Marauders: One hundred steps back |
|
Добро пожаловать на форум «Мародеры: Сто шагов назад»! Наш проект начал свой путь в сентябре 2011 года. Почти шесть лет мы делили невероятное приключение - одно на всех. И сейчас пришло время отдохнуть. АМС объявляет о переходе игры в режим пониженной активности. Все желающие могут продолжать играть в удобном для них темпе, пункты правил о посещаемости и частоте ответов отменены. Познакомиться с творчеством наших замечательных игроков можно в разделе «Хронология». Желаем всем прекрасного настроения и творческого роста! Hypnogaja — Here Comes The Rain Again От Джеймса для Лили.  Фазы луны: полнолуние (5 октября) — новолуние — растущая луна Желая защитить членов Ордена Феникса от террора Волдеморта, Дамблдор собирает большую его часть под разными предлогами в Хогвартсе. Но кто сказал, что путь приключениям закроют стены и защитный купол? ♦ Дружеская беседа у костра стала блужданием по Запретному лесу. А все странный артефакт Римуса, из-за которого все резко перестали понимать друг друга. ♦ Что делать, если судьба столкнула тебя с сыном друзей, который еще не родился? Гестия Джонс, к которой обратилась за советом Мэри МакДональд, решила, что без ♦ Видимо, подумав, что за месяц его сна Пожиратели потеряли форму, Волдеморт отправляет двоих из них убить Белфура Берли - члена Ордена Феникса, опытного специалиста по защитным чарам. Но кто же станет мышкой в этой охоте? ♦ Эта история о том, что весьма опрометчиво недооценивать мадам Пинс. Если ты записал на полях школьного учебника опасное заклинание и унес учебник домой, не стоит считать, что никто не пострадает. ♦ Когда тебе однажды в спину прилетело "Damn, dad!", становится все сложнее отделить рабочее от личного. Доркас Медоуз скрыла от Грюма свое знакомство со Снейпом. Что теперь с их доверием, работой и отношениям, покажет ночной разговор. ♦ Кто же помог Алекто Кэрроу сбежать из подземелий Хогвартса, и какую сделку заключила Пожирательница со своим спасителем? ♦ Когда стало понятно, что Алекто след простыл, встал вопрос - лазутчик или предатель? Дамблдору предстоит выслушать всех подопечных и решить эту головоломку. ♦ Определенно, Иви МакГрегор не обрадовалась, узнав, что в туалете для девочек чудовище убило одну из учениц. И она вовсе не затем позвала преподавателя по ЗОТИ, чтобы отправиться вслед за ним в рискованное путешествие. ♦ Пожиратели смерти пошли похищать Петунию Эванс, Орден Феникса поспешил на помощь, а сама Петуния отправилась в гости к подруге, даже не подозревая, во что незваные гости превращают ее респектабельную квартиру. ♦ Детская мечта Петунии - стать частью магического мира - исполнилась. Но, кажется, не совсем так, как ей бы того хотелось. ♦ Джастина Адамсон не смогла далеко продвинуться в своей реабилитации из-за похищения наставника - Теда Тонкса. Но, может, с эксцентричным хит-визардом Бенни Коллинзом, который когда-то сам пережил проблемы с магией, дело пойдет быстрее? ♦ О том, что сквибов в Хогвартсе стало больше, Миллисент Бэгнольд узнала из утреннего отчета о выбросе в школе стихийной магии. Шутки Пивза никому не по душе, но только Петунии Эванс удалось серьезно насолить ему в ответ. ♦ Однажды, Снейп решил, что поставил точку, однако та неожиданно превратилась в запятую. Смена лояльности, невольное участие в погроме квартиры Петунии, заклинание со старых страниц учебника по зельеварению, которое едва не лишило Лили жизни... Определенно, разговору быть. ♦ Волдеморт не терпит отказов, поэтому вскоре кентавры обнаружили своих детей отравленными. Дамблдор отправляет племени противоядие вместе с Доркас Медоуз и Северусом Снейпом. Но что если яд проник глубже, чем предполагалось? ♦ Кажется, легенда о леди Черного озера возникла не на пустом месте. Во всяком случае, некая леди напала на одного из учеников и серьезно изменит судьбы аврора Медоуз и лорда Малфоя. Список персонажей ● Занятые внешности ● Шаблон анкеты Куда пойти работать? ● Хронология событий ● Сюжетные линии Годы выпуска персонажей "Мародеры: всегда четверо!" ● "Не бывает ролей второго плана" "Просто будь на моей стороне" ● "Предчувствую Тебя" "Прогуляемся по Темной Стороне" ● "Двенадцать зернышек граната" "Искатели" Объявления от администрации ● Уход/Отсутствие/Возвращение Заполнение профиля ● Уровни магии Вопросы от игроков Последнее, чего бы Эванс хотела - стать причиной чьих-то страданий, а между тем так оно и вышло этой ночью. Напрасно она пыталась убедить себя в том, что Тед Тонкс был бы немало оскорблен, скажи она ему, что виновата в том, что теперь он в плену. Но правила войны одинаковы во все времена - тот, кто остался, живет с грузом вины, и она удивительным образом сочетается с благодарностью, необъятной и царапающей душу. О, она должна ему, она должна ему его спасение, и даже не оттого, что так нужно, но оттого, что каждый член Ордена Феникса был готов прилететь на выручку другому в трудную минуту, несмотря ни на что. Тед был готов, была готова Гестия. За Тунью, за сестру Лили, по счастью оказавшуюся вне опасности, во всяком случае временно.
Отражение выглядело так, словно его хозяин то ли вот-вот собирался умереть, то ли совсем недавно скончался в страшных мучениях и теперь, движим лишь жаждой мести. Трехдневная щетина на лице, всклокоченные на затылке волосы, красные от постоянного недосыпания глаза и выразительные темные мешки под ними. Нос казался слегка опухшим из-за недолеченной простуды, а бровь пересекала вертикальная царапина - след от недавнего случайного столкновения в школьных коридорах с одним из первокурсников.
— Так значит я буду учиться? Там, — она с сомнением смотрит на Минерву и указывает рукой на замок. Петунии происходящее кажется каким-то сном. С ней не могло такого случиться. С ней никогда не происходит чего-то действительно волшебного — все ведь досталось Лили, помните?
Было бы весьма глупо подумать, что приказ не ходить в одиночку приведёт Аберфорта в восторг. Нет, назад в плен ему не хотелось совсем: дурак что ли. С другой стороны, мистер Дамблдор-младший вполне мог иметь подозрения, что Пожиратели Смерти приплатят кому-нибудь, лишь бы с ним больше не связываться.
- Рискните, станьте на лавку и расскажите всей школе о том, что видели. А я поведаю всем, что вы влюбились в меня без памяти, так что от вас никакого спасу нет ни днем, ни ночью. Даже пришлось ночевать в другом месте, ведь девочки могут пройти в спальни мальчиков. Как часто вы приходили посмотреть, как я сплю, мисс Мелифлуа? Какая жалость: любовь настолько зла, что именно я стал ее объектом...
В тот вечер Миранде определённо пригодился бы человек, который сам попросил бы прикончить его — она б с радостью! Да, мисс Уилкс проработала в Группе аннулирования случайного волшебства почти двадцать лет, но по сей день удивлялась, как безгранична — нет, не Вселенная — глупость людей.
Возможно, кое-кто из Аврората и мог подсмеиваться над хит-визардами. Мол, не хватило баллов, чтобы взяли в мракоборцы? Или страшно каждый день рисковать жизнью? "Да, не хватило. Да, страшно", - ответил бы на это Эдгар Боунс. - "Но если вы думаете, что у нас здесь рай земной, подежурьте хотя бы один вечер в Отделе обеспечения магического правопорядка. Да вы сами потом найдете первого Пожирателя смерти и попросите вас прикончить". Потому что фантазия человеческая не знала пределов и границ. Любой из сотрудников отдела со временем приобретал изумительное свойство делать не скучными любые посиделки, поскольку историй - поучительных, нелепых, забавных, странных, словом, на любой вкус - у него накапливалось немалое количество за весьма непродолжительное время.
