[AVA]http://se.uploads.ru/mXJIk.png[/AVA]Решетки лифта разъехались с мелодичным скрипом, и Августус Руквуд неспешно ступил в привычную тишину первого уровня — приятную, точно ватную, тишину, дарующую отдохновение от суеты, царящей на иных уровнях Министерства, — суетливая беготня мелких клерков была невыносима, а непрекращающийся ни на минуту гам заставлял чувствовать себя едва ли комфортнее, чем в сумасшедшем доме. А здесь царила блаженная тишина, чтобы ничего не мешало сильным мира сего выполнять свою работу — размышлять над разработкой новых социальных программ и проектов и внесением поправок в уже существующие с целью их усовершенствования. О, сколько благих намерений и чудотворных идей скрывалось среди этой тишины: чего только стоит подготовка почвы для разработки законопроекта, который запретил бы грязнокровкам избираться в Визенгамот — разве не может достаточной причиной послужить их некомпетентность в вопросах магии? Разве могут рожденные от магглов по достоинству понять и оценить суть магии - мощной, древней, вместе с кровью текущей в венах тех, чьи корни уходят глубоко в историю?
Об этом столь желанном законопроекте и думал Руквуд, прокручивая в голове только что состоявшийся разговор с Араминтой Мелифлуа: женщина предлагала пойти еще дальше — запретить маггловским отродьям и тем, кто запятнал свою честь связями с грязнокровками, не только входить в состав Визенгамота, но и пользоваться волшебной палочкой. Августус высказался против — слишком радикально для нынешнего общества, сей откровенный ход стоило приберечь, как козырь в рукаве, а пока не торопиться и выждать наиболее удобный момент для того, чтобы указать магглам на их место.
Неторопливый, слегка припадающий на правую ногу шаг привычно отмерял расстояние от лифта до кабинета. К удивлению Руквуда, его ждали: у дверей кабинета стояло совсем еще юное создание, сжимающее папку с какими-то бумагами в руках так, как будто она была последним надежным оплотом в этом мире.
Наверняка, еще одна выпускница, желающая стажироваться в Министерстве, - с раздражением подумал Августус. Для него и коллег юные особы, старающиеся всеми силами отхватить местечко потеплее, чем-то новым не были, однако невероятно утомляли своей настойчивостью и безмозглостью. Приготовившись дать очередной соискательнице от ворот поворот, Руквуд вежливо улыбнулся, останавливаясь напротив:
- Чем могу быть полезен? - Учтивый тон, ничем не выдающий того, что гостья она нежеланная.
- Здравствуйте, мистер Руквуд. Позвольте задать вам пару вопросов?
- Боюсь, что у меня недостаточно времени, - к чему резкие отказы? Не стоит обижать едва знакомого, незначительного человека презрением или невниманием. Ведь презирать можно и молча, а три слова, брошенные между делом, ничего не испортят.
- Это и правда ненадолго. Мне нужно лишь уточнить пару вопросов, - настаивала девушка.
- Мисс, - Руквуд внимательно посмотрел на девушку и твердо продолжил, - у меня действительно мало времени, сегодня меня ждут еще две деловых встречи, и я не хотел бы опоздать, - ложь, конечно, не деловые встречи в Министерстве его ждали, а жена и горячий ужин дома, но откуда да и зачем об этом знать девушке? - Я не принимаю стажеров, если вы за этим.

