- Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти?
     - Это во многом зависит от того, куда ты хочешь прийти, - ответил
Кот.
     - Да мне почти все равно, - начала Алиса.
     - Тогда все равно, куда идти, - сказал Кот.
     - Лишь бы попасть куда-нибудь, - пояснила Алиса.
     - Не беспокойся, куда-нибудь ты обязательно попадешь, - сказал Кот, -
конечно, если не остановишься на полпути.
(с)Л. Кэррол

Холодно. Это была первая мысль Алисы Лонгботтом, когда они с Фрэнком перенеслись к воротам дома, которому им предстояло сегодня нанести визит. Наносить подобные визиты было обычным для аврора делом, и сама Алиса не раз преступала пороги чьих-то жилищ отнюдь не приглашенной гостьей, а всего лишь сотрудницей Министерства Магии, выполняющей свою работу.
- Ай, - вырвалось у Алисы, когда она вступила в лужу, - я молодец, Фрэнк, можешь поздравить меня.
Они еще не успели начать задание, а она уже наступила в лужу. Да ты просто неудачница, детка.
И, между прочим, это был не первый провал за последние дни. И хотя это сложно было назвать провалом в прямом смысле этого слова, но Алиса никак не могла простить себе, что в ту минуту, когда за спиной Фрэнка появился Пожиратель Смерти, не она приняла на себя удар, а Мэри МакДональд.
- Это не смертельно. Ей просто нужно отлежаться несколько дней, - сказала тогда Андромеда, умывая руки.
По белоснежному фарфору раковины бежали кровь, вода и какая-то грязь, и Алиса как завороженная смотрела в воронку, где исчезали в темноте следы страданий Мэри. Сколько еще тайн придется хранить Ордену Феникса, чтобы сберечь главную тайну – факт своего существования? Даже сейчас, когда стоял вопрос о жизни Мэри, они не смогли обратиться в Мунго, ведь тогда бы возникли ненужные вопросы, на которые пришлось бы давать ответы.
-Ради всеобщего блага, - эхом отзывались в мыслях слова Гриндевальда.
И именно из-за этого «общего блага» искаженное страданием лицо Мэри видели лишь те, кто вместе с ней принял на себя удар Пожирателей, и кто позже пытался вызволить ее из цепких ледяных рук Смерти.
- С Мэри все будет в порядке, вот увидишь. Нам совершенно нечего бояться… Все самое ужасное… уже давно позади, Алиса, - сказала Марлен. Или Эммилин. А, может быть, даже Лили или Доркас. Алиса была тогда слишком подавлена, чтобы попытаться держать хорошую мину при плохой игре, поэтому она молча кивнула и выдавила из себя неестественную улыбку.
И хотя сердце Алисы до крови источил червь страха и переживаний, еще сильнее жгла душу ревность. Ревность, которую она всячески пыталась в себе задушить, понимая, что, хоть Мэри и была уже несколько лет как влюблена во Фрэнка, она его все-таки спасла, поставив на кон свою жизнь. И хотя бы ради этого стоит простить ей все то, что трудно было простить в иное время. О, Алиса прекрасно понимала, что нет ничего хуже ревности к той, кто едва не пал мертвой, защищая другого, вот только ее не отпускал вопрос «Почему она?». Из всех орденцев именно, гриндилоу ее раздери, Мэри МакДональд оказалась там в ту минуту, когда это было так надо!
Почему не я? Неужели я бы справилась хуже? Нет! Я бы сделала все то же самое, а, скорее всего, даже лучше. Так какого лешего она, а не я, оказалась там?
Муки совести тоже не обошли Алису стороной и не отступали от нее, убеждая ее в том, что думать о таких вещах, когда Фрэнк едва не погиб из-за подлого нападения со спины, а Мэри в беспамятстве от боли уже который час не может прийти в себя, мягко говоря, не очень хорошо. Сказать, что все это мучило ее – не сказать ничего.
Вот только времени на угрызение себя изнутри не было, и после бессонной ночи Алисе пришлось выдернуть себя из теплой постели, где можно было тихо страдать, укрывшись одеялом. Утро было серым, голова – разбитой, очередное задание от Ордена – непонятным. Словом, поводов для хорошего настроения предостаточно.
Найти-то-не-знаю-что. Браво. Лучшее из того, что можно было искать в восемь утра в воскресенье в заброшенном доме, куда их отправили. Откровенно говоря, история скучная: дело Ибсена досталось «не тому человеку», который не стал долго разбираться в причинах сумасшествия почившего, а также того, что означает сделанная им много лет назад дневниковая запись о том, что он нашел способ сделать всех счастливыми. Вот Ордену и пришлось заняться этим делом, ведь, во-первых, Дамблдор все еще искал шкатулки семи смертных грехов, что нередко доводили людей до безумия, а во-вторых… Всех мучил вопрос – что же мог изобрести Ибсен, чтобы «осчастливить всех на свете»? 
- Идем?
Ворота высокого, давящего своей серостью дома приветственно скрипнули, а с камня взлетела стая ворон.
«Мэри Луиза Ибсен. 1949–1968 гг.
Из сердца все на свете лица
Не выжгут твоего лица».
Не камень. Могильная плита, на которой лежал усохший от времени букет белых роз.
С трудом отвела взгляд от измученных временем роз, что выделялись на фоне буйного майского цветения, где не было места увяданию и смерти. Май это ведь совсем не время для смерти.
А когда для нее есть время?
- Мне кажется, подобный дом мы видели в Чешире… Помнишь? – Алиса поднялась по ступенькам к двери, - там еще ручка двери была… В виде розы. Кажется, кто-то из наших взялся за нее раньше времени, и она… Уколола. Чуть ли не ядом… Не помню, кажется, это был Стигмус, - она протянула руку, обтянутую в черную перчатку, к ручке, - но мы будем умнее. Главное, не испортить перчатки, иначе в Аврорате спросят, какого гриндилоу мы портим их в нерабочее время.
Вскоре порог и мрачный сад с могилой Мэри Ибсен оказались позади, правда изнутри дом совсем не казался радостнее, чем снаружи. Темнота, пыль, мрак. Кажется, здесь ни к чему давно не прикасалась женская рука.
А, впрочем, кажется, здесь вообще давно ни к чему не прикасалась чья-то рука.
- Вниз, вверх, направо, налево? – Алиса обернулась к Фрэнку.

