Доркас привыкла слышать имена, числа и адреса – страшно только однажды услышать что-то знакомое. А получать подобным образом задание – в этом нет ничего особенного. Аврорат научил ее быть спокойнее к такого рода новостям.
Доркас внимательно смотрит на юного Поттера, немного хмурится, завидев в его взгляде желание скорейшей расправы, от чего на ее двадцатитрехлетнем красивом лице появляется морщинка между бровей.
Доркас никак не реагирует на шутки и рассказы Джеймса, пока они едут, потому что ее не обмануть – она знает, что он говорит это все, чтобы отвлечь ее от мыслей, и самое главное – отвлечь от мыслей себя.

В отличие от Северного, как она часто его называла, Медоуз не посвящала свое время мыслям о том, почему же Пожиратели Смерти выбрали для себя такой путь. В любое, даже мирное, время существуют стороны, борющиеся друг против друга. Важно знать свою сторону, свое место, помнить, ради чего ты вышел на тропу войны… Она помнила, они все помнили, а остальное, как ей казалось, было неважно.

В этот раз ее спокойствие и привычка совершать тщательно обдуманные поступки сыграли с ними злую шутку – конечно, о каком вообще спокойствии может идти речь, если тебя отправили на задание с Поттером? Едва они подошли к двери и Дори собралась проверить дом на наличие защитных заклинаний, как Джеймс уже вломился в него и решил атаковать Моррисона.
- Stragulare! – первое, что вырывается у Доркас, когда она вбегает в дом вслед за Поттером. Даниэль каким-то чудом успевает отражать заклинания из обеих палочек сразу, и этот фактор стал дополнительным, сбивающим с толку. Почему-то все идет совершенно не так, как хотелось бы – Доркас бросает еще одно заклинание, на этот раз Castra armilla, но оно не успевает долететь до мага, который сумел трансгрессировать, воспользовавшись секундной задержкой авроров.
- Упустили, - доносится до нее голос Джеймса, и она, прикрыв глаза и шумно выдохнув, чтобы хоть немного успокоиться, переводит на него взгляд.
- Поттер, одно из важнейших правил выполнения совместного задания – это необходимость всегда помнить, что оно совместное. Какого черта ты без предупреждения вломился в дом? И какая Импедимента, Джеймс?! – Заметив его виноватый взгляд, девушка поспешила прекратить воспитательный процесс, тем более, что она была недовольна и собой.
- Имеет смысл обыскать дом, как думаешь? – И, не успев ответить ему, Дори уже наблюдала перед собой оленью спину. Прикрыв входную дверь, Медоуз проверила дом на наличие кого-то, кроме нее и Джеймса, и, ничего не обнаружив, отправилась за своим напарником.

Ей все что-то не давало покоя: во-первых, зачем человеку сначала держать дверь открытой, а потом при первой же возможности трансгрессировать; во-вторых, в этом доме она себя чувствовала очень неуютно, хотя обычно такого ощущения от других темных мест у нее не было… Женская интуиция?

- Загляни! – Указывает Поттер на склянку с зельем, находящуюся за стеклянной дверцей шкафа, и она заглядывает. Заглядывает, совершенно не подумав, что на нее может быть наложено защитное или какое еще заклинание.
Сначала звук взрыва, затем – разбитого стекла, летящего в сторону. Мгновением спустя Джеймс толкает Медоуз в сторону, и она чуть вскрикивает. Оттого ли, что ее неожиданно толкнули?..
- Я в порядке, Джей. Ну, если не брать в расчет то, что сегодня день дурака, и мы с тобой соревнуемся в идиотизме.
Доркас даже слегка улыбается, когда парень выдыхает, пытаясь сделать это как можно менее заметно. Он отворачивается от нее, а сама аврор тихонько переводит взгляд на свою ладонь, на которой проявляются капельки крови. Чуть прищурившись, девушка понимает, что в нее попали мелкие осколки стекла, но тут же в ее голову приходит мысль о том, что это – сущая ерунда. Ее вдруг охватывает панический ужас, и больше всего Дори хочет сейчас уйти отсюда, но что-то не дает ей сдвинуться с места.
- Джеймс, - чуть хриплым голосом окликает она напарника, - здесь кто-то есть.

Отредактировано Dorcas Meadowes (23-02-2013 17:18:52)

Когда Доркас говорила Джеймсу, что здесь кто-то есть, она не имела в виду весь дом. Речь шла конкретно об этой злосчастной комнате, темной и очень холодной, обставленной множеством шкафов, полок, стеллажей с какими-то бумагами, книгами, зельями и кое-где артефактами. Медоуз никогда еще не встречала внутри себя такие волны паники. Держась всегда непоколебимо, она позволяла себе бояться и переживать только в глубине души, и только если речь шла о близких ей людях – о Бенджи, о Тонксах, о Гестии... об Аласторе; недавно в этом списке появились имена Алисы и Фрэнка, Марлен и Сириуса, Джеймса… Сейчас же девушка не может даже пошевелиться от страха, потому что ей не просто кажется, что в комнате она осталась не одна – она это видит.

В дальнем углу, до которого едва ли доходит свет фонарей из окна, Доркас отчетливо разглядела человеческий силуэт: рост примерно такой же, как у Бена, волосы той же формы – только тот, кто стоит здесь, другого телосложения, более крепкого, чем ее возлюбленный стал сейчас, после вступления в Орден. Она узнала, кто это, - конечно, узнала, как его не узнать? – но почему-то не испытывает особой радости от того, что видит: все же мертвецы должны оставаться мертвецами.

- Ты очень много плакала, Дори…

До нее доносится голос, и она понимает – это он. Несмотря на то, что прошло уже много лет со дня смерти, голос старшего брата Энтони она узнает всегда. Другое дело, что интонации не те, что она привыкла слышать; слова как будто медленно врезаются в кожу, потому что такой злости в голосе девушка не слышала от брата никогда.
Она смертельно боится того, что он сейчас выйдет из угла на дорожку света, и тогда уже будет невозможно поставить под сомнение его нахождение здесь. Как вообще он, будучи мертвым, оказался здесь? И ведь явно не в форме призрака – видно же, что Тони стоит в комнате в телесной оболочке, иначе бы он не смог подкидывать какой-то предмет – издалека не различить, что это, - тем самым стараясь не уничтожить сестру прямо на месте.

- Не хочешь пойти со мной? – Уже лениво бросает он. – У нас там либо не плачут совсем, либо плачут постоянно. Ты найдешь себе компанию.