[AVA]http://se.uploads.ru/mXJIk.png[/AVA]Юное создание сдаваться не собиралось и имело смелость заверить Руквуда в том, что не станет причиной его опоздания. Поразительно. Девочка действительно думает, что он, советник министра, обязан выслушивать каждого, кто пожелает задать ему вопрос? Как бы не так. Работа с населением – не его забота. Для этого в каждом отделе есть свои подразделения и справочные службы, к ним пусть и отправляется. Но, увы и ах, намерениям Августуса прямым текстом указать девушке на дверь не было суждено сбыться: всего одно имя – Виктория Ральфс – заставило мужчину внутренне напрячься и пристально посмотреть девушке в глаза, стараясь прочесть в ее взгляде истоки этого интереса.
Так что же ты хочешь знать о деле Ральфс?
Была ли девчонка родственницей или подругой недавно осужденной на заключение в Азкабан? Или же просто молодая, но амбициозная журналистка заглянула на огонек? Впрочем, Руквуд сделал все возможное, чтобы замять судебное разбирательство без шума и внимания прессы. Это просто рядовое дело, господа журналисты, не тратьте попусту время, ищите сенсации в других закоулках Министерства. 
- Что ж, я слушаю вас, - кивнул мужчина, посчитав, что к девушке стоит присмотреться повнимательнее. Все и так закончилось не столь гладко, как хотелось бы: стоило Ральфс попасть в Азкабан, как появились листовки, очерняющие имена нескольких высокопоставленных служащих Министерства, в том числе и его самого. Вот уже несколько дней подряд он морщился, как от зубной боли, когда вместе с утренней почтой секретарь приносила и несколько не слишком аккуратных, измятых листов, призывающих бороться против элиты магического мира – если бы не были эти бумажки нужны следствию, он бы с радостью сжег их, наслаждаясь тем, как корчится бумага, пожираемая огнем — слабая компенсация невозможности побеседовать с автором. Руквуд не пожалел бы ни Сыворотки правды, ни пыточных проклятий, лишь бы вырвать из чьей-нибудь глотки имя человека, который мутил воду.
Слишком много развелось правдолюбов в последнее время, и девчонка явно принадлежала к их лагерю. Но это даже хорошо, что она пришла в Министерство, к нему, а не побежала расклеивать листовки следом за уже имеющимся энтузиастом. Уж он-то постарается найти с ней общий язык.
- Можно ли как-то... оспорить решение? Подать на апелляцию? Принести положительные характеристики? Или есть какие-то иные способы?
Милочка, такие вопросы нужно задавать юристам, а не мне. Я не справочная служба.
- Прежде всего, насколько мне известно, действия Виктории Ральфс едва не привели к гибели большого числа ни в чем неповинных магглов. Именно социально опасное и агрессивное поведение заставило суд прибегнуть к такой мере, как Азкабан, - начал Августус, ничем не выдавая истинного отношения к ситуации — ровный, спокойный голос, несколько смягчившееся выражение лица. Да, он сожалеет о подобном приговоре суда, но другого выхода не было. Тех, кто несет угрозу обществу, необходимо изолировать.
Ральфс должна благодарить меня за то, что оправилась в Азкабан, а не прямиком к праотцам.
- Вынося подобный приговор, Визенгамот не думал приравнивать деяние мисс Ральфс к убийству или применению Непростительного заклятия. Если за последнее положено пожизненное заключение, то мисс Ральфс была осуждена на пять лет. Однако оспорить решение суда возможно, для этого мисс Ральфс должна подать кассационную жалобу, которая будет рассмотрена Визенгамотом. Если судьи найдут основания кассации достаточными для признания вступившего в силу приговора ошибочным, дело будет пересмотрено, и вынесен новый приговор. Но вынужден предупредить вас о том, что это длительный и сложный процесс, который не всегда приводит к желаемым результатам - говоря о кассации, Августус не лукавил, но об одной детали умолчал, рассчитывая на неосведомленность девушки в подобных вопросах: подать жалобу мог и защитник Виктории. Но зачем давать людям лишние знания, если они могут привести к ненужной и неудобной волоките? Все равно Визенгамот своего решения не изменит. Так зачем затевать повторное рассмотрение обстоятельств дела, зачем отнимать время у адвоката и судей? Пусть уж лучше жалоба Ральфс не покинет стен Азкабана, не получит хода, будет признана недействительной... да мало ли что еще может произойти. Вдруг Виктория будет не состоянии оспаривать решение суда? Несчастные случаи бывают и в местах не столь отдаленных, знаете ли.

Отредактировано Augustus Rookwood (19-02-2013 19:48:38)

