https://forumstatic.ru/files/0012/f0/65/31540.css https://forumstatic.ru/files/0012/f0/65/29435.css

Marauders: One hundred steps back

Объявление

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.



Heart and Stone

Сообщений 1 страница 13 из 13

1

1. Участники: Emmeline Vance, Benny Collins
2. Место: Хогсмид, "Художественная лавка Альберто Росси", окрестности
3. Дата, время: сентябрь 1977 (6 курс Эммилин, 7 курс Бенни)
4. Краткое описание:

Дети, которые еще не родились, ждали своей очереди. Их девственные, чистые лица не знали ни эмоций, ни интеллекта. Они выражали полное спокойствие и покорность. Абсолютная истина переполняла их. Повсюду был свет, из которого выплывали крылатые фигуры в белом. Маленькие души расступались перед ними, чтобы Ангелы могли забрать с собой тех, чье время настало. Тогда Мой Ангел и нашел меня. Вместе мы взлетели за пределы истины, где нас ждал Верховный Дух. Он вознес свою широкую ладонь к моему лицу и сказал:

- Я даю тебе Глаза, чтобы Зреть Истину.

Рука его тяжело легла на мою грудь:

- Я даю тебе Сердце, чтобы Чувствовать.

Затем он взял крохотные ладошки и произнес:

- Я даю тебе Руки, чтобы Творить.

Наконец, Верховный Дух мягко коснулся губами моего лба. С тех пор я позабыл встречу, определившую мой жизненный путь. Путь Художника.

Отредактировано Benny Collins (15-12-2013 02:19:50)

+4

2

Солнце в сентябре отчего-то особенно щедрое. Зыбкая гладь Большого Озера, да шелестящие наряды Запретного Леса благодарно впитывали рассыпанное золото утренних лучей. Цветные стекла в окнах спальни мальчиков лишь добавляли привлекательности, делая игру света еще более волшебной. Даже кот-цветоморф Манчестер с удовольствием нежился в солнечных лучах, подставляя их теплу свое знатное пушистое пузо.
Бенни с тоской вздохнул. Не всем сегодня можно было безмятежно наслаждаться хорошей погодой - Бену светило не солнышко, а Матушка-Трансфигурация.
С каждой страницей чтение учебника становилось все более невыносимым. Действительно, идея промотать драгоценные выходные на зубрежку изначально была дурацкой, собственно, как и твердил Поттер еще со вчерашнего вечера.

Надо было мне пойти с ребятами в Хогсмид, все равно ничего хорошего из этого не вышло. Да и как вообще можно сидеть за книжками, когда утренний свет просто умоляет, чтобы его запечатлели на холсте?!

Было ли это оправданием, или нет, но Бенни с чистой совестью сказал Трансфигурации «До свидания!» и засунул ненавистный учебник под подушку.

Давно такого с ним не происходило. Разум, со временем обуздавший юношу, подсказывал, что стоит прислушаться к отцу и посвятить все свободное время учебе. Но сегодня с самого утра изнутри мальчика что-то рвалось, и он никак не мог понять, что же такое происходит. Словно кто-то или что-то звало его душу.

Так как все летние каникулы были добровольно отданы на растерзание учебе, у Бенни совсем не оставалось времени заниматься творчеством. Конечно же, парень верил в то, что затраченные усилия всегда оправдываются. И результат был, даже более чем впечатляющий. По крайней мере, экзамены обещали быть успешно пройденными.
Я должен сделать то, что обещал. Найти угрозу и уничтожить. Любой ценой. И самое малое, что я могу для этого сделать, так это прочесть проклятый параграф по Трансфигурации! – обычно такие мысли служили учебной мотивацией юному магу, но только не сегодня. Сильнее чувства мести бывает лишь чувство сильной любви. Бенни осознал, что влюбился в этот сентябрьский утренний свет, и ничего кроме этого света, не могло его заполнить. В этом и есть прелесть живой натуры – сначала она влюбляет, затем поглощает и растворяет в себе, и в конце концов перерождается в искусство. Художник не может по-другому, он не умеет. Словно одержимый, Бенедикт вооружается этюдником, палитрой и красками, и уже несется по коридорам Хогвартса на свободу.

Лишь бы только свет не ушел. А ведь так, к сожалению, всегда случается. Например, наблюдаешь за девушкой: она тебе милая, симпатичная, с хорошими манерами и все-такое… Конфетка, одним словом. И бывает так, что когда ты вот посмотрел однажды на нее, на простую твою знакомую, кинул один взгляд такой небрежный…

И  ослеп.

Весь кислород в твоей груди куда-то  улетучивается. Ты влюблен в одну единственную секунду, когда в чертах земных ее промелькнул твой Ангел. Не знаю, делает ли природа это неосознанно... Но как она мучает, когда эта секунда уходит навсегда! А главное - никто ничего не заметил. Даже она, эта сама Лили, Ева, или Эми, не важно, та, которая и есть воплощение Истины в эту секунду, не понимает, что же сейчас произошло. А произошло вот что: глаза Художника встретили Истину, они влюбились. Навсегда и безответно. Истина принимает любую форму: это может быть и плавный жест руки, и взгляд, и шелест листьев в мае. Но время, куда же ты летишь?!  Дорогой сердцу образ умирает, и Художнику ничего не остается, как воссоздать миг прекрасного в своем творчестве. Запечатлеть его в вечности.

Так рождается искусство.

Бен бежал что есть сил. Дорога была сухая, клубы пыли выбивались из под ног, земля почти плавилась под этими стремительными стопами.

Цвет! Нужен «Жгучий Янтарь», думаю, только эта краска способна передать сегодня жизнь Солнца. Именно она станет основной, без нее мне никак не передать игры прекрасных лучей на траве и в листве.

Тратить бесценное время на покупки совершенно не хотелось, но цвет был необходим.

Альберто Росси, хозяин художественной лавки в Хогсмиде. уже давно знал Бенедикта Коллинза, все-таки мальчик покупал у него свою первую кисть. О да, Альберто очень хорошо помнил милого рыжего мальчугана, которого выбрала очень непростая кисть: сосновое дерево, кровь кентавра, шерсть единорога, 10 дюймов. Очень буйная и капризная, с ней довольно-таки сложно справиться, однако именно такие кисточки рождают шедевры.
Как и с волшебной палочкой мага, между Художником и Кистью устанавливается особая связь. Кисть выбирает Художника, а не наоборот. Ведь это не какое-то второсортное совиное перо, а самый настоящий посредник в таинстве колдоживописи.

Живой посредник.

И налаживать с ним отношения можно годами. Кому-то надоедает, - такие быстренько прячут краски подальше в шкаф. Оправдываются тем, что это неинтересно и бесполезно, и вскоре забывают об этом своем стремлении пустить корни в самую плодородную из всех земель – в Искусство.

Бенни свою палочку приручил быстро, видимо, та распознала в нем неплохие задатки. Жаль, что в последнее время их встречи были совсем редкими.