Тем не менее, были студенты, на кого она возлагала надежды. Из них, к слову, не все одарённые: немало и тех, кто трудолюбием восполнял недостаток способностей — Минерва ценила стремления, старания, волю. Случалось ли так, что ждала слишком многого? Идеальности — точно нет.
У всех есть право на ошибку, и пусть все те, кто сидит в её классе, совершат свои самые страшные здесь, пока учатся. В Хогвартсе были простительны промахи, в то время как в жизни — почти никогда.
Могло показаться, что Миллисент Бэгнольд - отличная альтернатива Клеодоре Монтегю, исповедовавшей религию чистокровности. Однако, много ли пользы принесет стране человек, который не осознает подлинного расклада сил и готов пойти на крупный конфликт в военное время ради... ради чего? Ради удовлетворения своей сиюминутной прихоти видеть сквиба, способного к стихийным выбросам магии? Ради строчки в графе "результат поездки"? Или же дело в желании найти на него какой-то компромат, чтобы... что? Дамблдор недоумевал: ведь он не был соперником Бэгнольд в предвыборной гонке. Неужели она, в самом деле, считает, что школе сейчас на пользу пойдет смена директора? Все это отдавало необъяснимой глупостью, которую с порога заподозрить в собеседнице было сложно.
Если честно, Миллисент даже начинала чувствовать легкое раздражение. Как будто ей мало всех этих вежливых реверансов в коридорах министерства, так нет, еще и здесь, в школе, тоже приходится играть в эти игрища и следовать правилам невесть кем выдуманного этикета. Почему нельзя прямо сказать: да, у меня здесь есть новенький миленький сквиб, я собираюсь ее изучить в своих корыстных интересах, и да, это одна из причин, почему в школе сейчас авроров едва ли не больше, чем в Аврорате, ведь есть вероятность, что мне помешают.
- А что с гостями Хогвартса?
В ее сердце может быть бесконечных хаос и неразбериха, она иногда может запутаться в своем отношении к чему-то вроде вынужденных убийств на заданиях Ордена, но что до порядка - здесь Дори не только ценила его и стремилась поддерживать, но и жутко раздражалась, когда он не соблюдался. Потому и перекрестилась, когда ей выделили стол подальше от стола Стигмуса - как он ориентировался в одной огромной куче документов, досье, архивных бумаг и чеков из кондитерской, суровый аврор Медоуз совершенно не понимала. Да и Аластор научил ее порядку в какой-то степени: в работе не должно быть бардака. Задания им формулируют четко - и четко они должны выполняться.
|
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Marauders: One hundred steps back » Прошлое - завершенные эпизоды » When the world is burning
1. Участники: Бенни Коллинз, Джеймс Поттер, Лесли Литтл.
2. Место: Хогвартс.
3. Дата, время: 1975-1976 учебный год.
4. Краткое описание:
Как много нужно, чтобы переосмыслить свою жизнь в пятнадцать?
И только ли подвешиванием Снейпа Поттер занимался на пятом курсе?
Отредактировано James Potter (09-01-2015 22:51:55)
Воскресное утро в Большом зале встречало студентов пленительными запахами свежей пищи. Воздушные омлеты, поджаренный бекон, хрустящие тосты, щедро смазанные джемом, сливочные пудинги на любой вкус, - все эти заботливо приготовленные эльфами кулинарные блюда распространяли вокруг восхитительные ароматы! Студенты, подгоняемые разгулявшимся спросонья аппетитом, торопились поскорее занять свои места и обменяться последними новостями.
Однако за столом с алой скатертью нашелся юноша, отчего-то не разделяющий всеобщего рвения дружно набить животы и поскорее отправиться на прогулку в Хогсмид.
Просматривая за завтраком свои старые записи по Астрономии, Бенедикт несколько увлекся изучением наглядной модели созвездия Тарантус. Чай в стакане уже остыл, румяные тосты остались нетронутыми.
По мановению волшебной палочки зачарованная иллюстрация пришла в движение. Старательно прорисованные сферы небесных светил плавно вальсировали по пергаменту. Как это обычно случается, вдумчивое созерцание космической композиции было нарушено шумным появлением легендарной четверки Мародеров. Их ежедневное утреннее шествие сопровождалось праздничным настроением, задорным хохотом и бурным обсуждением предстоящих шалостей. Веселая компания присела на свободные места по соседству с Коллинзом и присоединилась к всеобщей трапезе. Бодрая артистическая речь сидящего рядом Джеймса Поттера сбивала с мыслей. Вздохнув, Бенни отложил палочку в сторону и вернулся к своей первоначальной цели, а именно - с удовольствием принялся за свой тост.
Настало время утренней почты. Учителя и студенты всех курсов с нетерпением ожидали писем из дома, дабы удостовериться, что там все хорошо и спокойно. Времена нынче были туманные. Все чаще и чаще «Пророк» настойчиво призывал читателей к особой бдительности. И тем не менее находились-таки простофили, совершенно не подозревающие о темной стороне этого мира. Эти чудаки беззаботно продолжали убегать ночью в Запретный лес, а на занятиях увлеченно разрисовывали поля учебников фигурами волшебных зверей и героическими сценами из колдомифов.
Белоснежный конверт опустился перед юношей. Подписи не было.
Отредактировано Benny Collins (01-12-2013 00:10:37)
Появление Мародеров в Большом зале нередко бывало по-настоящему эпическим. К пятому курсу ребята уже окончательно уверились в том, что они чертовски круты и, как следствие, имеют кое-какую популярность в школе. Публику нельзя разочаровывать.Джеймс громко шутил, по своему обыкновению жестикулируя и задевая длинными руками друзей, Питер смеялся. Римус слабо улыбался, показывая, что совсем не сердится на господ весельчаков, балагуривших с полночи, а потом растолкавших его за несколько часов до завтрака в выходной день. Сириус улыбался уголком губ, шагал неторопливо. Выбрав взглядом робкую девочку за столом Хаффлпаффа, он подмигнул, не меняя выражения лица. Девочка сбила стакан с тыквенным соком, Джим расхохотался.— Сириус, фу! Она с третьего курса!Сохатый плюхнулся на лавку первым, устроившись рядом с Бенни Коллинзом. Не сказать, что стол был слишком занят учениками, на завтрак в выходной день являлось не так много народу, но Джиму было, в общем, все равно, где сидеть. Только бы места всем хватило.— Доброе утро, — не то поприветствовал сокурсника, не то констатировал факт Джей, улыбаясь. На его вкус, Бенни был неплохим парнем, но скучноватым: участия в затеях не принимал, слизеринцев не травил, книжки читал… Сам Джей едва не умер, когда штудировал пособия по анимагии, и искренне недоумевал, как кому-то может нравиться сутками просиживать за книгами. Ладно еще квиддичные, но вот остальные… Странный он, этот Бен. Римус по сравнению с ним — душа компании.— Знаете, я тут подумал, слизеринцы — они гады, — заявил Джей, размазывая ножом джем по хлебу, – давно мы им ничего не устраивали, а это, я считаю, непорядок, и вообще они забыли, кто такие Мародеры, а вы ведь знаете, что это ни в коей мере не является допустимым, ведь лев левой лапой способен задушить и растоптать змею, и они должны знать, с кем связались, чтобы было неповадно, и вообще, короче, нужна диверсия, но чтобы никто не понял, что это мы, то есть, конечно, все будут знать, но никто не докажет, для чего нам нужна слаженная работа и несколько секретных ингредиентов, — тараторивший Джей загадочно подмигнул товарищам, намекая на мантию и анимагию. У него не было конкретного плана, однако Сохатый не мог упустить случая проехаться по слизеринцам и упомянуть общую Мародерскую тайну. Говоря об этом, он ощущал себя таким же классным, как на метле, и заодно — очень таинственным. Почти как Сириус, хотя, конечно, заставлять девчонок опрокидывать на себя тыквенный сок одной только силой мысли он способен не был, иначе бы Эванс давно была очарована.Ненадолго заткнувшись, чтобы друзья оценили коварство его новой задумки, которая, в общем-то, уже давно не была новой и еще не была полноценной задумкой, он принялся за завтрак, который накладывал в тарелку во время своей речи. Проглотив содержимое тарелки в считанные секунды, он продолжил:— В этот раз нам понадобится немного астрономии и предсказаний, чтобы произвести должный эффект, и тут я рассчитываю на тебя, Рем!Вдруг в зале стало темнее: свет из окон ненадолго заслонила туча. Туча махала крыльями, роняла перья и письма. На руки Джима приземлился сверток из дома, полный сладостей. Особенно шоколадных лягушек, он знал это, даже не распаковав.Письмо из дома пришло каждому, кроме Сириуса. Впрочем, тот получил новую газету и какой-то сверток, вероятно, очередную покупку: он часто заказывал всякие пафосные штуки совиной почтой. Все углубились в изучение своей почты; Джим подтолкнул сласти к ребятам и распечатал письмо. Мельком пробежавшись глазами по уверению, что все хорошо, и словам о том, как сильно родители любят Джима, он сделал мысленную пометку ответить этим же вечером, и принялся смотреть по сторонам, наблюдая за реакцией остальных. Иногда по лицам легко было понять, кому что пришло.
