Мы выбираем, нас выбирают,
Как это часто не совпадает.
Я за тобою следую тенью,
Я привыкаю к несовпаденью.

День начался с очередной нелепости.
– День прожить – не банку огурцов засолить!
Эммилин вздрогнула и проснулась. Неделю назад приобретение будильника, изрекающего псеводфилософские фразы вместо обычных мелодий, казалось ей отличной идеей. Однако истошные утренние вопли и бессмыслица побудок быстро изменили мнение девушки, и лишь отсутствие времени в сочетании с крайней усталостью в конце дня мешали теперь закинуть глупую покупку в дальний угол. Впрочем, сейчас Эммилин быстро настроилась на позитивный лад, внутренне вытягиваясь в несгибаемую струну. Ее ждало важное дело, к которому Вэнс несколько дней готовилась, делая вид, что ничего не происходит. Лин собиралась навестить Римуса Люпина в Исследовательском центре. И не только его отдел, возможно.
А Исследовательский центр сам дал гриффиндорке возможность и даже необходимость отправиться в лабораторию зельеваров. Но все по порядку, пожалуй.
Здание встретило Эмми гулкими прохладными коридорами, приятно малолюдными после улиц города. Четкие легкие шаги приближали ее к знакомой двери, на губах уже играла радостная улыбка… Да вот незадача, в кабинете Лунатика не оказалось, кругом явно происходило что-то из ряда вон. В другом конце коридора какая-то суета, беготня, Эммилин нервно стиснула руки, оглядываясь по сторонам в поисках друга – и увидела. Что-то странное было в облике и поведении Люпина, и что-то делало похожими друг на друга каждого, кто находился рядом с ним. Что-то несвойственное Римусу, каким его знала Эмми, то ли интонации встревоженного голоса, то ли открытое выражение приязни… Вот оно – Римус, кажется, нежно обращался к кому-то невидимому для Эммилин. И не он один.
Всюду хлопали двери, сотрудники центра выходили на шум, побросав дела, в воздухе уже витала причина этого нездорового оживления.
Амортенция? Как, зачем?
– …распылила и убежала! А они вляпались, конечно.
– Так и мы попасться можем.
– Надо к зельеварам, да побыстрее, у них наверняка есть противоядие!
Или антидот, – мысленно поправила Эммилин забавного усатого мага, который почему-то вопреки сказанному направился не к лестнице на другой этаж, а пополнил собой толпу зевак. Странно, но работники Исследовательского центра оказались не очень собранными людьми.
Ноги Вэнс сами повернули в сторону выхода на лестницу. Говорить сейчас с Римусом нет смысла, и повод посетить лабораторию приплыл в ее руки как нельзя кстати. Попасться на глаза незнакомой хулиганке, невесть зачем решившей влюбить в себя ученых мужей, девушка не боялась. Гриффиндор бушевал в груди пламенной уверенностью в правильности своих действий, несколько пролетов привели на менее знакомый этаж. Эмми успела услышать отчетливое «Редукто», еще какие-то неразборчивые слова, и мимо нее пробежала – мазнула ткань джинсов по льну платья Эммилин – незнакомка.
В коридоре остался только молодой человек, в котором Лин, присмотревшись, узнала друга школьных лет Лили Северуса Снейпа. Он молча стоял на месте, поэтому девушке пришлось самой приблизиться к нему, не кричать же через весь коридор о причине своего прихода!
А ведь я могла схватить эту девушку хотя бы за руку. Наверняка это она хулиганит.
Упущенная возможность растворилась в воздухе. Чем ближе к юноше подходила Эммилин, тем сильнее ощущала запах свежих яблок, к сладковатым ноткам которого почему-то примешивалась мята.
– Здравствуйте, мистер Снейп. Я пришла за помощью, там… происшествие.
Зельевар смотрел странно, очень странно. Как будто тоже попал в происшествие. Аромат сочных красных яблок щекотал ноздри, проникал в сознание, сосредотачивая внимание Эмми на мужчине напротив нее.
– Меня зовут Эммилин Вэнс, – зачем-то представилась она, неотрывно глядя в глаза Северуса Снейпа; пришлось прикусить язык, чтобы не продолжить так, как хотелось.
О боги, какой у него нос. У бледного юноши был воистину самый прекрасный нос из всех, что встречала девушка. Для такого носа полагалось писать оды и петь серенады под балконом в лунной ночи. Она бы так и сделала – обязательно.
Шаг вперед, еще один маленький шаг. А глаза…
Эммилин почувствовала, что краснеет. Прекратить думать все эти прекрасные вещи о молодом человеке она не могла, усилием воли лишь остановилась неподалеку. Наверняка, если он улыбнется, это окажется самой чудесной улыбкой на свете. Если протянет руку – это будет самым надежным жестом. Ну а если прикоснется, миллиарды невидимых разрядов пронзят меня.
Как тут вспомнить о Римусе и собственном плане? Ох, мамочки.

[AVA]http://s7.uploads.ru/t1JnH.jpg[/AVA]