Владелец художественной лавочки был бесконечно рад видеть Бенедикта, так как за долгое время уже успел отвыкнуть от этих горящих изумрудных глаз, жадно исследующих полки с красками.

Бенни настолько увлекся своими высокими идеями, что сбил с ног девушку, которая как раз направлялась к выходу из магазина, нагруженная большими пакетами свежайших покупок. Это спустило его с неба. Ему стало стыдно. Проклиная свою неловкость, он помог девушке собрать рассыпанные вещи и подняться. Уязвленный совестью, Бен бесконечно извинялся за свою оплошность.

- Ох, ради всего святого, простите меня, мисс, я совсем замечтался, и… Эммилин? – в недоумении спросил Бенни, когда осмелился посмотреть в глаза человеку, которого только что опрокинул. – Ты… что здесь делаешь?Глупо! Очень глупо! Наверное, я выгляжу как полный идиот. Бен еще раз внимательно осмотрел принадлежности однокурсницы, и, словно отвечая на свой вопрос, утвердительно произнес вслух вполне очевидную вещь, - ты рисуешь.

Почему-то захотелось провалиться сквозь землю.

Отредактировано Benny Collins (15-12-2013 12:22:50)

+5

3

Я рисую.
А еще я пою, танцую, смеюсь, дышу и живу полной грудью, всем сердцем.
Я даже летать умею. Когда с востока дует манящий вольный ветер, крылья за моей спиной оживают и рвутся ввысь, мне приходится сдерживать их, но шаги становятся плавными, скользящими, ускоряются. Один шаг – один шанс подняться вверх. Только я привыкла жить на земле.
Я рисую. Точнее, я учусь рисовать.

Бенни, какая встреча! – Она знала, конечно же знала, что Бенедикт Коллинз занимается рисованием. Причем «заниматься рисованием» было слабым определением того, что на самом деле делал Бенни. Ближе всего к истине стало слово творить. Магия сродни творчеству, в нее так же нужно вкладывать усилия и душу. Нужно заниматься тем, что любишь и умеешь, а иначе какой смысл в твоей жизни, в том, что ты владеешь волшебством? Эммилин чувствовала это, пожалуй, гораздо острее многих ребят, знавших о своей необычности с раннего детства.
Однажды ей показалось, что она должна рисовать. Запечатлеть на обычной бумаге окружавший ее мир, наполнить тусклые карандашные очертания красочностью, как ее саму переполняли эмоциями краски природы. Только одно препятствие отделяло девушку от воплощения задуманного – она совсем не умела рисовать. В обычной школе до одиннадцати лет уроки изобразительного искусства становились сущим мучением. Лин испытывала почти панический страх перед моментом, когда их учитель заглянет в раскрытый на заданном рисунке альбом и, молча покачав головой, пойдет дальше. Может, ей просто не повезло с учителем, ведь говорят, что научить можно всех и каждого. Но, может быть, девочка правда не обладала талантами в этой области. Позже, обнаружив и взрастив в себе неизбежное упрямство гриффиндорца, готового лбом пробить стену в попытке достичь цели, Вэнс решилась преодолеть неуверенность в этой области.
Закат на Черном озере, Астрономическая башня, занесенная снегом, зарисовки из веселой жизни факультетской гостиной по вечерам – почему бы и нет? Эммилин уже нарисовала все это, но в одиночестве. Картинки ее прекрасной школьной жизни медленно складывались в эпическое полотно, тщательно оберегаемое от всех. Результатов не видел никто, кроме самой Эмми.
Вот почему в лавку мистера Росси гриффиндорка заглядывала нечасто.

Бенедикт совсем другой. Он такой, немножко… не отсюда. Наверное, его крылья трепещут и рвутся в полет гораздо сильнее моих. Интересно, как ему удается обуздать звон ветра в ушах, не поддаться зову иных миров?
Впрочем, глядя в его глаза, я понимаю, что Бенни все время частично не здесь. Такие взгляды встречаются очень редко, в каждом из них – воспоминание о том, что будет…

Ничего, я только рассыпала все покупки, но не ушиблась, – договаривая, Эммилин ощутила жаркий румянец на щеках. Надо же было встретиться с Бенни именно здесь! – Как видишь, я только что рассталась с большей частью своих сбережений, – почти засмеялась она. Почти – потому что предчувствовала неизбежное объяснение, зачем ей понадобилось столько узкопрофессиональных предметов. – Почти угадал, я не рисую, а балуюсь зарисовками скорее. Но, Бенни, привет же, – Лин решила все-таки запоздало поздороваться, для чего пожала руку молодого человека и тепло улыбнулась ему. Она уже уходила, а он только начал захватывающее путешествие по волшебной лавке, не отвлекать же явно настроенного на удачные покупки Бенедикта. – Ты ведь хотел что-то купить? Скажи, если я отвлекаю, пожалуйста. День хороший, в такие дни я могу болтать почти без умолку, – девушка поняла, что говорит правду. Неловкая и неожиданная встреча будто сломала неведомый заслон внутри нее, и потоки речи грозили штормовой волной вылиться на голову того, кто, вероятно, меньше всего этого ждал.
[AVA]http://s3.uploads.ru/Cx9cU.jpg[/AVA]

+4

4

- Бенни, какая встреча! Ничего, я только рассыпала свои покупки, но не ушиблась.
- Отлично, а то я бы просто-напросто не пережил, если бы ты по моей вине пострадала.
- Как видишь, я только что рассталась с большей частью своих сбережений – девушка засмеялась, от чего ее щечки приятно разрумянились. – Ты почти угадал, я не рисую, а балуюсь зарисовками скорее. Но Бенни, привет же, – гриффиндорка протянула ладонь для рукопожатия и начала о чем-то весело верещать, но Бен уже не слушал. Скулы его внезапно побледнели, а зрачки помутнели от нахлынувших воспоминаний. Дрожащими пальцами он коснулся протянутой руки, но не для того, чтобы затрясти ее в грубом дружеском приветствии, а бережливо, словно хрупкое стекло, он приподнял ее к свету и, перебивая говорящую, произнес:
- Твои руки просто прекрасны, ты знаешь об этом? – он перевел загоревшиеся восхищенным огоньком глаза на однокурсницу и улыбнулся, – я уже видел эти ладони раньше. Очень давно.
Бенедикт Коллинз никогда не боялся смутить человека подобными словами или своим, хм-м... зачастую странным поведением. Он всего лишь навсего говорил собеседнику то, что считал нужным сказать. Наверное, поэтому его многие не понимали и называли чудаком. Но отчего-то этой девушке хотелось доверять. Руки у нее были, действительно, божественной красоты. Да и внутренний голос шептал: Эммилин не такая, как многие твои уродцы-однокурсники. Глаза у нее… добрые.
- Подожди меня, Эми, пожалуйста.
Юноша поспешно обменялся с Альберто парой слов и победоносно забрал свой законный тюбик «Жгучего янтаря».
- Я хочу рассказать тебе одну историю…

My story

Ох… Надеюсь, она не примет меня за психа.

