Эван стоял посреди полутемного коридора (почему-то такие боковые коридорчики всегда освещались из рук вон плохо), воинственно скрестив руки на груди.
- Думаю, тебе известно, о чем я хотел с тобой побеседовать, - обратился Розье к потерянному третьекурснику, которому только что перегородил дорогу, - Хотя с каких это пор хаффлпаффцам присуща подобная сообразительность...

* * *

Эван шел с обеда, распинаясь перед слизеринскими собратьями об устройстве Розье-холла. Несмотря на привязанность к солнечной Франции в целом и уютному дому тетушки в частности, он  был очарован своим родовым поместьем. Вероятно, это довольно странно - быть очарованным тем, что окружает тебя с самого рождения, но Эван мог простить себе это, в конце концов, в его натуре содержалась и романтическая жилка. Во всяком случае, Розье-холл был вполне достоин такого отношения благодаря матери Эвана, отвоевавшей в свое время у своего склонного к суровому аскетизму супруга право распоряжаться обустройством дома.
- ...и, собственно, гобелен, - Розье вдохновенно вещал, когда из-за спины донесся голос одного из хаффлпаффцев, шедших следом по коридору.
- Почему Розье наследует поместье? У него же есть старший брат! Мой отец с ним знаком, - адресовано это было его спутникам и сказано негромко, но Эван готов был поклясться, что он не единственный из слизеринцев, кто расслышал реплику.
Розье даже на секунду потерял дар речи от такой наглости. Проклятие! Их вообще не учат тому, что можно говорить в обществе, а что - нет?! Это я уже молчу об откровенном подслушивании чужих разговоров.
Эван не стал останавливаться столбом посреди коридора или разворачиваться к этому умнику для проведения воспитательной беседы. Устраивать безобразные разборки на потеху публике было определенно не самой выгодной стратегией. Годы, прожитые на факультете чопорных британских аристократов, научили даже темпераментного Розье держать себя в руках. Слизерину не нужны скандалы. После этой светлой мысли Эван, совершив над собой определенное усилие, подавил свой гнев до поры до времени, ограничившись коротким взглядом из-под ресниц (чтобы запомнить лицо этого идиота) и пообещав себе проследить за ним после ужина.

* * *

- Я даже не знаю, с чего бы начать восполнять пробелы в твоем образовании. В твоей пустой голове нет ни малейшего представления не только об очевидных правилах наследования, что понятно, когда дело касается таких, как ты, но и о банальных правилах хорошего тона, - Розье выдавал эту речь, казалось бы, размеренным издевательски-сочувствующим тоном, но при этом не оставлял своему "собеседнику" возможности вставить реплику. - Полагаю, ты сможешь войти в мое незавидное положение... Времени у нас немного, а материала для освоения предостаточно, так что придется нам с тобой воспользоваться специфическими методами закрепления знаний.
Эван выразительно помахал палочкой перед носом у парня, во-первых, для пущей убедительности, во-вторых, чтобы быть готовым отразить нападение, если вдруг хаффлпаффец сейчас выйдет из ступора и начнет активно сопротивляться.

Отредактировано Evan Rosier (16-12-2013 13:07:24)