Голос Северуса Снейпа оказался неожиданно терпким, даже горьковатым – таким он мог быть на вкус, как решила Эммилин. Пробовать голоса на вкус – сущая нелепица, я тоже попала под Амортенцию, – четко осознавала она, проходя по приглашению зельевара в лабораторию, и коротко обернулась к нему, услышав обращение по имени. Один раз и очень тихо, но чуткие, словно настроенные на небесную волну уши уловили мягкость пополам с напряжением в интонациях. Слышать собственное имя от него было приятно.
Понимая, что находится под влиянием зелья, Эммилин все равно глубоко вдыхала, пропуская через себя любимые ароматы, к которым примешались резкие запахи загадочных ингредиентов. Дверь за мистером Снейпом закрылась, Лин поймала себя на мысли, что нахождение с ним в одном помещении – ближе, гораздо ближе, чем в коридоре – щекочет ей нервы и будоражит кровь. Быть может, это чувство симпатии не имело естественной природы, но, Мерлин, как легко и восхитительно текло оно по жилам! Она не боялась суровых взглядов юноши, предназначенных, наверное, больше самому себе, чем ей, и с легкой улыбкой, не очень уместной в такой ситуации, наблюдала за его действиями. Просто остановилась неподалеку от его стола, и смотрела, не решаясь вмешаться в процесс. Эммилин казалось, что она гостья на волшебном захватывающем спектакле, главный герой которого – он.
Северус.
Имя оказалось на вкус даже приятнее, чем голос. Северус. Здесь было все: изящество и отточенность движений, внимательный взгляд, негромкий голос, темные, ночь-черна, глаза, ироничная речь… Занятый делом, зельевар преобразился. Теперь девушке нестерпимо хотелось прикоснуться к нему, ее ладонь то поднималась в немом жесте, то, упокоенная остатками силы воли, послушно ложилась обратно на подол платья. Северус Снейп говорил, а Эммилин отвечала, частью вслух, частично беззвучно, про себя.
Идиот – это я, мистер Снейп, представьте себе. Я сама, по доброй воле, пришла на этот этаж, ведь хотела… Что же я хотела изначально? У меня была конкретная цель, но вы так неотразимо, невыносимо прекрасны, так уверенно готовите антидот, что все мысли только о вас. Радует, что ваши мысли, по-видимому – только обо мне.
Упоминание неких Молли и Валентины задело Эмми. Чем эти дамы лучше меня, что вы предпочли бы видеть их здесь? Чем я плоха в качестве спасителя Исследовательского центра от диверсанта? А может, они умнее, симпатичнее меня? Общаясь с любой из них ежедневно, конечно, вы можете считать, что лучших представительниц слабого пола не бывает, но я смогу доказать обратное! Эммилин оборвала полет мыслей одной простой идеей, даже под флером Амортенции попытка воззвать к разуму увенчалась успехом. Следующие слова юноши только подтвердили ее догадку:
– Почему я вынужден нести какую-то несусветную чушь, за которую мне потом захочется пойти и утопиться?
Она сделала два маленьких шага к Северусу, замершему у своих склянок, и радостно вздохнула. Ну конечно, дело не в них, а во мне. Все моя внешность. Ничего в ней особенного, но Амортенция, видимо, усиливает восприятие и улучшает обычное в разы. А утопиться, мистер Снейп, я вам не дам – недаром кое-кто зовет меня озерной девой. Прослежу и нырну следом, чтобы спасти, еще будете у меня в долгу. Зелье в котле бурлило, и возмущалось, наверняка вот-вот приготовится. Эммилин произнесла:
– Я пришла сама, мистер Снейп. Зашла сюда по делам, и застала полную неразбериху. Так что, – она заметила, что зельевар обернулся к ней, – если хотите, – и сделал шаг, другой, – можно меня…
«Назвать идиоткой» потонуло в шторме поцелуя.

Хорошо, просто отлично, что он обнял девушку, как если бы боялся, что она вырвется и убежит. Нет, Лин не собиралась, однако вихрь эмоций ослабил ноги, заставив и ее саму обнять юношу за плечи, стиснуть и прижаться всем телом. Эти ощущения оказались невозможны для передачи словами – она только чувствовала.
Чувствовала и отвечала взаимностью на чувства Северуса. Под откос полетели условности, опасность, беспорядки в каких-то трех шагах от них, то, что они были едва знакомы… Голос разума со свистом летел в пропасть. Эммилин пылала жарким костром и не желала тушить это пламя. Едва объятий стало мало, она, не прерывая поцелуй, мягко, изучающим жестом провела рукой по его волосам на затылке – для этого пришлось привстать даже на цыпочки, скользнула к лицу, поймав ладонью скулу и щеку, погладила…
ЭММИЛИН ВЭНС!
Громогласный окрик в голове рывком швырнул ее на берег отрезвления. Приложив некоторое усилие, Вэнс отстранилась, не глядя в глаза юноше, прижала горячие ладони, на нежной коже которых хранилось сейчас ощущение прикосновения к его лицу, к покрасневшим щекам. Бог мой.
– Это… – Прошептала Эммилин в пол, – было прекрасно, Северус.
– Это… – Продолжила она тянуть пластинку, – сладкое сумасшествие. Я не знала, что так бывает.
– Это… – Может, с третьей попытки получится закончить? – Был мой первый поцелуй.

– Кажется, зелье готово, Северус?
Шумно и окончательно отстранившись, Лин от греха подальше сбежала от него за самый дальний стол в лаборатории, откуда и говорила, тщательно скрывая дрожь в голосе. На «ты», не выкать же после… такого. Ушла с сожалением, но понимая, что так надо, так правильно. Они выпьют антидот, и безумие оставит его. А ее?
[AVA]http://s7.uploads.ru/t1JnH.jpg[/AVA]

Не отступить – хоть правил я не знаю,
Смертельный финт придержан до поры.
Ах, ради вас, хоть я и не играю,
Но принимаю правила игры.