Отредактировано Benny Collins (17-12-2013 04:09:01)

+4

5

Машинально договаривая то, что собиралась, как бывает, когда собеседник неожиданно прерывает вас, Эммилин уже пыталась сосредоточиться на том, что услышала. Руки?..
Ннет… Не знаю, но… – Получалось сумбурно, и неудивительно. Бенедикт, кажется, не очень стремился вникнуть в ответы девушки, а просто говорил все, что чувствовал нужным сказать. – Конечно, ты видел мои ладони, Бенни, мы же сидим рядом в Большом зале на обеде, – Лин сделала робкую попытку перевести разговор в штуку. Но тщетно, да и… зачем? Она поняла, что все происходящее невероятно важно для однокурсника, и просто не могла растоптать что-то хрупкое и волшебное своей туфелькой тридцать седьмого размера.
Пока юноша все-таки делал свои покупки, наверняка быстрее обычного, Эммилин размышляла. Ну, руки и руки. Что в них такого? Ладони со змеящимися тонкими линиями, пальцы, ногти и прочие анатомические подробности. Фаланги, хрупкие косточки, вены. Без рук обходиться очень трудно, но в принципе возможно, человек создание приспосабливающееся.
Вэнс никогда не воспринимала себя как красивую или просто симпатичную. Бывает, девушка понимает, какое впечатление производит на окружающих, и немножко пользуется этим преимуществом. Бывает, не пользуется, а только добавляет во взгляд или молчаливую улыбку долю такого осознания. Улыбка становится загадочнее, преображает свою владелицу еще больше. Хотя случается, что излишнее понимание своей власти портит. Эммилин видела себя в зеркале каждые утро и вечер не по разу, но ни того, ни другого с ней не случалось. Она просто проживала свой день, а невидимые крылья за спиной тихонько, только ей слышно шелестели при ходьбе.
И тут вдруг – руки.
Возвратившегося Бенедикта Лин слушала с напряженным вниманием, не отпуская его задумчивого взгляда, забывая следить за дорогой. Они пошли прочь от магазина по одной из осенних улочек Хогсмида. Начавшие опадать ярко-оранжевые листья не шуршали под ногами: слишком рано покинув уютный дом на дереве, они не успели толком потерять цвет и летнюю свежесть.
Впитывая в себя все, что говорил Бенни, девушка едва дышала. Рассказ казался таким невероятно, фантастически волшебным, слова звучали затейливой мелодией, Эмми как наяву видела мальчика в огромном доме… Мальчика, который вот здесь перед ней говорит взахлеб, торопясь высказать собеседнице самое важное. Для него не существовало силы выше искусства. Способный ощущать мир иначе, нежели большинство людей, Бенедикт Коллинз был необычным волшебником. Главная магия его состояла в умении почувствовать неописуемое и передать другому. Пусть не словами, но рисунком. А может, скульптурой? Эммилин еще не знала точно.
Происходящее отдавалось в ней радостной пульсацией, будто она самыми кончиками пальцев прикасалась к чуду. Покуда речь юноши продолжалась, они успели дойти почти до края деревушки; здесь граница поселения четко обозначалась небольшим косогором, за которым начинался лес. В противоположной стороне от них, если вновь пройти Хогсмид насквозь, располагался вход в деревню, этим путем студенты обычно и попадали туда. Вместе с финальной точкой истории остановилась и Эммилин, поставив покупки на землю.
Ты даже не представляешь, какое впечатление произвел на меня, – серьезно и тихо начала девушка, – сколько всего я успела прочувствовать за эти не так уж много минут. Я и не подозревала, насколько ты необычный человек, Бен!
Она выдерживала тот же серьезный и искренний тон, чтобы однокурсник не подумал, что это насмешка.
Если магия вокруг нас, то ты определенно способен увидеть больше, чем иные. Спасибо за историю, мне было очень важно услышать ее. – Лин позволила себе чуть-чуть улыбнуться. – А еще, наверное, можно было благодарить за комплимент моим рукам, но я не стану. Не для этого мы столкнулись сегодня, думаю.
[AVA]http://s3.uploads.ru/Cx9cU.jpg[/AVA]

+4

6

Мне безумно нравится, как ты слушаешь. Заинтересованно, склоняя в мою сторону снежноволосую макушку, за которую так и хочется потрепать своей широкой ладонью. А главное, на лице твоем играет искреннее удивление, и, наверное, поэтому не хочется сглаживать острые углы прошлого, и не стыдно признаться в детском страхе, совсем наоборот, внимание твое воодушевляет и лишь распаляет желание петь об этой странной привязанности к Искусству. Мне хочется петь о своих чувствах, ведь я знаю, что меня слушают. Что меня слышат...
Это так необыкновенно, на пять минуточек побыть нужным, интересным, испить простого человеческого внимания.

Быть художником тяжело. Это значит быть навечно скованным своим одиночеством. Жить в мире, где тебя не понимают, где тебя не пытаются даже услышать. Кричать в пустоту до исступления лишь затем, чтобы в конце концов в ответ встретить оглушающую тишину. Свыкнуться с мыслью, что ты другой, ненормальный, отверженный.
По молодости неопытный юнец гордится своей особенностью, он полон энергии и вдохновения, он уверен в себе, в своем призвании и готов пасть к ногам Аполлона. Но рано или поздно реальность обуздает юношеский пыл, отвергая, давая почувствовать вкус ненужности, невостребованности. На изящные искусства нынче спрос падает, ведь всемогущие магглы изобрели фотоаппарат! Теперь все так просто, быстро, и до омерзения удобно. Щелчок, вспышка, и вуаля!
Колдография это конечно, не так уж плохо, и в умелых руках это даже красиво, но...

Додумать это самое "но" Бенни не успевает, так как уютная тишина, объединяющая мысли двоих, наполняется теплыми, полными доброты и благодарности словами Эммилин:

- Ты даже не представляешь, какое впечатление произвел на меня...

Это не я, дорогая Эми. Я себе не принадлежу уже очень давно.

- Сколько всего я успела прочувствовать за эти не так уж много минут. Я и не подозревала, насколько ты необычный человек, Бен!

Знала бы ты, что я душу свою продал у той самой паперти...

- Какие громкие слова, мисс Вэнс, я сейчас просто задохнусь от вашей лести!.. - смущенный Бенни театрально изобразил приступ удушья, отчего оба развеселились. Однако в следующий миг Эммилин со всей серьезностью заметила:

- Если магия вокруг нас, то ты определенно способен увидеть больше, чем иные. Спасибо за историю, мне было очень важно услышать ее.