Эван уже готов был приступить к основной части программы, напустив на себя еще более злодейский вид, когда слух известил его о прибытии нежданных гостей. Кому, скажите на милость, приспичило шляться поблизости в это время? Розье был крайне раздосадован тем, что ситуация развивалась вразрез с его планами - специально же подбирал тихое и уютное место для беседы!
- Эй ты! Да-да ты! Это тебя следует учить хорошим манерам, раз ты не в курсе, что маленьких обижать не стоит.
Эван обернулся к нарушительнице спокойствия: глаза горят, палочка на изготовку, на лице читается жажда причинять добро во имя справедливости. Сориентировавшись, Розье наставил палочку на вновь прибывшую, благо уже успел вооружиться для создания образа классического злодея.
- Я подозреваю, мы с вами вкладываем разный смысл в понятие "хорошие манеры", - светским тоном поведал Эван. Несмотря на показанное спокойствие, в нем начинало поднимать голову раздражение, которое он всеми силами старался уложить обратно спать. Не пристало ему скандалить посреди коридора, - Лично я не вижу ничего предосудительного в небольшом совете подрастающему поколению, но подслушивание чужих разговоров да и наглое вмешательство представляются мне неподобающим поведением.
Шпильку в адрес собственного факультета Эван предпочел пропустить мимо ушей. Вместо того чтобы разоряться на тему чести Дома, он натянул снисходительно-покровительственное выражение, с которым только что обращался к хаффлпаффцу. В отношении девушки это выглядело не так эффектно, как с запуганным третьекурсником, но все лучше, чем позволить раздражению выплеснуться наружу.
-  Что он тебе сделал? Или ты тренируешься просто так, чтобы не потерять ни капли змеиного яда?
- Занимаюсь благотворительностью. Помогаю преподавательскому составу прививать магглорожденным наши ценности. Совершенно бескорыстно, дело держится на чистом энтузиазме. Думаю, вы могли бы оценить мой вклад в воспитательный процесс, мисс... - пауза с вопросительной интонацией, предлагающая девушке наконец-то назвать себя, ведь в полумраке коридора разглядеть лицо было непростой задачей.
Розье увлеченно играл на публику, обратив все внимание на себя любимого, когда в его голову закралось подозрение: слишком тихо вела себя потенциальная жертва. Эван резко обернулся... так и есть! Мальчишка, до того тихо пробиравшийся по стеночке к выходу, припустил вперед и скрылся за поворотом.
- Проклятие! - Розье в сердцах всплеснул руками. Хорошо же он будет выглядеть завтра в глазах однокурсников, когда тот не займет положенную койку в больничном крыле. В груди Эвана начал закипать гнев, он злобно прищурился обратившись к источнику проблем, - кажется, я только что весьма некстати лишился сегодняшнего досуга...

Отредактировано Evan Rosier (25-12-2013 16:44:20)

На мгновение Розье показалось, что его голова сейчас расколется: виски заломило нещадно. Слушать такое – стальные нервы надо иметь.
Она проходила мимо, конечно. Они всегда так делают. Точнее, не делают ничего специально. Только чертовы слизеринцы устраивают разборки, следуя предварительно за жертвой через ползамка, только мы планомерно движемся к достижению своих корыстных (а каких же еще?) целей. Тебе ведь даже в голову не придет, что ты действительно не имела права вмешиваться, не так ли?
Палочка в его руке слегка подрагивала – что поделаешь, только чудо удерживало от того, чтобы сорваться на девицу еще пять минут назад.
Натуру только могила исправит. Как-то так.
- Позволь, угадаю. Вам можно все, потому что твоя фамилия Эйвери, Гринграсс, Паркинсон, Блэк, Селвин, Розье, Яксли, Нотт…
Да, все сливки змеиного общества. На твое счастье, меня ты не пропустила.
Ясно как день, что льстить ему случайная знакомая хотела в последнюю очередь, но это, в сущности, не так важно. Накапанный на душу бальзам – лучшее лекарство, чтобы взять себя  руки.
- Совершенно верно. Эван Розье, - он не смог отказать себе в удовольствии изобразить легкий приветственный поклон, - к вашим услугам.
Если бы Розье учитывал возможность весьма неодозначного завершения встречи, то, вероятно, счел бы неразумным называть себя. К сожалению, излишняя претенциозность нередко (а особенно – в периоды повышенной эмоциональности) мешает делать такие далеко идущие выводы. К тому же, сохранить инкогнито было бы, конечно, по-слизерински, но никак не по-джентльменски.
- Одинаковые, значит? Знаешь, с моей стороны все выглядит несколько иначе. Никогда не думала об этом?
Удовольствия от «бальзама», как выяснилось, хватило ненадолго. Эван почувствовал, что снова начинает заводиться.
- Вы все как один повторяете свою песню о том, что «правильно», «допустимо», «справедливо» и далее по списку. Дальше своего собственного – заметь, своего! – «морального закона» ни черта не видите! – Задним мозгом Розье уже понимал, что его занесло и не стоило всего этого ей говорить, но поделать с собой он ничего не мог. Оглушил бы и пошел себе дальше. Кто, спрашивается, за язык тянул? – Только и умеете, что попугаями друг другу вторить.
Эван уже знал, что она все равно не поймет ни слова из того, что он сказал. Максимум, на который можно было рассчитывать – вежливое удивление. Да что он, в конце концов, и правда воспитателем решил заделаться?
Тем они и хуже нас, что никогда не поймут, как мы живем и как думаем. Им по праву рождения не доступны наши ценности и наш уклад. Полукровка, кто бы сомневался.
- Ты мог ему всю жизнь сломать.
О, ну конечно. Уважение к чужой частной жизни и правила хорошего тона – от этой мерзости потом так просто не отмоешься.
Розье даже стало обидно, совсем чуть-чуть. Ровно настолько, что захотелось зажать ее у стены и спросить прямо в лицо: а о моей жизни ты подумала?
Это с вашей точки зрения мы всегда делаем свои злодейские выпады на пустом месте. Насилие ради насилия, так сказать, и ни капли здравого смысла.
Как, по-твоему, я буду выглядеть в глазах тех, кто тоже слышал его слова? То, что я потеряю чертово уважение из-за не вовремя открытого рта, не кажется тебе несправедливым? То, что частную жизнь моей семьи обсуждают посреди коридора, не кажется тебе недопустимым? Как насчет меня, благородная блюстительница морального закона?
- Ему бы пошло на пользу, говорят, только так можно действительно чему-то научиться. Хотя, боюсь, до скамьи в Большом зале и то быстрее доходит.
Эван только сейчас заметил, как сильно, до побелевших костяшек, сжимает палочку. Ему даже казалось, что и дышит он тяжело, словно действительно выкрикивал все, что звучало в его голове.
- …люди понимают, если с ними говорить.
«Понимают.» Что б ты понимала, о чем сейчас говоришь.
- Ни черта вы дальше своих убогих принципов не видите, - Розье нехорошо осклабился, - давай, Ральфс, скажи еще хоть слово. Дай мне повод проклясть тебя на месте.