Дори не хочет больше это слышать. Не хочет, но не слышать не может. Она, сжавшись, молча наблюдает за тем, как брат кладет в карман брюк то, что он недавно подкидывал, и отклоняется от стены, явно намереваясь идти к ней. Медоуз нутром чует, что ее гость как-то раздраженно усмехается, недовольный таким приемом, а потом видит, как он делает шаг вперед.

- Тони! – Дрожащий голос все же выходит на свободу, и брат, удивленный таким положением вещей, останавливается. – Пожалуйста. Уходи, я прошу тебя… Я достаточно настрадалась, не мучай меня больше. Пожалуйста, Тони… - Завершает она едва слышно.

Но он слышит. И реакция его на всю эту слезливую речь совсем не такая, как следовало бы ожидать, зная, что при жизни он очень любил Доркас. Энтони издает грубый смешок, качает головой и делает еще один шаг вперед.

- Настрадалась? – Переспрашивает он язвительно. – Не мучать тебя? – Вот-вот свет покроет его тело, и она все увидит, и некуда будет бежать. – А почему я должен не мучать тебя, если ты – жива, а я – лежу в земле уже столько лет? – Последнее предложение настолько наполнено яростью и ненавистью, что у Дори непроизвольно начинают течь слезы из глаз. И вот – тот момент, которого она так боялась: ее брат выходит на свет...

…И она не узнает его. Красивый при жизни, ставший для сестры чем-то вроде образа идеального мужчины, сейчас он стоит и напоминает собой похороненного заживо, но выбравшегося из могилы. Странным образом это ее немного успокаивает – может быть, это и не Тони вовсе?.. Но эта версия тут же рушится, разбивается, как недавно разбилось стекло одного из шкафов, когда он подходит к ней ближе, уже гораздо быстрее. Все – его: походка, твердость шага, наклон головы, положение рук – нет сомнений, что перед ней именно тот, чья смерть была для нее самой ужасной.
И, черт возьми, Доркас до сих пор стоит, как парализованная, а брат настигает ее стремительно, и вот – пара мгновений – он стоит перед ней, смотрит прямо ей в глаза, лишь иногда отводя взгляд, но только чтобы обвести им контур лица.

Ее колотит. В комнате становится еще холоднее, будто сейчас зима, а она одета для поездки на пикник на пляже; слезы продолжают бежать тонкими струйками и падать с подбородка на деревянный пол; Дори уже собирается что-то сказать, но Тони прерывает ее.

- Я. Ненавижу. Тебя, - выплевывая каждое слово. – Ты самое мерзкое создание, что я когда-либо видел. Надо было задушить тебя, когда ты вот-вот родилась: тогда у нас в доме не летала бы посуда, а зимой не распускались бы цветы, - и тут он наклоняется к ее лицу еще ближе. - Я уверен, что родители развелись из-за того, что у них была ты.

Чека срывается.

- Не-е-ет! – Вдруг истошно кричит девушка, глотая слезы, усилившие свое движение после услышанного; наверняка сейчас на вопль прибежит Джеймс, и хорошо бы, если бы он появился и сделал так, чтобы все исчезло, но Доркас не думает об этом сейчас. Сколько раз она думала о том, что, возможно, родители не вынесли того, что в их семье внезапно появилась волшебница, что они не смирились с теми изменениями в своей жизни, что появились после вхождения дочери в магический мир, - и вот сейчас непонятно как и зачем явившийся брат говорит ей, что думал о том же, но она не хочет больше в это верить. – Нет, ты врешь! Ты – не Тони, уходи прочь! Уходи, уходи, уходи, оставь меня-я-я…

С каждым словом рыдания становятся все сильнее, и Дори больше не выдерживает: ее руки вдруг начинают слушаться, но вместо того, чтобы достать палочку и хотя бы оттолкнуть стоящего перед ней человека, она обхватывает руками голову, закрыв глаза.

Встретил Его вышедший из гробов человек, одержимый нечистым духом,
он имел жилище в гробах, и никто не мог его связать даже цепями, потому
что многократно был он скован оковами и цепями, но разрывал цепи и
разбивал оковы, и никто не в силах был укротить его; всегда, ночью и днем,
в горах и гробах, кричал он и бился о камни; увидев же Иисуса издалека,
прибежал и поклонился Ему, и, вскричав громким голосом, сказал: что Тебе
до меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего? заклинаю Тебя Богом, не мучь меня!
Ибо Иисус сказал ему: выйди, дух нечистый, из сего человека. И спросил его: как
тебе имя? И он сказал в ответ: легион имя мне, потому что нас много (Мк, 5:2-9)

Тони медленно ходит кругами вокруг Доркас, словно хищник, готовящийся сожрать раненую жертву, - девушка не видит этого, боится видеть, боится открыть глаза и убедиться в том, что все происходящее - правда, но она это чувствует: то ли кожей, то ли памятью - помня, как ведет себя ее брат.

- Допустим, я - не Тони, - звучит голос где-то за спиной, и Дори вздрагивает в очередной раз за такое короткое время, - но кто я тогда? Что я тогда? - Он снова говорит ей прямо в лицо. - Ты не думаешь, что лучше бы мне быть твоим любимым братцем, чем…

Сердце стучит в висках. Что-то ломается - события начинают происходить так быстро, будто время свернулось спиралью и несколько линий наложились друг на друга.
… Доркас открывает глаза и видит перед собой Тони, но за его спиной стоят еще несколько уже мертвых людей. Дори узнает их: это все те, кто неудачно скрестил с ее палочкой свою на поле боя. Таких было не много ввиду ее возраста и того, что военное положение в Магической Британии было введено не так давно, но достаточно для ночных кошмаров, и ведь только недавно она научилась видеть эти сны спокойно, не просыпаясь в слезах и холодном поту. Медоуз вообще не стремилась никого убивать, но порой приходилось, когда на кону твоя жизнь или жизнь твоих соратников. Как и «si vis pacem, para bellum», так «хочешь жить – борись, убивая, если потребуется». Звучит ужасно, и, похоже, пришло время расплаты Доркас за каждый зеленый луч света.
… Брат тянет к ее плечам руки, намереваясь утянуть за собой. Только куда? Дори не знает, что страшнее: быть отданной на растерзание тем, кто смотрит на нее издалека, желая отомстить, или упасть с обрыва в пустоту с почему-то ненавидящим ее Энтони. Страх неожиданно придал девушке сил: самую малость, чтобы просто сделать маленький, спасительный шаг назад.
… Дверь в комнату распахивается, и врывается Джеймс, пытающийся понять, что происходит. Со стороны, должно быть, это выглядит и правда странно: никого, кроме Дори нет, но из-за кого-то девушка впала в истерику, что было совершенно на нее непохоже. Поттер подходит к ней, говорит что-то, медленно тянется к ее плечу…
… Тони исчезает, растворяясь в воздухе, будто его и не было никогда.
И все это за какие-то несколько секунд. Достаточно для того, чтобы сойти с ума или умереть от испуга, но их готовили и не для такого. Нельзя противостоять только одному – чертовой Аваде Кедавре; с остальным нужно бороться, и я попрошу выйти прямо сейчас всех, кто сомневается, что он может и будет это делать, - сказал им Грюм еще на курсах по подготовке. Удивительно – может быть, Медоуз так казалось, конечно, - но Аластор имел большее влияние на всех авроров, кроме Скримджера, чем сам Руфус. Наверное, потому что он говорил так, что его слова доходили практически моментально.