Сумасшествие.
Эммилин смотрела на юношу, с которым только что целовалась, и это было так прекрасно, так чудесно, почти полет и феерия, и все внутри у нее пело от необъяснимой радости, несмотря на то, что все это было спровоцировано, конечно, только Амортенцией… Смотрела и не верила себе. И своим ушам тоже – в первую очередь. Мистер Снейп разлил антидот в две одинаковые емкости, отправив ее долю к ней с непроницаемым лицом. Эммилин обхватила себя руками, спасаясь от внутренней дрожи, пока ждала зелье, а затем неверными пальцами взяла стаканчик, помедлив.
Брудершафт? Какая странная шутка.
Огонь в ней пылал, и на секунду у Лин мелькнула мысль, что даже антидот не потушит это пламя. Или… она не хотела его гасить. Но Северус уже выпил, не могла же Эммилин оставаться под воздействием в одиночестве, пусть и с иррациональным желанием продлить новые ощущения.
Глоток – жидкость мягко обволокла горло. В отличие от зельевара девушка не стала закрывать глаза, устремив взгляд на него. Что сейчас изменится? Что я потеряю? По мере действия напитка волны спокойствия тихонько омывали берега ее чувств, начиная гасить жар, все действовало верно, становилось на свои места – вот и Северус тоже вновь смотрел на Лин, спокойный, будто отрешенный. Она приложила ладонь к губам, чтобы сохранить воспоминания о других губах хотя бы ненадолго, хотя бы на своих пальцах. Приложила, прижала, подержав около минуты – все это время к ней возвращалось понимание, зачем на самом деле здесь Эммилин Вэнс – и спокойно улыбнулась.
Спасибо, доктор, я в порядке.
Она не ответила вслух, только пожала плечами, показывая, что все успокоилось, и снова подошла к юноше. Ее поражало, что он ведет себя так, будто ничего не было. Как тебе хватает выдержки, Северус? И снова на «вы», конечно. Что ж, я приму эти правила, какая разница. Римус – ведь я пришла ради друга, а случившееся – не более чем досадная неприятность. Тебе невдомек, что ты стал первым, с кем я по-настоящему, всерьез поцеловалась, и это не твоя вина, и не нужно тебе этого знать, а моя вина то, что я не собираюсь об этом забывать.
Хотя все это вообще вина только того, кто придумал это ужасное зелье. Из-за него я буду теперь мучительно гадать, есть ли разница в поцелуях одурманенных и обычных. И о том, каково чувствовать твои губы на моих, но без всепоглощающего притяжения, рожденного Амортенцией. Как могло бы быть, будь мы по-настоящему влюблены. Горькие мысли путались в голове.
–  Спасибо за антидот, вы настоящий профессионал, – негромко и приветливо сказала наконец Эммилин. Приходить в себя надо быстро. – О… – Теперь Северус Снейп выглядел как самый обычный человек, только мрачнее многих. Единственное, что еще продолжало привлекать внимание – его нос. Эмми отметила, что, пожалуй, по-прежнему считает эту часть лица юноши занимательной и выдающейся. Но не к носу сейчас обращалось ее удивление, а к собственному длинному светлому волосу, оставшемуся на его черной мантии. Как доказательство. Как напоминание.
Она быстро протянула руку и сняла волос неуловимым движением, почувствовав, как смущенно вспыхнули щеки. – Извините. – Чудненько, Лин, чудненько. Оставь ему на память часть своего генетического кода. Девушка больше не улавливала запаха яблок или мяты, четко знала, зачем пришла в Исследовательский центр,  и что будет делать дальше. Действительно, помощь станет не лишней. Эммилин без особой нужды расправила подол платья и, сосредоточившись на настоящем времени, вместе с Северусом Снейпом направилась в коридор.
– Какая удивительная Амортенция, не находите? – поинтересовалась она, машинально стараясь держаться на некотором отдалении, чтобы не вызвать недоразумений и в то же время не казаться недружелюбной, – действует не так грубо, как должна бы… Я не попадала под воздействие ранее, но знаю признаки и стадии влюбленности одержимости, и они разнятся с произошедшим. Я стажируюсь в Мунго, колдомедикам положено разбираться в зельях в достаточной мере, – сочла нужным пояснить Лин. Одновременно с попыткой разговора Вэнс внимательно смотрела по сторонам, дабы не пропустить потенциальных жертв диверсии.
[AVA]http://s7.uploads.ru/t1JnH.jpg[/AVA]