И опять все по кругу. Даже если бы Розье сел и обстоятельно объяснил ей, что и как устроено в его мире, она бы не поняла. Впрочем, для этого требовались, как минимум, бездна терпения и такое всеобъемлющее понимание своей идеологии, что не осталось бы открытых вопросов (по крайней мере, среди тех, что мог придумать ваш оппонент). Тогда есть шанс, что тебя если не послушают, то хотя бы услышат. Розье никогда не отличался особенной терпеливостью и уж точно не был только что сошедшим с трибуны политиком (да что там, даже членства в клубе дебатов у него не было). Все-таки обсуждать способы посадки настурций с дамой бальзаковского возраста, мимоходом выясняя, сколько галеонов потеряло на минувшей неделе ее семейство, не тот навык, с помощью которого можно было сразить наповал в словесной дуэли убежденного «воина света».
Эван тем временем, стоя в тихом и уютном коридорчике, не рефлексировал на тему своих политических убеждений в частности и позиции магической аристократии в целом, он был занят тем, что злился. Его глодало только осознание того, как неправильно было все, что говорила ему эта Ральфс.
- Есть общепринятые нормы общества, Розье. А не нормы, принятые вашим кружком по интересам.
- Тебе само слово «общепринятые» не намекает, что в твоей речи логическая ошибка? – Эван незаметно для себя переключился на повышенный тон. Когда он только поступил на Слизерин, ему очень хотелось в такие моменты научиться переходить на угрожающее шипение, но вместо это он нет-нет да и выдавал на эмоциях восклицания в голос. – Открою тебе великую тайну: это такие же нормы кружка по интересам, только вашего кружка. Почему вы решили, что они и есть истинный закон? Это наш мир, Ральфс!
Изначально наш. Это вы пришли сюда и теперь говорите, что мы живем неправильно.
Розье молчал, сжав в ниточку губы, и выслушивал очередную порцию уравниловки. Он вспомнил о том, зачем вообще сегодня явился сюда, с удивлением осознав, что это почти выскользнуло из головы, пока он все глубже увязал в споре.
Интересно, Шарль отличался такой же упертостью? Пытался ли отец с ним договориться?
Дома они никогда не вспоминали об этом, да и сам Розье не уделял этой теме много внимания специально. Разве что, как сегодня, о том, что когда-то он был младшим сыном, напоминали ему другие.
Откуда среди чистокровных берутся …альтернативно одаренные отпрыски? Разве могли в семье Розье плохо обращаться с первенцем? Разве ему не был открыт весь мир, разве его желания не были готовы исполняться?
- Поэтому, вероятно, для тебя это нормально, верно?
- Зато у тебя, как я посмотрю, с этим большие проблемы, - огрызнулся в ответ Эван. – Ах, да, ты же просто злишься, что сама-то из низшего общества. Разберись со своей головой, Ральфс, прежде чем к другим лезть.
- Это так благородно…
Стараюсь.
- …прости, пожалуйста, что влезла не в свое дело.
Неужели?
- Ты можешь мне попробовать рассказать свою версию событий, но постой...  Ты же этого не сделаешь.
- Еще и ко мне в голову забраться хочешь? Не бери на себя слишком много – надорвешься, - Эван поборол навязчивое желание заложить руки за спину и пройтись по коридору для придания солидности. Вместо этого он слегка обернулся в сторону, возведя взгляд к потолку, словно там было небо, которое могло ответить его молитвам. Хорошая мина при хорошей игре, - Почему же я этого не сделаю? Потому что я слишком горд для этого? Потому что может оказаться, что я не прав? Потому что я боюсь тебя?
Увлекшись, Розье не смог справиться с собой и сделал пару шагов в сторону, картинно расслабленно помахивая палочкой.
- А! Я знаю, что она думает! – поделился он с «небом» своим открытием. – Причина в том, что я – слизеринец!
«Небо» ответило ему угрюмым молчанием. Работать на такую тухлую публику занятие совершенно неблагодарное.
- Но я, кажется, предупреждал тебя насчет болтовни, - Эван лениво обернулся к девушке, - Inc…
Что-то больно ударило его в грудь. С запозданием пришло понимание, что она успела что-то выкрикнуть, пока он вновь подбирался, поломав комедию. Всего мгновение. Не такая уж хорошая мина. На лице его застыло удивление, Розье по стеночке сполз на пол.