Дори испуганно смотрит на Поттера, повторяя несколько раз: «Ты - не Тони, нет…», а в ее глазах бегают безумные огоньки.
- Ну да, я Джеймс, - говорит парень и обнимает ее, гладит по голове, успокаивая. И девушка пытается успокоиться, изо всех сил пытается, но в памяти так четко зафиксировались образы брата и тех мертвых, которые ненавидят ее. Ничего, кроме страха и ужаса… Нет, есть еще злые мысли о том, почему от появления Джеймса они исчезли, почему он не видел их… - Тише, тише, всё хорошо, здесь никого нет… Что с тобой случилось?

- Если бы ты был здесь, как я тебя просила, ты бы понимал, что случилось! - Эта мысль, как червь, ест Дори изнутри, и с каждым мгновением она все больше ненавидит Поттера. Какого черта он делает? Почему он сказал что-то на латыни после того, как вынул из кармана руку? Почему он обнимает ее, почему говорит с ней, как с ненормальной, почему его вообще здесь не было, а сейчас он появился?

Будто сменил Тони.

Рождение безумной идеи похоже на взрыв сверхновой: вспышка настолько яркая, что затмевает все остальное. Доркас похожа на параноика; отталкивает от себя Джея, хмурясь и испуганно глядя на него, и делает шаг назад.

- Что тебе от меня нужно? – Слезы быстро высыхают, «суровый и бесстрашный аврор Доркас» mode on, только, к счастью, про палочку девушка забыла. Быстрый взгляд за спину Джеймса – и она белеет. Мертвые противники так и остались в комнате, медленно приближаясь к ней, но самое страшное – Тони все еще здесь, он просто ходит «змейкой» между остальными ужасами этого дома и язвительно ухмыляется.

Ты не можешь меня отпустить, а я не могу вас всех.*

Внезапно Медоуз чувствует тошноту, слабость, дрожь в коленях; легкие начинают сжиматься, отчего дышать становится крайне тяжело, будто кто-то со всей силой давит на ребра с двух сторон, не позволяя сделать вдох. Вместе с этим приходит понимание, что Джеймс – не враг, он не пришедший к ней мертвец, он живой, и он хочет помочь ей…

- Не отдавай меня им, пожалуйста, не отдавай, - шепчет Доркас, мотая головой, и умоляюще смотрит на напарника. Поймав недоуменный взгляд Джея, девушка уже собирается объяснить ему все, но не успевает: силы мгновенно покидают ее, и она, закрыв глаза, проваливается в темноту.

Отредактировано Dorcas Meadowes (27-06-2013 13:16:27)

Я в незнакомом городе одна, а где мой дом?
Теперь на этом месте лишь стена, а в ней пролом.
Стою, облокотившись на забор, лицом к стене.
Наверно, все, что было до сих пор, приснилось мне.
В витрине я рассматриваю то, что стало мной:
Безумный взгляд, измятое пальто - не тот покрой.
Мне вслед кричат чужие имена, скрипят окном;
Я в незнакомом городе одна - все было сном
© Оля и Монстр – В незнакомом городе одна

Доркас просыпается.

Резко садится в постели, словно увидела дурной сон, и осматривается: она у себя дома, в своей комнате. Учебники на полке, сохранившиеся с последних курсов Хогвартса; стена, увешанная фотографиями и колдографиями, около нее небольшой столик с фотоаппаратом, колдоаппаратом и зельем для проявки фотографий; на столе сладко спит кошка. Все хорошо.

Доркас откидывает одеяло и выходит из комнаты.

***

Доркас стоит на опушке в лесу.

Минутой ранее она вышла из своей комнаты на втором этаже дома, а сейчас стоит в пижамных штанах и футболке среди деревьев. Под босыми ногами лежат сосновые шишки, отчего ступать по земле весьма неприятно и даже больно, но сейчас у нее нет выбора. Дома, из которого она вышла, здесь сейчас нет; вокруг лес, один только лес… И темнота, постепенно движущаяся из него на опушку. Девушка в замешательстве крутится вокруг себя и видит, что щупальца темноты не тянутся только со стороны одной-единственной тропинки, ведущей далеко в лес; в ту же секунду на нее осторожно выходит взрослый олень. Он качает рогами, словно завет Дори за собой и делает шаг вглубь леса.

Доркас ее гость кажется знакомым, и она идет за ним.

***

Доркас упускает оленя из виду.

В какой-то момент олень ускорил шаг и скрылся среди деревьев, но главное он сделал – вывел девушку из темноты. Правда, сейчас она стоит посреди густого леса, тропинка кончилась, и Дори встретилась лицом к лицу с оврагом. У вас нет права на страх, у вас нет на него времени, - звучит в голове резкий мужской голос, и Медоуз не может понять, где она его слышала. Может, во сне? Но все-таки эти слова кажутся ей самыми верными, когда она, шагнув вперед, видит в овраге маленькую девочку.
Девушка забывает о страхе, забывает о шишках под ногами и колючих листьях, обжигающих ноги, забывает о том, что несется вниз, запинаясь о корни деревьев, - сейчас ее беспокоит только та девочка, которая со спины кажется ей до боли знакомой. И Дори не ошибается: оказавшись внизу, она столкнулась с собой.
Маленькая Дори заинтересованно оглядывает взрослую снизу вверх, отчего последняя невольно начинает плакать: куда делся тот интерес в глазах ко всему происходящему вокруг, когда он сменился на простые рабочие обязанности и долг? Девочка видит эти слезы и протягивает своей будущей копии маленькую игрушечную рысь. Эта рысь – любимая игрушка с раннего детства у Доркас, она охраняла ее от кошмаров и выслушивала все слезы; наверное, поэтому ее патронус принял именно такую форму.
- Сколько тебе лет? – опускается девушка на колени, взяв рысь за одну лапу: взяв от нее немного страха и уверенности, она все же не смеет забрать верного охранника от маленькой себя.
- Семь, - отвечает девочка, и тут у Дори срывается чека.
- Я не знаю, что мне делать, - плачет она, совсем уже садясь на землю. – Я не могу больше выносить всего этого… Я хочу вернуться, вернуться назад, вернуться в то время, когда я была тобой, - закрывает глаза и опускает голову вниз.
Ответом ей служит тишина. Девушка поднимает голову, открывает глаза и уже не видит перед собой ни себя, ни игрушечную рысь. Она смотрит вверх, на противоположный край оврага, и замечает там того самого оленя.