Разговор как-то не задался. Понять отношение мистера Снейпа к предмету обсуждения по его ответу было сложно: предложение в духе то ли угрозы неизвестному мастеру, то ли просто «отстаньте от меня». Эммилин пожала плечами, замолчав. Не расстроилась, не обиделась, просто замолчала, будучи сама в совершенном смятении.
Впрочем, приключения всегда сами находили ее еще в школе, куда бы девушка ни отправлялась. Вот и сейчас, вместо того, чтобы тихо-мирно пройти по коридору, и в конце концов спуститься на первый этаж, откуда все и началось, они обнаружили двоих раненых…
Сначала обстановку оценил зельевар, а Эммилин, замерев позади, нервно стиснула руки, не ожидая увидеть ничего хорошего. Ее ожидания оправдались. Гребаный же ты дракл! – мысленно выругалась она, адресуя проклятья виновнику столкновения – исходному виновнику, придумавшему распылить Амортенцию в коридорах Исследовательского центра. Внешне Лин осталась спокойной и, взглянув на серьезно пострадавшего мужчину, которым уже занимался Северус, быстро подошла к сидящему у стены. Ей пришлось довериться зельевару, использовавшему сейчас неизвестное ей заклинание, которое, похоже, имело какой-то эффект, и временно сосредоточиться на бормочущем рыжеволосом человеке. Я его знаю!
– Мистер Оллман? – Тихо спросила Эммилин, опускаясь на колени перед магом. Да, по всей видимости, это был мистер Оллман, чья имя она так некстати позабыла, работавший в одном отделе с Римусом Люпином; с этим добродушным мужчиной Вэнс даже болтала пару раз о всяких пустяках вроде погоды, забегая к другу в кабинет. – Мистер Оллман, как вы себя чувствуете? Сейчас я осмотрю вас.
Эммилин давно усвоила, что больной или раненый человек, находясь в относительном сознании, более-менее улавливает обращение к нему. Не всегда может отреагировать, но слышит интонации, воспринимает тон и настроение говорящего. Поэтому, как глупо это не могло показаться, девушка проинформировала пострадавшего о том, что его осмотрят и окажут помощь.
Чуть ниже, на лестничном пролете, продолжало звучать заклинание – Северус, как очень надеялась Эмми, лечил второго человека.
Она немедля, но без спешки, взялась за дело. У мистера Оллмана, по-видимому, случилось столкновение не только с коллегой, но и со стеной – Эммилин определила сотрясение мозга, о чем свидетельствовало и спутанное сознание, ее мужчина не узнавал, зато не переставая, слабым голосом твердил о красоте незнакомки, даже порываясь встать и броситься следом за давно исчезнувшей тенью. – Сидите спокойно, пожалуйста, – просьба, конечно, не помогла, пришлось наложить легкие сонные чары, безопасные для тяжести состояния больного, и завершить осмотр уже в тишине.
Чутким колдомедицинским слухом Лин уловила воцарившееся внизу мгновение молчания. Несколько очень быстрых шагов – и она уже рядом с мистером Снейпом.
Мерлин…
Кровотечение остановлено, края раны аккуратно закрыты. Эммилин внимательно посмотрела на юношу, однако только лишь посмотрела, оставив вопросы на потом, если у них будет время и возможность существования этого «потом». Второго пострадавшего она ни разу не видела даже в лицо. Поза свидетельствовала о том, что волшебник падал с высоты, пусть небольшой, но приземлился неудачно. Весьма неудачно, что же такое творится!
– Прямо сейчас и одна я могу только обезболить и диагностировать. Больше ничего, надо в Мунго, но транспортировать и аппарировать с ними на большие расстояния нельзя, что с одним, что со вторым, – девушка серьезно покачала головой. – Придется отправлять Патронус.
Применив Pyrisimo, самое слабое из известных ей безвредных усыпляющих, она поднялась и отошла в сторону, чтобы сосредоточиться на вызове защитника. Прикрыла глаза, вспомнив школьный выпускной и вечеринки с друзьями, запах воды в озере неподалеку от родного дома Алисы… Невольно сюда примешался недавний поцелуй, и Лин хотела было, недовольно помотав головой, начать сначала, но вдруг поняла, что у нее получилось. – Expecto Patronum! – Как только серебристая лошадка появилась перед хозяйкой, Эммилин передала ей послание – спасибо Ордену, она теперь умела это делать – и проводила посланницу взглядом.
В Исследовательском центре чрезвычайная ситуация, есть серьезно пострадавшие. Будьте осторожны, в здании скрывается девушка, распыляющая всюду Амортенцию. Пострадавшие находятся в лаборатории зельеваров.
Переносить мужчин далеко она бы не рискнула, а вот в уже знакомый кабинет можно попробовать, но очень осторожно. – Помогите, Северус, – обратилась к юноше, склоняясь над тяжело раненым, – двоих одновременно удержать на магических носилках я не смогу. Мистер Оллман, тот, что наверху, сейчас придет в сознание и снова начнет рваться в прекрасные дали, придержите его пару минут, пока я закончу осмотр. И еще… Дайте ему антидот, пожалуйста. Станет спокойнее.
Диагностика выявила множественные внутренние повреждения. Первую помощь оказал Снейп, дальнейшее было не в силах одной Эммилин. Вернувшись наверх, она наколдовала носилки, помогла зельевару уложить на них мистера Оллмана и показала, как удерживать ненадежный транспорт в равновесии.
– Колдомедики скоро будут здесь, дежурная бригада всегда наготове, надо только вернуться в ваш кабинет. – Девушка отправилась ко второму магу, однако, остановившись на мгновение, обернулась и сказала, – спасибо за помощь.
Спустя несколько минут процессия из двух медленно плывущих по воздуху носилок, бледного зельевара и не менее бледного колдомедика отправилась обратной дорогой – в лабораторию.

[AVA]http://s7.uploads.ru/t1JnH.jpg[/AVA]

Мне приснилось небо Лондона,
В нём приснился долгий поцелуй,
Мы летели, вовсе не держась.

Не отпускало.
Она была в ясном сознании, она беспокоилась за пострадавших Оллмана и безымянного мистера, она ждала коллег из Мунго и точно помнила, зачем пришла в Исследовательский центр, но…
«Побудьте здесь немного, Эммилин. Пожалуйста».
Пожалуйста?
Горячие губы.
Эммилин? Всего лишь мисс Вэнс, ведь так?
Странный взгляд.
Ты видел Патронус? И «был рад помочь», ну конечно же. Застегнутый на все пуговицы, угрюмый зельевар.
Почему?

Один из мужчин глухо застонал за спиной девушки, резко возвращая ее в суровую реальность лаборатории. Лин быстро проверила, не завершилось ли действие заклинания, стараясь не обращать внимания на нарастающий шум за дверью – все, что происходило снаружи, не касалось ее до прибытия настоящей помощи. Разорваться хотя бы на две части Эммилин никак не могла, к тому же проверить еще на ком-нибудь собственную гипотетическую привлекательность или же фанатичную преданность диверсантке не входило в ее планы.
По счастью, долго нервничать Вэнс не пришлось, буквально через несколько минут в дверь лаборатории входили колдомедики, сразу же заполнив собой пространство комнаты. Четкие указания, спокойная, без лишней суеты, с точно выверенными движениями профессиональная деятельность захватили присутствующих, покуда оказывалась первая помощь; чуть позже Эммилин с едва слышным выдохом облегчения услышала, что опасность для жизни обоих пациентов миновала, и смогла слегка ослабить внутренние рамки самоконтроля, осознать: здесь она больше не так сильно нужна.
Тут только девушка заметила отсутствие Северуса Снейпа на его законном рабочем месте. Немного растерянно оглядываясь, она сделала вполне резонный вывод, что не увидеть темное одеяние зельевара среди светлых медицинских халатов просто невозможно, оставаться за дверью без дела мистер Снейп так долго вряд ли стал бы, а значит…
Спасатели, вперед? Что ж, мне надо поговорить с тобой, считать до трех не буду.
Предупредив главного из целителей о своем уходе, Вэнс тихо прикрыла за собой дверь.

