[AVA]http://se.uploads.ru/mXJIk.png[/AVA]- Всего доброго, мисс Джонс. И научитесь слышать, когда вам говорят «нет», иначе у вас могут случиться проблемы, - Августус проводил взглядом сотрудницу Аврората и облокотился на спинку кресла. Неторопливо перебирая в пальцах кубик из оникса, он смотрел на захлопнувшуюся за Гестией Джонс дверь, и размышлял, как далеко она может зайти, чтобы собрать необходимые доказательства. Прикосновение к прохладным даже в жаркий летний день граням позволяло сосредоточиться и выстроить мысль стройно, подобно этому геометрическому телу.
Августус старался припомнить, что слышал о ней от Джеральда. Несмотря на чрезмерную гордость, почти заносчивость, мальчишка был не промах — всего за пару месяцев сумел достать информацию о многих аврорах; пусть понемногу, но и Хогвартс не сразу строился.
- Кажется, работа в Аврорате у них семейное — я не раз слышал, что ее отец тоже здесь работает, лично не знаком. Пока, - добавил Джеральд, позволив лукавой улыбке скользнуть по губам. - Она пару раз заглядывала на занятия по боевой магии, кажется, хорошо знакома с нашим инструктором. Помогла провести занятие. Принципиальна и упряма. Пожалуй, все. О ком вы еще хотели бы услышать, мистер Руквуд?.. - Даже такого небольшого отчета Джеральда было, в общем-то, достаточно. Судя по всему, Джонс недалеко ушла от своего коллеги, Аластора Грюма: чтобы поперек его доказательствам вытащить Джагсона пару месяцев назад и не замараться самому, пришлось постараться. Но Грюм оказался не единственной костью в горле: Августуса приводил в раздражение и удивлял тот факт, что Гестия успела провернуть привод и допрос Элеоноры Эйвери еще до того, как он успел об этом узнать — письмо Нормана Эйвери застало советника министра тогда, когда Элеонору уже допрашивали.
Но даже такой толики сведений Руквуду было достаточно, чтобы понять — его отказ сотрудницу Аврората не остановит, она будет искать иные пути, вот только вряд ли найдет,  - эта мысль заставила Августуса усмехнуться, - он лично замолвит слово, чтобы всем прошениям этой аврорской выскочки давали отвод. Элеонора не подвела и оправдала впечатление о собственной неглупости — сумела не сказать ничего лишнего на допросе. И это было важно: тем самым юная Эйвери почти не оставила шансов Джонс, вот только последняя этого пока не осознавала и была полностью уверена в своих силах и силах Аврората. Как... глупо.
Едва только Августус успел коснуться пером пергамента, чтобы сообщить Норману о том, что дело его дочери уж решено, осталась малость - дождаться дня суда, как дверь снова распахнулась, позволяя войти в кабинет советника министра Люциусу Малфою.
- Добрый день, мистер Малфой, - кивнул Руквуд, приветствуя гостя вежливой полуулыбкой и поднимаясь навстречу. - Присаживайтесь. Чем обязан?
Встречаться с Люциусом Малфоем по тому или иному поводу не было редкостью — во-первых, бюро магического законодательства должно было отчитываться перед ним, во-вторых, сотрудничая, проще проводить единую законодательную политику. Однако сегодня причина визита Люциуса была необычной: оказывается, и его мысли занимала неугомонная Гестия Джонс. Удивительно, сколько шума может наделать всего одна маленькая женщина.
- Мистер Малфой, я достаточно давно наблюдаю за Авроратом, чтобы с уверенностью сказать: эти ищейки готовы использовать любую возможность, и если уж вцепились в дело, то не опустят. Особенно такие, как Джонс, - Августус чуть скривился. -  Ей было необходимо разрешение на использование Веритасерума, иначе доказать вину Элеоноры она, увы, не может, - Руквуд улыбнулся с притворным сожалением и развел руками, словно показывая беспомощность сотрудницы Аврората. - Закон, на котором был основан мой отказ, оказался для нее недостаточным аргументом. Должен отметить, настроена она решительно, однако это ничего не изменит. И, кажется, мой отказ сорвал ее планы — ей плохо удалось скрыть свое разочарование, - закачивая говорить, Руквуд извлек из недр своего стола два бокала и небольшую бутылку с отлитым на ее темном стекле гербом Руквудов. В следующее мгновение коньяк был разлит по бокалам — чуть вязко стекая по тонким стенкам, он без лишних слов выдавал свою многолетнюю выдержку.
- Вы ведь не откажете мне? - Руквуд протянул Люциусу один из бокалов и поднял свой. - За будущее оправдание Элеоноры Эйвери.