Отредактировано James Potter (08-12-2014 15:28:26)
***
Небольшая сцена в кабинете директора, происшедшая за некоторое время до завтрака.
МакГонагалл просто трясло от негодования.
- Альбус, мы не имеем права оставить все как есть! Ты обязан сообщить мальчику.
При одной мысли о произошедших в письме событиях глаза женщины сверкали праведным гневом. Невольные материнские чувства мучали ее, разрывали грудь. Сухая ладонь яростно сжимала ненавистное письмо. Директор поднялся из кресла и приблизился к окну. Светало. Гладь озера блестела лазурью, отражая первые лучи солнца. Выразительный профиль старца, щедро освещаемый утренним светом, был совершенно спокоен.
- Впереди тяжелые времена, Минерва. Это непросто, но я верю, он справится.
***
Простой белый конверт. Бенни недоуменно повертел его в руках в поисках хоть какого-нибудь намека на адресанта. Однако шероховатая поверхность конверта со всех сторон оставалось девственно-чистой. Пожав плечами, юноша надорвал край и вытащил аккуратно сложенный вдвое листок.
«Люди в масках забрали твоих родителей, Бен. Авроры пришли слишком поздно. Мне очень жаль, мы уезжаем из страны, свяжись с…»
Раз за разом Бен с ужасом перечитывал первое предложение. Словно во сне, он встал и встретился взглядом с директором. Секундной встречи хватило чтобы пронзительная истина ослепила невинное сознание юноши. Бенни не верил своим глазам. И вдруг несколько стаканов с треском разлетелось на куски, расплескав по сторонам содержимое. Зал притих. Десятки голов одновременно повернулись к гриффиндорскому столу. Минерва спрятала лицо в ладони.
Плоть, конечно, - не стекло, но что-то внутри мальчика безвозвратно разбилось на мелкие кусочки.
Руки безвольно опустились, уронив на скатерть мятый лист пергамента. Не соображая, Бенедикт покинул помещение.
Уйти. Уйти. Уйти.
На ватных ногах он сбежал по первой попавшейся лестнице, в бреду повторяя строки, гулкой болью отзывающиеся в опустевшем рассудке.
Ступень за ступенью закручивала в неизвестность стремительная дорога. Коридор, поворот, коридор, снова поворот. Гнилая дверь на пути послушно отворилась. В забытьи, Бен проплыл мимо пыльных парт в самый конец старой комнаты, не замечая ни затхлой тяжести воздуха, ни отвратительного писка потревоженных пикси. Еще одна дверь податливо отворилась безжизненному толчку. Слабый свет за спиной юноши проник в чулан, обнажая убогость давно позабытой комнатушки. Большую половину занимал пустой дубовый шкаф. Ладонь машинально схватилась за перламутровую ручку и потянула створки на себя. Без раздумий, юноша ступил внутрь этого огромного живого зверя. Тело утонуло в непроницаемом мраке пыли и сырости. Вот это настоящая бездна. Бездна непонимания и страха. Бен сжался в комочек, зарываясь головой в угловатые колени, и заплакал.
Это неправда, - повторял ему внутренний ребенок, – Так не бывает. Вот были люди, и не стало людей. Это невозможно. Нелепо, глупо, неправильно!
Горькие слезы текли по юному лицу.
Сдерживая стон, Бенни отчаянно вцепился зубами в собственную руку, к чертям гоня от себя жестокую реальность.
Пусть вечность заберет меня! Пожалуйста, только лишь навсегда забыть все это. Умереть, умереть, умереть!
Внутри Бенни что-то оборвалось. Истина камнем упала на самое дно сердца, круша все воздушные замки, уродуя прекрасную душу.
Детство ушло. Человек… сломался.
Отредактировано Benny Collins (01-12-2013 16:28:43)
Наблюдение принесло неожиданные результаты. Сидящий по соседству Бен, вечно витающий в облаках, беззаботный Бен побелел, как полотно, вглядываясь в несчастный клочок бумаги в его руках. В следующий миг стеклянные стаканы разлетелись на мелкие осколки стихийным всплеском, студенты недоуменно поворачивались, ища виновника происшествия. Джиму его искать не нужно было. Коллинз поднялся с лавки и отправился к выходу, Сохатый поднял пергамент.— Идите в Хогсмит без меня, — вполголоса сказал он Рему, удачно сидевшему ближе остальных. Сириус или Питер непременно завалили бы вопросами, но только не оборотень. Он умел сопоставлять события и лишь кивнул.Сохатый поспешно засунул шоколадную лягушку в карман, потом сгреб добрую половину сладостей в сумку, которую брал специально для похода в Хогсмит — и покупки уместятся, и мантию-невидимку с картой удобно носить — и отправился за Беном. По дороге он заглянул в хитрый тайник, где Сириус хранил свой тайный запас огневиски «на крайний случай». Это было устроено на случай, если добираться до спальни слишком долго, а алкоголь нужен здесь и сейчас. Иных гениальных мыслей о том, как помочь сокурснику, у Джея не было.Карта Мародеров была не вполне готова и порой сбоила, но Джим искренне наделся, что отследить путь Бена она поможет. В Хогвартсе было слишком много мест, где можно спрятаться, чтобы не нашли, а уж если он зайдут в Выручай-комнату…Впрочем, эту мысль Поттер сразу же отмел. Вряд ли разбитый Бенни пойдет на седьмой этаж, чтобы поплакать. Скорее, забьется где-нибудь не очень далеко, но, с другой стороны, кто знает, на что способен человек в горе?Джим не знал, что чувствовал Бен. Не мог представить, потому что еще никогда не терял близких людей. Но ощущение, что произошло что-то очень страшное, что ему нельзя оставаться одному, не отпускало. Сохатый искренне верил, что его присутствие может помочь.Отметка на карте замерла на месте в одном из кабинетов; парень ринулся в сторону, противоположную той, куда шел по карте. Он знал короткий путь к этой комнате, и в недоработанной карте уже не нуждался. Такой он и ворвался: красный, взъерошенный, запыхавшийся.В комнате царила тьма. Бена не было видно, однако из шкафа были слышны всхлипы. Сохатый дал себе несколько секунд, чтобы передохнуть и перевести дыхание, затем вежливо постучался в двери и потянул их на себя.— Можно, я тут присяду? — спросил он, и, не дожидаясь ответа, приземлился рядом. Зажигать заклинание он не стал, свет бы все испортил, — на вот, съешь.И вложил в безвольную ладонь коробочку с шоколадной лягушкой.— Я не издеваюсь. Съешь, правда, — добавил Джим тихо, потянувшись в сумку за бутылкой, — я не знаю, что говорят в таких случаях, ну... не приходилось как-то. Но, знаешь, ты не один. Они все равно с тобой, где бы ни были. Где бы ни был ты, потому что ты их любишь и помнишь. Думаешь, зря в маггловских сказках говорят, что волшебные существа живут, пока в них верят?Джеймс не помнил, откуда нахватался знаний о маггловских сказках. Мало ли в его жизни было магглорожденных собеседников, в самом деле. Он не знал, зачем продолжает говорить, почему бы не помолчать и не дать человеку выплакаться, упорядочить мысли... Однако плакать он Бену не запрещал, а молчания не хотел. Было что-то ужасное в трагической тишине, и вот ее-то Джим пытался разбавить своими негромкими словами. Между фразами он оставлял небольшие паузы, чтобы дать возможность сокурснику самому начать говорить, когда он будет готов. А в том, что Бенни начнет выговариваться, Поттер не сомневался.