Стены, коридоры, двери, открытые и закрытые. Множество людей, в основном уже с осмысленными взглядами, побывал ли здесь слизеринец с антидотом, или же просто действие Амортенции понемногу выветривалось – почти не видно разницы. Никакой агрессии или беготни за прекрасной незнакомкой не встретилось Эммилин на этом этаже. Но и Северуса она не нашла, а потому последовала на второй этаж, прислушиваясь к происходящему там. Эмми почти бежала, торопилась, потому что здесь явно было шумнее и тревожнее. Что она может сделать против возможной опасности – не задумывалась, золотой огонь отваги горел внутри, как у сотен тысяч поколений юных и смелых до нее, только рука на всякий случай лежала на древке волшебной палочки в кармане, но мысли лихорадочно сплелись в столь тугой клубок, что даже обезоруживающее заклинание послать она вряд ли сумела бы в тот момент.
Римус. Где-то здесь и он. Надеюсь, в порядке… Амортенция. Кто, зачем? Не мне разбираться, но интересно же. Северус… Снейп. Надо думать только о деле.
– Ой!
Лин на полном ходу столкнулась с растерянной женщиной, которая, кажется, даже не заметила, что ей кто-то попался на пути, и с прежней скоростью продолжила пробираться в сторону лестничной площадки. Попробовала было остановить даму, но взгляд зацепился на что-то знакомо-мрачное впереди, опознав искомого человека. Он действительно не просто так не вернулся в свою лабораторию, отправившись раздавать антидот, какая приятная неожиданность. Приблизившись так, чтобы ее появление не осталось незамеченным, Лин обратилась к юноше:
– Северус. Мистер Снейп? Я могу вам помочь? – Подумав, что ее вмешательство могут счесть излишним или нахальным, Эммилин добавила, – спасибо, что встретили медиков, с пострадавшими уже все в порядке… Я хотела с вами поговорить, – чуть быстрее, чем следовало бы, сказала, и посмотрела прямо ему в глаза. Он вправе отказаться и вообще сказать, что помощь здесь не нужна. Посмотрим.
И даже теперь не отпускало.
[AVA]http://s7.uploads.ru/t1JnH.jpg[/AVA]

Когда выяснилось, что ее помощь больше не нужна, Эммилин почувствовала некоторое облегчение. По-прежнему испытывая трудности с сосредоточением на предстоящем разговоре, и только на нем, девушка упорно отгоняла от себя воспоминания и лишние мысли, к тому же Северус Снейп… вел себя странно.
Или ей всего лишь казалось.
Вероятно, ему было рядом с ней теперь так же неловко, как и ей.
Или неприятно.
Или нет.

Но, в любом случае, от беседы он не отказался, а все остальное Лин сможет пережить. Наверное.
Из Исследовательского центра они выходили забавным манером: Вэнс впереди, Снейп в арьергарде, обошлось без встреч с попавшими под Амортенцию, коли такие еще оставались, и приключений; Эммилин сделала мысленную заметку вернуться после в лабораторию зельеваров, чтобы помочь коллегам-колдомедикам, если потребуется. На улице светило заманчивое летнее солнце – редкий гость лондонского небосклона, в ярком свете молодой человек казался еще бледнее, черты его лица выглядели резче, а иссиня-черные волосы придавали образу почти болезненный вид.
Тем не менее, Эммилин по-прежнему не находила в нем ничего отталкивающего, хотя сам он в какие-то мгновения вел себя так, будто не вполне верил в ее приветливость. Свежий воздух немного выветрил неуместные мысли, и все же – теперь он невольно был вписан в историю ее жизни. Вопрос только в том, насколько длинной окажется эта история, сколько страниц она займет, и чем окончится.

Они отошли немного в сторону от здания центра, оказавшись ближе к суете магических и неволшебных улочек, но все же не на пути случайных прохожих, иначе и уходить от многолюдной суеты не было смысла. Девушка помедлила немного, собираясь с мыслями и смелостью. Гриффиндор, где твои лучшие качества, когда они так нужны? Пряди длинных волос лезли в глаза, схваченные настойчивым ветром, и сосредоточению это никак не способствовало. Темные глаза Северуса Снейпа смотрели будто вопросительно, должно быть, он недоумевал, что могло понадобиться ей – от него. После всего.
Лин вспомнила недавний рассказ Римуса. Те слова, из которых она узнала правду: он оборотень, опасный для людей, чего стоит только школьный случай с Гремучей ивой и… Северусом Снейпом. Эммилин едва подавила нервный смешок. Считать ли сегодняшнее происшествие насмешкой судьбы, или, напротив, поблагодарить Мерлина за любезно предоставленный повод поговорить с одним из зельеваров. С одинаковым успехом Вэнс могла сделать и то, и другое. Стараясь не представлять, как может отреагировать собеседник на ее вопрос, она сделала глубокий вздох и посмотрела юноше в глаза – открыто и прямо. Она должна попытаться. А если не получится, делать это снова и снова.
– Знаете, Северус, я сегодня пришла в Исследовательский центр как раз для того, чтобы посетить вашу лабораторию, – негромкий голос, мягкие, почти извиняющиеся интонации – Эмми в самом деле неловко, что придется говорить об этом именно с ним, – мне нужна консультация по одному… достаточно трудному вопросу.

Еще два глубоких вдоха, как перед прыжком с высокой скалы в неведомый омут.
Но примерно это ей и предстоит, если вдуматься.

