где мне ее взять? Я испорченна.
Г а р с э н. А я? (Пауза) А что все-таки, если попробовать?
И н э с. Я высохла. Я не могу ни брать, ни давать – как же мне вам помочь? Высохшая ветка сгорает. (Пауза. Смотрит на Эстель, закрывшую лицо руками.) Флоранс была блондинкой.*

- Тише. Переворачивать все вверх дном и сыпать направо и налево угрозами вовсе не обязательно.
Не обязательно? Это, кажется, не вам решать. Розье, до того сверливший взглядом бармена, переключился на любителя порядка.
- Мы с этим разберемся, но только если вы успокоитесь и для начала скажете, что именно у вас пропало.
Розье вдыхает, открывает рот, словно собирается, что-то сказать, но слова застревают в горле. Ни одно не вылетает наружу. Что? Всего лишь лента для волос.

* * *

- Где ты был, дорогой? Ты выглядишь просто ужасно.
- Maman… Plus tard.**
- Ev, - начинает она, но он уже идет наверх по лестнице.
Добравшись до своей постели, Эван ничком падает поверх покрывала. Мерлин, ну что за день. Он запускает руку в карман, пальцы натыкаются на атласную ленту. Он хотел бы удивленно выудить ее на свет, поднести к глазам, чтобы опознать, но он ни на секунду не забывал о ней. Розье садится на постели, скрестив ноги, и все-таки достает руку с зажатой в ней такой ненавистной сейчас лентой. Такой же ненавистной.
La obsession. ***
Сжечь ее к Мерлину. Он поднимается на ноги, быстрым шагом идет к камину, разжимает пальцы…и успевает сомкнуть их прежде, чем материя выскользнет окончательно и потонет в языках пламени. Он усмехается и злится на самого себя. Сжечь, не бросая в камин?
- Противоречие, Розье. У тебя еще и с логикой проблемы?
Она сидит в кресле, подобрав под себя ноги, и усмехается в тон ему.
- Пошла прочь, - незаметно для себя он говорит это вслух. Я схожу с ума.
- Не слышу, у меня, вероятно, проблемы со слухом.
Я схожу с ума.
- Прочь. Прочь! – он обессилено садится на пол рядом с камином. Пошла прочь. Проблемы со слухом у нее.
- А у тебя с головой, красавчик.
Ее лицо выражает презрение, она спустила одну ногу и болтает ей в воздухе. Она тоже очень красива.  Она вопросительно поднимает брови.
- Зато у меня нет проблем со слухом, - ворчит Розье. Он не думает о том, что она красива. Как он не думает о ней. 
Хруст волшебной палочки до сих пор стоит в ушах, не замолкая ни на минуту. Я убью тебя. Он раскрывает ладонь и смотрит на ленту. Простая полоска ткани, но из-за нее (по крайней мере, Розье винит во всем именно ее) «Ральфс-Ральфс-Ральфс-Ральфс» больше не звучит набатом в его голове. Теперь он слышит тихое протяжное «Ееев-вааа…».

* * *

- Эдгар Боунс, отдел обеспечения магического правопорядка.
- Эван Розье, расстроенный гражданин магической Британии. Кое-что крайне ценное, иначе я не возмущался бы на весь бар. Думаете, я выступаю здесь для народной забавы? – Эван тон понижать не собирался. Да и успокаиваться тоже.
- Добрый вечер. Я так понимаю, он не единственный сегодня стал жертвой некоего воришки? У кого можно узнать об этом поподробнее?
- Кажется, я просил перевернуть все в этом проклятом баре. Или у вас проблемы со слухом? О, отлично. Неудивительно, что здесь завелся вор. Удивительно, что вы никак с этим не боретесь и даже не ставите в известность посетителей, - он обернулся к бармену и официантке следом за Боунсом и только теперь обратил внимание на девушку.
Лола. Лола О'Лири.
- Будь проклят тот день и час, когда я решил посетить вашу забегаловку.
Это адресовано было уже не им. Скорее самому Мерлину, который был в ответе за такой поворот и такой дважды, нет, трижды неудачный день.
- Да, я тоже хочу узнать поподробнее. Раз уж все вы бесполезны, давайте хоть пообщаемся, - последнее уже персонально Лоле, в сопровождении быстрого брошенного на нее взгляда. – Кто-нибудь из вас собирается хоть что-нибудь делать? Мне нужна моя вещь.
На вопрос, почему он так цепляется за нее, Розье не хотел отвечать, да он, наверное, и не смог бы сказать ни слова.

* * *

Розье подходит к зеркалу. В нем отражается его бледное лицо, под глаза залегли темные тени, которых никогда не было там прежде.
Розье подходит к зеркалу. В нем отражается она. Ее лицо, ее волосы, ее злая усмешка. Ее огонь. Он охает от удивления.
Стекло дает трещину. Она змеится по гладкой поверхности, искажая отражение. Вот-вот оно брызнет осколками.
- Так не бывает!
Зеркало Нарцисса дало трещину - в нем отразился кто-то другой. Осколки осыпаются на пол.
Так не бывает.
Мой бедный мальчик, мой бедный Нарциисс. Твое зеркало отразило другого. Мир больше не сводится к твоему отражению, в нем появился кто-то еще.
"Ты погиб, погиб, погиб", - шепчут осколки. Шепот залезает в уши и леденит сердце.
"Ты спасен", - говорит история.