«Ведь море знает:
Корсара сгубит темперамент,
А не вода и не вино!»
Канцлер Ги «Блюз пирата»

Раз.
Эвана силком выдергивают из темноты. Он болезненно морщится.
Два.
- Que diable*...
Открывает глаза и слегка поводит головой из стороны в сторону. Шея хрустит, но ломаться пока не думает.
Три.
Перед глазами маячит интерьер школьного кабинета, а в уши настойчиво лезет женский голос.
- Я не хотела, правда.  Я прошу прощения за это недоразумение. Мы взрослые и разумные люди. Я не борец со справедливостью.
Эвану кажется, что она страшно тараторит. Как только воздуха хватает?
- Tais-toi**... - Девушка не слышит и продолжает говорить.
Четыре.
- …за мудрость и знания. Мне интересна твоя точка зрения. Давай нормально поговорим? Если ты опять будешь называть меня низшим обществом и прочей гадостью…
Эван с разбегу включается в окружающую реальность, ухватившись за восстановившуюся цепь событий.
Пять.
-  …заставлю тебя замолчать, я этого не хочу. Начнем сначала. Кто дал тебе право меня так называть?
- Ты оглушила меня! – Розье вскакивает на ноги, обрубая конец ее фразы.
На него накатывает тошнотворное ощущение, словно бы он только что получил осязаемую хлесткую пощечину. Он немедленно отправил бы девушку на тот свет, если бы для этого было достаточно одного яростного желания.
Если упущенный третьекурсник был красноречивым толчком разобраться с девицей, то сейчас Эвана жгло изнутри искренней злостью. Подумать только, позволить кому-то отправить себя в забытье. Осознание того, что он отвлекся и сам недоглядел, проявил недопустимую безалаберность, неприятно царапалось, заставляя отвернуться от него и обрушить свои переживания на голову Ральфс.
Настоящий слизеринец должен обладать непревзойденным самоконтролем? Настоящий слизеринец должен уметь отложить расплату на потом? Тогда вам крупно не повезло, если будучи слизеринцем, вы оказались еще и Эваном Розье впридачу.
- Поговорим? Сначала? – Если бы я не растрачивался на разговор с тобой в коридоре, наша встреча приняла бы иной оборот. - Tu veux rire!*** Не знал, что нормы вашего кружка по интересам позволяют сначала оглушить собеседника, а потом делать вид, что ничего не произошло.
Розье потянулся за палочкой, совершенно не расположенный к продолжению дискуссии. Получить вторую пощечину с таким небольшим интервалом оказалось неприятно вдвойне. Ситуация выходила из-под контроля окончательно и бесповоротно. Собственно, вместе с ней выходил из себя и Розье, тоже окончательно и, возможно, бесповоротно.
Не мудрствуя лукаво, он шагнул к девушке и, вмиг совершенно растеряв все джентльменские манеры, схватил ее за запястье, притягивая к себе и заламывая руку.
- Отдай. Мою. Палочку. Ральфс. 