– Буду вам очень благодарна, если вы сможете помочь или хотя бы подсказать, к кому можно обратиться по этой теме. Меня интересует проблема ликантропии. И вот сейчас ты должен понять, к чему я клоню, совершенно определенно должен. Но мне не хватит наглости оправдаться исключительно профессиональными интересами, если спросишь. Мне известно, что это неизлечимая болезнь, но я не знаю, существуют ли какие-либо средства, чтобы замедлить, предотвратить или облегчить… процесс превращения. И ведутся ли исследования этой болезни в принципе – я тоже не знаю.
А теперь спроси меня. Спроси, какого черта. Кажется, если ты молча развернешься и уйдешь прочь, мне даже станет легче. Прости, Северус.
[AVA]http://s7.uploads.ru/t1JnH.jpg[/AVA]

Эммилин не любила причинять людям боль; занималась медициной, где это приносило несомненную пользу, и все же – не любила. Эммилин не любила нарушать личные границы людей; иногда приходилось невольно, и после этого она испытывала неловкость или угрызения совести, глухие, как дальние отголоски грозы. Сейчас Эммилин разом сделала и то, и другое. Резкий ответ Северуса Снейпа ударил в виски, мазнул по глазам слишком ярким лучом безжалостного солнца, и девушка почувствовала, как вина за все шалости, проступки и безобразия четверых ее друзей – Мародеров – тяжелым грузом легла на ее плечи. Легла, придавив к земле, сделав ниже ростом не внешне, но внутренне.
Что она знала о Джеймсе, Сириусе, Римусе и Питере? Как часто задумывалась, насколько иначе они могут вести себя  – и наверняка ведут! – с людьми, не попавшими в их круг общения? Лин невольно зажмурилась, как если бы хотела сдержать слезы, на самом деле вспоминая их лица. Милые, веселые, безбашенные, как почти все гриффиндорцы, задиристые и со здоровой долей хулиганства – как многие мальчишки, не так ли?  Вот только, все больше задумываясь о том, скольких обиженных знаменитой четверкой она могла бы отыскать, Эммилин сомневалась в правильности всего. Особенно начатого разговора.
Как вы могли? Джеймс… Сириус? Как?

Глаза. Надо открыть глаза и ответить зельевару.
Ветер по-прежнему не оставлял в покое ее длинные волосы, однако теперь это почти не мешало, напротив, видимый сквозь светлые пряди, взгляд Северуса Снейпа словно смягчался, даже если ей просто казалось. Лишь одно находила девушка забавным (с небольшой поправкой на то, что это скорее всего было нервным весельем) – переход на «ты». Поцелуй, нежный, жаркий, один из лучших моментов в моей жизни, – не повод фамильярничать, Северус, правда? Зато разговор о том, что причинило тебе боль, подходит как нельзя лучше…
Проклятый ветер.
– Я не шла конкретно к тебе, просто собиралась побеседовать с любым из твоих коллег по лаборатории, но так уж вышло… Что столкнулась именно с тобой. – Переход на почти интимное «ты» не составил для Вэнс труда, ведь мысленно она обращалась к юноше только так. С некоторого, весьма недавнего времени. – Я знаю о происшествии около недели. От Римуса. Ни с кем из них я не обсуждала это, тебе «повезло» первому. – Снова «так вышло», ухмылка судьбы-злодейки, я вынуждена делать тебе больно, я просто не могу иначе, не могу. –  Но… Мои извинения за тот случай не помогут, Северус, я понимаю. А сочувствие ты не примешь, даже после поцелуя. Особенно после поцелуя.
Девушка говорила совершенно серьезно, не улыбалась, чтобы он ни в коем случае не решил, что это насмешка или издевательство. Нерешительно протянув руку, она мягко коснулась его плеча в сочувствующем жесте; это было именно со-чувствие, разделение глубоко скрытой боли, живущей в одном человеке, другим.
Сейчас она была виновата за своих друзей. И ничего ей не оставалось – только идти дальше.

– Не знаю, как оно случилось тогда, как отозвалось в тебе, в чем ты нашел справедливость и утешение, и удалось ли это тебе в принципе, – рука соскользнула с плеча Северуса, безвольно упав вдоль тела. – И все же – пожалуйста, прими мои извинения за то, что я начала этот разговор. Это большее, что я могу сказать.
Интересно, кем он теперь ее считает?..
– Я ответила на твой вопрос?
[AVA]http://s7.uploads.ru/t1JnH.jpg[/AVA]

[audio]http://pleer.com/tracks/2803487Bz4I[/audio]

[audio]http://pleer.com/tracks/25028tqim[/audio]

Она смогла. Она дала верный ответ на вопрос, доказав свою искренность – выиграла главный приз в телевикторине, должно быть?..
Эммилин, приди в себя.
Два человека стояли на улице, вдали от оживленных дорог, невдалеке от Исследовательского центра, будь он трижды неладен сегодня, стояли, разыгрывая маленькую драму не на двоих, с незримо присутствующими второстепенными персонажами. Суровая реальность грубо вмешивалась в маленький мирок их театра, давая волю нахальному ветру, напоминая, что существуют проблемы куда существеннее, чем те, что они пытались обсуждать.
…Например, эпистаксис*.

Когда у Северуса вдруг пошла носом кровь, первым, абсолютно машинальным порывом девушки было оказать медицинскую помощь, вполне логично, если б он позволил ей сделать это. Невольное движение в его сторону – и она тут же отступила, осекшись под его взглядом и словами. Осталась на месте, но продолжала внимательно смотреть, готовая все-таки вмешаться, когда потребуется. А в том, что потребуется, не было никаких сомнений – зельевар слишком волновался, Лин не очень понимала причины, просто видела, что в нем происходит какая-то внутренняя борьба, будто тщательно выстраиваемый мир неожиданно рушится без его на то позволения.
Но, упрямый и хмурый, а теперь еще очень печально выглядящий из-за платка, прижатого к носу – девушке хотелось обнять и пожалеть юношу, погладить по голове и утешить, а первым делом все-таки остановить кровь! – Северус Снейп продолжал разговор. Невероятный человек, – чертыхнулась Лин про себя.
Она стояла, растерянная, и не верила своим ушам.
Раз. Зачем я это говорю? Разве ты не почувствовал то же, что и я, там, в лаборатории?
Два. Какое значение имеет поцелуй? Пожалуй… Наверное, никакого, ты так настойчив в этой мысли, что я готова поверить тебе, Северус. Всего лишь Амортенция. Всего лишь минута, от которой мы потеряли голову. Должно быть, я одна считаю, что произошло нечто, изменившее мою жизнь.
Три. Перестать вспоминать? Воля твоя. Ты не можешь изъять воспоминание и мысли из моей головы, но смог сделать так, что я не стану упоминать это более.
Четыре. Как идиот? А сейчас ты ведешь себя куда более умно, конечно. Особенно не позволяя мне помочь.