Бен сиял от счастья, что есть еще на свете люди неравнодушные, способные оценить силу настоящего искусства. Маленькая история маленького художника затронула внутренние струны девушки, звучной мелодией отозвалась в сердце. Вот это для него было по-настоящему ценно. Он благодарными глазами всматривался в лицо юной гриффиндорки. Отчего-то она напоминала ему... Снежную королеву? Хотя для королевы она слишком молода, да и сердце у нее человеческое, даже слишком. Но воображариум Бена Коллинза уже проснулся и заполнил собой остатки зрелости. В общем, терять было уже нечего, и прислушавшись к своему безумию, Бенни озвучил непонятным образом пришедшую ему в голову идею:

- Давай сыграем. Правила такие: я предполагаю одно суждение о тебе, ты подтверждаешь, или отрицаешь. Очень просто, - Бенни мечтательно улыбнулся. - Эта игра популярна у кентавров, она помогает открыть Третий глаз... Ты, верно, подумаешь что я сумасшедший, раз выбрал Прорицания на ТРИТОН. Жаль, что большинство студентов и преподавателей так скептически относится к этому предмету, ведь он способен дать столько преимуществ! - опомнившись, что заговорился, он виновато посмотрел на девушку. - Ну да ладно, если я тут начну распинаться еще и о Прорицаниях, вообще со мной свихнешься! Не волнуйся, пытаться читать твои мысли не буду, да и не умею применять Легиллименцию, если честно, хотя навык полезный, ничего не скажешь...

Бену не хотелось докучать собеседнице занудной болтовней, ведь она по его вине и так эмоционально загружена. Поэтому безобидная игра могла бы разбавить их богемную атмосферу, да и подготовку к ТРИТОНу никто не отменял.

- С твоего позволения, начну. Ммм... - Бенни прищурился, незаметно сбавил энергичный шаг, прислушался к внутренним ощущениям. Медленный вдох. Концентрация. Выдох. Лоб приятно налился жаром, и на мгновение в голове все стало настолько ясно, что от этой власти над знанием туманились зрачки. Из обильного букета разнообразных фактов он вырвал лишь:

- Банки и склянки! Ты колдомедик! - задорно выпалил Бенни. Он даже не знал, чему радоваться: тому, что у него получилось, или тому, что идущая рядом девушка выбрала себе самую благородную из профессий.

Ребята пришли к покатому склону, покрытому мягкой шерсткой пожухлой травы и сухих листьев. Живописный свет освещал край Запретного леса, цепь гор сияла вдали синими пирамидами, танцевал осенний ветерок, погода стояла прекрасная. Бен и Эми расстелили небольшой серый коврик и присели в тени широкого тополя.

Бенни вытащил заколдованный лист и разгладил ладонью шершавую поверхность. Коллинз никогда не скупился на качественную бумагу, краска на нее ложится плотнее, аккуратнее, хлопок впитывает влагу достаточно, чтобы мазки вовремя засыхали, позволяя новому цвету ложиться сверху слоями или при желании смешиваться в новых свежих оттенках. Краски уже тают на деревянной палитре в желании поскорее стать живой картинкой.

- Ты непредсказуема, Эми. Правда, впечатляет... Но все-таки, почему целительство?

Пальцы уже тянутся к знакомому сосновому древку кисти, смакуя удовольствие, опускают кончик в густую янтарную массу и ловко заполняют пустоту листа яркими цветовыми пятнами.

Просто... замечательно.

Отредактировано Benny Collins (02-01-2014 11:38:39)

+5

7

Светлые мальчики с перьями на головах
Снова спустились к нам, снова вернулись к нам с неба.

С Бенедиктом было легко. Как с любым из друзей. От этого мальчика исходил очень сильный и ясный свет. Эммилин начала даже задаваться вопросом, осознает ли Бенедикт, насколько тепло находиться с ним рядом, если отбросить внешнюю шелуху? К Коллинзу просто нельзя было не испытывать искренних позитивных чувств; и, конечно же, речь не шла о романтических эмоциях. Просто разговор с ним захватывал.
Бен, откуда в тебе это?
Они переходили от смеха к темам серьезным и обратно. Рассказ о детстве незаметно трансформировался в неожиданное предложение сыграть. Девушка не успела толком вчувствоваться в правила, переспросить что-то недопонятое, а Бенни уже приступил к игре. Ей оставалось только молча кивнуть, не сводя глаз с его лица. Кентавры, третий глаз – ты серьезно? Не в правилах Лин было поднимать на смех веру другого человека, пусть даже веру в такие вещи, что казались самой Вэнс невозможными, странными, в конце концов. Спугнуть хрупкое, внезапное доверие, рожденное – смешно подумать! – ее гипотетически красивыми руками? Да ни за что на свете.
Бенни?.. – Еле слышно прошептала Лин, готовая поверить, что однокурсник впрямь может прочесть самые сокровенные ее мысли, только не с помощью ментальной магии, а неведомыми фибрами своей души ощутить всю ее сущность. Прижала сжатые кулачки к щекам и глядела, не отрываясь, пока юноша не заговорил.
Банки и склянки! Ты колдомедик!
И тут дорога кончилась. Эммилин споткнулась.

Я так давно решила это. Так давно встала на этот путь. Но ведь никто еще не знает. Так откуда же, Бен, откуда?
Я бы даже поверила, что у тебя вместо глаз рентгеновские лучи, не будь эта версия столь безнадежно глупой…

Стараясь казаться такой же беззаботной, как и мгновение назад, Эммилин молча кивнула в надежде, что Коллинз правильно истолкует этот жест: да, ты угадал, и все верно. Впрочем, быстро взяв себя в руки, гриффиндорка шутливым тоном отвечала:
А может быть, я стеклодув? Или аптекарь? Ну а, может быть, вообще выбрала благородное дело старьевщика? – Эмми солнечно улыбнулась Бенедикту, пока они устраивались на пленэре. Теперь ей приходилось делить внимание между наблюдениями за тем, как юноша рисует, и вдумчивым ответом на одновременно простой и самый сложный на свете вопрос. Вэнс подтянула к себе согнутые в коленях ноги и отвела все-таки взгляд от бумаги, на которой уже вполне можно было рассмотреть будущее произведение искусства.
Где то ли кто-то, а то ли нечто
О том поёт, что Бог это птица,
Где смерти просила дочь человечья,
Чтоб вновь родиться и вновь разбиться.