Иногда все идет совершенно не по плану. Даже если план обозначен уже далеко не «А», «В» или «С», а какой-нибудь далеко стоящей буквой алфавита, что, по сути, равняется чистой импровизации.
Впрочем, планы самого Розье часто хромали на обе ноги, что случилось и в этот раз. Обуреваемый единым яростным порывом, он не дал себе труда подумать, что гораздо эффективнее было бы собственноручно разоружить зарвавшуюся девицу, не ожидавшую от него такой неджентльменской прыти.
Вместо этого Розье получил довольно болезненный пинок, но жертву мужественно не отпустил, только витиевато выругался по-французски.
- Как же ваше хваленное джентльменское воспитание, аристократические корни и вежливость?
Эван не стал распространяться в ответ, что оказалось стратегически верным решением. Едва ли не первым таковым решением за весь вечер, если быть точным. Так, своевременно промолчав, он с должным самообладанием (насколько, конечно, ему вообще присуще самообладание) среагировал на развернувшееся действо.
- Insendio. 
Розье никогда не питал особенно теплых чувств к огню. Разумеется, согревающее пламя в камине было весьма полезным холодными ночами, а факелы помогали справляться с тьмой. В общем, сомнений в полезности этого рыжего зверя у него не было, но и породниться с ним Эван как-то не спешил (тем более скормить огню часть своего элегантнейшего гардероба или собственного тела, не менее милого его сердцу).
Мгновенно отскочив в сторону, Розье поневоле вернул девушке полную свободу передвижения. От мантии тоже пришлось избавляться в срочном порядке. Когда Эван из нее выбрался и отбросил в сторону, струя воды уже успела настигнуть его. С одной стороны, это, конечно, было большим плюсом, ибо Розье не обладал армейской подготовкой (что бы это ни значило) и одеванию-раздеванию на скорость обучен не был. Как следствие, если бы не внезапный душ, слизеринец неминуемо подпалил бы себе что-нибудь важное (например, волосы – их после подобной экзекуции обратно в прическу так просто не уложишь).
Впрочем, Розье было совершенно не до поисков плюсов в происходящем.
- Ненормальная! – Эван мог бы поклясться, что в его светлую голову самосожжение точно бы не пришло, представившись идеальным планом спасения. – Ты совершенно ненормальная!
На него довольно бодро посыпались угрозы, заставляя вконец растерявшего весь апломб Розье подобраться.
- Ты же наверняка гордишься своей красотой, Розье? Furunkulus.
Начало фразы само по себе внушало опасения. Во многом по той причине, что своим внешним видом Эван действительно гордился и старался не подставлять его под удар. Ему ли было не знать, какой полезной может быть очаровательная внешность и каким ударом будет ее потеря. Посему, особенно не раздумывая о планах отступления (да и выбора-то большого у него не было), Розье не очень элегантно сиганул в сторону, по-пластунски располагаясь на холодном полу.
Заклинание пронеслось над его головой, сразу как-то заныл ушибленный при приземлении локоть. Долго валяться перед носом у склонной к экстравагантным поступкам девицы представлялось не самым безопасным занятием, и Розье, так до конца и не распрямляясь, дезертировал с поля боя, укрывшись за кафедрой.
- Ненормальная! – повторился для пущей убедительности, благоразумно оставаясь за «баррикадой». – Тебя надо изолировать от общества!
Даже приниматься подсчитывать убытки крайне содержательного вечера было страшно. Палочку умыкнула – раз, хаффлпаффскому идиоту дала сбежать – два, я весь промок – это три, локоть болит – четыре, чуть не сожгла меня – это пять…
- Мерлин, это была новая мантия!
Осторожно пошарив рукой на кафедре, Эван наткнулся на какую-то забытую склянку и со злости метнул ее в Ральфс, по крайней мере, туда, где, по его мнению, она должна была находиться.