А Нарциисс остался по-прежнему гордым, самовлюбленным. Он отвергал любовь всех. Многих нимф сделала несчастными его гордость. И раз одна их отвергнутых им нимф воскликнула:
- Полюби же и ты, Нарцисс! И пусть не отвечает взаимностью тебе человек, которого ты полюбишь!
Исполнилось пожелание нимфы. Разгневалась богиня любви Афродита на то, что Нарцисс отвергает ее дары и наказала его. Однажды весной во время охоты Нарцисс подошел к ручью и захотел напиться студеной воды. Еще ни разу не касались вод этого ручья, ни пастух, ни горные козы, ни разу не падала в ручей сломанная ветка, даже ветер не заносил в ручей лепестков пышных цветов. Вода его была чиста и прозрачна. Как в зеркале, отражалось в ней все вокруг: и кусты, разросшиеся по берегу, и стройные кипарисы, и голубое небо. Нагнулся Нарцисс к ручью, опершись руками на камень, выступавший из воды, и отразился в ручье весь, во всей своей красе. Тут-то постигла его кара Афродиты. В изумлении смотрит он на свое отражение в воде, и сильная любовь овладевает им. Полными любви глазами он смотрит на свое изображение в воде, оно манит его, зовет, простирает к нему руки. Наклоняется Нарцисс к зеркалу вод, чтобы поцеловать свое отражение, но целует только студеную, прозрачную воду ручья. Все забыл Нарцисс: он не уходит от ручья; не отрываясь, любуется самим собой. <...> Склонилась голова Нарцисса на зеленую прибрежную траву, и мрак смерти покрыл его очи. Умер Нарцисс. Плакали в лесу младые нимфы, и плакала Эхо. Приготовили нимфы юному Нарциссу могилу, но когда пришли за его телом, то не нашли его. На том месте, где склонилась на траву голова Нарцисса, вырос белый душистый цветок – цветок смерти; Нарцисс зовут его. ****

Зеркало распалось на осколки. Высох ручей. Целый мир вокруг Нарцисса за его отражением. Молчат осколки. Кусается зажатая в руке лента. Бледное лицо смотрит на Розье из зеркала. История пошла другой дорогой.

* * *

- Кто мне ее вернет - получит личную благодарность. У вас ведь есть план, работник по обеспечению… - пауза, он делает вид, что припоминает, - …магического правопорядка. Так, кажется?..

[AVA]http://sa.uploads.ru/iq396.png[/AVA]

Несмотря на то, что работы в отделе обеспечения магического правопорядка хватало с излишком, тут также не было и недостатка в молодых скучающих лентяях, скованных серостью офисной рутины. Любой согласится, веселого мало в буднях волшебной полиции: отчеты, звонки, письма, разнокалиберные офисные задания и снова отчеты. Молодым неопытным офицерам, вроде Бенедикта Коллинза обыкновенно поручали самую нудную работу, почти дурно-пахнущие объедки высших чинов: грязную и неблагодарную работу. Однако вышеупомянутому Коллинзу повезло несколько больше чем другим подобным ему молодозеленым юнгам - благодаря удачному стечению обстоятельств, а именно по наличию в числе рулевых этого мощного судна по обеспечению порядка - грозного седовласого капитана Артура Коллинза, что приходится Бенедикту родным отцом. Семейные связи и определили мальчишку под крылышко к одному из лучших специалистов своего дела, - человеку, от зоркого глаза которого не удрал ни один преступник. Во всяком случае Бенни был уверен в этом. Ему хотелось верить, ведь Эдгар Боунс был известен всем своей кристальной проницательностью и живым умом, - Умищщем - сказал бы Бенни, - интеллектом способным решать непостижимые обыкновенному человеку задачки, головоломки, и умением выходить из самых запутанных лабиринтов. Мистер Боунс казался Бену человеком с непростым нравом: его восхищало то, как с холодной надменностью шеф отпинывает от себя большую часть расследований, находя их истину слишком очевидной, слишком низменной для его таланта. Бену по-настоящему повезло работать в команде Эдгара Боунса, он был благодарен, однако, к сожалению, загадочные дела тревожили этот отдел не так часто как хотелось бы, и большую часть времени все-таки приходилось разгребать кабинетную рутину. Хотя и без сюрпризов не обходилось: раз-иной кто-нибудь нарочно выпустит шоколадную лягушку и сотрудники, словно гурьба малолетних детишек дружно преследуют беглянку, лишь бы развеять неутолимую скуку и немного расшевелиться. Среди всех этих офисных узников именно молодого огненноволосого Бена сухая министерская бюррократия сжирала изнутри с поистине нечеловеческим аппетитом. Более того, днем раньше в компании Лесли и Джеймса, они бурно отметили победу Ирландцев в очередном квиддичном матче, вследствие чего всю ночь Бену снился бред в котором они с профессором МакГонагалл отплясывали ирландскую джигу на гриффиндорском столе в окружении толпы злобных лепреконов. Очевидно, что наутро его застало сильное похмелие и полное отсутствие желания двигаться в направлении министерства.