Слегка повернув голову вправо, к пляшущим тополиным листьям, Эммилин задумалась о том, как вложить в свои слова все, что хочется. Но, может быть, Бенни Коллинз и так поймет.
Я думаю, что медицина – один из лучших способов помогать людям. Во все времена, а особенно в такие, как сейчас, – девушка, поежившись не столько от ветра, сколько от множества страшных образов, таящихся в ее фразе, обхватила себя руками, – и это наиболее доступный для меня способ, понимаешь? Любая боль, причиненная кому-то рядом, отдается во мне. С тех пор, как я узнала, что волшебница, это качество почему-то усилилось. Не знаю… возможно, ты назовешь меня излишне чувствительной и впечатлительной, и даже будешь прав. – Лин рассмеялась легко и искренне, – Но осознание того, что своими руками и могу уменьшить чьи-то страдания, хотя бы на каплю высушить океан боли… выражаясь твоим языком, добавить яркой краски в мрачные цвета, – это понимание дает мне силы. Делать добро – самое хорошее из того, чем можно заниматься в этом мире.
Бенни, ты прав. Всего лишь банки и склянки, но много ли мне надо? Я хотела бы угадать что-нибудь о тебе, но, боюсь, мой третий глаз безнадежно закрыт, – Лин улыбнулась и, не удержавшись, слегка взъерошила Бену волосы, сразу же убрав руку. – Извини.
[AVA]http://s3.uploads.ru/Cx9cU.jpg[/AVA]

+3

8

Добродетель (лат. vitrus) - фундаментальное моральное понятие, которое характеризует готовность и способность личности сознательно и твердо следовать добру. Этический словарь Г.А. Голубевой

"Добродетельно же, видимо, то, что делается по справедливости, а что чуждо всему этому, то порочно" Сократ, "Платоновские диалоги. Менон" (Платон)

"Нравственно прекрасное (ta kala) достойно похвалы, дурное (ta aischra) - порицания, и нравственно прекрасным правят добродетели, достохвальны и причины добродетели, и то, что сопутствует добродетелям, и то что происходит от них, и деяния их, а противоположное достойно порицания. <...> Добродетель души в целом - это справедливость, щедрость и величавость" Аристотель, "О добродетелях"

"Делать добро - самое хорошее, чем можно заниматься в этом мире" E. Vance

Известно, что добро можно утверждать двумя способами: можно приумножать его количество добрыми деяниями - сеять “разумное, доброе, вечное”, а можно и уменьшать, сводить к минимуму количество зла в окружающем мире, бороться с пороком и несовершенствами человеческой натуры, исправлять то зло, которое уже допущено. Две дороги у добродетели: этическое просветительство и защита нравственных ценностей. Задачи различные, но единая благодатная цель - добро.

- ... во все времена...

Вечно.

- Любая боль, причиненная кому-то рядом, отдается во мне... осознание того, что своими руками я могу уменьшить чьи-то страдания, хотя бы на каплю высушить океан боли…

Лучик совершенства, промелькнувший сквозь несовершенство материи, отзывается во мне ослепительной чудотворной эйфорией... понимание того, что что я могу поделиться прекрасным с кем-то, наполнить чью-то чашу сознания хотя бы малым глотком Вечности, дает мне силы соответствовать своему призванию.

Мы бесконечно, бесконечно похожи с тобой, Эми. Дороги наши параллельны, словно горящий огонь Солнца, днем рассевающий тепло ласковой материей света, и хрустальный шар Луны, неустанно вбирающий голубыми кристаллами своего пронзительного сияния всю глубину ночного мрака.

Гриффиндорка, освещенная мягкой игрой осеннего солнышка, сидела рядом и осторожно перебирала жемчужные бусины слов, в желании выразить то, что пронизывает все слои ее душевного космоса.

- ...выражаясь твоим языком, добавить яркой краски в мрачные цвета.

Бен усмехнулся, - именно это он сейчас и делал, накладывая на холст завершающие пятна светотеневого рефлекса. Картина готова. Вышло довольно-таки экспрессивно и сочно, - золото небесного зарева получилось особенно натуральным, что не могло не радовать.

Я никогда в своей жизни не писал лунный свет. Заполнить небесное полотнище россыпью звезд, чей холодный свет молчаливо всасывает мировую тьму, и так же молчаливо потухает, для того чтобы воззвать к вселенскому пробуждению. Бен отложил в сторону принадлежности и оглянулся на Эммилин. Волна необъяснимой нежности нахлынула на юношу при взгляде на эту хрупкую, изящную от природы фигурку молодой девушки.

Великодушное создание, готовое добровольно отдать всю себя на растерзание людям и посвятить жизнь бесконечной борьбе с человеческой болью, - каждый день бескорыстно оказывать помощь тем, кто нуждается. Большую часть своего времени вариться в раскаленном котле из стонов, мук, жалоб и уродства. Испытывать смерть. Успокаивать убогих, внушать веру отчаявшимся и оберегать обездоленных. Совершенно осознанно прикасаться божественными кистями рук к извращенной, безобразной окровавленной плоти... Я бы не смог. Не осмелился бы.

- Делать добро – самое хорошее из того, чем можно заниматься в этом мире.

Совершенная мудрость этой мысли пронзила мозг своей кристальной ясностью и простотой.

- Ты права, - согласился распластавшийся по траве юноша, лихо закинув ногу на ногу, и задумчиво произнес, - отчего-то мне кажется, что умру я намного раньше тебя, Эммилин, - без тени смущения он молвил, - не успею увидеть твоих детей, у тебя будут прекрасные малыши, уверен. Внутреннее чутье подсказывает мне, что ты будешь замечательной матерью... Образ этой девушки был весь - воплощение чистых и непорочных мадонн Рафаэля, словно художник Возрождения именно с нее списывал аккуратные черты лица и пластику.

Бен закрыл глаза и растворился в дуновении осенних ветров, щекотливо ласкающих шею и лицо. Он слушал таинственную музыку Природы, сливаясь с ней в прекрасном бытии.

______________________________________________________________________

"Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство. В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всякого намеренного, неправедного и пагубного. Мне, нерушимо выполняющему клятву, да будет дано счастье в жизни и в искусстве и славе у всех людей на вечные времена, преступающему же и дающему ложную клятву да будет обратное этому"

отрывок из Клятвы Гиппократу.

P i c t u r e

http://s006.radikal.ru/i213/1402/ee/5cfe9d3d1aae.jpg
Рафаэль Санти, "Дама с единорогом"

Отредактировано Benny Collins (07-02-2014 09:20:32)

+5

9

От автора

Вы знаете, сегодня Эммилин сама пришла ко мне. Это редко случается. Она всегда где-то рядом, но, очень деликатная, не нарушает мой покой, позволяя заниматься делами посторонними. А сегодня вечером я ощутила прикосновение ее ладони – легкое. И шепот на ухо.
Напиши. Не сомневайся. Пусть это будет не в моем характере, но будет. Вот так.