Конечно, Эван Розье может справиться с одной дерзкой девчонкой. Конечно, он, наследник древнего рода, может победить зарвавшуюся полукровку. Несомненно, он, слизеринец, играючи перешагнет через любого, кто посмел перейти ему дорогу.
Почему тогда он безоружный прячется за кафедрой, опасаясь высунуть нос навстречу противнику?
Не иначе как злой рок вмешался и играет не на его стороне.
- Забавно, наверное, понимать, что тебя побила девочка, которая к тому же младше тебя.
Нельзя сейчас срываться и бежать брать обидчика голыми руками. Нельзя позволять гневу возобладать над здравым смыслом.
Вдох-выдох. Хочешь задеть меня побольнее?
Обычно в критической ситуации, глядя на него, справедливо можно было сказать: "Да, он не только слизеринец, он - Розье." Сейчас же сжавший зубы Эван являл собой иллюстрацию обратного утверждения: "Он не только Розье, он - слизеринец."
- Бьешь лежачего? - чтобы заткнуть свою гордость, потребовалось совершить титаническое усилие, - Упиваешься своей властью над противником? Нравится унижать меня?
Розье мысленно поблагодарил кафедру за то, что скрывает его от глаз девушки. Она не видела, чего ему стоило, пусть на словах, признать себя побежденным.
- Помочь избавится от хлама? А то ей, сколько… семь лет уже, да?
От этих слов Эвана передернуло.
Вдох-выдох. Как у чопорных британцев это получается?
Не дергаться, не вскакивать на ноги, не пытаться запустить в ее голову чем-нибудь достаточно тяжелым. Он не в том положении, чтобы ввязываться в честное противостояние.
Десять медведей пылало на льдине.
Один поскользнулся и утонул...
...И это была Ральфс.
- Знаешь, я ошибся, - голос Розье вдруг зазвучал на удивление бодро, - ты не борец за справедливость. Ты - лицемерка! Нравится тебе злорадствовать, Ральфс? Нравится издеваться? Разве ты не развлекаешься? Можешь лгать себе и дальше, но я-то знаю, что ты чувствуешь.
Сверху упала тень, подсказывая, что сейчас случится что-то нехорошее. В подтверждение надвигающейся беды скамья, зависшая, как карающий меч, над головой Розье, камнем рухнула вниз.
Эван едва успел убрать голову из зоны поражения, спасая ее от, в лучшем случае, сотрясения. Раздался неприятный хруст - ножки скамьи были явно расстроены таким обращением, подломившись от встречи с полом.
Острая боль, пронзившая  правую руку, должна была навести на мысль, что хрустеть могли не только несчастные ножки. Это вполне могли быть и пальцы Розье, которые не так хорошо спрятались от удара, как голова.
Эван не отличался особой терпимостью к боли. Рывком прижав руку к груди, он выдал сквозь зубы какой-то нечленораздельный звук.
Перелом... Точно перелом... Будь ты проклята...
- Тебе бы в Слизерин, Ральфс. Жаль, кровь грязная.
Голос сорвался, Розье почувствовал, как от боли в руке его ощутимо замутило.