К концу дня, когда основной блок работы был завершен, Бенни не без удовольствия выдохнул и принялся колдовать над черновыми огрызками бумаги, наблюдая как исписанный чернилами пергамент сворачивается в изящные миниатюрки волшебных существ. По мановению палочки крохотные гномы принимались танцевать вокруг гарцующего единорога, и это небольшое театральное представление успокоило юношу и вызывало улыбку на усталом лице. Казалось ничего не могло потревожить беспросветный сон офисных клеток, разве что... Экстренный вызов? Серьезно? Едва заслышав призывной гудок сирены, изумленный Бенни наскоро допил остатки кофе и спихнул свой маленький зверинец в ящик стола. Он никак не ожидал срочного вызова, пронзившего застой офисного болотца и, чуть ошеломленный, молча просеменил за могучей фигурой мистера Боунса до самого Дырявого котла. И теперь он не без восторга наблюдает как тот заглаживает конфликт с капризным молодым знакомым юношей... Розье.
Сдержанно стоя в сторонке, наготове выполнить указания по расследованию, Бенни предоставил ситуацию шефу, в свою очередь пристально разглядывая лица посетителей, делая причудливые догадки о том, кто бы мог быть этим странным расхитителем памяти.

Отредактировано Benny Collins (09-09-2014 00:18:52)

За непроницаемым выражением лица притаились легкое раздражение и насмешка. Расстроенный гражданин говорил слишком много и был слишком возмущен, и при этом уклонялся от прямого ответа на поставленный вопрос. Пропало, вероятно, что-то для него ценное, и при этом что-то, о чем он не хотел говорить.
- Мы здесь именно затем, чтобы разобраться с ситуацией. Если вы будете продолжать хамить, это никак не поможет расследованию. А вот если соизволите ответить, что же именно у вас пропало, то можете помочь. У меня будет еще несколько вопросов к вам. Но имейте немного терпения.
Эдгар задумался над словами официантки. Кому могли понадобиться старые фотографии, дешевые цепочки, талисманы? Что может связывать эти предметы? Вероятно, ценность их для хозяев была выше условной стоимости. И поведение Розье подтверждало эту теорию, если его вор - тот же самый. Но кому и для чего могли понадобиться вещи, которые не важны никому кроме их обладателей?
В это время рядом появился представитель прессы, Ксенофилиус Лавгуд. Услышав его вопросы, Боунс приподнял одну бровь. Он не испытывал негативных чувств к СМИ вообще, но во время работы чаще предпочитал обойтись без вмешательства их сотрудников. Одна из задач хорошего журналиста - задавать правильные вопросы, но в большинстве случаев цель их - развлечь читателя, а не выследить преступника. Могло ли быть связано настроение людей с тем, что у них что-то пропало? Исключать такую возможность было нельзя, учитывая необычность ситуации, и все же это не казалось Эдгару вопросом первой важности. А уж завтрак...
- Бенни, - тихо проговорил Эдгар, наклонившись к уху Коллинза. - Слушай все внимательно и смотри по сторонам, нет ли чего подозрительного. Странное дело, и надо быть бдительными.
- Мисс... - обратился Эдгар к официантке. - Прошу прощения, но вы, кажется, не назвали себя? Могу ли я узнать, остался ли в баре кто-то из жертв нашего похитителя? И можно ли где-то спокойно поговорить?
Эдгар обвел взглядом "Дырявый котел". Из-за расшумевшегося Розье они привлекли слишком много внимания. Вор мог насторожиться, уйти или как-то иначе спрятать концы в воду.[AVA]http://se.uploads.ru/qSEHu.gif[/AVA]