Отредактировано Alice Longbottom (21-03-2013 21:42:24)

Здесь нужно, чтоб душа была тверда;
Здесь страх не должен подавать совета.
Данте Алигьере «Божественная комедия».
Курс был дан строго вперед. И очень осторожно. Ну, что ж, попытка не пытка. Осторожно так осторожно.
Коридор уходил вперед таинственным лабиринтом, в котором, конечно же, сидел местный минотавр, дожидаясь своего Тесея, но только Алиса не была классической Ариадной, которая вместо себя отправила в лабиринт клубок ниток. Здравый смысл подсказывал любому, кто хоть каплю знаком с древнегреческой мифологией, что в случае с минотавром (равно как и с химерой или кем-то подобным), в самом деле, нет смысла ложиться мертвой под лапы чудовищу, тогда как куда полезнее не путаться под ногами. Но Алиса никогда бы не смогла пустить Тесея одного, будь у него хоть нить Ариадны, хоть меч короля Артура. Участь Пенелопы, двадцать лет ждавшей Одиссея домой, или участь Андромахи, отпустившей Гектора на верную смерть, была совсем не для нее. Уж Алисе бы амазонкой – и Трою защищать.
А, может, от меня правда будет больше толку, если я не буду мешаться? В конце концов, я не такая, как Доркас. Я и не Гестия, без которой развалится все… Я Алиса, просто Алиса. Может, в каких-то других мирах Алисы совершают подвиги, но вдруг это не мой случай? От этой мысли кровь прилила к лицу Алисы, и она, почувствовав прикосновение руки Фрэнка, осторожно взглянула на него, словно не понимая, что означает это прикосновение. Нежность? Тревога? Страх за нее? Я не ребенок. Я тоже что-то могу! Одни мысли в корне противоречили другим, но Алиса этого не замечала.
Коридор уходил все дальше и дальше, и Алиса все сильнее ощущала свою… Не ничтожность, но уязвимость. А еще растерянность. Легонько сжав руку Фрэнка, она словно спросила его о том, все ли будет в порядке. А если там, в конце, ничего не будет? Если там нет никакого света, и все, что мы увидим, будет тупиком?
Вдруг на горизонте замаячили маленькие огоньки света, и Алиса внутренне напряглась, не зная, кто выйдет им навстречу.
- Что это? – Еле слышно спросила Алиса, но не остановилась, - разве там не должен быть тупик? Этот дом не может быть бесконечным!
Алиса была права: до тупика было рукой подать, правда, этот коридор, заканчиваясь, давал жизнь небольшому залу, посреди которого смотрела на Лонгботтомов белая статуя девушки, чье лицо было скрыто вуалью. Алиса не слишком разбиралась в искусстве, но даже ей, неискушенной в этом вопросе, показалась удивительной изваянная девушка с тонкой, но вполне заметной вуалью. Должно быть, это дело рук какого-то очень талантливого мастера. Приподняв палочку, чтобы внимательнее разглядеть ее лицо, Алиса заметила, что ее глаза не казались пустыми, они выражали глубокую скорбь, и в душе Алисы болью отозвались все трагические истории войны.
Идущие навстречу огоньки несколько раз дернулись, и Алиса поняла, что это не более чем отражения их самих в зеркалах, число которых было три. А ларчик просто открывался… Я уж хотела нападать в случае чего. Отлично. Напасть на зеркало. Браво.
- Accendo! – Свет на кончике палочки Алисы увеличился, и вместе с ним ярче загорелись таинственные огоньки в зеркалах, полностью освещая зал.
Пройдя по периметру зала, Лонгботтомы не нашли ничего такого, что могло быть интереснее зеркал и статуи, поэтому вскоре их внимание снова было приковано к ним.
- Может, это двери куда-то? – Предположила Алиса, - ну, вроде Зазеркалья. Что думаешь? – Не дождавшись ответа, Алиса сделала шаг навстречу одному из зеркал и поманила за собой Фрэнка, - Alohomora!
Однако, увы, ничего не произошло, и Алиса чуть смущенно пожала плечами. Кажется, у ларчика были другие планы на сегодняшнее утро, поэтому зеркало, показав Алисе язык, не захотело раскрывать своих тайн прежде времени.
- Ну, что ж… - Сказала она задумчиво и обернулась на Фрэнка, оставив зеркало за спиной, - как странно. А что ты думаешь, если… - Последние слова Алисы так и остались у нее на языке, так как ей почему-то показалось, что Фрэнк смотрит не на нее, а вновь в зеркало, но взгляд его был отнюдь не просто любопытным.
Мэри. В зеркале была Мэри МакДональд с печатью смерти на своем измученном лице.
Что за… Резко обернувшись на то, что могло привлечь внимание любимого, Алиса не увидела в отражении ни себя, ни Фрэнка, а только истекающую на полу кровью Мэри МакДональд, которой, конечно, не было в зале, но она так явственно отражалась в зеркале, что можно было подумать, что она где-то здесь. Мертвенная бледность шотландки и открытые испуганные глаза выдавали в ней человека уже неживого. Она как настоящая… Как живая… Где-то послышались шаги смерти, и несколько мгновений у Алисы застыла кровь в жилах от вида мертвой Мэри на черном полу, усеянном лепестками красных роз. А вместо света палочек Лонгботтомов несчастную освещали крошечные свечи. Невозможно… Эта траурная иллюзорная картина притягивала взгляд, но в то же время своей искусственностью безбожно выдавала себя. Она не…
- Она не могла умереть! – Неожиданно даже для себя воскликнула Алиса, но не смогла отвести взгляда от ее безжизненного лица, на котором, как ей показалось, чуть испуганно дернулись ресницы, - это неправда! Ее… Она… Не могла! Я знаю точно, Фрэнк!
Защитная реакция Алисы сработала лучшим образом: отраженная в зеркале Мэри начала постепенно таять, и через пару мгновений ее не стало, а вместо нее в зеркале снова отражались Фрэнк и Алиса, чьи лица передавали целую гамму чувств в этот момент. Алиса приготовилась к тому, что изображение сейчас вернется, но увидев, как заметно посветлело зеркало, она поняла, что, кажется, все самое дурное, что в нем было, развеялось, словно сон.
Смерть испугалась. Смерть испугалась и бесславно сбежала, оставив лишь пустое зеркало. Еще не до конца осознав свое торжество, Алиса улыбнулась уголками губ и несколько смущенно посмотрела на отражение Фрэнка.
- Я… Я не знаю, что это было, но… - Алиса медленно обернулась к Фрэнку, - но, кажется, я напугала ее сильнее чем оно меня, - слегка нервно засмеялась Алиса.
Вместо ответа Фрэнка статуя за спиной любимого чуть зашевелилась и тут же замерла, словно почувствовав на себе взгляд Алисы.