Отредактировано James Potter (08-12-2014 15:28:58)
I am reaching, but I fall
And the stars are black and cold
As I stare into the void
Of a world that cannot hold
I'll escape now from the world.
Javert`s suicide. Les Miserables
Сознание сузилось до размеров комнаты. Подгоняемые ужасом, мысли в панике неслись по кругу. Толкаясь и сбивая друг-друга, они возвращались к своему первоначальному «Умереть». Только вот с каждым разом эта навязчивая идея все глубже и глубже укоренялась в сознании, до пустоты вытесняя все чувства и страхи. Реальность сливалась с иллюзией там, где рассудок граничил с безумием. Две массивные формы жизни закручивались в гигантскую спираль, образуя чудовищную воронку черной дыры, которая жадно засасывала в себя все человеческое.
Сама Жизнь, которую Бенни любил так отчаянно и так трепетно, которой хотел отдаться полностью до последнего вздоха, хладнокровно разделала его на пыточном столе и затем швырнула в темную пропасть. На самое дно. Отрезала крылья, распотрошила, и пнула в могилу. Истерзанные, изгнанные в геенну осколки души с ужасом взывали к тишине: «Где… милосердие?»
Ответа нет. Бескрайнее Ничто повсюду. Ясно, что бежать некуда. И крик в груди таится.
Луч света скользнул по заплаканному лицу.
- Можно, я тут присяду? – шорох, и рядом уже приземлилось что-то тёплое, лохматое, пахнущее хвоей и детским мылом. Мрак расступился.
- На, вот, съешь - чужие мягкие пальцы нащупали холодную ладонь и вложили в нее коробок с конфетой.
Джеймс. Несомненно, это Джеймс Поттер. Присел рядышком, плечом к плечу, словно каждый день этот бесстрашный юноша спускался в бездну за освобождением душ отверженных.
- Я не издеваюсь. Съешь, правда.
Бенни дрожащими пальцами развернул сладость и сунул в рот. Шоколад разогрел и разогнал кровь по венам. Впитывая каждое слово Поттера, Бен цеплялся за гриффиндорца, словно тот был способен вытащить его из пустоты. Лишь бы удержаться на плаву, пока темнота не засосала в себя все без остатка.
- Я не знаю, что говорят в таких случаях, ну… не приходилось как-то. Но, знаешь, ты не один. Они все равно с тобой, где бы ни были. Где бы ни был ты, потому что ты их любишь и помнишь. Думаешь, зря в маггловских сказках говорят, что волшебные существа живут, пока в них верят?
Не останавливайся, Джим. Только не молчи, пожалуйста! Иначе… я упаду.
В нос ударил запах крепкого алкоголя. Джеймс аккуратно передал бутыль товарищу, не прерывая утешительных слов.
Да, Джим, магглы верят в Ангелов. Крылатые воины справедливости борются за каждую проклятую душу. Ангелы добровольно разделяют беду со страждущими. Они соучаствуют и сочувствуют. Но могут ли они что-то изменить?
Напиток обжег сухое горло. С непривычки хмель ударил в голову, смывая грань между мыслями и чувствами, правдой и ложью, милосердием и несправедливостью. Все тонуло в пьянящем потоке. Лишь на языке крутились горькие строки свежих стихов:
- Звенит зловеще тишина в немом покое мрака.
В аду горят не от огня. В аду горят от страха.
Полные невыразимой тоски, нефритовые очи вновь наполнились влагой. Потерянный взгляд искал сквозь разделявшую магов темноту две искры карих глаз. Найдя их, Бенни хриплым голосом прошептал:
- За что, Джим?.. За что?
Отредактировано Benny Collins (05-12-2013 12:34:02)
Джеймс не знал, что он может сказать еще, но не замолкал ни на мгновение. Слова рвались, все, что он когда-нибудь слышал, придумывал, продумывал… Истории лились бесконечным потоком, смешивались, перевирались безбожно. Джиму казалось, Бен не вслушивается. Важно не замолкать.Он глотнул из бутылки, Поттер тоже — за компанию. Он не собирался пить много, но и не хотел, чтобы парень подумал, будто его целенаправленно и тупо спаивают. Хотя в каком-то плане так оно и было.— Твое? — после некоторого молчания спросил он тихо, не уверенный в своих ощущениях. Он был впечатлен, безусловно, однако едва ли хоть что-то понимал в поэзии. Его много больше волновало самочувствие Бенни, чем строчки, которые тот прочел. Две фразы тревожно задели струнки неравнодушия, и сидя рядом с сокурсником — теплым, но вот живым ли? — Сохатый понимал, как, в сущности, мало знает об утешении. Напоить, а вот дальше-то что?..С Сириусом было проще. Он всегда рассказывал сам, если нуждался в этом. Ему хватало присутствия друга и самого факта того, что он поделился горем, а больше ничего для пса сделать было нельзя. Коллинз же был загадкой. Вечно пребывающий в своих мечтах, легкий и улыбчивый, он, казалось, совершенно не умеет грустить. И вот теперь он сидел рядом, пил огневиски и смотрел на Джима неотрывно, вцепившись в того до побелевших пальцев, и…ждал.— Ни за что, Бен, — накрыл руку сверху своей ладонью, — это не наказание за грехи. Ни им, ни тебе. Пожиратели Смерти — не кара небесная, они просто… ублюдки.Выплюнул слово со злостью и горечью, глядя в глаза гриффиндорцу. Лев на гербе, лев в мыслях и сердце — избитый котенок внешне. Сквозь темноту в шкафу, особую, мрачновато-влажную темноту Сохатый видел наполненный болью взгляд, чувствовал, какие волны отчаяния исходят от Бенедикта.«Что я могу сделать для тебя?»— Им все равно, кого. Лишь бы не было скучно, — голос бесцветный, сжал пальцы крепко до боли, — и я тебе обещаю, Бенни, они будут гореть. Твои родители не боялись, я знаю это. Те, кто убил их, будут скулить от страха.Он не знал наверняка, утешит ли парня гнев. Местью и обиженными словами не вернуть мертвых, он знал, но не мог удержаться. Он не знал толком родителей Бена, едва ли скорбел о едва знакомых людях. Но Джим сидел рядом с поломанным мальчиком; с тем, который всегда улыбался, а теперь лил злые слезы. И пил неумело, пусть с его же, Джеймса, подачи, но не он был причиной того, что сегодня Коллинзу понадобился алкоголь. Коллинз-младший — таким он был раньше. Теперь остался единственным, и это было чертовски…Страшно.Нашептывал слова успокаивающие, укачивал практически. Не прикоснулся больше к бутылке, Бенедикт выпил с треть в одиночку. Заедал шоколадными лягушками, морщился от гадкого вкуса, ведь с каждым глотком с непривычки жидкость становилась все гаже и гаже.Кажется, он давно перестал понимать, что происходит. Не говорил почти, только слушал и ронял тихие, отчаянные слезы. Так и заснул — сидя и с мокрыми дорожками на щеках. Джеймс накрыл его мантией-невидимкой как одеялом, она же теплая. Запустил заклинанием сонным на всякий случай, чтобы Бенни не проснулся в одиночестве, и ушел на поиски Дамблдора.