Школа закончилась совсем недавно, не успев как следует выветриться из памяти. Розье был на год старше и, должно быть, уже успел забыть большую часть школьных обид и споров. Ещё год назад они не могли пройти мимо, не обменявшись подчёркнуто холодными взглядами, теперь Эван её даже не замечал. В ответ Лола сохраняла подчёркнутое равнодушие, считая своим долгом ни одним движением не выдать, что она помнит о причине их ссоры.
Так что же ты здесь потерял, мой мальчик? Служитель закона задаёт тот же вопрос, теперь Эван не сможет его проигнорировать, слишком глупо. Но он продолжает молчать, как будто не находит ответа. Впервые в жизни не находит ответа? Барабанная дробь.
– Ксенофилиус Лавгуд, газета «Ежедневный пророк», добрый вечер.
Разочарованный вздох замер у Лолы в груди. Странный молодой человек словно с неба свалился со своими дурацкими вопросами. Он спрашивал о настроении, об исчезнувших вещах, о сегодняшнем завтраке. Из всего этого словесного потока она успела понять только то, что теперь кого-то заинтересовала и та вещь, которая пропала у неё. Лола хотела ответить, но замерла в том же неловком молчании, которое секунду назад сковало Розье. В первый раз за весь вечер она была благодарна Эвану, перебившему корреспондента самым наглым образом.
– Да вы здесь все с ума посходили? – И снова возмущение понеслось бурным потоком. Теперь Лола готова была подписаться под каждым словом, но всё равно не сводила со своего школьного «друга» ледяного взгляда. Розье свою речь окончил и его место занял сотрудник отдела обеспечения магического правопорядка.
– Прошу прощения… - начал Эдгар Боунс, обращаясь к девушке, которая его почти не слушала.
Розье, наконец, обратил на меня внимание. О, спасибо! Впрочем, мне это совершенно неинтересно.
– …остался ли в баре кто-то из жертв…
Такой же самовлюблённый, такой же наглый, как раньше. Слава Мерлину, для меня это не имеет никакого значения.
– …И можно ли где-то спокойно поговорить? – Боунс закончил свою мысль, так и не завладев вниманием собеседницы. Она по-прежнему смотрела на Эвана.
Может, даже имя моё вспомнишь, родной? И он вспомнил:
– Ее зовут Лола О’Лири.
– Как мило с вашей стороны, что вы не заставили меня утруждаться и помогли с ответом, – улыбнулась Лола, пропустив мимо ушей фразу о «грязном “Дырявом котле”».
И колючие замечания, и ледяные взгляды пролетали мимо молодого человека. Одна за другой, попытки заморозить его заканчивались неудачей, и чем дольше это продолжалось, тем ярче разгоралось раздражение внутри девушки. Она не раз собиралась высказать какую-то роковую фразу, обещавшую больно ранить Эвана, но не произносила ни звука, потому что «жертва» так набросилась на своих обидчиков, что невозможно было вставить ни слова.
– Мне нужна она.
Тут Розье сделал паузу – видимо, у него, наконец, закончилось дыхание.
– Всё это безумно интересно, но что же у вас пропало? Или вы думаете, что все мы владеем легилименцией?
– Моя вещь. Мне нужна она.
Розье по-прежнему уходил от ответа, а любопытство всё так же терзало Лолу. Почему он не хочет говорить? – пронеслось в голове, но на смену этой мысли сразу пришла другая. А почему не хочу говорить я? Мысли связались в одну, и Лола сразу прогнала их, как нечто совершенно невероятное. Конечно, глупо рассказывать кому-то о такой незначительной пропаже, поэтому она промолчала, но разве могло у Розье пропасть что-то незначительное? Она была уверена, что этот человек дорожит только теми вещами, за которые он выложил приличную сумму денег; а что касается дорогих воспоминаний – тех воспоминаний, которые не сможешь забыть и за миллион галеонов – вряд ли они у него вообще были.
Молодой человек, которого Лола не сразу заметила рядом с более решительным Боунсом, скромно молчал, разглядывая лица посетителей. Каждый раз, когда он оборачивался к ней, девушке становилось неловко под этим пристальным молчаливым взглядом, словно она была как-то причастна ко всем странностям, случившимся сегодняшним вечером в «Дырявом котле». Ей хотелось увести Боунса куда-нибудь подальше от возмущённого Розье, от навязчивого Лавгуда, ответить на все его вопросы, чтобы поскорее покончить с этими глупостями, но она прекрасно понимала, что Эван не отстанет, а журналист никуда не уйдёт, поэтому продолжала молчать, лениво опираясь о барную стойку.

Боунс закатил глаза. Конечно, присутствие "писаки" и его не слишком радовало, но все же "убрать" его возможным не представлялось.
- Мистер Лавгуд, - обратился Эдгар к журналисту, стараясь, чтобы голос его звучал учтиво и вежливо, но при этом не слишком мягко. - Я бы попросил вас по возможности не мешать следствию.
Мужчина взглядом поблагодарил Бенни за то, что он ответил на замечания Розье. Следующее его выступление усилило раздражение, которое Эван вызывал почти всеми своими словами и действиями. Но мало ли при работе встречается раздражающих факторов. К счастью, Эдгар неплохо умел управляться со своими чувствами. Так что он лишь холодно взглянул на парня и отвернулся от их маленькой компании.
В баре осталось не так уж много посетителей. Молодая женщина, мужчина средних лет и пожилой волшебник, забившийся в угол и там что-то торопливо жевавший.
Откашлявшись, Эдгар громко проговорил:
- Добрый вечер. Я Эдгар Боунс, а это мой коллега Бенни Коллинз. Отдел обеспечения магического правопорядка. Чтобы выяснить, что же здесь произошло, нам нужно получить показания всех здесь присутствующих. И для начала те, кто этого еще не сделал, сдайте свои волшебные палочки мистеру Коллинзу.
Эдгар помолчал, ожидая, пока это указание будет выполнено.
- Сейчас вы должны будете рассказать нам, не заметили ли вы чего-нибудь подозрительного. Это и вас касается, - Эдгар выразительно посмотрел на Розье. - Ведь каким незаметным должен был быть вор, чтобы его никто не видел, не слышал и даже не чувствовал. Также нам нужно знать как можно больше о пропавших вещах. Нам важны любые мелочи, любые детали, которые могут пролить свет на случившееся. Даже если вам кажется, что это не имеет значения. Незначительные детали обычно важнее всего.[AVA]http://se.uploads.ru/qSEHu.gif[/AVA]

Отредактировано Edgar Bones (13-10-2014 20:26:33)