Итак. Юноша семнадцати лет, девушка шестнадцати лет. Свежий воздух. Живопись. Разговор, смех, жизнь льется с кончиков пальцев, и вдруг… Словно осколком стекла по запястью – слова Бенедикта.
«Отчего-то мне кажется, что умру я намного раньше тебя, Эммилин». Росчерк тонкой морщинки ложится у переносицы Вэнс. «Не успею увидеть твоих детей, у тебя будут прекрасные малыши…». Она вскидывается, разом посерьезнев.
Нет, правда. Что это? Как так?
В ее прекрасном солнечном мире такого просто не может быть, потому что такого никогда не может быть! Эммилин, даром что будущий колдомедик, не верит, что когда-то хоть кто-то из ее близких умрет. Нет! Только не Бенни Коллинз, этот прекрасный, будто потерянный в своей реальности молодой человек, достаточно посмотреть на жадные вдохи, которые он делает с каждым словом, на грудную клетку, вздымающуюся, когда в организм поступает необходимый для полноценной жизни кислород. В мире Эммилин Вэнс по ярко-голубому небу плывут перьевые облака, в их полупозрачной поверхности отражается семицветная радуга, а на росных зеленых лугах водят веселые хороводы видимые только детям златогривые лошадки. В этом мире никто, ни один человек не посмеет покинуть Эмми раньше отмеренного срока, чтобы сесть в лодку Харона, отправляясь в последнее путешествие через Стикс. Нет!
Гриффиндорка мимолетно прикрывает глаза, собираясь с силами. Сердце гулко ухает в груди. Вновь глядя на Коллинза, девушка видит, что он тоже закрыл глаза, отгородившись от собеседницы длинными ресницами. Лин резко подается вперед, кладя невесомую ладонь на плечо Бенни. Она должна что-то сказать – пусть не переубедить, но и не смолчать же.
Бенни, ты…
Ну вот и что? Ты – кто? Мысленно Эммилин проговаривала возможные прописные истины. Невыносимые избитые, а оттого еще более пошлые фразы. С ее сомкнутых пока губ срывалось то Не надо так говорить, все будет хорошо, то У тебя тоже будут дети, Бенедикт, такие же талантливые, как ты! Или вовсе непроизносимое Кто знает, может быть, мои дети будут нашими общими, кто знает…
Но это уж была такая невыносимая глупость, что даже наивность Эммилин бурлила в ней, срывая с глаз розовые очки. Такое даже она бы не смогла сказать, смелая в своей девчачьей самонадеянности.
…ты не можешь всегда доверять только тому, что кажется, – она надеется, что юноша расслышит хоть капельку улыбки в ее голосе, – есть большая вероятность, что ты доживешь до глубокой старости, подарив миру немалую часть себя – в виде произведений искусства. Ведь это же прекрасно!
Смахнув со лба светлые волосы, брошенные разошедшимся ветром прямо в глаза, она всматривается в законченную Беном картину. Дух захватывает буквально на мгновение, но этого странным образом становится достаточно, чтобы найти нужные слова. Без фальши.
Мы будем жить вечно, Бенни, – почти весело говорит Эммилин дальше, – в наших делах, словах; вот в этом пейзаже, например, останется навсегда запечатлен сегодняшний день, встреча двух гриффиндорцев в магической деревушке, все, что мы скажем и что просто подумаем про себя. – Лин понимает, что в пылу убеждения склонилась слишком низко, и простым, совершенно естественным движением возвращается в прежнюю позу. Коллинз лежит на траве, Эммилин блестит глазами в его сторону, нетерпеливо выпрямляя спину. В недалеком будущем ее нынешний тон зачастую будут слышать самые тяжелые пациенты Мунго, однажды доведется и расщепленному при трансгрессии Сириусу Блэку.
И дети, конечно, дети. Наше продолжение и память. Главное – быть собой, но с этим я никогда не наблюдала у тебя проблем, Бенни…
Итак. Исход сентября, окраина Хогсмида. Двое в окружении деревьев и живой, дышащей картины. Снова звучит смех, снова счастье рисует затейливые узоры в воздухе над их головами. Они живут.

Я расскажу тебе тайны Вселенной – стань смертью, дай мне покой.
[AVA]http://s3.uploads.ru/Cx9cU.jpg[/AVA]

+5

10

Небо когда-то в печальную землю влюбилось,
С негою страстной в объятья земли опустилось...
Стали с тех пор небеса океаном безбрежным,
Вечным, как небо, — как сердце людское, мятежным.
Любит он землю и берег холодный целует,
Но и о звездах, о звездах родимых тоскует...
Хочет о небе забыть океан и не может:
Скорбь о родных небесах его вечно тревожит.
Вот отчего он порою к ним рвется в объятья,
Мечется, стонет, земле посылает проклятья...
Тщетно! Вернется к ней море и, полное ласки,
Будет ей вновь лепетать непонятные сказки.
Мало небес ему, мир ему кажется тесным,
Вечно земное в груди его спорит с небесным! 

Дмитрий Мережковский, "Небо и море"

***

- Быть собой... - повторил юноша. На языке завертелись знакомые строчки Шекспира:

                     Быть или не быть, - таков вопрос;
                     Что благородней духом - покоряться
                     Пращам и стрелам яростной судьбы
                     Иль, ополчась на море смут, сразить их
                     Противоборством? Умереть, уснуть, -
                     И только; и сказать, что сном кончаешь
                     Тоску и тысячу природных мук,
                     Наследье плоти, - как такой развязки
                     Не жаждать? Умереть, уснуть. - Уснуть!
                     И видеть сны, быть может? Вот в чем трудность;
                     Какие сны приснятся в смертном сне,
                     Когда мы сбросим этот бренный шум,
                     Вот что сбивает нас; вот где причина
                     Того, что бедствия так долговечны;

- Как можно быть собой, если даже не знаешь, кто ты есть такой? - задумчиво спрашивал Бен, заглядывая в глухую темноту своих сомкнутых век. - Каждый день я упрямо пытаюсь найти ответ на этот вопрос, и раз за разом непременно прихожу к пониманию того, что мое "я" представляет собой борьбу. Борьбу двух абсолютно противоположных начал: телесной и духовной. - юноша вымученно выдохнул и закрыл лицо руками. - Как же все-таки омерзительно осознавать рабство к собственному телу... По законам земной жизни, я вынужден питаться, спать и быть заложником низменных потребностей собственной несовершенной телесной тюрьмы. Материя... - с горечью в голосе выплюнул он, - отрицательная ипостась бытия - зависимая, разрушительная, истощающая. Но ведь есть и другая, - отняв руки от лица, продолжал юноша, - идеальная форма бытия - душа. Именно она наделяет разумностью человеческое животное. Дух - вне времени и пространства, неподвластен старению и придает существованию смысл. И единственное, что я точно знаю о себе, так это то, что постоянная война этих первоначал на куски разрывает меня изнутри, ибо одна часть моего бытия - мирская - смертельна, другая же - стремится к Вечности.

- Так кто же я, Эммилин?

Ему казалось, что пульс девушки передается ему через землю, теплыми волнами вливается в две его ладони, покоящиеся на пожухлой, чуть шероховатой сентябрьской траве.

- Если не суждено мне найти ответы на грешной Земле, я уж лучше сам отправлю себя на тот свет, ибо так или иначе конечна материя, а бремя плоти - мучительно.

Бен распахнул глаза и по-детски влюбленным взглядом впился в пронзительную лазурь небосвода. - Я словно безумный океан, гравитацией засасываемый на дно, но в естестве своем отражающий небеса. И если так, то я мечтаю испариться...