***
Бенни очнулся на другой день в белой-белой палате, и этот свет резал глаза с непривычки. На его кровати сидел Джеймс Поттер, неохотно читавший учебник. Каждые несколько минут он с нетерпением поглядывал на спящего, и когда, наконец, заметил открытые глаза, тут же захлопнул книгу. Одной рукой, правой. Левая была сломана.— Как ты?
Отредактировано James Potter (08-12-2014 15:29:27)
Клин дневного света раскаленным мечом резанул по глазам, рассекая веки, соленой волной выплескивая на поверхность туманные цепи призрачных колец. Мутная гуща рассеялась, оставляя за собой неприятную ноющую пульсацию.
Это хорошо, что кровь толкается в организме - значит, жив еще.
Позвоночник с хрустом согнул одеревеневшую спину в незнакомой постели, и голова сполна налилась чугуном, сильно ломило плечи.
Давненько мне не было так скверно.
Круги очередной волной проплывают у самой тяжести воспаленных век. Где-то на изнанке черепа постукивает назойливый молоточек. Тошнотворно-пепельная белизна Больничного крыла не вызывает ничего, кроме отвращения.
- Как ты? – пронзительно-серьезное, почти взрослое выражение лица Джеймса выражало тревогу. Левая рука гриффиндорца была бережно перевязана медсестрой и сейчас покоилась на учебнике. И вопрос даже ненадолго отвлек Бена от пристального созерцания знакомой архитектурной конструкции прямо перед собой. Бенни перевел потерянный взгляд на Джима и задумался. Внутренняя рука сознания ощупала место, где у нормального человека должна быть душа.
И не обнаружила ничего.
Бен горько усмехнулся и чуть пожал непослушными плечами. Он не ощущал себя.
- Никак.
Неуклюжими попытками Бенни слез с белоснежной простыни, и, провожаемый внимательным взглядом Поттера, неуверенно зашагал по направлению к противоположной стене. Что-то его определенно настораживало в этих серых каменных сводах. Ажурное стекло больничных окон хоть и пропускало скудные лучи, но все же в помещении было темновато. Грубые блоки известняка немой армией угрожающе возвышались над Бенедиктом. И было в их тишине что-то очень отталкивающее, странное, чужое. И даже жуткое. Такой родной всегда, волшебный замок словно отвернулся от Бена. Он осторожно приложил ладонь к прохладному камню и закрыл глаза. Спустя пару секунд, нахмурившись, повернулся к застывшему на кровати недоумевающему Поттеру и тревожно произнес:
- Я не чувствую его, Джим.
Внутри, на дне, на самом дне что-то вспенилось и забурлило.
- Эти стены были возведены около тысячи лет назад, – взгляды двоих закружили над резными нервюрами, - и камень здесь вырезан из особой горной породы. Он способен пропускать магию. Целые потоки волшебной энергии! – Бен встретился с понимающими глазами Джеймса в которых промелькнула тень улыбки, - Хогвартс – живое существо. Самый настоящий вепрь… – Бенни ласково погладил серую кладь, но словно обжегшись, оторвал от прохладной поверхности ладонь и почти взвыл, – но почему же я больше ничего не чувствую?! – в стену уже летела попавшаяся под горячую руку ваза с цветами. Перламутровые осколки со звоном отскочили от стены, вихрь одуванчиков маленькими безжизненными солнышками рассыпался по мраморному полу.
Злые некрасивые слова жарким пламенем вырывались из обгорающей глотки гриффиндорца. Он решительно выхватил со стола свою палочку и дважды прорычал с истовым остервенением:
- Люмос! - ни искры - Люмос! – знакомые волны магии не приливают к кончикам холодных пальцев. Трясущиеся ладони безнадежно опустились. Палочка с гулким стуком рухнула наземь.
Бен, наверное, и сам бы не осмелился сейчас посмотреть на свое лицо. Эмоции исчезли, и оно вообще перестало что-либо выражать.
Самое страшное видели?
Мое лицо,
когда
я
абсолютно спокоен…
Хриплым голосом Бенни произнес:
- Лучше бы я умер.
…Видите,
спокоен как.
Как пульс
покойника.
В. В. Маяковский,
«Облако в штанах»
Отредактировано Benny Collins (25-12-2013 22:16:59)
После того, как Бенедикт был передан в руки директора, в гостиной Гриффиндора собрался военный совет. Следовало что-то решить, и как можно скорее. Нельзя было оставить Бена без поддержки. Вот проснется он утром, а вокруг никого. Только сострадательная медсестра со своими строгими предписаниями и совершенно лишними нравоучениями. Вопрос стоит ребром.Едва ли разрешат его посетить. А если вдруг, на большее, чем пятнадцать минут, не стоит и рассчитывать. И созрел Великий План. Точнее, Мародеры разбрелись по углам, так и не придя к общему решению. Но Сириус сказал кодовую фразу, и спустя несколько минут Джим встретился с ним. Был у ребят шифр на случай, если будет какая-то идея, которая может очень не понравиться правильному Рему, и выполнение которой может случайно сорвать Питер. Каждый раз после тайного в квадрате совещания код менялся, чтобы друзья не заметили повторения одних и тех же слов.У Сириуса появилась простая и логичная мысль: попасть в больничное крыло в виде пациента. Самый легкий способ — что-нибудь себе сломать. Желательно, в драке со слизеринцем. Точнее, в больничном крыле он скажет, что неудачно испытал на себе заклинание, но все прекрасно будут знать настоящую причину. Не прикопаешься.Найти нервную и сильную жертву среди слизеринцев не очень сложно. Главное, дождаться момента, когда недруг начнет использовать в словесной перепалке сплетни, которые начали ходить с утра по школе. Издеваться над мальчиком, потерявшим родителей. Тогда можно с чистой совестью схватиться за палочки, послать заклинание, ломающее кость. Слизеринец обязан был отразить, а на случай неудачи неподалеку прятался Сириус, готовый помочь собственным заклинанием.
***
Разговоры. Поттер улыбается, когда Бенни начинает рассуждать о магии камней. Первые ответы встревожили его, но теперь, кажется, сокурсник снова был в своей колее. Все наладится, он справится, ведь он сильный парень. Ведь правда?Секунда. Бен кричит, в стену летит хрупкая ваза. Юноша беснуется, хватает палочку, пытаясь сотворить простенькое волшебство. И у него ничего не выходит. Джеймс смотрит в ужасе, не понимая, что ему теперь делать; не позволяя себе понять, что случилось. Бенни Коллинз потерял искру.«Мне жаль… — думает Джеймс, — Мерлин, как жаль, что так вышло».Не смеет сказать этого вслух. Бенни не нужна жалость. Ему нужно… что? Что, черт подери? Джеймс оглядывает комнату в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь. Бездумно, по слепой привычке использовать все, что подвернется под руку. И пропускает момент, когда выражение на лице Коллинза меняется.— Лучше бы я умер, — громом звучит в болоте тишины. Джеймс резко поднимает голову, смотрит в лицо гриффиндорцу — и его скручивает каким-то ужасным чувством. Как будто он сам потерял самых близких и силу, связывающую с палочкой. Поттер похолодел, вскочил со своего места.— Бенни. Смотри на меня, Бенни, не_отводи_взгляд! — Джей схватил сокурсника за плечи, глядя в упор. Немного повышает голос, чтобы его слова на интуитивном уровне воспринимались серьезно, — смотри на меня, — повторяет, как заведенный. Джеймсу очень страшно. Он где-то читал или слышал (или вовсе себе придумал), что из-за сильного нервного потрясения человек может закрыться в себе, потерять связь с внешним миром и совершенно сойти с ума.— Все. Будет. Хорошо, — чеканит каждое слово, встряхивая за плечи, — ты слышишь меня?Никакой реакции. Под действием момента Джим хлестнул его по щеке раскрытой ладонью. Он видел, так делают, когда пытаются привести в чувство. Совсем не похоже на пощечину, которой Блэк порой удостаивался от той или иной истеричной девочки.— Повторяй. «Попугай говорит попугаю: "попугай, я тебя попугаю"», — на ум пришла только дурацкая скороговорка; не было важно, что именно говорить.