[AVA]http://se.uploads.ru/mXJIk.png[/AVA]Легкий звон, с которым соприкоснулись бокалы, был приятен слуху. Не только его мелодичность была тому причиной — этот жест знаменовал собой согласие двух соратников. И, что было немаловажно, сильных соратников. Ведь Джонс тоже была не настолько одиноким воином, как могло показаться: на ее стороне были коллеги – среди ищеек непременно нашлись бы те, кто поддержал бы ее, кто подал бы свой голос, обвиняя Элеонору Эйвери. Но любой, кто встал бы с ней плечом к плечу, уже не смог бы сделать ничего.
- За нашу победу, - Руквуд кивнул, принимая предложенный тост, и пригубил содержимое бокала.
Да, Джонс проиграла эту битву. И Аврорат проиграл эту битву. А уж Министерство и вовсе сдавало одну высоту за другой, даже не замечая того. Им удалось проникнуть везде: законодательная система, правосудие...  Да даже министр магии оказался в их руках. Медленно, но верно Министерство ложилось на нужный курс. Конечно, несогласные с переменами были, но однажды подвернется случай избавиться и от них. Всему свое время. Главное — осторожность и неторопливость. Скупой платит дважды — это утверждение совершенно верно и в тех случаях, когда речь идет не о материальных затратах. Если поторопиться подмять под себя общественный строй, можно поплатиться своим положением, свободой или даже жизнью. Если действовать осмотрительно — можно наверняка добиться своего.
- Я понимаю ход ваших мыслей, Люциус, - Руквуд усмехнулся, поставив бокал на стол, и сцепил пальцы перед собой, - но сейчас не стал бы торопиться использовать подобный маневр. Если Аврорат постарается своими силами создать повторный прецедент, он сам выроет себе яму. Использовать подобную утку никогда не поздно. К тому же, есть еще одна причина, по которой я не стал бы прибегать к подобному именно сейчас.
Сама по себе идея была очень даже заманчива. Опустить авторитет Аврората, совершенно не запачкав рук — любую такую возможность надо ценить, и Августус не пренебрег бы предложением Люциуса, если бы не одно "но", связанное с неоднозначной репутацией Элеоноры. Купятся на ее святость разве что глупые домохозяйки, для которых дело, освещенное в прессе, заменит пару глав романа "мыльного" жанра.
- Говоря между нами, мисс Эйвери не та персона, которой можно придать образ несчастной жертвы. О ней ходит множество слухов не самого... скромного содержания. "Жертвой" Аврората должен стать тот, кто в глазах общества чист, как младенец. Вы не находите?

[AVA]http://se.uploads.ru/mXJIk.png[/AVA]Если бы все было хоть немного иначе, Августусу не пришлось бы обращать внимание Люциуса на маленькие «но», которые могли испортить шутку с участием прессы, — этих нюансов могло бы просто не существовать. Если бы Элеонора Эйвери была примерной дочерью и по вечерам развлекала светской беседой за чашкой чая свою бабушку, если бы Джонс имела неосторожность бросить тень на свою профессиональную репутацию. Вот тогда все могло бы сложиться иначе.
Впрочем, безупречных не бывает, не так ли?
Так каковы же твои грехи, Гестия Джонс?
- Люциус, не стоит называть отступлением ожидание удобного случая, - мягко ответил Руквуд. - Я бы назвал это перемирием, которое мы даем Аврорату и которое можем прекратить в любой момент. Пусть почувствуют, что вольны действовать так, как им покажется правильным — тем большим будет удар, который мы нанесем по репутации мракоборцев, когда подвернется момент.
В ответ на следующий вопрос Люциуса Руквуд сначала только улыбнулся — так, точно вопрос собеседника доставил ему немалое удовольствие.

- Ваша проницательность, Люциус, однажды заставить меня раскрыть все козыри, которые я имел осторожность припрятать в рукаве, - он развел руками и чуть склонил голову, словно признавая мнимое поражение.
- Следует ли мне ожидать, что и эта светлая мысль придет не только в вашу голову, но и к аврорам? Впрочем, от вас мне таить нечего, - продолжал Августус; на его губах играла все та же улыбка, но взгляд был испытующим, оценивающим. Таить нечего, да только бы знать, что всегда так будет. Даже соратникам Августус Руквуд доверял только до определенного предела. - Помните ли вы Сомса Саламандера? Его сын Джеральд мечтает...- чуть прищурившись, он замолчал, прикидывая, стоит ли говорить о делах Темного Лорда прямо в Министерстве Магии. Было бы нелепо думать, что Руквуд не озаботился безопасностью своего личного пространства — любой пожелавший их подслушать поплатился бы за это собственным слухом, но береженого, как говорится, и Мерлин бережет. - Разделить наше общее дело и быть отмеченным, - эвфемизм и намек были достаточно прозрачными, чтобы Люциус смог понять, о чем речь. - Небольшая сделка: мальчик помогает мне быть в курсе дел, в том числе и личных, наших дорогих стражей порядка, я, в свою очередь, предоставлю ему возможность попробовать свои силы и проявить себя, когда придет время. Вы никогда не задумывались, как полезны в этом могут быть стажеры?