[AVA]http://se.uploads.ru/mXJIk.png[/AVA]- Сегодня вечером будет дождь, - сказал Августус, вставая из-за стола.
- Почему ты так в этом уверен? - Селия подняла взгляд на мужа. - На небе ни облачка.
Руквуд остановился у окна, вглядываясь в выцветшую и пожелтевшую всего за один летний месяц даль. Действительно, небо было безупречно ясным — ни тени на высоком ярко-голубом куполе, ни намека на близящуюся грозу, ни даже ветра, который мог бы пригнать облака. Однако было еще одно обстоятельство, которое позволяло Руквуду предугадать резкую смену погоды, не полагаясь на пейзаж за окном: некогда раненая нога всегда начинала ныть в преддверии природных капризов.
Ноющая, тягучая боль потревожила советника министра еще раним утром, и, своевременно погашенная болеутоляющим зельем, теперь напомнила о себе снова, вязко растекаясь вдоль мышц. Сейчас присесть бы, принять зелье и с облегчением почувствовать, как мир перестает сосредотачиваться на сгустке боли. Однако вместо этого он должен был возиться с не ко времени пришедшей девчонкой. И ведь отправить ее восвояси просто так было нельзя: один искатель правды с листовками уже заявил о себе, и обрести еще одного не хотелось. Где гарантия, что она не видела этой мазни и не захочет присоединиться? Не то чтобы Руквуда пугало появление протестующих, но вся эта мышиная возня была так неприятна и утомительна (о, от одной мысли об этом у Августуса сводило зубы), что лучше было потратить лишних несколько минут сейчас и вложить в голову девушки нужные мысли, чем отмахнуться и получить еще одного крысенка, который будет уверен, что ему по силам навредить Августусу Руквуду.
А девушка тем временем, казалось, начала колебаться: тихо и не слишком решительно прозвучали ее возражения.
- Мисс, - вздохнул Августус, - правосудие ориентируется не на симпатии и впечатление, а на факты. Виктория Ральфс решилась использовать магию в маггловском районе и должна была понимать, что подобное действие повлечет за собой наказание. Я допускаю, что она могла оступиться, допустить ошибку, но суд, стоящий на страже покоя Британии, не может оставить без внимания проступок, который мог оказаться фатальным для непричастных людей, - Руквуд старался убедить девушку в том, что приговор Визенгамота — всего лишь реакция слепой, а оттого беспристрастной и безжалостной Фемиды. Девчонка должна была покинуть Министерство с мыслью о том, что судьи были справедливы, хоть и строги, что за их решением не стоит ничего, кроме приоритета безопасности общества перед какими бы то ни было личными симпатиями и антипатиями.
- Вы считаете, что обжалование будет заведомо проигрышным? Попытаться же всегда стоит. Мало ли что бывает.
- Что вы, - улыбнулся Руквуд в ответ. – Я не хотел сказать, что пытаться бесполезно. Просто прецеденты с пересмотренным решением столь редки... - Советник министра покачал головой и на мгновение замолчал, внимательно вглядываясь в лицо девушки. Было в сдержанно-вежливой гостье нечто такое, что заставляло Августуса с недоверием относиться к спокойствию внешнему. Был ли виной тому ее взгляд — недоверчивый, несмирившийся, колючий? Может быть. - Я просто не хочу давать вам ложных надежд.

[AVA]http://se.uploads.ru/mXJIk.png[/AVA]Клевета и кляуза — орудие людей низшей породы, не воспитанных в добрых дворянских традициях.
(с) Ф. Сологуб

И все-таки не нравилась ему гостья. Если нерешительный голос, побелевшие от напряжения пальцы могли быть не более чем признаками волнения, вызванного пиететом к его должности и статусу, то в упрямом взгляде серых глаз читались совсем не робость перед чинами, не сомнение или смирение. Убежденность? Пожалуй, да. Недоверие? Есть немного. Сопротивление? Куда уж без него. И пусть не так были бойки ее возражения вслух, но она выдала свою принадлежность к готовым искать изъяны в работе нынешнего правительства и обвинять его во всех бедах грязнокровок, начав с вопроса «почему?», вызванного уж точно не научным интересом, как то пыталась объяснить девушка, - последний проявляет себя в совершенно иных вопросах. Например, «Сколько правонарушений, связанных с применением магии в маггловских районах, произошло за последний месяц?» или «Какое количество прошений об условно-досрочном освобождении было удовлетворено?». Сотрудников Исследовательского центра – а ведь девушка представилась именно так – интересует статистика, отчетность, а не причины и следствия, да и за информацией они обращаются в соответствующие отделы, а не в кабинет советников.
Заметив в руках гостьи одну из злополучных листовок, Августус удивленно склонил голову вбок, словно недоумевая, зачем ей понадобилось срывать со стены в каком-нибудь переулке эту дрянь, и, чуть прищурившись, проследил взглядом за движением худенькой руки.
Прокол, милочка. Сначала ты хочешь допытаться от меня, с каких пор за применение магии на глазах у простаков положен Азкабан, настаиваешь на обжаловании, а теперь осуждаешь человека, который мог бы быть твоим единомышленником. Нет, так не пойдет.
- Мисс, все это, - Руквуд указал на листовку в руках девушки, - не более чем сплетни. И у Министерства есть враги и завистники, - продолжал он, едва улыбнувшись уголками губ. – Здравомыслящий и уважающий себя волшебник не станет обращать внимания на любую надпись в подворотне, потому что сочинение подзаборных кляуз - занятие для людей низшей породы.
- Надеюсь, аврорат до него доберется, - добавила гостья, - спасибо вам большое за разговор, мистер Руквуд. Я все же надеюсь, что с обжалованием у нас все получится, до свидания, прошу прощения, что отвлекла вас.
- Что ж, желаю вам удачи, мисс?.. - Августус вопросительно посмотрел на девушку, желая узнать ее имя. – Когда начнете обжалование, можете обратиться ко мне, я посмотрю, что можно сделать.