Юноша приподнялся на локтях и смеющимися зрачками посмотрел на сидящую рядом молодую девушку.

- Знаешь, как меня называют в школе? - он усмехнулся, - "мальчик-одуванчик",- Бен аккуратно сорвал лунной шапочкой распушившийся рядом цветок. В глазах юноши засияла глубокая иррациональная приязнь к этому крохотному неприхотливому созданию. - Одуванчик... Имя у него такое, потому что стоит лишь подуть на его ничем не прикрытую сквозную головку, как легкие семена торопливо оторвутся и покинут это земное пристанище, - они ветром унесутся в небеса. Слышишь, как он умоляет Зефира о свободе?.. - в подтверждение собственных слов Бенни поднес одуванчик к губам и ласково дунул на цветок, освобождая белоснежные парашюты от тонкого зеленого стебля. Невидимым жестом ветер улетучил ликующий пух в небесную твердь, навстречу свободе. Бен взглядом проводил их в последний путь, пока в конце-концов семена не растворились в синеве осеннего неба.

- Смерть этого цветка означает лишь начало новой жизни, нового пути. Конец и есть начало, - вот в чем Вечность.

Неожиданно Бенни озарила идея, - пламень внезапного азарта требовал больше кислорода, больше живительного воздуха и, достав из кармана палочку, он задорно произнес заклятие, - Accio, Ниддлс!

Лукаво подмигнув девушке, он произнес, - надеюсь, ты высоты не боишься?

M a g i c

Accio - призывающее заклятие

Отредактировано Benny Collins (19-02-2014 17:51:56)

+3

11

И лед тебя коснется, и жар – замри, очнись,
Спокойною и легкой рукой листая дни.
И рвутся струны сами собой,
Как будто обрывается свет,
А может быть, и нет...

Я не могу поддержать с тобой разговор на таком же возвышенном уровне, Бенедикт. На это способны лишь души постоянно мечущиеся и искренние до прозрачности. Только люди настоящего искусства.
И все, что я могу позволить себе дать тебе, Бенни – каплю света и убеждения.

Разве эти сомнения не составляют часть истинного тебя? – Девушка улыбнулась, выслушав друга. – Мне кажется, чем больше ты ищешь свой ответ, тем больше приходишь к выводу, что ответы – внутри. В том же самом месте, где скрываются все противоречия.
Ощущение юности – такое привычное, словно оно было со мной всегда. Я даже не могу понять, боюсь ли старости и смерти.

Если б я знал, что меня ждет, я бы вышел в окно.

Если не суждено мне найти ответы на грешной Земле, я уж лучше сам отправлю себя на тот свет, ибо так или иначе конечна материя, а бремя плоти – мучительно.
Странно, если ты считаешь, что это тебе поможет, Бенни. Ты спросил «кто же я?», и я отвечу. Ты – человек, личность. Но, прошу заметить, не единственная на свете личность, испытывающая подобные проблемы. Всякий хоть раз да задумывался о смысле жизни. – Она просто сидела рядом с лежащим Коллинзом, и не подбирала слова, позволяя мыслям скользить по волнам своего спокойствия. Нежелание принять факт возможной скорой смерти кого-нибудь близкого отпустило Эммилин; девушка умела наслаждаться моментом, даже когда беседа шла о вещах вовсе не веселых.
Я не знала, что ты, оказывается, одуванчик, – солнечно рассмеялась Лин, – и тебе это идет, Бенни, правда! И в том смысле, о котором говоришь ты – тоже. Но, скажи мне, будешь ли ты, перерожденный, стоящий на пороге новой жизни, помнить о том и тех, что были дороги тебе в жизни этой? Обо всем, что ты любил? Есть ли тогда смысл в том, чтобы торопить устремление к вечности?..
Я сказала бы, что ты не одуванчик, а колокольчик. Легкий, звенящий, но не беззаботный. Не можешь так же легко, как семена одуванчика, улететь ввысь, и стремительно переходишь от печали к радости, от философских рассуждений к странным, но таким милым идеям.
Полетать?
Я не боюсь высоты, но ни разу не летала с кем-то. Ну, знаешь, уроки полетов, и потом ради любопытства несколько пробных полетов самостоятельно. Бенни, ты уверен, что будет весело?
Вопрос не был вопросом с подвохом.

Так невозможно
Не оступиться,
Не избежать высоты.

Странно просто. Вот так встретиться, начать с живописи, а закончить почти за упокой. И улететь куда-то очень высоко, именно туда, возможно, куда стремится душа Бенедикта Коллинза. Не на тот свет, но подальше от грешной земли.
А почему бы и нет, в конце концов? Молодость позволяет совершать безрассудства.
Кажется, я вижу наш транспорт, – произнесла Вэнс, поднимаясь с коврика и вглядываясь в заоблачные выси.
Чем не самое невероятное завершение дня. Забыться на расстоянии вытянутой руки от облаков.
[AVA]http://s3.uploads.ru/Cx9cU.jpg[/AVA]

+6

12

- Diminuendo! – взмахнул палочкой Бенни и расписной холст на его ладони свернулся до размеров спичечного коробка. И тогда Эммилин нерешительно ответила на его странное спонтанное предложение: Я не боюсь высоты, но ни разу не летала с кем-то, – Бен кивнул в знак понимания. - Ну, знаешь, уроки полетов, и потом ради любопытства несколько пробных полетов самостоятельно, -  юноша пообещал себе особо не разгоняться на поворотах, - Бенни, ты уверен, что будет весело? - она всмотрелась в голубую лазурь.  - Кажется, я вижу наш транспорт…

- Если я тебя разочарую, ты всегда можешь спихнуть меня в озеро. Как раз планировал заглянуть в гости к Гигантскому Кальмару, - плутовато щурясь, ответил юноша. При своей длинной и нескладной, почти мальчишеской фигуре, руки у него были очень развитые: от постоянной работы с камнем они сделались сильными и подвижными, ладони стали широкими и чрезвычайно чувствительными. Одной правой он ловко выхватил из воздуха пролетающий Ниддлс и с трудом удержался от того, чтобы погладить своего обожаемого деревянного любимца.