Отредактировано Alice Longbottom (21-04-2013 03:11:54)

Любовь, что движет Солнце и светила.
(с) Данте Алигьери «Божественная комедия».
Последняя строка.

Морок уходил. Уходил, не оставляя следов на пыльных зеркалах зала, еще пару мгновений назад являвших страшные картины, которые потом еще несколько раз придут к Алисе во снах и не только. Но сейчас… Морок уходил.
Кошмары уползали в узкие щели и трещины старого дома, чтобы однажды непременно вернуться и, возможно, еще более чудовищными и бесчеловечными. Вернуться к Алисе. Вернуться к Фрэнку, вернуться к ее родителям, к Гестии, к Еве, к Эммилин, чтобы еще раз попытаться поставить их на колени перед собственными страхами и слабостями.
- Что вы знаете о потерях? Что вы вообще знаете о том, о чем так смело рассуждаете?! Кто из вас по-настоящему испытывал боль? Кто из вас знает, что такое настоящий страх? Вы и представить не можете, с чем вам предстоит столкнуться однажды, - этими словами однажды закончился ее день учебы в Аврорате.
Вернутся.

…но сейчас морок уходил, оставляя лишь пыль на зеркалах. Зло уходило, вернее, бежало.
- Я верю, я знаю, что будет не так! Свет в нас сильнее вас!
Алиса заворожено смотрела на любимого, чуть приоткрыв рот от удивления. Не до конца понимая, что это было: часть этого фантасмагорического сна или действительность, где Фрэнку изменила привычная сдержанность, она с восхищением и любовью смотрела на него. Из всех зеркал по одному сбегали ужасы. Это начало победы.
- Алиса, я люблю тебя. Всегда буду любить.
Фрэнк… Милый.
- А я люблю тебя, - она взяла его за руки и, забыв о должной бдительности, чуть приподнялась на носочки и мягко, едва коснувшись, поцеловала его, - и всегда буду.
Неожиданно за спиной Фрэнка что-то грохотнуло, и Алиса вздрогнула и заглянула ему за плечо. Не сразу поняв, что произошло, она увидела на ладонях прекрасной скульптурной девушки легкую вуаль, которой прежде не было. Она была на лице…
- Смотри… - Алиса показала Фрэнку на девушку, - сейчас что-то будет.
Нехитрое предсказание Алисы сбылось: за тремя остывшими зеркалами в стене появилась небольшая трещина, которая разрасталась все больше и больше, постепенно оборачиваясь в глубокий темный проход, который, кажется, и был дорогой в то самое Счастье, о котором восторженно писал Ибсен в своем дневнике.
- Фрэнк… - Прошептала Алиса, - гляди. Это невероятно! – Отпустив одну его руку, она продолжила держать другую и сделала шаг вперед по направлению к стене.
А, может, это ловушка.
Переступив очередной порог, Алиса и Фрэнк шли вперед в темноте, держа палочки, горящие маленьким голубоватым огоньком на острие. Через пару мгновений на стенах неярким пламенем зажглись факелы, приветствуя их в новом зале, где, возможно, их ждали новые испытания. В конце зала вновь блеснуло зеркало.
- Снова зеркало. Да он был фанатом! – Воскликнула Алиса и сделала пару шагов навстречу, - просто невероятно. Это настоящее Зазеркалье, если ты понимаешь, о чем я.
Жизнь Алису, как известно, ничему не учила, и она подошла к зеркалу вплотную, чтобы посмотреть, что там, но ничего, кроме самой себя и стоящего за спиной Фрэнка не увидела.
- Тут ничего нет, - почти разочаровано протянула она, - но не может же быть, что… Ой!
«Ой» было сигналом к тому, что не все было так просто, и в зеркале начало постепенно появляться то, что она заметила не сразу. Вернее, те. Это были странные блеклые тени, которые казались гораздо более тусклыми, чем Алиса, но зато гораздо счастливее и краше. Их лица озаряли радостные улыбки, и постепенно, с каждым мгновением, тени приобретали все более точные очертания, становясь людьми.
Ее родители. Давно почивший дедушка, которого она видела в раннем детстве. Гестия и Фабиан. Лили и Джеймс. Эммилин и Римус. Ева, Виктория, Бонни, Сириус, Ирэн, Стигмус… Теней становилось все больше, и Алиса уже сбилась со счета. 
А ближе всех к Алисе и Фрэнку стоял маленький мальчик со слегка рассеянным взглядом, держа за руку девочку чуть помладше. Они стояли рядом с Алисой и доверчиво улыбались ей.
- Фрэнк! – Не смогла сдержаться Алиса, - они так похожи…