Отредактировано James Potter (08-12-2014 15:29:53)
Это были самые долгие семь секунд моей жизни.
Почва действительности опрокинула сознание в расщелины моих собственных глаз. Я падал внутрь себя, толкаемый в сердце леденящей дланью ужаса.
Бен ощущал, как сама Смерть тащила осколки его души по пустым коридорам черных зрачков. Она тянула за липкие щупальца страхов, засасывала хрустальную горсть куда-то в тишину бессознательного, прочь от невыносимой реальности.
Два зрительных окна-полумесяца - истончавшись, таяли, как вянут в зимнем полусне цветы. Только эта страшная семисекундная зима оказалась мучительно-бесконечной...
Я всегда наивно полагал, что Смерть приходит откуда-то извне. Что источник зла плещется в бескрайних просторах хаоса. Ошибался. Тварь сидит внутри тебя с самого начала. Первородный грех таится во мраке скрытых, недосягаемых глубин человека, для каждого взращивая персональное Адище. Монстр терпеливо выжидает своего часа, чтобы триумфально выползти наружу и безжалостно умертвить душу.
Кто-то по ту сторону окон зовет меня.
Смерть забыла запереть за собой дверь.
И в нее постучали.
Хлестко и звучно.
По лицу.
Ладонью.
Внезапно глазницы распахнулись, взошли двумя светозарными солнцами, что вдруг рассыпались животворящими лучами, забрызгали солеными реками - весенними ручьями. Горит, горит щека, истекающая жгучими слезами! Бенни Коллинз, юный бескрылый Ангел, восстал из гробницы собственного отчаяния. Сквозь дым неясных слов он пытался нащупать слухом пророческий голос, дважды вытащивший его из бездны. Мальчик попытался подать признаки жизни, но обожженное болью горло лишь тихо скрипело.
Крепкая хватка Джима и решительный взгляд удерживали Бенедикта от бессильного падения. А рухнуть хотелось нестерпимо.
Сотрите мне память.
Все это слишком...
Это не реальность.
Это не может быть ею!
- Я сейчас зажмурюсь, и все вернется на свои места, правда?, - несчастный, плачущий Бенни слабо разделял потоки своих мыслей, ощущений и речи. Последний вопрос выскочил из сломанного горла.
Мой мир сгорел... Я погребен под его пеплом.
Отредактировано Benny Collins (18-01-2014 21:54:43)
[AVA]http://s4.uploads.ru/oKz7A.gif[/AVA]И хочется верить, что есть еще порох,
И что запал не остыл,
Пока я слышу неслышный шорох
Твоих перепончатых крыл.
Пустота в глазах пугает Джима сильнее, чем самая ужасная тварь, и ему хочется кричать то ли от страха, то ли отчаяния, но мысль позвать кого-нибудь на помощь даже не приходит в его голову. К счастью, удар помогает, Бенни фокусирует взгляд. Он смотрит затравленным зверем, но видит, хвала Мерлину, точно видит стоящего рядом!Однако восторг от небольшой победы оставляет Джима, когда Бен начинает говорить. Сердце сжимается в маленький тугой комок, грозя выскочить из груди, и парень не знает, что ответить. Горечь наполняет его до краев, и хочется сказать «да, будет, конечно, тебе нужно всего лишь зажмуриться», но слова утешения намертво прилипают к языку, не желая изливаться наружу.Поттер чувствует себя маленьким беспомощным олененком и хочет только спрятаться в тени листвы, переложить решение проблем на кого-нибудь другого. Блаженно ничего не делать и ни с кем не говорить, а после, отлежавшись, объедаться шоколадными лягушками и планировать новую шалость. Или навсегда оставаться пушистым оленем, от которого никто ничего не ждет.Он не может. Он чувствует себя нужным. Он должен быть сильным здесь и сейчас, потому что кроме него некому. От его действий и слов зависит, что станет с однокурсником, с бедным потерянным мальчиком, в одночасье лишившимся родителей и магии… Этого слишком много для Поттера.Джеймс не умеет долго зацикливаться на проблемах, тем более чужих. Ему это чуждо, и от эмоционального напряжения, от тоскливо-паршивого ощущения он малодушно хочет оставить Коллинза с его проблемами один на один. Убраться из больничного крыла, забыть о случившемся навсегда.Он не может. Джеймс не предатель, и такого он себе никогда не простит.Знает, что если соберется солгать, правда вырвется огнем. Но и правду сказать нельзя ни в коем случае!— Нет, — слышится тихий ответ, Джим поднимает голову, натыкаясь на серо-синий взгляд. Он беспокойно сглатывает слюну, не зная, как реагировать, как отреагирует сокурсник, и какого Мерлина вообще происходит.«За что? — безмолвно спрашивает он девушку, — зачем ты с ним так?»И только потом узнает Лесли Литтл, последнего человека, который мог бы намеренно кому-нибудь навредить. Щуплая рейвенкловка всегда лучше знает, что сказать, но почему она так жестока сейчас? Джим крепко держит за плечи Бена на случай, если силы совершенно оставят того. Ему нестерпимо неловко за парня: засветиться в слезах перед девчонкой он бы врагу не пожелал. Смотрит беспомощно Лесли, она мягко кивает.— Тебе стоит лечь, — бормочет он, чувствуя в горле препятствие, и ведет его к кровати, не спрашивая мнения. Опустевший от боли Бен кажется легким, как перышко. Джиму не нравится такое состояние, кажется неестественным, что человек, который чем-то мучается, может быть настолько невесомым. Парень послушно забирается на кровать, Лесли садится рядом, принимая его голову на свои колени. Джеймс смотрит на них долгим, не мигающим взглядом, затем встречается глазами с девушкой и отходит. Тихими заклинаниями производит уборку, убирая последствия эмоционального всплеска, а затем и вовсе уходит в лазаретный душ, оставив ребят наедине.Лениво стаскивая футболку, он вдруг понимает, что чувство, что лежало на сердце и тянуло его вниз, потеплело и стекло ручейком куда-то в ноги. Теперь он был лишний в больничном крыле, а с Бенни все непременно будет хорошо. Он в надежных руках.Джим поставляет голову под брызги воды. Кость ему срастили еще утром, а в лазарете оставили на весь выходной в наказание, он это подслушал, и за руку не беспокоился. — Спасибо, — шепчет он, чувствуя воду на губах. Маленькая девочка сняла с его плеч тревогу.