Доркас поднимается, забирается наверх и снова идет за зверем.

***

Доркас видит перед собой площадку, на которой они часто встречались с Эммилин Вэнс, когда были совсем детьми.

Дори никогда не смущала их разница в возрасте до поступления в Хогвартс. Когда же ей исполнилось 11, общение с Лин практически сошло на нет, возобновившись лишь через 4 года, когда та тоже вошла в стены Большого зала. Но в одну реку нельзя войти дважды, и девочки все равно стали менее близки.
Сколько мне лет сейчас? – думает Дори, когда замечает себя и Эмми, сидящих на качелях. Ответ приходит тут же.
- Значит, этим летом тебе исполнится 16? Так здорово – останется всего год до совершеннолетия, - говорит Эмми, и Дори улыбается.
- До магического совершеннолетия.
- А мы маги или кто? – весело отвечает Лин, и тут же добавляет ни с того, ни с сего, - знаешь, я как-то заходила к вам, а встретила только Тони. Твой брат очень хороший, как ты и говорила.
- Он не хороший, он потрясающий.
Взрослая Доркас стоит уже совсем близко и видит, как медленно исчезает в воздухе Эмми, а к пятнадцатилетней Дори подходит мать.
- Дори, Тони мертв, - вокруг площадки раздаются взрывы, словно кто-то прошелся по ней Бомбардой; девочка останавливает качели и бледнеет, глядя на мать. Так взорвался мир Дори, когда она узнала о смерти.
Из леса слева от девушки выходит обезображенный Тони, и она слышит его шепот: Никогда не думала, что в моей смерти отчасти виновата ты? Она закрывает глаза, не в силах иным путем сдержать слезы: на самом деле, причина смерти ее брата так и не была установлена, и ей иногда казалось, что во всем виновато ее происхождение. Могло ли быть так, что, желая показать ей ее место, Пожиратели Смерти начали с самого дорогого члена ее семьи?
Брат идет к ней, а справа показывается ее старый знакомый – тот олень, что приводит ее в разные уголки ее личного леса.

Доркас понимает, что он спасает ее, что он желает ей добра, и бежит к нему.

***

Доркас отказывается на очередной поляне в лесу, где кроме нее находится лишь большой стул, повернутый к ней спинкой.

Со стула встает мужчина и поворачивается к ней, и Дори видит перед собой Аластора Грюма с кровоточащим порезом на все лицо и неизвестно, сколько еще невидимых ей ран покрывает тело аврора. Девушка видит, что другой Доркас здесь нет, а значит, Грюм хочет говорить именно с ней. Она не понимает, что происходит, но ей кажется, что вот теперь-то все, наконец, будет нормально и правильно, теперь-то ничего страшного не произойдет, теперь-то…
- Где ты была?
Аластор никогда не отличался нежностью в обращении со своими коллегами, весь Аврорат привык к его резкости, точно как и к язвительности Дори и безбашенности Сириуса и Джеймса; но за этой резкостью практически всегда скрывалось беспокойство, по крайней мере, девушка в это искренне верила. Но сейчас слова Грюма звучали слишком жестоко.
- Я… - пытается найти слова Доркас, но ничего в голову, кроме правды, не приходит, - я спала. Я спала все это время.
В лицо резко подул холодный ветер.
- Мы доверяли тебе, Медоуз, - нервно гаркает мужчина. – Знаешь, сколько людей погибло, сколько наших авроров погибло, пока ты шаталась неизвестно где?
Аластор Грюм стремительно движется к ней, направив на нее палочку… На удивление, Дори решает сдаться. В самом деле, если из-за нее погибли ее друзья и товарищи, то зачем сопротивляться сейчас?
Но, кажется, выбежавший из-за деревьев олень думает иначе.

Доркас доверяется инстинкту и сворачивает за оленем в лес, убегая от себя.

***

Доркас обещает себе, что это место будет последним на сегодня.

И не случайно. Она стоит на крыльце дома Бенджи и держится за ручку приоткрытой двери. Куда постоянно исчезает Олешка? - думает девушка, и это прозвище кажется ей знакомым.
Дори открывает дверь и входит в дом; пройдя в гостиную, она видит сидящего на диване перед камином Бена, который методично крутит в руках серебряные четки – его персональный способ установления спокойствия. Эти четки – его личные, а она еще в Хогвартсе подарила ему четки из можжевельника, и вообще-то, обычно Бен выбирал их. Что здесь происходит?
Жаль только, что Доркас все еще не додумалась задать этот вопрос. Радость от встречи с любимым человеком накрывает ее с головой, и она, не думая больше ни о чем, быстрым шагом подходит к парню и садится рядом с ним на диван; Бенджи обнимает ее за плечи, но продолжает перебирать четки.
- Как ты? У меня сегодня был такой сложный день, - говорит девушка, опуская голову на плечо Фенвика. Он молчит. А потом вдруг начинает очень тихо говорить.
- Помнишь, я как-то сказал, что нам будет хорошо вместе? Ты тогда сказала, что это плохая идея, потому что ты разобьешь мне сердце.
Доркас молчит, чувствуя подвох, и чуть хмурится. Она отлично помнит тот разговор.
- А я сказал, что сам разобью твое, и ты смеялась, говоря, что никто не разобьет твое сердце.
- Что ты имеешь ввиду, Бен? – шепотом спрашивает Дори, отклоняясь от юноши.
- Я никогда не любил тебя, Доркас. В десяточку, да? – он откладывает четки и с бесстрастным выражением лица щелкает пальцами. – Дзинь.
Девушка вздрагивает, словно что-то и правда разбилось, - может, это действительно было ее сердце? Она вскакивает с дивана и пятится, выходя из комнаты. Какое-то время Бенджи смотрит на нее безразлично, а затем и вовсе отворачивается. И тогда она начинает бежать.
Выбежав из дома, Дори бежит среди деревьев, чуя нутром, куда нужно сворачивать. И в итоге она оказывается у края обрыва.
Превозмогая спазмы и судороги,
вспышки отчаянья, волны безумия,
Я разрываю липкие путы
ядовитого скользкого спрута
На пути в мир незыблемых истин,
где каждый поступок осмыслен,
По ту сторону ада и рая, -
я свободна, я начинаю разбег!*

Доркас разбегается и летит вниз с обрыва.