Казалось, что в зеркале скоро не хватит места, чтобы вместить всех тех, кто приходил снова и снова. Многие близкие люди, светившиеся счастьем, переполнявшим их изнутри. Алиса не знала, отчего им было так хорошо, но отрицать это было невозможно.
- Фрэнк… Посмотри. Это наше будущее?

Отредактировано Alice Longbottom (12-06-2013 15:09:48)

И никто не умрет. И никто не уйдет. Не оставит тебя среди белых полей…*
Завораживающе прекрасные лица, глядевшие на Алису из глубин таинственного зеркала, улыбались ей так радостно и светло, что нельзя было и представить, что магия этого предмета хоть сколько-нибудь темная. Нет… Так не могло быть. Алиса доверчиво прислонилась рукой в перчатке к пыльной глади зеркала, и ее отражение поступило так же. Однако соприкоснуться им было не суждено – их продолжала разделять граница реальности и мифа.
Тем временем Фрэнк продолжал пытаться понять, что увидела в зеркале Алиса, но он не мог. В какой-то миг Алисе даже закралась странная мысль, что только она может видеть в зеркале что-то особенное. А что… Бабушка же говорила, что у нас есть в роду предсказательницы… Но Алиса была похожа на предсказательницу так же, как на зельеварку, поэтому этот вариант можно было отмести с пометкой «неправдоподобно».
С трудом отведя взор от чарующего зеркала, Алиса обернулась к мужу и сделала ему шаг навстречу. Ее переполняло странное, дивное чувство. Наверное, с такой радостью и трепетом в сердце была открыта Нарния, Терабития, Страна Чудес и другие прекрасные миры, в которые неизменно тянет всех из нашего мира. Вот и Алиса почувствовала себя частью некоторой сказки, известной только ей. Пока. Но ей очень хотелось разделить ее с Фрэнком.
- Это нев… - Алиса не успела сказать «невероятно», потому что ее неожиданно прервал муж.
- Папа, - вдруг произнес он, глядя Алисе за спину. Та мгновенно обернулась, чтобы увидеть Оуэна Лонгботтома, которого неожиданно ласково назвал «папой» ее супруг. Но увы… За ее спиной было всего лишь зеркало, которое более не являло Алисе прекрасных картин. Разочарованно приоткрыв рот от удивления, Алиса снова подошла к зеркалу, но ничего там не увидела.
- Фрэнк, что ты там видишь? Отца? – Алиса вернулась к мужу, - это так странно… Я не представляю, что это может быть.
Фрэнк словно не слышал ее, но спустя пару мгновений помотал головой, словно избавляясь от очередного морока, и поднял на нее глаза. По его взору Алиса поняла, что и он увидел нечто такое, что сложно описать словами.
- Алиса, я не могу точно сказать. Что ты увидела? Почему-то мне кажется, что наши видения не слишком различались, любимая. Даже если это реальность, то какая-то иная, - его рука прикоснулась к ее щеке, и по телу прошла приятная дрожь. Он настоящий… Уж он точно не морок.
- Я… Увидела… Я увидела всех нас… Тебя, меня, Гестию… Еву с сестрой и этим ее… Максимилианом. А еще Эммилин, Римуса, Джеймса, Лили… Мерлин, да всех! – Интонации ее голоса привычно взлетели вверх, - и даже… Ты, может, не поверишь, но мне кажется, что я увидела… Наших с тобой детей. Мальчика и девочку, - она неуверенно улыбнулась, - но дело не в этом, а в том, что ты не представляешь, какие у всех счастливые лица. Они… Буквально светились от счастья. Все! Ты, я, наши друзья, мои родители… Я даже видела дедушку, хотя он…
Нет... Вдруг глаза Алисы чуть округлились, словно нашли какую-то разгадку, а сама она замолчала, не окончив говорить про дедушку. Рука ее в кармане привычно нащупала дедушкины часы.
- А дедушка… - продолжила она… - а дедушка мой умер, - ее голос упал вниз, -  это не может быть нашим будущим. Если только… Может, мы все умрем?
Так бесхитростно спросить про смерть могла только Алиса.  Во взгляде ее не было ни капли смущения или страха, и уж тем более отчаяния, только живой интерес и удивление. В иной миг она, может, и сама бы подивилась или даже возмутилась тому, как легко рассуждала о своей смерти и смерти тех, кто ей дорог, но сейчас она была настолько взволнованна, что не могла говорить иначе.
- А что увидел ты? - Она снова взяла его за руку, и они вдвоем подошли к зеркалу. Стараясь избегать зрительного контакта с зеркалом, Алиса подняла взор и увидела, как под слоем пыли видится надпись.