Отредактировано James Potter (07-05-2015 16:08:05)
Лесли заходит в больничное крыло не вовремя. Она стоит на пороге, чувствует себя лишней, услышав безжизненное «лучше бы я умер». Она не знает, как реагировать, и просто стоит с пересохшим горлом, вспотевшими ладонями и абсолютной беспомощностью в глазах. Её не должно быть здесь. Как будто подглянула в замочную скважину, узнав секрет, который не должна была.Джеймс Поттер здесь, с ним, и он не растерялся, он всё делает правильно. Она хочет уйти, заглянуть в другой раз. Только перед глазами проносится, как она приходит в тихое время, выслушивает дежурный ответ «всё нормально» и притворяется, что ничего не видела.— Нет, — решительно отвечает она этому образу, только после понимая, что сказала вслух. Память зеркалом отражает вопрос, прозвучавший чуть раньше. Кончики пальцев стремительно холодеют. Она едва сдерживается, чтобы не прикрыть рот ладошкой. Растворяются в одночасье все колокольчики мира: её вечный символ сегодня не может сберечь.Робкие извинения и попытки объясниться остаются при Лесли. Хлесткая, жёсткая правда уже прозвучала на всю палату, и бессмысленно исправлять ее ложью. Бенни всё равно почувствует. Он знает.Ловит взгляд Джеймса. Уставший, отчаянный. Он сделал, что мог, и сейчас, кажется, сам упадет без сил. Девочка кивает, стараясь выглядеть так, словно знает, что делать. Сохатому её уверенность нужна не меньше, чем Бену — кто-нибудь рядом. Он ещё помогает устроить сокурсника на кровати, прибирается в комнате. Лесли кажется, что он не осознаёт своих действий. И в итоге уходит, оставляя её наедине с веснушчатым рыжим мальчиком.Лесли не знает, что сказать, и делает то единственное, что, ей кажется, может немного растопить Бенни: убирает подушку в сторону и садится в изголовье кровати так, чтобы юноша мог положить голову на ее ноги. Она молчит и смотрит на уставшее лицо, зарываясь пальцами в лохматые волосы. Секунды бегут, отдаваясь в ушах громким тиканьем, верные слова не приходят.
Опустели ночные улицы,
Я спешу по ним, чтоб отыскать тебя,
Но со всех сторон подступает,
Сжимает в кольцо темнота.
Лесли начинает тихо петь, не глядя в глаза Бенедикту. Текст осторожно соскальзывает с ее губ, и ей сначала становится очень-очень страшно от того, что она, верно, выбрала не тот путь, что Бенни не нужны песни, и она здесь совсем лишняя. Ужас сковывает девочку, но она едва слышно продолжает свою историю.
Лабиринты ветвей как щупальца,
Темнота стремится забрать тебя…
Страх растет и расползается, заполняя всю грудную клетку, ни вздохнуть, ни крикнуть. Лесли поёт, неосознанно сжимая руку юноши на словах о темноте — так крепко, словно это единственная оставшаяся для нее опора. Или для него.
Но она покуда не знает,
Что я тебя не отдам!
Голос становится твёрже, исчезает страх, и девочка знает: она права, она может и сделает. Растерянность исчезает. Кажется, будто её место всегда было именно здесь, на больничной койке, что не просто так путь завел ее в Больничное крыло, не просто так она встала утром. Дышит, живёт — и всё это не напрасно, ведь она должна…
Ты сидишь на полу во мраке,
Составляя слова из льдинок,
Заключенный в огромных чертогах
Из прозрачного синего льда.
Текст — о маггловской страшной сказке, смысл — о Бенни Коллинзе, раздавленном и потерявшем надежду художнике. В Больничном крыле тепло, тёмная ледяная тюрьма держит его душу, а не тело. Это во много тысяч раз хуже, и Лесли закрывает глаза, накрывая его руку своей.
И время — мой главный враг,
И холод — мой злейший противник,
Но я всё равно не отдам тебя им,
Я тебя не отдам!
«Ты слышишь? Никогда не теряй надежду!» — кричит её песня. Сама Лесли не думает такими словами, в её голове совсем пусто и чисто, все сплетения образов вытеснил мягкий свет. Он затмил все горести, засиял переливами, вселяя уверенность, что события обязательно сложатся наилучшим образом.
Моя незримая армия
Во сто крат сильней,
Тысячи светлых ангелов
Грозно стоят за спиною моей.
Ангелы светят на тебя, Бенни, присмотрись: увидишь в глазах маленькой девочки их лики. Они сильнее всех сил на свете, и пусть никому не дано понять их справедливости, тебе, мальчик, в этот раз повезло: ангелы смотрят сверху.
Мрак озарят лучезарные
Вспышки в просветах ночных облаков,
Непобедимая армия — моя…
Голос испуганно вздрагивает, последнее слово робко прячется в паузе. Нечего стыдиться, ведь песню не Лесли придумала. Отчего же ей становится сложно договорить? Секунда, две, три — момент упущен, будет совсем не в такт, и девушка оставляет непроизнесённое слово в воздухе, начиная следующий куплет.
Бастионы непонимания,
Одиночество, боль и усталость,
Обжигающий северный ветер,
Миражи в раскаленных пустынях.
Снова песок в открытые раны, слова царапают горло девушки. Свет не спрятался, ангелы не ушли, но никто не поможет ей справиться с собственной горечью. Прежде, чем просить о помощи, нужно пробовать самому; Лесли не пробует, она не знает, что с ней происходит и что с этим нужно бороться. Бенни плохо — значит, плохо и ей, это ведь понятно и просто, правда? У неё нет права думать о себе, ведь…
Опустевший зал ожидания
На чужом незнакомом вокзале,
Это страшное слово «Вечность»
Не сможет нас сделать чужими.
Слышал ли Бенни когда-нибудь эту историю, о которой сложили песню? Знает ли Бенни, причём здесь Вечность? Лесли не хочет думать об этом, не может тревожиться о том, чего не знает. Ей нельзя думать, потому что тогда она сразу собьется. Подходит время припева, и она почти готова поместить потерянное слово на его законное место, но вновь поет: «моя…» — и замолкает. Пересыхает горло, непроизнесённое слово становится вдвое тяжелее.
Видишь, тень скользит над водою?
Это самая страшная птица,
В её имени мрак и забвение,
В глазницах её пустота.
Северное сияние в душе переливается — подбадривает, напоминает, что до конца осталось совсем немного. Никто не будет её судить, и Бен вряд ли поймет, что она не допела, если Лесли вдруг вздумает оборвать песню. Ей кажется, что вот сейчас она больше не сможет, замолкнет, выдохшись, но слов не вернуть назад, они льются речным потоком.
Её пища — последний вдох,
Но сколько бы ей ни кружиться,
Я всё равно не отдам тебя ей,
Я тебя не отдам!
Лесли Линда Литтл не видит, как сияют ее глаза, не слышит, как тверд её голос и как спокойно лицо. Она не видит юноши — не посмотрела ни на секунду с того момента, как пропела первую строчку. Не чувствует реакции — не хочет прислушиваться раньше времени, что-то мешает ей быть такой же легкой, как обычно. В третий раз начинается припев, и девушка знает, что остаётся последний шанс вплести нужные слова в канву утешения.
…Мрак озарят лучезарные
Вспышки в просветах ночных облаков,
Непобедимая армия — моя любовь.
Пропущенное раньше слово усиливается, перемножается на самое себя трёхкратно, и, хотя сказано тише, чем самая негромкая строчка, заполняет собой всю комнату. Ощущения бьются, как волны о берег, девочку захлёстывает соленой водой. Тихий вдох — кислород заполняет лёгкие, дрожат ресницы. Ярко-зелёный взгляд ищет глаза Бенни.
[AVA]http://s6.uploads.ru/boThS.jpg[/AVA]
Отредактировано Leslie Little (29-04-2015 10:46:16)
Тысячи шприцев, казалось, вошли иглами в черепную коробку и безжалостно залили горькие мысли раскаленным чугуном. Тело, обессилевшее от мук и усталости, впечаталось в сухие больничные простыни. Готовое разлететься на мелкие осколки лицо рыжего мальчугана зарылось в подушки в потайной надежде стереть кошмарные ужасы воспоминаний. Но последние лишь больше распалялись в ехидной пляске, - в сознании мелькали лица родителей, призраки произведений, которым никогда не суждено более воплотиться, и чувство собственной ничтожности, безутешного отчаяния и страха.