К счастью или нет, но Бен несомненно относился к типу мужчин, которые питают огромную слабость к волшебным летательным аппаратам. Не исключено, что в прошлом он был летчиком или астронавтом… Обыкновенно именно они, страстные любители высоты, первыми подскакивают со своих мест в Большом зале, чтобы узреть очередную новехонькую модель метлы. Вытаращив глаза, они жадно исследуют характеристики механизма, встают в очередь, чтобы оценить мягкое скольжение и новую возможность сглаживания на поворотах, а потом еще очень долго обсуждают тонкости полетов. По вечерам можно увидеть, как эти юноши, тихо разместившись в гостиной, прутик-к-прутику аккуратно подрезают ветвистые хвосты своих Нимбусов и Комет, нежно и самозабвенно полируют каждый сантиметр древесины. С квиддичем у Бена не сложилось: работа в команде оказалась ему не по вкусу. Однако в перерывах между занятиями он с энтузиазмом осваивал некоторые фигуры пилотажа на заднем дворе хижины Хагрида.  Полет для него скорее был понятием эстетическим, нежели спортивным. Место на скамье запасных его более чем устраивало: ни изнурительных тренировок до полуночи, ни обязательств перед командой, ни безусловного подчинения капитану. И тем не менее, сказать, что Бенни обожает свою метлу – не сказать ничего. Одно прикосновение к своему любимому Ниддлсу впускает в его тело волнительный ток. Едва уловимые вибрации распространяют задор и легкое возбуждение от кончиков пальцев до кончиков ресниц. Великолепное ощущение незримой воздушной энергетики, кажется, Ниддлс словно гордый зверь, истосковавшийся по свободе, расправляет крылья и готовится к высокому прыжку.

- Ну давай же, Эми, не будь такой правильной. Ты же гриффиндорка, а гриффиндорцам просто предписано нарушать школьные правила… – в порыве предвкушения маленького дерзкого приключения ему очень хотелось растормошить ее, да и, если честно, сама идея покружиться в воздухе вместе с прекрасной девушкой его очень увлекала. В другой ситуации он уже давно бы почувствовал себя неуклюжим болваном наедине с Эммилин, но что-то неуловимое придавало ему самоуверенности.

[audio]http://pleer.com/tracks/918111On5[/audio]

Summer has come and passed,
the innocent can never last.
Wake me up when september ends...

Ring out the bells again,
like we did when spring began.
Wake me up when september ends...

Она была юна и ослепительно красива. В серых лепестках ее глаз сверкала отвага.

Гриффиндорка… - откликнулось сознание Бена, когда ладони Эммилин сомкнулись в крепкий замок на его поясе, а его собственные сильнее сжали древко метлы.

Кружа по спирали, они постепенно возвысились над Хогсмидом и устремились вдоль железнодорожного пути. Сотни пропахших мазутом шпал мелькали перед глазами, сливаясь в бесконечную серую полоску. Бенни отклонил метлу влево и обогнул свод многоарочного виадука. Живописные, чуть тронутые желтым холмы вырастали друг-из-за-друга, тянулись к небу, требуя освободительного движения. 

Они резко набрали высоту и сделали крутое пике к самому озеру.

Полет гриффиндорца – это союз огня и воздуха. Только настоящему магу под знаком Льва дано в полной мере ощутить вкус бесстрашия в воздушном пространстве, - силы страстной, как вулкан, безудержной как огненное пламя, удвоенной скоростью стремительных Шотландских ветров. Бен развил скорость до тридцати километров в час, стараясь не думать, во сколько отработок ему обойдется эта безумная прогулка... Вместо этого в его голове возникали вопросы:

Сколько тысяч цветов в этом лесу?
Как много миллионов капель в этом озере?
Как часто бьется мое сердце?

M a g i c

Diminuendo - сжимает и облегчает объект. Бен не силен в Трансфигурации, но парочке полезных заклинаний пришлось научиться.

G l e n f i n n a n

http://s017.radikal.ru/i418/1408/9e/116c325b5566.jpg

P.S.

Насчет сбросить прохвоста в озеро я серьезно! Бень полгода не отвечал, честно заслужил освежиться в холодной сентябрьской лужице (:

Отредактировано Benny Collins (21-08-2014 09:07:52)

+3

13

Летать с мальчиком-одуванчиком оказалось совсем не страшно. Ни капельки.
Если вдруг я обезумею настолько, что решу скинуть тебя вниз, то и сама полечу следом. Видишь ли, управляю метлой я очень неуверенно. Поэтому, давай-ка, не разочаруй меня, Бенни, – девушка улыбнулась, крепко держа его за пояс, пожалуй, немного испуганно, но в ее голосе Коллинз мог бы расслышать только веселье и предвкушение чего-то необычного. – Я правильная? Ну надо же…

Это был шепот, который, не зная, что человек обращается к тебе, не услышишь и уж тем более не разберешь, если не вслушаешься специально.

Взлететь в небо стрелой,
Расправить гордые крылья,
И быть свободной такой…

Они летели. Взаправду. Навстречу им неслись облака, ветер кричал что-то в уши, но слов Эммилин, как не старалась, понять не смогла. Внизу со страшной, как казалось Лин, скоростью, проносилась земля, которую когда теперь под ногами почувствуешь – неизвестно. От прохлады замирало дыхание, руки девушки все крепче сжимались, зато она точно могла быть уверенной, что не упадет.
Внутри росло, разрасталось, рвалось наружу чувство восторга. У человека нет крыльев, летать ему не суждено, однако гордые и дерзкие представители племени людского с древнейших времен выдумывают аналоги птичьих конечностей; тщятся почувствовать себя свободными, разбиваясь вновь и вновь, через многие потери находя верный путь – почти наощупь. Магия дает человеку больше возможностей, но и ею именно для полетов пользуется не каждый.

You've always loved the strange birds,
Now I want to fly into your world.

Железнодорожный мост. Эммилин на мгновение видится поездка с вокзала Кингс-Кросс и обратно, из школы почти домой. Очередной вираж – у нее захватывает дух. Она не могла толком сказать, насколько правильно, или лучше будет сказать – профессионально? Бенни управляется со своей любимицей-метлой (об отношении гриффиндорца к летательному аппарату без слов сказал взгляд юноши, брошенный на древко перед полетом), собственного опыта не хватало. Но неизвестно откуда возникшее чувство безопасности, быть может, уютно убаюкивающее любого подростка, практически совсем уже взрослого, удержало Лин от выражения удивлений вслух – они пролетали над озером.
Нет, слово неверное.
Проносились.
Проплывали.
Кружилась голова, вихрились мысли.
Как рыба в воде, как птица в небе. А на земле? Почему-то в голову Вэнс пришло странное сравнение «как медведь на земле», хотя, вероятно, медведь не являлся самым устойчиво стоящим на лапах животным.
Красота!
Единственное, что она позволила себе прокричать. Ей хотелось узнать, о чем думает Бенедикт, и Лин решила непременно поинтересоваться этим на земле. Что приходит в голову человеку, потерявшему привычную опору под ногами? Столь же возвышенны мысли юного художника, когда он и сам высоко парит?
Она могла бы коснуться манящей водной глади рукой – где-то в своем воображении, а впрочем, закрыв глаза, Эммилин представляла эту картину, и, едва удержавшись от смеха, представила также, как плюхается прямо в озеро. Посередине. В сентябре подобное купание вряд ли сойдет за приятное, даже при всей ее любви к водной стихии.
Бен! Давай приземляться!

Бенничек

Ну что, кто не отвечал восемь месяцев, тот я. Можно помериться теперь, кто еще заслуживает взбучки)

[AVA]http://s3.uploads.ru/Cx9cU.jpg[/AVA]

+4