Erised stra ehru oyt ube cafru oyt on wohsi.

- Ой, нет, мы, видимо, не умрем!

Отредактировано Alice Longbottom (26-06-2013 05:31:29)

"Когда солнце взойдет на западе, а зайдет на востоке.
Когда все моря высохнут, а ветер понесет горы, как листья..."

– Он говорил такие вещи, услышать которые в реальности я могу только мечтать.
Алисе страстно хотелось узнать, что слышал Фрэнк, но никому не дано постичь всей глубины бездны сердца другого, пускай, самого близкого человека. У нее как-то странно защемило в душе от мысли, что их мечты могут сходиться в чем-то... нет, во всем! 1

1.
- Где моя мама? Почему, если она болеет, к ней нельзя? Всегда было можно! – раздался звон бьющегося фарфора.
- Алиса!.. Не надо так...
- Где моя мама? – следующая кукла встретила лбом стену детской, - она обещала мне... Почему я не вижу ее третий день? Почему вы меня не пускаете к ней?!
Что было дальше, Алиса никогда не могла вспомнить, словно тот день был вовсе и не из ее жизни, а вылезшим из старого шкафа боггартом.
Неудачный эксперимент в Исследовательском центре, задымление и ядовитый запах гари, проникший практически на все этажи здания. Миссис Ревейн просто зашла навестить своего супруга в обед, но вместо обещанного рагу им подали на первое оглушительной волны взрыв и едкий дым, от которого все плакали и плевались кровью.
Через несколько лет Алиса узнала, что у нее мог быть брат. Или сестра.
Я не плачу. Я не должна плакать, иначе мама расстроится.

Алиса внимательно слушала Фрэнка, впитывая каждое его слово, которое, как ей казалось, сейчас вмиг объяснит, как быть с зеркалом. На какие неведомые ей рычаги надо потянуть, чтобы тронулся с места этот странный механизм и открыл последние тайны. Но и ему было не понятно, что с этим предстояло сделать. Он просил ее быть осторожным. Как же он прав.
- Мы никогда не умрем, Алиса.

2.
- А этот?.. – Барристан Браун опустился на колени перед лежащим у темной лужи человеком, - и этот. Ты слышишь меня, Алиса?
- Да… сэр, - мучительно кивнув, ответила Алиса.
- Алиса, если ты будешь с таким ужасом таращиться на все вокруг, то от тебя будет толку не больше, чем от них, - он указал палочкой на несколько лежащих в ряд трупов.
Я не буду бояться, я Аврор. Я Аврор. «Я огонь, что разгонит холод, и свет, что приносит рассвет».2 От меня будет толк. Я буду хорошим Аврором. Я Ревейн, я ворон. Вороны не боятся смерти.
Я не боюсь смерти.

- Вот смотри: ты видела всех, кого любишь, счастливыми и довольными, видела наших детей, даже своего умершего дедушку.