Неприятности – мысленно протянула Лола и улыбнулась, не отводя усталого взгляда от «младшенького» из служителей правопорядка, как она уже успела его мысленно окрестить. Он был не слишком высок, не слишком низок, зато очень молод. Должно быть, парню уже стукнуло девятнадцать, раз уж он оказался здесь в роли блюстителя порядка, но Лола дала бы ему лет семнадцать на вид. «Младшенький» не сказал, что он думает по поводу всей этой ситуации, не проронил ни одного слова, кроме «щавелевых биточков», которые ел на завтрак, и даже имя его оставалось неизвестным. Однако лицо казалось смутно знакомым, поэтому Лола не спускала с него глаз – боялась, что воспоминание улетит, так и не проявившись.
Парнишка был неопытный. Не понимал, что нужно говорить, как действовать. В тёмном пыльном баре, где даже доски пола пахли алкоголем, он чувствовал себя неуютно. Что этот молодой человек забыл здесь, что он забыл в Министерстве с таким странным солнечным лицом? Ему бы стать учёным, писателем.
– Эван. Мистер. Розье,  – начал парнишка, потому что молчать больше было нельзя. Голос тоже был как будто знаком. Откуда бы ей знать его? Хогвартс? Друзья друзей?.. Парнишка замялся в нерешительности под наглым взглядом Розье. Вдруг под самым ухом что-то звякнуло, Лола невольно вздрогнула, быстро обернулась, но оказалось, что незадачливый бармен всего лишь поставил пустой стакан на поднос. Лола снова посмотрела на юношу, и, на этот раз, ни малейшей догадки не промелькнуло в голове. Сорвалось.
– Уверен, вы сами прекрасно понимаете, что мы не в силах начать поиски пропавших предметов, вашего в частности, доколе не владеем всей необходимой информацией...Место преступления уже перекрыто противоаппарационным полем. Входы и выходы заколдованы защитным барьером, – болтал «младшенький», постепенно обретая уверенность, и, совсем осмелев, заявил: – А теперь попрошу вашу палочку. А также вашу, и вашу, таков уж порядок, господа.
Что ж, это уже похоже на министерскую ищейку, похвалила Лола про себя. Интересно, как отреагирует остальные; настойчивый журналист, может, и отдаст свою палочку без скандала, а с Розье им придётся потрудиться. Эван нервно дёрнулся, он ещё ничего не ответил, а атмосфера уже ощутимо накалилась. Ведь у Розье вместо сердца был заложен динамит, который только и ждал повода взорваться. Или вместо мозга, подумала Лола, а вслух сказала:
– Как скажете, – протягивая палочку из майского дерева: миниатюрную, гибкую, как и она сама.
– Ах да, теперь вы все подозреваемые, – добавил «младшенький», сразив этим заявлением всех участников разговора. Лола удивлённо глянула на парнишку, потеряв дар речи от такого неожиданного поворота.
Бум!
Розье, тоже сперва онемевший (впрочем, ненадолго), снова бросился в атаку:
– О, если кто-то забыл, то я потерпевший. Понятно, почему ваш отдел работает так плохо. Если так вы ловите преступников, удивительно, как мы еще не потонули в беззаконии!
Тот служитель правопорядка, что был постарше, и глазом не повёл, ответив на возмущения полным безразличием. Боунс не стал ввязываться в бессмысленный спор, вместо этого он обратился к немногочисленной публике с пространным заявлением, смысл которого сводился к простому ультиматуму: «Никто не выйдет из бара, пока не найдётся вор». Сидевшая за ближайшим столиком женщина ахнула, мужчина за барной стойкой поперхнулся тыквенным соком, старичок в углу перестал чавкать и уронил тарелку, та визгливо звякнула, столкнувшись со стеклянным стаканом, вместе они полетели на пол и разбились вдребезги. Женщина ахнула ещё пронзительнее, мужчина продолжал громко кашлять.
– К счастью, – сказал бармен.
– Неправда, – пробормотал Эван.
Лола возвела глаза к небу, моля всевышнего прекратить это безумие.
– Хотели мою палочку? Получите! Да, пожалуйста! – выкрикнул Розье, протянув палочку с такой бешеной энергией, что чуть не выбил глаз бедному юноше. И неожиданно Лола заметила, что Эван как-то странно побледнел, что его глаза странно блестят, и уже испугалась, как бы он тут же на месте не убил кого-нибудь.
– Эван… всё в порядке? – переборов неприязнь, спросила она, прекрасно представляя, куда её сейчас могут послать. – Может, стоит присесть и… успокоиться.
Розье с силой рванул спинку стула, подвернувшегося под руку. Лола отскочила на пару шагов, и если бы она не успела сделать этого, стул точно заехал бы ей по ногам. А вот это уже слишком.
– Я просто подожду, пока вы будете заниматься Мерлин пойми чем. Мне совсем не сложно! Дамы и господа, устраивайтесь поудобнее! Мы здесь надолго!
– И мы будем здесь ещё дольше, если сейчас же не прекратится этот балаган.
Этот человек, самовлюблённый мальчишка, разжигавший скандал по любому поводу, был ей противен до глубины души.