***

Доркас выныривает из холодной воды и делает глубокий вдох.

Хорошо, что она умеет плавать, а берег оказался относительно недалеко. Но если бы не олень на берегу, Дори бы сдалась и пошла ко дну. Если он все еще здесь, значит, для нее еще ничего не кончено. И она выплывает. Я усну сейчас, а когда проснусь, все будет хорошо, и этот ужасный день закончится, - думает она.

Доркас ложится рядом с оленем – ее новым охранником и спасителем – на берегу моря и засыпает, обнимая его за шею.

***

Доркас лежит без сознания, подрагивая ресницами, в Исследовательском Центре.

Путь до Исследовательского центра измотал Сохатого. Раньше он не думал, что трансгрессия с бесчувственным телом на руках отнимает так много сил, и запоздало осознавал, что если бы не взял мантию сразу и пришлось бы перемещаться дважды, то к центру они с Доркас прибыли бы кусочно. Не страшно, если бы они потеряли, например, брови, как недавно исхитрился Блэк, или еще что-нибудь не очень нужное и легко восстанавливаемое. А если пополам? Или поменялись бы... глазами, например. Один глаз коричневый, другой серо-голубой - Грюм бы обзавидовался такой парочке.

Поттер поймал себя на том, что ерничает даже сейчас, когда ничего не хочется, ничего не нужно и совсем не смешно. Ни для кого, автоматически, по привычке. Возможно, именно эта привычка помогала ему почувствовать себя живым человеком?

Усталость легла на сердце тяжелым камнем, он будто со стороны наблюдал за происходящим. И поэтому когда в поле зрения появился Снейп, внутри ничего не шевельнулось. Лишь вырвалось изможденное:

- Ты?

Обреченность прозвучала в голосе ярче, чем удивление. Не хотелось кричать, спорить и даже просто злиться на то, что дорогой друг устроил. Дежурный зельевар, надо же... Неужели не ясно, что Снейп - это последний, кто добровольно поможет, да еще и тайну сохранит? Джеймс смотрел на своего школьного врага, на забитого мальчика, и понимал, что все безнадежно. Но выбора не было, он не мог уйти, не попытавшись.

- У меня нет сил и времени на выяснение отношений, - бесцветным голосом сообщил он, - я не знаю, что происходит, поэтому пришел. Длится… минут сорок? Это засекреченное задание, а она допустила ошибку, попыталась взять склянку с неизвестным зельем без каких-либо мер предосторожности. Колба взорвалась, очевидно, из-за защитных чар, сначала все было хорошо, но потом она запаниковала, потеряла сознание, и так до сих пор не очнулась. Если кто-то узнает, где мы были, и что она так промахнулась, ее отстранят от работы и накроется очень важное дело. Я возьму все на себя, скажу, что не уследил, да мало ли, только помоги ей!

В голосе скользнули нотки предательской мольбы, которых сам Джеймс, слава Мерлину, не услышал. Он слишком устал, чтобы испытывать эмоции и слушать себя.

Объективно его слова не были полностью правдивыми. Про ошибку, конечно, правда, но ведь он сам виноват, что упустил, что оставил ее, что... Да и вряд ли кто-то посмеет выставить Доркас из Ордена, но это знал только здравый смысл, который в данный момент забился в дальний уголок памяти.

Тот Джеймс Поттер, который лихорадочно сжимал бесчувственное тело девушки и смотрел на Северуса Снейпа с безнадежным отчаянием, был до безумия непривычным. Он пропустил мимо ушей нелестное слово, как и оскорбительный (в любом другом случае) намек на то, что отношения с ним до добра не доводят, не уточнил даже, что Доркас, вообще-то, ему не возлюбленная. Не насмехался, не бросался унизительными словами. Он  только просил помощи, искренне веря в каждое свое слово.

- Я не знал, кого встречу здесь. И... больше мне идти некуда. Она из лучших авроров, это я ее отвлек, сбил с мысли, этого не должно было случиться. Она не сделала – и никогда не сделала бы - тебе ничего плохого, так помоги! Не мне – ей.

Фразы рвались у Поттера помимо его воли, и он не заметил, как голос охрип, как спина сгорбилась, выдавая то, как он на несколько мгновений не повзрослел даже, а постарел от неожиданного груза ответственности. Только понял вдруг подсознательно, почему Дамблдор и Грюм выглядят стариками. Не во внешности и возрасте дело. Дело только в том, за скольких они отвечают перед собственной совестью. Если бы Поттер мог думать о чем-то кроме насущной проблемы, он бы ужаснулся и перешагнул еще одну ступеньку понимания. Если бы...

Когда в горло утыкается чья-то палочка – это неприятно. Настолько, что еще полчаса назад Джеймс попробовал бы выбить ее из рук или устроил скандал.
- Опусти, - глухо и едва слышно проронил он, даже не дернувшись, - на то оно и сверхсекретное, что ничего не должны знать даже там. Иначе многие могут погибнуть.
Времени на долгие препирательства не было, поэтому на следующий выпад он ответил только мысленно:  «мой идиотизм ослабил ее концентрацию». Ни для себя, ни для него, ни для кого; по инерции продолжил диалог, не в силах изменить привычке оставлять последнее слово за собой.

…вы оба - преступники.
«Это кто еще из нас преступник».
И я еще подумаю над тем, что с вами делать в конечном итоге.
«Невероятно страшно».
Я мог бы втоптать в грязь ее жизнь, просто потому что она - с тобой. Как это однажды сделал ты…
«С кем? Я никого не оставлял на смерть, только спас твою задницу под Ивой».
… только бы не быть похожим на тебя никогда, ни в один момент своей жизни.
«Сальноволосая. Слизеринская. Мразь».

Если бы эмоции были водой, ярость Джеймса быстро выкипела бы до самого дна. Он смотрел в стену за спиной Снейпа невидящим взглядом, и внешне был абсолютно спокоен. Однако скажи Северус еще хоть слово по поводу оленьих якобы прегрешений, и пальцы Поттера сомкнулись бы  на его горле. Палка сгибалась с угрожающим треском, но так и не сломалась. Джеймс молчал и не метал молний взглядом.

Дальнейшие указания и разъяснения он слушал, по-прежнему не открывая рта, лишь подошел, когда нужно было. Со стороны могло показаться, что он равнодушен к происходящему, и еще не покинул помещение исключительно из вежливости.