3.
- Ворон – птица умная, Алиса. Читай внимательно, ты уже третий раз ошибаешься!
- Я не ворон. Я не хочу быть вороном.
- Но герб твоего дома носит ворона, и твоя фамилия... Если бы тебя слышал дедушка...
- Но он не слышит меня больше.
Все умирают. Я не могу знать всех своих умерших родственников. Мои правнуки, внуки и, может быть, даже дети не будут знать меня, если я буду Аврором.
Это всего лишь смерть.

- Я осторожна, - кивнула Алиса Фрэнку, когда водоворот воспоминаний вновь выкинул ее на берег реальности, - я очень осторожна… Погоди минуту, - она вновь повернулась к зеркалу и приблизилась к нему на пару шагов. Из глубины отражения снова появились те, кому она всей душой желала счастья.
Алиса задержала взгляд на всех стоящих ближе всего к ней. Она давно не видела их такими... Ева улыбалась ей так светло и радостно, словно и не ее сестру арестовали и посадили в Азкабан. Алисе захотелось подойти к ней, вытащить ее из-за этого запыленного зеркала и вывести в настоящий мир, но мираж оставался миражом. Фрэнк, родители, Гестия, Эммилин, Лили, Сириус... Их было невозможно пересчитать, и Алиса в какой-то миг даже поразилась, сколько вмещает ее сердце.

- Это ложь, - сказала она надтреснутым голосом, и зеркало мгновенно опустело. Алиса вернулась к любимому, - ты же понимаешь, что так никогда не будет? Я слишком хорошо помню последние слова Барристана Брауна, чтобы поверить в это.
Фрэнк знал, что Алиса не любила вспоминать то отчаянное сражение между Орденом Феникса и Пожирателями Смерти. Первый настоящий бой, первое настоящее ранение, первая настоящая смерть. Алиса тогда проплакала всю ночь, и не от раны.
- Ты же ворон, девочка, - усмехнулся он, и его рот обагрился кровью, - ты должна помнить о смерти, а не бояться ее, Алиса. Не давай им забыть, - он едва кивнул в сторону остальных и через пару мгновений испустил дух.

Голос ее зазвучал непривычно глухо.
- Помнишь... Помнишь страшные налеты Пожирателей Смерти на маггловские селения под Рождество? Они пытались напугать, сбить нас с толку, а мы ходили по пятам, но не могли схватить никого. Вас не было два дня и три ночи. Может, ты не помнишь, а я помню, как мы ждали хотя бы патронуса от вас, но - ничего, - Алиса медленно приблизилась к Фрэнку, - я была в отчаянии. Мне помог мой отец. Мы долго говорили с ним, а потом я ушла в библиотеку запивать боль и страх книгами. Не представляешь, какие находки иной раз подкидывают бесцельные прогулки по библиотеке, - рот ее исказила странная усмешка, - ты же знаешь колдовство обмена крови? - Алиса была счастлива, что кроме Фрэнка ее надтреснутый голос никто не слышит, - это очень Темная Магия, но я была готова на... все. Никто бы и не заметил исчезновение какого-нибудь пьяного попрошайки из подворотни маггловского Лондона. Ведь... Почему на жизнь имеет право закостенелый пьяница без роду и племени, но не имеешь права ты, моя жизнь? А Гестия? Ева или Эммилин? Их с вами тогда не было, но и на их долю уже выпало передряг. Ты не веришь, что я могла бы пойти на такое? - она внимательно посмотрела в глаза мужа, - я тоже не верю, но тогда мне казалось, что могу. Не хватало только... Красной Нити.
Что такое Красная Нить Фрэнку Лонгботтому, аврору, объяснять не приходилось. Это мощнейшая вещь, которой можно спасти одну жизнь, но при этом прервать другую. За ее использование можно было просто купить билет до Азкабана в один конец. От одного только ее упоминания пробегала дрожь по телу.
- Ты спросишь меня, пошла я все-таки на то, чтобы найти ее? - она чуть помолчала и призналась, - нет. Я дошла до Лютного. Зашла к той старухе. Я знала, к кому идти... И даже не спрашивай, как. А когда она спросила меня, зачем я здесь, я... ушла. Не знаю, то ли я так испугалась, то ли поняла, что жить не смогу после такого, даже если спасу тебя. Даже если бы у нас было все это, - она указала рукой на зеркало, - мы не принадлежим себе и своему счастью, Фрэнк. Мы живем не ради себя, но ради... других, - ее пробил нервный смешок, - я знаю, что я непростительно пафосна сейчас! И я не знаю, что делать с этим чертовым зеркалом!
Но смех ее оборвался так же резко, как и появился.

Кто мы, что живем не ради себя? Авроры? Орденовцы? Мы с ним вдвоем? Или все?
Или, может, мне бы только хотелось, чтобы все жили друг ради друга. Я не знаю.

Отредактировано Alice Longbottom (30-07-2013 17:31:07)

Sometimes the curiosity can kill the soul
but leave the pain
And every ounce of innocence is left
inside her brain
And through the looking glass we see
she’s painfully returned
But now off with her head I fear
is everyone's concern
You see there's no real ending
It's only the beginning
Come out and play
(c) Her name is Alice

7.
Алисе было немного страшно.