- Мерлин, ну что за носорог!... - зло прошипел себе под нос Бенни, остервенело пересчитывая палочки у себя в ладони. - "Хотели мою палочку? Получите! Да пожалуйста!" - пискляво передразнил он интонацию Розье, раскладывая на столе свой свежесобраный урожай: десять волшебных палочек легли перед ним в стройный рядок, и одна из этих изящных деревянных леди, как думалось Бену, принадлежит загадочному виновнику происходящего в "Дырявом котле" - преступнику.
- Какая из них?... - задумчиво шепчет юноша, прищуривается, перебирает кончиками пальцев буковую, березовую, дубовую древесину. Хвала небесам, мягкий тон Ксенофилиуса ненавязчивой сладостью разбавил горький привкус произошедшего скандала. Бенни внимательно вслушался в слова миловидного журналиста, пытаясь уловить мелодию речи, интонацию - "мало ли, а вдруг лжет?", одновременно собирая на столе незамысловатые колдовские весы. Он как раз вкручивал в дно латунную ножку, когда самым спокойным из голосов Ксено сообщил о пропаже семейной колдографии. Бенни переглянулся с мистером Боунсом, пытаясь разгадать реакцию шефа. К слову, у Бена еще ни разу не получилось попасть в яблочко, однако он с присущим ему гриффиндорским упрямством раз за разом продолжал попытки, подбирая ключик к лабиринту боунсовской логики, исследуя дикий путь к гению его интеллекта. Дедукционные приемчики матерых детективов вроде Эдгара настолько редко подводили следствие, что преступник обещал обнаружиться уже к вечеру. Предоставить Боунсу вести следствие - самое правильное что можно было бы сейчас сделать. За Беном оставалась лишь второсортная практическая работа, которая хоть и не была ему по душе, зато не требовала невозможного. Благо дедукции Боунса на двоих хватало сполна.

У журналиста нет весомого мотива. Зачем ему? Не мог же и впрямь Лавгуд совершить это странное ограбление, чтобы потом написать в "Пророке" о самом себе и за свой же счет прославиться? Слишком фантастическое предположение. Нет-нет, Лавгуд чистая душа, без всяких сомнений. Глаза у него добрые, хоть и с огоньком. Безусловно, Ксено чуток неземной, но он не безумец... и уж тем более не вор.

По очереди Бенни всматривался во всех присутствующих, в их мимику и жесты. Юноша словил себя на мысли, что совсем не по долгу службы разглядывает украдкой силуэт очаровательной официантки. Интересно, а шефу какие нравятся? Милые ведь создания, девушки, улыбнулся Бенни. И так часто они не дают покоя: Лесли - весенняя пташка, залетает к нему посреди рабочего дня чтобы звонко смеясь голосом-колокольчиком немного покружиться вокруг него, ласково чмокнуть в щеку и задорно потрепать ему волосы. Маленькой белокурой Лолите-Лесли стоит только догадываться, что при одном взгляде на ее хрупкую юную фигурку он молит Мерлина заковать ему руки и завязать глаза. Отогнав опасные мысли, Бен тряхнул головой, стянул с себя пиджак и бросил его через спинку старого стула. По привычке закатав рукава белоснежной рубашки, он взвесил первую палочку. Аппарат зажужжал и спустя секунду отчеканил на узкой пергаментной полосе: "Перо кетсаля, майское дерево, гибкая". Взглянув на О'Лири, юноша легонько взмахнул кетсалевой палочкой и вполголоса произнес: Priori Incantatem!, после чего из кончика вырвался призрак собирающихся воедино осколков стекла. Старое-доброе "Reparo"...

Сделав пару записей в рабочем журнале, Бенни проконтролировал палочку на Непростительные. Далее он отвел Лолу чуть в сторону от собравшихся, достал из кармана золотой сорокасантиметровый прут, и продиагностировал ее волшебное поле на наличие незаконных магических артефактов. В заключении юноша поставил жирный плюс в графе напротив фамилии девушки. Ему было жаль вплетать в эту дурацкую ситуацию миленькую официантку, и, протягивая ей родную майскую палочку, молодой инспектор незаметно для окружающих ободряюще ей подмигнул.

Затем ему осталось проверить еще девять волшебных палочек. В целом, заклинания оказались довольно-таки безобидными, еще более безобидными оказывались их хозяева. До той степени безобидными, что это начинало волновать Бена. (Ни одной зацепки!) Чем более сокращалось их количество, тем более хмурился младший полицейский. Страница журнальных столбцов, усеянных вдоль и поперек чернильными крестами, все более напоминала Бену карту старого лондонского кладбища. И как это понимать? - мысленно обратился он к своему отражению в темном замыленом окне.

Мерлинова борода!... Это что, я так выгляжу что-ли? - с туманной поверхности стекла в глаза ему смотрел веселый школьник Бенька Коллинз, - семнадцатилетний поэт и гриффиндорский гроза Запретного Леса. Когда-то этот лохматый мальчишка с ветром в голове и золотыми руками мечтал путешествовать, ваять прекрасных дев и писать песни о революции. Посмотри как ты молод! Вставай, убегай отсюда, пей вино и люби весь мир! Когда, когда к своим девятнадцати ты успел превратиться в хмурого блюстителя общественного порядка? Или все-таки еще не успел?... До боли знакомым движением Бенни поправил распустившийся галстук. Точно такой же, бордовый, только с золотыми полосками, семь лет подряд он гордо таскал у себя на шее. Обычно после долгой полуденной беготни во дворе, узел львиного галстука спускался аж до солнечного сплетения, за что декан вечно напоминала Бенни о необходимости "подтянуть" не только Трансфигурацию, но и галстук, хвост которого только и успевал мелькать за поворотами. Родной мой, замечательный школьный галстук. Ты был совсем такой же, только с прекрасными золотыми полосками.