Беспокойный Джим пролепетал что-то о необходимости здорового сна, опустил послушного Бенедикта в белоснежную гробницу Больничного Крыла и отстранился, оставляя юношу наедине со своим горем. Его нельзя было винить - парень проявил более чем достаточно мужества и такта, сделал все что было в его силах, и наверняка сам нуждался во сне, питании и моральной поддержке. Поттер кинул напоследок измученный взгляд и скрылся за серебристой ширмой. Бен отвернулся. Горло ему жгла невыносимая обида, глаза щипало солью. Отчаянная детская скорбь, еще совсем бесконтрольная, неумелая, искала выхода. Сейчас Бенни как никогда в жизни ощущал окружающую пустоту каждой клеточкой своего тела, казалось, со всех сторон его сжимала удушающая тюрьма одиночества и невыносимо хотелось выбраться их нее, выскочить из тела, растворится, растаять, исчезнуть. Бен что есть силы вонзил зубы в подушку, и обжигающие слезы безудержными струями окропили ее глухую темноту.
Вихреносные сгустки вопросов "Почему?! За что? Что теперь будет?" болезненно заметались в голове, и хотелось выпотрошить к чертям этот невыносимый хаос обиды и гнева.
Бен отказывался замечать, что чьи-то маленькие ладошки аккуратно приподняли его свинцовый затылок и устроили на мягких девичьих коленях. Да, то была непременно юная ведьмочка, ведь только у маленьких девочек мантии источают цветочные эфиры и запахи детского мыла. А еще, так пахнет мамина любимая вязаная шаль и копна ее пышных волос, когда она на прощание ласково целует своего сына в щеку. Бывало, в детстве, после серьезных разговоров сына с отцом, она так же бесшумно появлялась в его комнате, когда необходима была материнская поддержка, и находила своего ребенка в тоске. И тогда мать лишь тихонько гладила его по солнечной голове, - успокаивая она разделяла с ним его детские печали.
А теперь матери больше нет.
Страх и непонимание. Как это: был человек и нет человека? И не просто абстрактного разумного человеческого организма - н е т м а м ы - женщины, хранившей под сердцем тысячи стихов, сотни захватывающих историй и безграничную преданность своей семье.
Слова песни казались Бену произнесенными на каком-то далеком от понимания чужеземном диалекте, юноша лишь прикрыл дрожащие веки и вслушивался в убаюкивающий голос волшебницы. Возможно, это просто очень плохой сон. Ну давай же, спи...
Расскажи мне о смерти, мой маленький принц,
Или будем молчать всю ночь до утра?
Пустой взгляд скользит мимо. Лесли не пытается улыбнуться, не спрашивает, как себя чувствует себя его обладатель. Есть вещи, с которыми слова «я в порядке» не совместимы, и она, зарываясь пальчиками в непослушные вихры, тихо начинает рассказывать сказку о Кае и Герде. Её изложение совсем не похоже на классическое, но она смутно догадывается, что Бенни не вспомнит ни слова. Ей совсем не жаль, она повторит потом, когда парень сможет услышать. Не замолкает сейчас только затем, чтобы дать ему якорь, за который можно ухватиться. Слушай, несчастный рыжий мальчик, слушай и держись за сильный голос, который, может, тебя и не выведет, но упасть окончательно не позволит. Закрывай глаза, отважный золотисто-алый львёнок, и позволь девичьим пальцам извлечь осколки стекла из твоего сердца. Плачь, если льются слёзы, говори, если есть, что сказать. Спи, чтобы забыть о кошмаре, и никогда не забывай, что тысячи светлых ангелов на твоей стороне. Подушечки пальцев скользят по щеке, во рту давно пересохло, а Лесли продолжает говорить, и каждая новая фраза звучит чуть менее связно, чем предыдущая. Лесли кажется, что она скоро выдохнется морально, и это накрывает её паническим приступом, но она не замолкает, а голос не пропускает дрожь. Маленькая девочка закрывает глаза, чтобы друг не увидел случайно той скорби, что застыла поверх её радужки. Горло сжимает спазм, она продолжает бороться — не за себя. За него.
Я делаю всё, что могу,
Что я могу сделать ещё?
У неё затекают ноги. Медсестра заглядывает грозно, но, натыкаясь на два взгляда, лишь красноречиво оставляет рядом с девушкой лекарство и вновь скрывается за дверью. Молча. Сказки сплетаются между собой в трудноразличимый узор, солнце карабкается к горизонту, забирая с собой свет. Лесли даже не делает попытки зажечь искусственный, понимая, что он не согреет, и только смотрит на свои кеды, наблюдая, как они бледнеют в темноте.Щекотка светлых волос совсем не смешит. Мальчик лежит в полудрёме, бродит по краю сна, не решаясь совсем окунуться в омут, в котором его поджидают острозубые звери. Девочка-фея нашёптывает ему что-то малоосмысленное, накрывая руку своей ладонью. Она больше не пытается петь. Она больше не зовёт своих ангелов, не сработало — ну и что ж, случается, лишь бы совсем в себя не ушёл, лишь бы встал на ноги. Невидимые тонкие крылья за её спиной бледно пульсируют, и с каждой новой сказкой с них на Бена осыпается немножко пыльцы. Она по крупице возвращает ему волшебство — пытается, магией пронизан каждый её рассказ из нескончаемой вереницы. В какой-то момент слова опасно заканчиваются, и Лесли делает первое, что приходит ей в голову: склоняется и ласково, почти по-матерински целует паренька в макушку. — Я всё еще здесь, — зачем-то вдруг говорит она, — я никуда не уйду и никому тебя не отдам. Детские нотки в ее голосе придают непривычно здравым и серьезным словам особую силу, и они звучат почти угрожающе — не для Бенни, конечно, но для той дерзкой тьмы, что украла его способность творить чудеса и волю к жизни. Никто не бывает столь жутким, как дети, желающие защитить своих близких. Лесли не умеет ненавидеть, но её спокойная уверенность в том, что жизнь предъявит свой счёт всем причастным к несчастью, намного страшнее.
Ещё один фильм, лишённый всякой надежды?
Утонувшую в сумерках комнату пронзает луч сияющего света, и девушка, вздрагивая от неожиданности, резко и сильно сжимает руку Бенни, вскрикнув. Нежданный гость прерывает её на середине слова, испугав, и она, конечно, тревожит своей реакцией едва заснувшего парня. Лесли завороженно смотрит на хаски, сотканного из лучей света, и чувствует, как учащается её пульс, только уже не от страха. Ей больно смотреть на свет, глаза успели отвыкнуть, но от этой боли радостно щемит сердце. Отчаянная надежда захватывает всё её существо: плохие новости не сообщают с помощью магии счастья. Хаски открывает зубастую пасть и уставшим женским голосом ласково говорит Бену, что с ней всё в порядке. Лесли не понимает сначала, что это значит, но патронус продолжает говорить; одной рукой она несозонанно впивается в руку Бенедикта ногтями, другой — прикрывает ладошкой рот, чтобы не вскрикнуть снова. — Мы живы, дорогой, мы в безопасности, — заклинание тает в воздухе, и Лесли кажется, что она кожей чувствует, что эта магия была сотворена из последних сил. Ни на секунду в её голове не возникает вопрос, почему так, почему не совой. Сова может быть перехвачена, может задержаться; бумаге сложно поверить, ведь почерк — плохое доказательство в таком состоянии. Голос матери узнаётся всегда, и не поверить ему невозможно. С трудом сдерживаемые всё это время слёзы вырываются на волю, мир смазывается, и те очертания, которые она едва улавливала в темноте, исчезают совершенно. Она громко смеётся, даже не пытаясь вытирать ручейки, текущие по щекам, и крепко обнимает Бенни, приговаривая ему, что всё хорошо, всё уже хорошо.
[AVA]http://s6.uploads.ru/boThS.jpg[/AVA]
Отредактировано Leslie Little (07-05-2015 16:20:07)
Вы здесь » Marauders: One hundred steps back » Прошлое - завершенные эпизоды » When the world is burning