Розье едва поборол подступивший приступ тошноты, как немедленно наткнулся на нечто столь же неприятное, что и боль в руке. От этого нечто мутило точно так же, и ему оставалось только сцепить зубы. Звучало оно на редкость отвратительно:
- Ты живой?
Неправильно! Эван твердо знал, что если хочешь кому-то навредить, то нельзя изначально представлять себе это действо иначе как буквально. Нельзя, нельзя сначала нападать, а потом хвататься за голову с криком: "Ой-ой-ой!". По крайней мере, уж точно нельзя делать это искренне.
- ...но это не повод называть меня лицемеркой, грязнокровкой  и уж тем более говорить, что я упиваюсь твоими страданиями...
Повод? Брось, Розье, ты с самого начала знал, что непонимание - корень зла. Не боль была поводом. Знаешь, что было? Твое лицемерие, борец за справедливость.
Он уже открыл было рот, чтобы возразить, но девица вдруг подорвалась с места. От удивления Эван даже перестал морщиться от боли.
Опомнилась? Осознала? Противникам не сопереживают. Если сопереживание поселилось в твоей душе и показывает когти на поле боя  - беги со всех ног. Что-то начало гнить в тебе, что-то подточило твою позицию... О нет! Нет-нет-нет! Ну что ты делаешь, Ральфс? Мерлин, меня опять мутит...
Розье неловко перехватил палочку левой рукой.
Все-таки стоило опустить ей на голову что-нибудь тяжелое и обыскать, пресекая блеф на корню.
Соблазн ответить ей чем-нибудь занимательным, только обретя твердую почву под ногами (читая: палочку в руке), действительно был. Но девица могла опять войти в раж, у нее семь пятниц на неделе, а на одной левой далеко не уедешь. К тому же, получить обезболивающее ему сейчас хотелось больше, чем снимать с нее скальп.
- Ваш факультет пропагандирует холодную месть.
- Ваш факультет пропагандирует невмешательство, - вяло огрызнулся Эван.
- Я не знаю, как лечить руку, я не медик. Единственное, чем я могу помочь – это чуть-чуть облегчить боль.  Anestesio.
Пособие для начинающих дуэлянтов:
"Не лечите своего противника. Это не в ваших интересах."
Это попрание законов межфакультетских стычек Розье уже не удивило. Стоит встать на скользкий путь - все покатится как снежный ком.
Толку от ее обезболивающего было мало, но других способов помочь себе в полевых условиях Эван тоже не знал.
- Мир не черный и не белый. Я не пушистая, а ты не такой, каким хочешь казаться, но если я еще раз услышу, что я грязновка и упиваюсь твоими страданиями, то твоя рука меня не остановит, Розье.
Он в очередной раз поморщился, попытавшись пошевелить пострадавшей конечностью.
- Если нет в мире черного и белого, за что ты сражаешься? Если нет категорий "хорошо" и "плохо", откуда растут ноги у твоей справедливости? - Здесь он неловко оборвал себя, мол, нечего с ней дискутировать, сидя на полу кабинета, но не смог удержаться от другого замечания. - Значит, мне можно ломать руку за нелестные слова? Ах, злой слизеринец назвал меня грязнокровкой, пойду-ка я отомщу ему? Так? Почему тогда ты влезла в мой разговор с тем идиотом с Хаффлпаффа? Почему сначала не поинтересовалась, за что я его?
На этом месте Эван окончательно выдохся, вновь притянув руку к груди, словно так было легче.
Ты этого хотела? Побеседовать? Ха.
- Но да, конечно, я упиваюсь страданиями, унижаю и развлекаюсь. По мне, конечно, Слизерин заливается горючими слезами, но вот кровь дает о себе знать, как же иначе? Тебе же виднее, ты же Розье.
Я слышу презрительные нотки? Недолго музыка играла.
Эван поднялся на ноги, цепляясь здоровой рукой за кафедру.
- Если все, что я сказал, это такое откровенное передергивание... - Он прошел несколько шагов вперед. - Если нехороший Розье зря катит на тебя бочку, почему ты не отмахнешься? Почему ты чуть не плачешь, Ральфс?
Он повернулся было к двери, и тут его захлестнуло запоздалой волной злобы. Как если бы боль сработала в качестве амортизатора, позволила почти спокойно перекинуться парой реплик.
- Все эти ваши трепетания и пляски вокруг идеалов добра выеденного яйца не стоят! - Рявкнул Эван, оборачиваясь к девушке. - Да, ты - лицемерка. Знаешь, что такое честность, Ральфс? Честность - это лгать, предавать и манипулировать, точно зная, что именно и почему ты делаешь!
Розье сделал паузу, переводя дыхание.
- А теперь прошу меня простить. Мне нужно обезболивающее и позаботиться о том, чтобы тебя выперли из школы за нападение на студента, - Эван не знал, почему у него вырвалась последняя фраза. Возможно, развернись он и уйди просто так, девушка бы и бровью не повела. Но разве мог он удержаться?
Розье зашагал к двери с намерением немедленно добраться до декана. У него на руках все карты.
Пусть проверяют палочку. Ха. Я даже не защищался, чтобы ненароком не навредить ей. Вот, поплатился даже за свою доброту.