Осталась лишь троица палочек, грустно ожидающих тестирования. Из них - великолепная березовая палочка Ксено Лавгуда, - единственная из всего десятка что легла в ладони Бенедикта идеально, оказалась совершенно светлой, такой же как и ее улыбчивый чудак-хозяин. Следующая, - толстая кедровая с драконьей жилой принадлежала угрюмому пятидесятилетнему мойщику полов, дымящему папиросой мужчине с привычкой бубнить себе под нос разные гадости, а так вполне себе с чистой магией.

Бенни сокрушительно вздохнул и обернувшись через плечо сообщил Эдгару неприятные новости:
- Это последняя палочка... - повертел он перед носом Боунса очаровательной осиновой бестией. Коллинз вернулся к записям и бегло пробежал глазами список подозреваемых: ...Лола О'Лири, Эдмунд Натансон, ля-ля-ля... так-так, Джонатан Смит, Дэниэль Браун, Ксенофилиус Лавгуд, Рихард Вальдштайн... -Бен присвистнул - Эван Розье.

Самая красивая из палочек аккуратно опустилась в чашу. Аппарат звякнул в последний раз и выдал следующий текст: "Осина, чешуя дракона, гибкая" . Бенни измерил длину, описал вес и цвет, но стоило лишь попытаться ею поколдовать, рукоятка дернулась, обожгла ладонь Коллинза, вырвалась и дерзко сыпанула синими искрами. Проглатывая самые грубые английские ругательства, рыжий офицер отлевитировал своенравную палочку к ее не менее своенравному хозяину.

- Эван Розье! - без церемоний обратился он к последнему подозреваемому, раздраженно сверкнув глазами скорее от глупой безысходности, чем от личной обиды - Ваша палочка меня не слушается. Будьте так любезны, два словечка: "Priori Incantatem".

Отредактировано Benny Collins (26-01-2015 17:52:35)

Когда люди много говорят, это очень и очень плохо. Слова часто бывают лживыми, а если и нет, то все равно сильно искаженными эмоциями. Редко когда из словесного потока удается выудить что-то на самом деле стоящее. А еще болтовня очень, очень мешает думать. Истерика Розье забила буквально все каналы восприятия, а ведь за все это время прозвучало что-то невероятно важное.
- Priori Incantatem, - произносит Эван, а Боунс не слышит. Не желает слышать.
Его взгляд скользит по лицам присутствующих, словно ища подсказки. Пока Бенни проверял палочки, пока над его, Эдгара, головой колодой игральных карт пролетали буквы, слова и предложения, версии, меры предосторожности, информация, информация, информация... береза, осина, Рихард, Эдумнд, Лола... Лллола... Почему ее имя кажется таким важным? В эфир навязчиво лезли кадры - неравнодушный до льдистого взгляд мисс О'Лири и по контрасту с этим ее граничащие с заботой слова и действия.
"Ее зовут Лола О’Лири". Знакомые? Возраст. Однокурсники? Обида. Неравнодушие. Бывшие друзья? Бывшие любовники? Неважно, неважно, все это неважно!
Лола. Ллола. О'Ллири...
Эван до времени молчит, и после него все кажется глубоко безмолвным. В бесконечной вселенной звездами вспыхивают слова и фразы.
"Вы не обратили внимания на то, что пропадают сущие, казалось бы, пустяки, ценные только памятностью?"
Не то, нет! Мысленный Эдгар закрыл глаза и нетерпеливо мотнул головой, словно пытаясь всем своим видом показать неугодной мысли, чтобы она убиралась прочь.
"Моя вещь. Мне нужна она".
Заткнись, болван.
"Ведь каким незаметным должен был быть вор, чтобы его никто не видел, не слышал и даже не чувствовал".
Собственный голос показался Боунсу нитью Ариадны, путеводной звездой и маяком в одном флаконе.
Не видел, не слышал и даже не чувствовал.
Не видел.
Не слышал.
И д а ж е н е ч у в с т в о в а л.
...
"Все это безумно интересно, но что же у вас пропало? Или вы думаете, что все мы владеем легилименцией?"
Легилименция! Вот оно! Но как? Каким образом? И сколько их здесь?
- Прошу всех, кто в данном помещении сносно владеет окклюменцией, подойти и встать рядом со мной.
Никаких объяснений. Никаких просьб, хотя и прозвучало слово "прошу". Когда Эдгару что-то было нужно, он умел приказывать так, чтобы это внешне было похожим на просьбу. Но то была лишь уступка общественным приличиям. Ну как же... перед некоторыми надо сплясать польку прекрасных манер, чтобы они начали сотрудничать.
Десять человек. Итак, сколько же из них откликнется на его просьбу и спасет этот несчастный вечер, а также мистера Розье от неминуемого удара, который непременно воспоследует, если тому не вернуть загадочную, но жизненно важную пропажу?