6.
Серебристая лошадь бесшумно поскакала по воздуху, постепенно приближаясь к самой дальней от Лонгботтомов стене этого небольшого зала. Алиса знала, что патронусы бестелесны, но все равно не могла привыкнуть к тому, что они способны пересекать любые физические пороги и границы. Патронус Алисы прошел сквозь стену, но, когда лошадь оказалась за пределами дома, начало происходить что-то еще более странное (хотя куда уж?), чем до этого. Стена камень за камнем начала расходиться в разные стороны, пропуская в зал солнечный свет. Алиса инстинктивно сжала руку Фрэнка и приготовила палочку.
Кажется, это было последнее дно. Стена открылась, и на Алису с Фрэнком подул прохладный утренний ветер. Алиса чуть прищурилась от неожиданно яркого солнечного света и сделала шаг навстречу, взяв за руку Фрэнка.

5.
- EXPECTO PATRONUM! – отчего-то это заклинание никогда не получалось произнести тихо, а если и получалось, то не у Алисы. Из палочки девушки начал струиться серебряный свет, постепенно преображающийся в лошадь. Алиса удовлетворенно улыбнулась и облегченно выдохнула. Получилось…
Сообщение для Дамблдора получилось коротким, но большего и не надо рассказывать прежде времени.

4.
Алиса набрала воздуха в легкие и выдохнула, словно ей предстояло войти в клетку со львом или перепрыгнуть пропасть, а не вспомнить один из лучших дней ее жизни. Но таков уж парадокс патронуса: сначала ты из кожи вон лезешь, чтобы заклинание сработало, зато потом тебя изнутри наполняет такое дивное чувство, похожее на коктейль из ностальгии и радости. Правда, иногда случается и так, что ты стараешься, но ничего кроме разочарования не выходит.
Держа Фрэнка за руку, Алиса начала вспоминать о том дне, что был одним из самых счастливых для нее. Ей стало немного проще, когда она прикрыла глаза, чтобы воскресить в памяти тот жаркий, пропитанный солнцем и счастьем летний день, когда они с Фрэнком отправились на прогулку к Шепчущему лесу, что недалеко от дома Ревейнов. По голубому небу медленно текли облака, а солнце светило весь день, и Алисе даже казалось, что оно чуть нарушило расписание, уходя на запад позже положенного. От запаха на берегу безбрежного моря трав и цветов почти кружилась голова, но оттуда было совершенно невозможно уйти.
А через несколько дней они поженились.

3.
- Мы будем еще обследовать дом? Надо бы, наверное… Но сначала надо сообщить в Орден о находке, раз мы не можем его сдвинуть с места, - Алиса показала на зеркало, - надо вызвать патронуса. Ты позволишь? Я могу, - она улыбнулась, - правда.

2.
- Когда вдруг выдастся свободное время. Помнишь, мы звали друзей, брали еды на ораву народа и уходили на целый день в лес или поле? Пригласим Мародеров, Лили, Марлен, Эммилин, еще кого-нибудь из Ордена, кто будет свободен. Мы с Джеем могли бы устроить соревнования по полетам на метле, сто лет уже не было такого. Я размечтался, наверное, Алиса, - голос Фрэнка прозвучал как-то глухо в конце, словно он и не верил в то, что стоит мечтать об этом, и Алиса еще сильнее прижалась к нему.
- Это было бы замечательно… - тихо ответила она ему, сжимая его руку, - кажется, этот дом действует на нас не очень хорошо, да? Поэтому надо отсюда выбираться, - она чуть отстранилась от Фрэнка, - но прежде надо закончить с зеркалом.
Алиса снова обернулась на этот источник сумасшествия Ибсена. Неудивительно: кто не сойдет с ума, глядя каждый день в то, что выглядит как чистая правда, но таковой не является? Алиса не была уверена в том, что на его месте она не сидела бы днями и ночами перед зеркалом, вглядываясь в лицо любимого, если бы с ним что-то случилось, но у нее хотя бы были семья и друзья, которые могли бы спасти ее от этого безумия. А у этого бедняги, видимо, не было никого, кроме его погибшей Мэри и зеркала. Что, в общем, стало одним и тем же.
- Ты прав, я действительно мучилась из-за Мэри. Я злюсь на нее, что она оказалась рядом с тобой, я злюсь на тебя, что ты оказался рядом с ней, я, в конце концов, злюсь на себя, что была занята кем-то другим в это время. Я вообще часто злюсь, - Алиса выдержала паузу, - может, у меня и не доброе сердце. Скорее всего.
Она шаркнула ногой по пыльному полу.
- Но я буду стараться, - Алиса почувствовала некоторую неловкость от ноты торжественности, что она внесла в этот день и решила вернуться к работе.

1.
Алисе было немного страшно оттого, что она еще не знала реакции Фрэнка на все сказанное. Но она верила, она точно знала, что он поймет.
Должен понять.