Отредактировано Evan Rosier (07-03-2014 19:32:24)

Нравится ли вам, когда дверь захлопывают прямо перед вашим носом, презрев все правила хорошего тона? Поверьте, когда ее запираю, ощущения ничем не лучше.
От летящего стола Эван непроизвольно шарахнулся в сторону. Метили предметом мебели для  разнообразия в дверь, а не в его многострадальную голову, но инстинкт самосохранения все равно сработал на ура.
Два-то зачем?..
Розье мрачно созерцал выросшую перед ним баррикаду. Рука разнылась неимоверно, и он с трудом подавил очередной, явно не последний, приступ тошноты.
- Никогда не поворачивайся спиной к противнику, Розье и уж тем более, не сообщай ему о своих дальнейших планах. Скажи спасибо, за то, что ты еще в сознании.
- Какая разница, Ральфс, если я все равно, как ты верно подметила, еще в сознании, - ехидство ехидством, но он все же обернулся к девице, медленно, чтобы не вызвать головокружение. - Хотя, я тебя понимаю, общество моего бесчувственного тела не заменит нашего динамичного общения.
Эван честно попытался изобразить что-нибудь очаровательно-ироничное, но вышло что-то похожее на улыбку человека, добрых пару дней страдающего зубной болью.
- Открой-ка мне тайну... Это заслуга моего обоняния или тебе просто не с кем скоротать вечер?
Несмотря на осторожный подход к перемещения тела в пространстве, голова слегка кружилась. Эван старался абстрагироваться от этого неприятного ощущения, от напоминаний о себе больной руки и от слов Ральфс, доставшей его до печенок.
План добраться до декана и прикинуться невинной овечкой стремительно летел к черту. Если девица хотела продолжения банкета, она должна была его получить.
Сосредоточиться на палочке.. Так, левая рука...
- ...Нет, я не стремлюсь с тобой разговаривать, а уж причина моих «чуть ли не слез» явно не ты, и не мое обостренное чувство справедливости...
Левая, соберись! Всего одно движение.
- ...У тебя странное понятие честности, в следующий раз мне следует подарить тебе словарь определений, чтобы ознакомить тебя с этим понятием...
Розье усилием воли выкинул из головы издевательский образ летящего в него словаря, перевязанного красной ленточкой.
- ...И да, я знаю, зачем я это делаю. Я честна перед собой. Но окей, Эван...
Он делает шаг к ней, намеренно не скрывая, как его слегка ведет в сторону.
- За что ты его?
- Знаешь, пожалуй, я даже расскажу тебе, - Розье болезненно поморщился и показательно подтянул вверх раненую руку. - В то, что ты поймешь мои причины, я...Expelliarmus! Incarcerous!
Свободной (и главное дееспособной) конечности, чтобы поймать ее палочку, у Эвна не было, и та откатилась куда-то в угол кабинета.
- Никогда не возвращай палочку противнику, Ральфс. И уж тем более не жди, что он ею не воспользуется.
Он неловко направил палочку на собственную руку:
- Anestesio, - ничего лучше, чем повторить ее попытку, ему в голову так и не пришло.
Кажется, легче...
Розье свистяще выдохнул сквозь зубы и приготовился насладиться милостиво предложенной передышкой, видимо, с лечебными заклинаниями у него получалось лучше, чем у Ральфс.
- Больше. Никогда. Не смей. Переходить. Мне. Дорогу! - Эван срывается на крик, сам не замечая, как ноги подносят его к девушке, временно лишенной радости перемещений.
- Тебе никогда не понять, за что! За что справедливо призвать кого-то к ответу!
"В твоем мире честь семьи - пустой звук!" - хотел было крикнуть Розье, но слова застряли в горле.
Он переводит дыхание и сейчас бы ему по всем законам жанра перейти на презрительное шипение.
- Касательно моего вопроса... Я бы все же поставил на свое обаяние, если бы не твоя страсть к членовредительству. С такой манерой общения ты, наверное, умеешь наживать себе только врагов!
Претензией на шепот поблизости и не пахло, но Розье расстроенным не казался, а если такое и можно было заметить, то совсем по другому поводу.
Мда.. Придется оставить события вечера строго между нами. Объяснять декану свои действия - себе дороже. Что мне теперь с тобой делать-то, Ральфс?

Отредактировано Evan Rosier (13-03-2014 23:44:47)