Отредактировано Game Master (08-02-2015 22:21:24)

[audio]http://pleer.com/tracks/6335136SJYB[/audio]

Эдгар критически оглядел тот весьма маленький отряд, который оказался в его распоряжении. Бенни, Лола, мистер Натансон. Все выглядели уставшими, но какое это имело значение - потерпят. Мистер Боунс совершенно не был расположен жалеть окружающих и, по правде сказать, не видел к тому ни малейшего повода.
- Господа, жаль, что нас так мало, но, думаю, нам под силу хотя бы на короткое время сделать брешь в ментальном воздействии на нас. Смотрите во все глаза - ваши обидчики, скорее всего, вокруг вас. Не пытайтесь никого оглушить - это может быть опасным.
Он закрыл глаза, опустил плечи и поднял руки, как дирижер.
- Приступаем на счет "три". Раз, два... три!
Каждый волшебник сам выбирает наиболее подходящий способ закрыть свое сознание. Кто-то мысленно воздвигает стену вокруг себя, кто-то представляет зеркало между собой и оппонентом или прозрачный купол, который надежно укрывает от ментальной атаки. Кто-то старается максимально очистить сознание от мыслей и образов, избавляясь так не только от собственных, но и от тех, что могли быть навязаны легилименцией. Эдгар счел наиболее подходящим именно последний. Один за другим гасли в его сознании отражения реальности - предметы, краски и сама сцена с ее скудной обстановкой. И в момент, когда его окружило безупречное ничто, он распахнул глаза.
...
Увиденное заставило его замереть.
В полутемном помещении порхали бабочки цвета индиго. Иногда они опускались на полки, медленно складывали и раскрывали прекрасные крылья на прокопченных балках. Глубоко-синим бантом был отмечен лацкан пиджака Рихарда Вальдштайна, задорной бирюзой отливали крылья бабочки в волосах Ксенофилиуса Лавгуда.
- Что вы видите? - медленно промолвил Боунс, не сводя взора с внезапно открывшегося ему чарующего зрелища.
Этот вопрос был необходим, чтобы убедиться, что это не его личная иллюзия. Этот вопрос должен был прозвучать, хотя в такой момент говорить что-либо не хотелось совершенно.
Они совершенно невесомы, неудивительно, что их прикосновения никто не ощутил. Но как они могли поднять что-то тяжелее цветочного лепестка?
И, словно отвечая его мыслям, одна из бабочек опустилась на курительную трубку Джонатана Смита - та замерцала и исчезла.
Вот так просто. Перенос предмета в другое место через прикосновение. Что за удивительные создания...

Отредактировано Game Master (21-04-2015 23:16:30)

– Брешь в ментальном воздействии… ваши обидчики вокруг вас… это может быть опасным!
Сплошным потоком лилась важная, вдохновляющая речь, в детали которой Лола совсем не хотела вникать. Сверкающим кружочком плавало отражение свеч на дне пустого бокала, уличный шум слышался сквозь открытые окна, и что-то несбыточное было во всём этом. В том, что Розье стоял сейчас напротив, в присутствии людей из министерства и журналиста, в обстоятельствах, которые свели их здесь, и в странном преступлении, служившим для всего этого основой.
– Приступаем на счет "три". Раз, два... три!
Лола собрала остатки засыпающего сознания и бросилась в тяжёлую, тягучую паутину колдовства, не особо рассчитывая на удачу. Секунда глубокой темноты и тишины, сильнейшей внутренней сосредоточенности. Просто убрать все мысли, все чувства – больше ничего не требовалось. Внутри у неё сейчас разливалась такая пустота, такое равнодушие, что задачу выполнить оказалось совсем не сложно. А потом она открыла глаза – открыла и не поверила. Старый бар, пропитанный огневиски и пивом, заполонили бабочки. На полках, на балках и на барной стойке сидели бабочки, покачивая синими крыльями. Теперь уже впору было усомниться, не сон ли это.
– Что вы видите? – раздался голос Эдгара Боунса.
– Бабочки!.. – радостно откликнулась Лола, забыв о своей усталости среди этого василькового марева.
Сложно было найти для них место более неподходящее. Вот одна спорхнула с полки и приземлилась к мужчине на пиджак, вот другая села на курительную трубку. Мерцание разлилось вокруг бабочки, и трубка исчезла.
– Вы видели? Видели это? – тихо спросила Лола, уже не сомневаясь в реальности всего происходящего.
Уход за магическими существами, травология, и все остальные предметы, на которых могли рассказывать о волшебных бабочках, были вне сферы её школьных интересов. Мандрагоры и флоббер-черви не предвещали ничего интересного, так что у девушки и в мыслях не было почитать что-то сверх программы. Может, и зря… Лола понятия не имела, что это за создания, как они сюда попали и как могут вытворять подобные фокусы.
– Так... и что все это значит? – паренёк озадаченно смотрел на Боунса.
– И где теперь искать эти вещи? – подхватила Лола, обернувшись к мистеру-защитнику-правопорядка. Ничего не исчезает бесследно. Раз уж воришки найдены, пора подумать и о краденом. Бабочек вполне мог завести какой-нибудь заезжий контрабандист – в «Дырявом котле» такие случаи не редкость.