Эммилин поражалась своим мыслям, запутывалась в своих чувствах, и с нарастающей тревогой смотрела на нервничающего юношу. То, что он говорил далее, ввергло ее в еще больший ступор, чем уже произнесенное.
Я красива? Конечно, она знала, что не уродина, ежедневное отражение в зеркале не огорчало гриффиндорку, но слышать подтверждение, облеченное в столь поразительные формулировки, было… непривычно и странно. Потерял голову, ты серьезно?
Похоже, он не шутил. Северус, как и Эммилин, был искренен, однако притом не желал вспоминать случившееся, пытаясь не обидеть ее, во всяком случае, девушке показалось именно так. И она смягчилась, получив наконец возможность сделать хоть что-нибудь.
– Конечно, тебе нужен колдомедик, – почти проворчала она, – следовало остановить кровь еще пять минут назад! – Отмахнувшись от темы, ради которой начинала этот разговор, Лин сосредоточилась на насущном – платок Северуса покрылся пестрыми пятнами, расползавшимися по ткани неприятной расцветкой. К счастью и ее большому облегчению, неподалеку обнаружилась скамейка (слава тебе, неизвестный человек, беспричинно установивший здесь скамью), куда она и помогла присесть юноше, слегка наклонив его вперед. – Тебе не за что извиняться. Дыши ртом, пожалуйста, – мягко проговорила она, быстро делая свое дело: марли или ваты под рукой нет, поэтому применить кровоостанавливающее, на всякий случай зажав крылья носа на  какое-то время; хорошо, что она колдомедик, магия заменяет отсутствующие средства, зачастую оказываясь гораздо эффективнее. – Постарайся не волноваться так, Северус, – Эммилин посмотрела в глаза, склонившись над ним, – не знаю, виновато ли происшествие в центре, но этот фактор исключать не стоит.
Льда нет. Значит – легкое замораживающее, неполный аналог анестезии, на переносицу. Откинуть волосы с лица, прости, но мне нужно видеть твой нос, твой замечательный кровоточащий нос – здесь Лин снова еле сдержала нервный смешок. Кажется, эпистаксис прошел.

– Тебе нужно показаться медикам. И лучше отправиться домой, если не хочешь в Мунго, не стоит больше работать сегодня, даже если будешь чувствовать себя нормально. – Убедившись, что помощь больше не требуется, Вэнс присела на скамейку рядом, не забывая следить за временем, потому что длительное охлаждение тоже не пойдет на пользу носу Северуса Снейпа. – И… Если не возражаешь, на мой вопрос ты ответишь в другой раз.

[AVA]http://s7.uploads.ru/t1JnH.jpg[/AVA]

[audio]http://pleer.com/tracks/4455058Jj5w[/audio]

Прошло пять минут.
Упрямец Северус Снейп продолжал возражать. Нет, это надо же! У человека только что кровь носом шла, до этого он подвергся воздействию необычной Амортенции (а бывает обычная?..), потом еще людям помогал, и утверждает, что в полном порядке. Раз включившись, режим колдомедика выключался с трудом, и в основном уже в тот момент, когда Эммилин сама замечала, что помощь больше никому не нужна. Посматривая на наручные часы, девушка спокойно выслушала сентенции юноши, подметила его словно настороженный взгляд, вздохнула.
– С сердечным приступом я бы не справилась одна – у меня мало опыта, Северус. Да и слишком резво для пострадавшего ты возражаешь, пожалуй, домой тебе вправду не надо, – сопроводив ответ самую малость ироничной улыбкой, она скрестила вытянутые уставшие ноги, и, подумав, добавила, – а медикам все-таки покажись, будь любезен. Мало ли какие еще побочные эффекты могут возникнуть.
Теперь, рассматривая его лицо сбоку, в профиль, Эммилин невольно задумывалась о том, какой он человек – ведь Лили Эванс, прекраснейший, светлый ее друг, долгое время называла Северуса Снейпа своим другом. Если напрячь память, вспоминалось Лин не так много, о причине разрыва отношений она знала, однако наверняка не во всех подробностях… Что, кстати, подтвердил недавний рассказ Лунатика.
– Вы с ним вместе?
Лин невольно вздрогнула, рывком вернувшись в августовскую реальность, заправила прядь волос за ухо, и недоуменно посмотрела на зельевара.

Прошло десять минут.
– С кем? – Очнись, Вэнс, чье имя ты недавно упоминала вслух? Только Римуса. Она продолжала неотрывно и внимательно смотреть в темные глаза собеседника, ища в них причину подобного интереса. Ну так что, будешь отвечать? Лицо медленно залилось смущенным румянцем, одна надежда, что на ярком свету это не будет очень заметно.
…«Каждое твое слово режет меня на куски и одновременно заставляет взлетать, как бы по-идиотски это ни звучало. Я слишком привязался к тебе, чтобы бросить все на самотек и кинуть тебе эту новость в лицо. Все вышло и так достаточно сумбурно. И не нужно меня жалеть». Слова Римуса, которыми завершился их трудный разговор, эхом звучали в голове, Эммилин сожалела только, что с того дня им не удалось поговорить с глазу на глаз. Она обратила свою жалость в кипучую деятельность, потому что иначе нормально жить дальше было просто невозможно. Она решила действовать, и вот куда завело ее желание помочь.
– Нет, – честно проговорила Эммилин тихим голосом, – мы с Римусом не вместе. И с Питером тоже. И с Сириусом тоже – нет.
В этой картине не хватало Джеймса, но уж упоминать его было бы полнейшей глупостью: Снейпу не могло быть неизвестно, с кем встречается Лили Эванс. Впрочем, гриффиндорка очень хотела добавить и про Сохатого, настолько ее ошеломил, удивил и даже разозлил вопрос. Для начала он просит не упоминать больше о поцелуе, а потом, противореча сам себе, интересуется ее личной жизнью; то ли Эммилин ничего не понимала в мужчинах, то ли у конкретного Северуса Снейпа в голове помутилось после эпистаксиса.
– Они мои друзья. Все четверо. Уже семь лет – просто друзья. – Она говорила совершенно искренне, не кривя душой, не отпуская его взгляда, не показывая, что внутренне закипает. – Есть ли что-то еще, о чем ты хочешь узнать, Северус? Может быть, тебе интересен мой рост, вес, сила тяги? Спрашивай. – Голос оставался спокойным, тон ровным и дружелюбным, даже мягким, но внимательному человеку легкое позвякивание хрустальных льдинок в воздухе подскажет: не стоит развивать тему дальше.
– Или, если твой интерес к моей личной жизни удовлетворен, и ты немного ожил, вернемся к тому, с чего начали? Хотя бы подскажи, пожалуйста, к кому я могу обратиться с этим.