Отредактировано Augustus Rookwood (24-12-2013 00:37:22)

[AVA]http://se.uploads.ru/mXJIk.png[/AVA]Кроме того, если не хочешь подвергать разрушению город,
привыкший жить свободно, то легче всего удержать его
при посредстве его же граждан, чем каким-либо другим способом.
(с) Н. Макиавелли

Господа Малфой и Руквуд обменивались улыбками, любезностями, и кому-то со стороны, возможно, могло показаться, что эти люди вполне друг с другом откровенны. Однако Августус никогда не был настолько наивен и доверчив, чтобы раскрываться до последнего даже перед союзниками. Он не стал бы Люциусу лгать или скрывать от него нечто важное, но и откровенность ограничивалась простыми рамками: «Я скажу лишь то, что посчитаю нужным и допустимым сказать».
- В том-то и весь секрет, Люциус, - еще одна лукавая улыбка скользнула по губам советника. - Слишком многие видят в стажерах только источник помех и мышиной возни. И, бесспорно, некоторая их часть таковыми и является. Но, на наше с вами счастье, есть и другие. Я имел возможность узнать Джеральда в достаточной степени, чтобы пойти ему навстречу. Ведь, в самом деле, не думаете же вы, что я сделал ставку просто так?
Большое всегда начинается с малого. Не грубое завоевание дает опору великому правлению; мало взять власть в свои руки, ее нужно уметь и сохранить. Вероятно, решение этой проблемы искали с тех самых пор, как возникло первое государство, древнее, еще и не подозревающее о том, что оно – государство, и каждая эпоха может предложить потомкам свою панацею. Платон и Аристотель уповали на мудрость, Макиавелли предлагал государю поселиться на завоеванной территории, чтобы, с одной стороны, расположить народ к себе, а с другой – быть во всеоружии при случае восстания. Наивно и странно было бы думать, что великий политик своего времени имел в виду только перенос резиденции из одной точки земного шара в другую, и Руквуд видел в этой идее необходимость пустить корни среди тех, кто неволей обрел новое царство, знать обо всем, что происходит и принимать в этих событиях живое, хотя и незаметное для лишних глаз, участие. В этом участии незаменимыми становятся пташки* – люди, которые не привлекут к себе внимания в обычной жизни, но сумеют держать ухо востро, тонко вытянуть из собеседника необходимое или произнести несколько слов в нужное время и в нужном месте. Они и есть то самое малое, без которого не просуществовать большому.
Они – основание завоевания изнутри, завоевания тихого и бескровного. Хотя стоит признать справедливости ради, что тому, кто ступит на путь подобной экспансии, потребуется немало терпения – все может растянуться на годы, десятки лет. Сколько времени должно пройти, чтобы стажер обрел вес в Министерстве? Сколько рисков вступит в игру за это время и сколько острых углов ее участники должны предчувствовать и обойти, чтобы результат  соответствовал сделанным ставкам?
- Появление стажеров в Министерстве дело настолько обычное, что интерес юноши к происходящему внутри отдела скорее сочтут дотошностью и крайней степенью любопытства, чем спишут на таинственные заговоры, - Августус повел ладонью в сторону, как если бы развел руками. - К тому же, вы сами обозначили порог умственных способностей авроров, - он усмехнулся.
Августус не мог не поддержать подведенные Люциусом итоги и поднял бокал в ответ. Перед мысленным взором предстал отчетливый образ: зал суда, который Эйвери покидает оправданной, и Джонс, которая не может изменить вынесенного решения. Напряженная и гнев ее почти осязаем: если бы взглядом можно было испепелить, от нескольких людей в этом зале уже остался бы только пепел, но даже этого Джонс не может  — вид подобной беспомощности доставлял ему удовольствие.
- А знаете, хотел бы я увидеть лицо аврора Джонс, когда суд озвучит свой приговор и все ее упорство рассыпется прахом, - почти весело проговорил Руквуд. - Бесценный момент.
Он пригубил содержимое бокала и продолжил:
- Ну а что же вы? Не желаете последовать моему примеру и найти толкового стажера? Или же в вашем подразделении все настолько подконтрольно вам, что этом нет нужды?