Он ненавидел Северуса Снейпа всем своим существом, и потому метался меж двух огней.
«Это ее последняя надежда», - шептал относительно благоразумный внутренний голос.
«Он брешет. Он никогда не поможет», - упрямо спорил сам с собой Сохатый, но не уходил. На кону была жизнь, и поэтому парень слушал и запоминал, параллельно отмечая, насколько отвратителен ему этот голос. До дрожи, до колик, до крика. Единственное, чего он хотел помимо спасения Дори  – это сделать из Снейпа отбивную. За все грязные слова, за то, что не было возможности ответить на оскорбления прямо сейчас, за то, что он – Северус чертов Снейп.

«Credo, amice», - повторил он про себя, чтобы лучше запомнить, и понял вдруг, что эти два слова из его памяти не сможет выбить никакая сила.
- Иду, - резко, без раздумий ответил он, не дав своей фамилии дозвучать, как положено. Оборвал слово заклятого врага на середине, едва успев понять смысл того, о чем его спрашивают. Благородная фамилия из уст Северуса звучала так грязно, будто он произносил самое отвратительное слово планеты.
«Скажи быстрее свое древнее заклятие, чтобы я не видел больше твоей рожи», - с отвращением думал Джеймс, однако его мечтам не суждено было сбыться.

Следуя указаниям ненавистного голоса, он лег на второй стол. Было жестко и подташнивало, Джеймс точно не знал, почему: от слабости после перемещения или невозможности сделать все самому, без помощи слизеринца. Порог школы давно за спиной, но штамп факультета не смоешь и за всю жизнь. Поттер хотел было закрыть глаза, чтобы справиться с неприятными ощущениями и не видеть лица зельевара, но так будет похоже, что он струсил. Давать Снейпу еще один повод для укола, который заведомо невозможно парировать, он не собирался.

- Следую за тобой, - условная тихая фраза сорвалась с губ, и в следующий миг Джеймс провалился в сон. Падал, словно в кроличью нору, ужасно болела голова. Удар о землю – и он вдруг понял, что на его коленках лежит голова спящей Дори. Девушка спала безмятежно, казалось, никакие кошмары ее не мучили, и вообще удар случился только для Поттера. Для Доркас он тут как будто и сидел много часов подряд.

Будить Медоуз не было совершенно никакого желания. Он помнил зловещее «пятнадцать минут» из уст Снейпа, но был твердо уверен, что прерывать сон во сне нельзя. Просто смотрел на красивое лицо, и вдруг заметил, как шевельнулись ресницы. Доркас открыла глаза, и единственное, что смог сделать Джеймс – это невинно улыбнуться и сказать просто:
- Привет.

Отредактировано James Potter (21-03-2014 11:56:20)

И это будет Ад, сущий Ад,
Но ни шагу назад.

[audio]http://pleer.com/tracks/4554289Jf5o[/audio]

Растерянный, сбитый с толку, Джеймс смотрит на Доркас и отстраненно понимает: все будет очень сложно. Он хочет сделать шаг вперед, коснуться ободряюще или просто обнять, как совсем недавно. Он был уверен, что объятия вернут девушке память. Но тело ему не подчинялось.
– Что ты делаешь здесь? Что ты сделал с оленем? – почти кричит Дори.
«Олень – это я!» – хотел сказать он, перебить, не зная, что Медоуз на самом деле видела другого оленя, но онемел язык. Джеймс Поттер застыл изваянием. Он мог лишь беспомощно наблюдать за тем, как та, кого он должен спасти, нетвердым, но резким шагом уходит вдаль.
«Вернись! Вернись же, я вытащу тебя!» – отчаянно кричит он мысленно, и почти видит, как ветер подхватывает его слова, кружит, перемешивает и упруго бьет ими в спину Доркас.

Раз. Она возвращается, садится рядом. По лицу Джеймса мелькает тень самодовольной улыбки. Уверенной, почти хищной. Он выдержал первое испытание, скоро сон рассыплется пеплом, не выдержав могущества его мыслей! Джеймс Поттер сильнее любого препятствия на пути, он сильнее даже того океана, что плещется в нескольких шагах от Сохатого.
– Как ты здесь оказался? Я не знаю тебя, – не верит происходящему, но разве это проблема для всемогущего?
«Но я знаю тебя», – отвечает он мысленно, уверенный, что этого хватит, как хватило меньше минуты назад. И вновь получилось, Доркас не стала переспрашивать. Может быть, этот сон уже проникся величием Поттера и не пытается мешать ему? Вот сейчас, нужно только произнести ключевую формулу, и…
В глазах темнеет. Перед мысленным взором проносится олень, и в этот миг Джеймс забывает все, о чем думал в последние секунды. Слышит только вопрос насчет имени и смутно припоминает просьбу отвести через лес. На ногах держится нетвердо, на одном упрямстве, но подает руку девушке. Она ищет листы пергамента, и не успевает Поттер придумать гениальное в своем изяществе решение проблемы, как Доркас находит искомое совсем недалеко.

Два. Недоумение и обида смешиваются в его сердце, сливаясь в мысленный крик: «почему?!». Почему не он? Джеймс Поттер могущественнее всех на Земле, так почему, черт подери, исполнилось желание Доркас? Она вообще не должна иметь власти здесь, в бреду, который убивает ее, она должна быть слабой! Это ему, Джею, полагается творить волшебство и спасать, и…
В глазах темнеет. Перед мысленным взором проносится олень, и в этот миг Джеймс забывает все, о чем думал в последние секунды.
– Как ты думаешь, сколько у нас времени?
– Осталось примерно двенадцать минут, – он отвечает на вопрос честно, перед этим прикинув, сколько прошло. Воспоминания отчего-то путаются, Джим почти видит, как рвутся нити его памяти, но списывает это на нестабильную реальность сна. По его коже бегут мурашки, впервые появляется ощущение того, что этот пляж ему не рад. Невольным порывом он берет ветку и вычерчивает на песке неровные линии, сам удивляясь тому, что они сложились в рога. Не такие, как были у него самого в анимагической форме, уж свои-то он знает отлично, но отчего-то безумно знакомые... Впрочем, вздор.
Лес дышит в спину, сбивает пульс. Джеймс закрывает глаза на мгновение, но продолжает идти. Распрямляет плечи, сжимает кулак так, чтобы ногти впились в ладонь. Он должен, он может. Перед ним вырастает из земли дом, Джеймс видит, как он выползает, в какую мерзкую ухмылку складываются окна. Дори не замечает его, и Поттер хочет схватить ее за руку, увести от этого места как можно дальше, но не успевает сделать этого. Девушка просит его остаться и подождать.