Прошло пятнадцать минут.
Эммилин Вэнс произнесла магическую формулу, и действие замораживающего заклинания прекратилось. Нос был в порядке.
[AVA]http://s7.uploads.ru/t1JnH.jpg[/AVA]

От нежного поцелуя к разговору о ликантропии. От несчастного случая на лестнице к кровотечению из носа. От вопрошающего, странного тона к ледникам Арктики в зазвеневшем металлом голосе Северуса Снейпа.
Эммилин слушала, внешне оставаясь спокойной.
Внутри бушевал пожар. Лев с огненной гривой, сгорающий феникс, символ их Ордена, золотые искры в черных глазах, блики уходящего солнца на светлых прядях. Рука в волосах. Ладонь на щеке. На скуле. Губы. Амортенция. Сладость. Мята. Яблоки. Ветер в лицо. Сказки.

У нее вдруг закружилась голова.

Слегка поежившись от справедливых, должно быть, слов (она отчетливо чувствовала, как в тоне юноши сквозит чуть ли не отчаяние), девушка проглотила все, что собиралась бросить в ответ. Несказанное воплотилось мыслями, Северус не смотрел ей в глаза, она же, напротив, внимательно всматривалась в его лицо, молчаливо вопрошая. Почему тебе есть дело до того, в каких я отношениях с Мародерами? Будь я с кем-нибудь из них, это сильно изменило бы исход дела? Отчего тебе недостаточно школьного знания о том, что мы друзья? Ты целовал меня, Мерлин всемилостивый, и я тебя целовала, растворялась в тебе и в том, что происходило, но зачем же теперь… Так?
Я сама виновата. Надо забыть.
Машинально сцепив пальцы рук, Лин взволнованно, с участившимся сердцебиением услышала предложение помощи, и недоумение смешалось с теплой благодарностью, ледники мгновенно растаяли, опаленные ее внутренним огнем, грозя магической Британии потопом.
Его спокойный взгляд таил, скрывал что-то, нечто такое, чему Эммилин не могла найти ни названия, ни объяснения, слишком путались мысли, перескакивая с третьего на десятое, с никак не желающих утихомириваться воспоминаний о Римусе и его болезни, на обрывки разговоров с друзьями, на лицо мистера Оллмана, искривленное от боли, на выражение лица Северуса Снейпа, когда он спрашивал о…
Она решительно расправила плечи, столь же спокойно, как пару минут назад смотрела, устраивая вновь расцепленные ладони на коленях – медленно, чтобы легкое подрагивание пальцев не было замечено – и наконец нашла правильный, как ей подумалось, ответ:
– Я не одно целое со своими друзьями, Северус. Я могу просить за них, могу извиняться, сожалеть, бояться или радоваться вместе с ними, но всегда при этом останусь собой. Той, которая Эммилин Вэнс, приятно познакомиться, – она немного насмешливо прищурилась, не отпуская его взгляда, – я всего лишь безрассудно, не имея конкретного четкого плана, пришла сегодня в Исследовательский центр, и посмотри, что из этого вышло, – никаких намеков на поцелуи, все как он и просил, – вот что бывает, когда ты настоящий представитель своего факультета. Кстати, шляпа предлагала мне выбрать между Хаффлпаффом и Гриффиндором, результат той давней беседы, думаю, очевиден, – Эммилин зачем-то рассказала об этом совершенно не имеющем сейчас, да и в принципе, значения факте тем же спокойным тоном, как будто они уже делились воспоминаниями, как будто у них вообще были общие воспоминания. Только позже она поймет, что впервые поделилась этим с кем-то.
Яблоки. Мята. Пожар.
– Это глупости, я говорю ерунду, извини. Спасибо, что предлагаешь помощь, подвергая себя опасности – ведь я не ошибаюсь, и попытки узнать гипотетически существующий рецепт сложно скрыть от коллег? Спасибо, что не обвиняешь меня в пособничестве…
Оборотню?
…пострадавшему, который уже много лет скрывается. Ты не обязан помогать, но, если вдруг что-нибудь получится, я буду благодарна. – Она резко прервалась, понимая, что в такой ситуации простая благодарность выглядит сухо и безжизненно, однако не имея ничего достойного, чтобы предложить в ответ, – знаю, что чем-то задела тебя, Северус. Если я права – это не нарочно, это… Хотела бы я списать свое поведение на последствия случившегося, но не буду. В следующую нашу встречу стану держать себя в руках. Скажи, как мы можем связаться, если будут результаты?
Порыв ветра снова бросил волосы в глаза. Нетерпеливая рука заправила их за уши.
– Ты приятный собеседник, – улыбнулась Вэнс, – просто разговор не задался. – Встав со скамейки, Лин выжидающе посмотрела на зельевара, мягко приглашая озвучить приемлемое для него решение.

Лев и феникс ехидно ухмылялись. Где-то горел костер, где-то распыляли крадущее сознание зелье, где-то менялся мир.
[AVA]http://s7.uploads.ru/t1JnH.jpg[/AVA]