Отредактировано Augustus Rookwood (31-01-2014 03:19:43)

[AVA]http://se.uploads.ru/mXJIk.png[/AVA]Догадывалась ли Джонс, что ее скромная персона удостоилась пристального внимания со стороны истинных, но скрытых в тени противников? Впрочем, нет, начать стоило бы с другого: догадывалась ли Джонс, кто на самом деле являлся ее противниками в этой тяжбе или же Элеонора Эйвери была единственной, на кого пал ее самоуверенный взгляд? Была ли эта женщина ослеплена своей уверенностью в том, что настойчивость города берет?
Хотя какая разница. Даже если ее мысленный взор не застилает пелена непогрешимой веры в силу закона, даже если она понимает, кто и какую игру ведет, что она сможет сделать?
Но все-таки интересно. Впрочем, времени подумать об этом будет еще предостаточно.
- О, само собой, Люциус, спешка в таком деле, простите за тавтологию, дело последнее, – Руквуд улыбнулся уголком губ. – Конечно же, стоит присмотреться как можно тщательнее, здесь вы не имеете права на ошибку. Все должно быть учтено и просчитано, до любой мелочи.
Ставка должна быть надежной. Тот, кто думает, что игра действительно зависит от воли случая и благосклонности фортуны – наивен, если не глуп. Игру делает умение просчитать ходы наперед. Дальше – больше: ходы можно не только просчитывать, но и программировать, как сказали бы маггловские не то социологи, не то психологи. В идеале будущих пташек можно было бы отбирать еще в детстве, воспитывать соответствующим образом, чтобы позже ни одному из них не пришло в голову пойти против пути, к которому их готовили. Идеальная армия на информационно-человеческом пространстве, способная слышать и дезориентировать, скрывать себя... Пока что только мечта, и о ней можно подумать и позже, потому что Люциус умеет ставить интересные вопросы и за его мыслью надо следить.
Страх. Деньги. Идея.
Руквуду вспомнилась старинная загадка о наемнике*: чью кровь прольет он, имеющий оружие в руках, когда прозвучат три приказа – именем короля, именем богов и во имя денег? Когда-то, пытаясь ответить на этот вопрос, он был готов признать движущей силой именно деньги. Ведь речь же идет о наемнике, человеке, который готов продать свои убеждения тому, кто больше заплатит – вряд ли для него идеи законного права государя на трон или воли божьей сыграют роль. Наемник продается и покупается. Значит, деньги. «Точнее, тот, кто больше заплатит, – уточнил некогда Августус, высказывая вслух свою мысль, – это не обязательно будет богач».
Теперь в эту загадку можно было добавить еще одну переменную и попытаться вывести новый результат. Идея, деньги и страх. Что одержит верх?
- Возможен ли однозначный ответ на ваш вопрос? – спросил Августус и покачал головой, словно отвечая самому себе. – Полагаю, страх – страх потерять жизнь или близких, страх оказаться в нищете, страх быть никому ненужным... Каждому есть чего бояться, – Руквуд проницательно посмотрел на лорда Малфоя. – Ведь не станете же вы утверждать, что ни одна вещь в этом мире не сможет внушить вам страх? А если и станете, так слукавите. Слабое место можно найти у каждого, хотя это и не самый удачный способ воздействия. Действие рискует однажды встретить противодействие.
Говоря о страхе, Руквуд прежде всего судил по себе. Что заставляло его самого хранить верность Темному Лорду? У истоков, безусловно, стояла идея и прекрасные перспективы. Однако им на смену пришел страх. Страх перед гневом Милорда – впрочем, Руквуд никогда про себя не называл его так, не признавая удела слуги – и самой ужасной болью, что ему приходилось испытывать, перед разоблачением... Множество страхов заставляло его быть убежденным в том, что назад пути нет. С другой стороны, идея страха как силы была очевидна и без того. Каждому есть что терять, и безупречный лорд Малфой, и упорная Джонс, и многие другие – все они чего-нибудь да боятся или имеют такой секрет, который раскрывать опасно.
- В конце концов, я бы предпочел, чтобы самой сильной связью была идея. Вы зря недооцениваете ее силу. Человек, который умирает за идею, не разочаровавшись в ней, умирает счастливым, в то время как деньги того не стоят, по ту сторону завесы они уже не пригодятся. А смерть в страхе, полагаю, удовольствие небольшое. Да и к тому же, всех нас, Люциус, самых достойных, по крайней мере, собрала вместе идея, не так ли?