Три. Простая фраза поднимает в душе бурю ярости, эмоции захлестывают его волной, в глазах мутнеет. Не доверяет! Не желает, чтобы совал нос в ее дела! Сохатый молчит, послушно остановившись, и только до крови царапает себе руку. Хочет идти – пусть! Ее проблемы, если умрет, он ведь хотел только помочь дрянной девчонке! Не сдержавшись, он замахивается кулаком на калитку, и…
В глазах темнеет. Перед мысленным взором проносится олень, и в этот миг Джеймс забывает все, о чем думал в последние секунды.
– Куда мы идем сейчас? – спрашивает, пытаясь осознать, что происходит.
– На мою казнь, – звучит страшно. Такой ответ служит напоминанием, что время идет. Сон давит на Джима, затрудняя дыхание. Он хочет отодвинуть ворот рубашки, расстегнуть пару пуговиц, но они не поддаются, как будто приклеены намертво. Воротник душит, парень не сдается. Смотрит упрямо и продолжает шагать. Когда впереди появляется Грюм, он хочет попросить орденовца о помощи или спросить совета, но не может. Лес отнял язык. Лес не хочет, чтобы его правила нарушали, ломали безупречную игру. Доркас отдает письмо, и единственное, на что способен Поттер – оттянуть ее подальше от Грюма-фальшивки, почти пластмассовой, карикатурной подделки, скорее увлечь за собой.
– Ты обещал мне, что не оставишь меня? – звучит странный вопрос, но Джеймс не удивлен.
– Пока нет. Но я не оставлю, – отвечает просто. Разговор заходит о жизни девушки, и он искренне радуется: значит, есть сдвиги. Значит, есть шанс на доверие, на спасение для двоих.
Тихая просьба не бросать обнадеживает еще больше – и страшно ранит. У этой девочки больше никого нет, и она просит покровительства у абсолютно незнакомого знакомого юноши, доверять которому у нее не больше оснований, чем своему кошмару. Наверное, это последняя ступень одиночества. Он не хотел думать о том, чему был свидетелем, не хотел понимать, какие дела завершает Доркас, но убежать от этого знания не получилось. На глазах Сохатого она сжигала все свои мосты. Кто останется у нее, когда они проснутся? Впервые за очень долгое время Джеймсу царапают горло слезы, которые он не пускает наружу. Чужое одиночество не должно его задевать; проблема в том, что он уже взял ответственность за Дори на свои плечи. Каждый раз, когда в ее взгляде мелькал испуг, а в голосе – дрожь, ему казалось, что в сердце вонзается тупой нож.

…Глубокий овраг появляется перед ними неожиданно. И это – четыре. Девушка явно намерена спуститься; Джеймсу очень хочется заныть в голос. Ему не то, что идти куда-то, спускаться не хочется – ему даже дышать лениво, он хочет остаться здесь, замереть навсегда, слиться с Лесом, да что угодно, лишь бы больше ничего никогда не делать, он так устал, он заслужил немного праздного покоя! Он не хочет даже отвечать на резкий вопрос о имени, какая ей, к драклам, разница, пусть отстанет навсегда! Джеймс смотрит на Доркас пустым взглядом, и…
В глазах темнеет. Перед мысленным взором проносится олень, и в этот миг Джеймс забывает все, о чем думал в последние секунды.
– Прости, я не должен был. Просто случайно увидел подпись в твоем письме. В том, которое ты оставила на качелях, – отвечает он почти легкомысленно и улыбается как-то по-доброму. И, желая сказать что-нибудь, чтобы уйти от щекотливой темы, добавляет:
– Идем. Вниз – единственный путь вперед, правда?
Дори говорит с плюшевой рысью; рысь смотрит на Джеймса мудрыми глазами.

Пять. Подул ветер, попав по глазам пылью. Не задумываясь о том, как грязь попала на лицо, ведь обычно от этого защищали стекла очков, Джим моргает – часто-часто, и когда он снова смотрит на игрушку, то понимает, что она сделана из чистого золота. Взгляд Поттера зажигается, и он прозревает. Вот, почему Снейп ограничил время! Чем больше находишься здесь, тем больше предметов превращается в золото! Они возникают из ниоткуда и становятся великой ценностью, а значит, значит… Он сможет стать самым богатым магом, подчинить себе всю Магическую и маггловскую Британию, а затем и весь мир, стоит только задержаться подольше! Сумасшедший оскал обезображивает лицо юноши, и…
В глазах темнеет. Перед мысленным взором проносится олень, и в этот миг Джеймс забывает все, о чем думал в последние секунды.
Бережно взяв девушку под руку, парень помогает ей преодолеть сложную тропу. Он знает, что времени осталось мало, он видит, что Доркас совсем забыла про оленя и про чуждость Джея, она уже готова уходить. Но отчего-то грызло гадостное предчувствие: еще ничего не закончилось. Однако ощущение испарилось, как только спутники оказались у очередного дома.

Шесть. Из окон доносятся запахи, смешиваясь и переплетаясь, и у Поттера кругом идет голова. Все то, что он когда-либо считал вкусным, сейчас щекотало ему ноздри, призывало забыть о времени, о Доркас. Ведь это, наверное, единственный раз в жизни, когда он может откушать все-все, что захочет, да какой повар в мире на такое способен? Он протягивает руку, намереваясь оттолкнуть Дори от двери, чтобы забежать в дом, и…
В глазах темнеет. Перед мысленным взором проносится олень, и в этот миг Джеймс забывает все, о чем думал в последние секунды.
Доркас едва сдерживает слезы, подводя итоги их путешествия. Он стоит напротив, слушает, не зная, что сказать, и лишь поднимает занесенную руку, чтобы стереть с лица соленую каплю. Для него такое откровение звучит дико, и хотя он прекрасно понимает причины, состояния понять не может. Она говорит – он молчит, смотрит только, и последняя фраза добивает его.
– …я готова пойти с тобой, куда угодно.
Наивное, всеобъемлющее доверие кружит ему голову, и в сочетании с красотой говорящей рождает в голове закономерный вывод. Эта девушка прекрасна.

Семь. Джеймс понимает: здесь и сейчас он властен над ней, может сделать все, что захочет, она не скажет и слова против, ведь он – рыцарь, а она – обольстительная принцесса, которой положено слушаться желаний своего героя, да и разве она может быть против? По радужке побегает желтая искра, нехорошая, почти угрожающая искра, и…
В кромешной тьме Джеймс падает, падает, падает вниз. Мимо проносится серебристый олень, не оборачиваясь на юношу, но он успевает заметить слезы в глазах животного, и почему-то чувствует себя предателем. Он что-то сделал не так, он что-то не смог. Лес оказался… сильнее?
Шкура оленя плавится, остаются одни красные мышцы. Слезы на глазах страшного оленя без кожи высыхают, и вместе со свистом воздуха в ушах Джей слышит смутно знакомый голос:
– Ты слаб.