Отредактировано Alice Longbottom (08-08-2013 17:16:23)

"Ты мой, я твоя.
Погибнем так погибнем.
Но сначала мы поживем".
(с)

- Честно говоря, я уже не настолько полон сил, как утром, к тому же хотелось бы покинуть этот сад. Но идти ли нам с тобой к выходу, или подниматься по лестнице, решать тебе, Алиса.
- Даже если бы я не хотела туда подняться, мы бы все равно должны были, Фрэнк, - пожала плечами Алиса, - мне тоже уже здесь не по себе, но надо закончить начатое, ведь так?
В одном Фрэнк был прав совершенно точно. В саду было неправдоподобно тихо и слишком, почти неприлично красиво для конца мая, не говоря уж о том, что добрая половина того, что цветет здесь, вообще не относится к растительности Англии. Уж травологию-то Алиса знала на зубок, поэтому в этом ее обвести вокруг пальца не так легко. То ли дело сказать ей, что в антидоты от ядов надо добавлять цианистый калий... Она может и поверить, поэтому лучше не пытайтесь шутить с Алисой на предмет зелий, если хотите остаться живыми и здоровыми.

Темная лестница уводила на крышу, где, вероятно, ждали очередные тайны и загадки, и Алиса, естественно, понятия не имела, какие именно, но глубоко внутри чувствовала, что надо закончить путь именно там.
- Идем, - в очередной раз за день сказала Алиса, приближаясь к каменным ступенькам. Позади оставался тихий, благоухающий сад, от которого становилось чуть не по себе. А может, мы уже просто стали законченными параноиками? Увидели сад и давай думать... Что с ним не так, что с ним не так... В конце концов, Ибсен был великим волшебником. Что, он сад себе не мог морозоустойчивый сделать?
Вскоре дневной свет и яркие цвета роскошного сада скрылись за каменной стеной, и стало еще тише, чем было.
Алиса, не надо, я тебя очень прошу, не надо каждый раз думать "На этом наши приключения окончены", потому что обычно на этом месте они и начинаются!
И, возможно, это и был тот самый случай. А, может, сама жизнь Алисы Лонгботтом была одним сплошным приключением, в которое она неминуемо втягивала всех тех, кто находился рядом с ней. Отец даже однажды сказал Алисе, что при знакомстве ей надо поднимать табличку с надписью: "Алиса Ревейн: приключения 24/7".
- Lumos.
Преодолев лестницу, чета Лонгботтомов оказалась в темной, довольно пыльной комнате, так разительно отличавшейся от тех роскошных залов, в которых они только что были. Здесь не было изящных скульптур, печально глядящих с высоты своих мраморных пьедесталов, да и таинственных зеркал, из глубины которых на Алису и Фрэнка смотрели их страхи и желания. Здесь была лишь темная пустота, покрытая плотным слоем пыли.
И все?..
Алиса сделала шаг и что-то нечаянно пнула, ощутив, как это нечто покатилось по деревянному полу. Чуть прищурившись и наклонившись, она заметила спелое, алое как в сказках яблоко, которого она приманила заклинанием к себе.
- Похоже, что из сада, да? Оно вообще настоящее, мне интересно? Abscissus! - спелое яблоко распалось на две части от удара режущего заклинания.
И изнутри оно оказалось прогнившим насквозь.
- Видишь? Ты был прав. Не хочу знать, что это за сад на самом деле, - Алиса бросила на пол темное яблоко и подошла к окну, - Alohomora! Пусть здесь будет дневной свет и воздух, а то мне душно.
Ставни со скрипом резко отворились, и на Фрэнка и Алису подул прохладный утренний ветерок. Алиса сделала несколько шагов навстречу окну и на несколько секунд застыла перед бескрайним английским морем розоватого вереска. Вот она жизнь, там за пределами этого изумительно красивого, но мертвого изнутри дома. Гектор Ибсен не смог принять смерти жены. Да и кто может? Трудно винить его в том, что он не захотел подобно Камдусу Перевеллу вернуть супругу с того света на этот.
Всякий ли сможет жить после этого дальше? Едва ли. Алиса и сама не ведала, справится ли с собой, если однажды потеряет Фрэнка или родителей. Да и как это вообще можно знать, ведь так? Глядя на то, как колышется бескрайнее поле вереска, Алиса ощущала, как ее переполняет странное чувство. Слишком много эмоций было пережито за один только день, чтобы так легко с ними справиться, и Алиса точно знала уже сейчас, что она будет вспоминать этот день не раз и не два.
Но надо было вернуться из этого Зазеркалья в настоящий мир, где их с Фрэнком ждут. Мир живых.

- Интересно, он искал Воскрешающий камень?.. Наверняка, - Алиса повернулась к Фрэнку, и свет заиграл с ее волосами, - и искали ли Пожиратели его? Наверняка. Может, даже Пожиратели приходили сюда. Подумай сам: Авада не оставляет следов, а Гектора обнаружили мертвым в холле дома. Сказали, что остановка сердца. А вдруг нет? Может, и Пожиратели так же хотели найти то, что сделает их счастливыми, что приблизит их к победе. Пойдем, Фрэнк, там Альбус Дамблдор у ворот. Нам надо о многом ему рассказать.
Она подошла к Фрэнку.
- Представь, какие мы молодцы. К нам на задания приходит сам Альбус Дамблдор!.. - она улыбнулась и взяла его за руку.

Отредактировано Alice Longbottom (08-09-2013 16:59:52)