Чем больше проблема,
Тем сильнее катарсис.

[audio]http://pleer.com/tracks/1133479hF9v[/audio]

Земля упруго бьет по ногам Поттера. Он не успевает понять, что происходит, куда делся дом и почему рядом нет Доркас, как его подхватывает страшный ураган, кружит, выкручивает наизнанку. Поттера ломает, тошнит и выворачивает, ему кажется, что тело превратилось в сплошное месиво. За несколько секунд он позабыл, что бывает на свете такое ощущение, когда совершенно не кружится голова. Он бы заплакал от боли, если бы только мог. Смириться не успел, как воздушный поток швырнул его о скалы, мотал, как тряпичную игрушку, а он только и думал о том, что умрет сейчас – и не выведет Доркас, ведь у нее совсем не осталось времени…
– Ты не смог противостоять, – звучит голос, и Джеймсу становится в тысячи раз хуже, – так получи же свое искупление. За каждый грех свое наказание, ты не выдержал ни одного испытания.
Олень без кожи встает на дыбы, и в каждом жесте его сквозит издевка.
– Я помог тебе шесть раз; на седьмой ты должен справиться сам. Или можешь сказать: «отступаю» – и мучение кончится. Ну?
Джеймс не может ответить, не может даже удивиться тому, что различает слова говорящего и понимает их смысл. Он чувствует только, как легко будет сказать заветное слово, но упрямо молчит.
«Ведь…» – его ударяет о скалы, расплющивает насмерть прежде, чем он успевает додумать отстраненную мысль.

Следующий уровень – шестой. Открывает глаза, осматриваясь, и переводит дыхание радостно: больше никаких ураганов, только дождик. Легкий, совсем безобидный, даже приятно вымокнуть летом. Может быть, он справился? Только вот… он же, кажется, умер. Ощупав себя, Поттер приходит к выводу, что совершенно цел и ничуть не прозрачен. Не успев обрадоваться этому, он вдруг понимает, что дождь усиливается. По чуть-чуть, и как будто тяжелеет. Моргнул – и капли вместо приятной тяжести бьют больно по макушке, бьют, сводя с ума и раня, и Поттер ищет, где мог бы укрыться, но бесполезно.
– Отступаю, – зловеще шепчет ему вкрадчивый голос, – повторяй!
Дождь становится проклятием похуже метки, и кажется, как будто череп пробивают стальные иглы. Джей падает на колени, ложится на мокрую землю, пытаясь свернуться в клубок, чтобы попадало куда угодно, но только не на голову. Не тут-то было: вместе  дождем падает крупный град, и теперь его бьет по телу еще сильнее, ломает кости. Из горла рвется крик, но он не складывается в простое слово.
«…если…», – дождь разъедает кожу, и она плавится, сползает. На месте Джеймса в одночасье остается перебитый скелет.

Пятый. Поттер очнулся от того, что прогибается под грузом. Он попытался сбросить ношу мгновенно, однако не смог, железный блок к нему как будто прирос. Не бросить, не упасть на землю самому, не перехватить даже удобнее. Он не может стоять на месте, ноги несут вперед, стоит только промедлить, и случится что-то особенно страшное. Когда не остается сил, когда каждое движение приносит невыносимую муку, он все равно не может остановиться, несет свой груз. Непрерывные шаги, и он может отпустить эту ношу только тогда, когда возьмет следующую. Но грузы слишком огромны, чтобы держать в руках два, да и смысла никакого в этом нет, как, впрочем, нет смысла в переносе одного и того же блока из стороны в сторону на многие километры, но у него просто нет выбора. И никогда не было, теперь Джеймс понимает это лучше, чем когда-либо в своей жизни. Да только что толку от понимания, когда не способен с этим что-либо сделать? Он только теряет время, такое нужное, утекающее сквозь пальцы время… Но почему-то уверен, что еще не поздно. В этом нет ошибки, на каждом более глубоком уровне время тянется в разы медленнее, чем на предыдущем. И все-таки оно проходит, и когда Джеймс понимает, что не выдержит больше ни секунды, из воздуха появляется олень.
– Отступаю, – угрожающе требует он, глядя непроницаемо.
«…я…» – силится поймать за хвост мысль, пришедшую на предыдущих уровнях. С неба на голову падает груз, втрое тяжелее, и мгновенно его убивает.

Четвертый. Дикий лай у Джеймса за спиной, рык угрожающий. Он поворачивает голову, еще не понимания, что бежит, начал бежать еще до того, как очнулся, и видит за собой свору псов. Огромных гончих, в чьих глазницах полыхает красный огонь, с чьих клыков капает ядовитая слюна, чьи когти острее клинка. Джим бежит со всех ног, прыгает через препятствия, огибает деревья, теряя время. Секунды, даже доли секунд, но ликующий визг становится громче, а ему так не хочется умирать.
– Отступись, мальчик, – шелестит голос у него над головой, – ты все равно не можешь быть быстрей собаки…
Он знает. И все-таки рвется вперед, пока есть дыхание, пока не покосились ноги, пока не нашел Доркас. Страшно подумать, что может быть с ней; он должен найти девушку непременно, должен забрать с собой, спасти, ведь он так и не сказал ключевую фразу! А время идет.
«…не…» – свора догоняет его одним прыжком и разрывает на части, кровавые ошметки разлетаются по сторонам.

Погружается на третий, сразу же получив удар в нос. Рефлекторный удар в ответ, драка кипит. Тут и там слышится рев, не то подбадривающий кого-то, не то выражающий уверенность в смерти – что, впрочем, одно и тоже, только с разных позиций. Ноги вязнут в болоте, держать равновесие сложно, уворачиваться сложнее, бить почти невозможно. Поттеру никто не объяснял правил драки, но он абсолютно уверен: падение равнозначно смерти. И он из последних сил сражается, словно обезумевшее животное. Бьет тяжело, пропуская все больше ударов в свою сторону, но не готов сдаваться. Удержать равновесие почти невозможно, приходится обдумывать каждое движение, каждый шаг. Выбирать: выдернуть ногу из отвратительной жижи или  закрыться? Стерты в кровь костяшки, вместо лица и внутренних органов – месиво. Он провалился по бедро и чувствует ступнями, что на дне лежат тела живых людей, и что ступать возможно лишь по ним, другого дна не существует. Он не кричит, бережет дыхание, но в глазах поселилась тоска.
«…смогу…» – парня сбивают с ног, он падает в болотную грязь лицом, и его мгновенно утягивает на дно, где жаждут встречи сотни тел, что он успел истоптать.

Второй. Очнуться в гробу – удовольствие сомнительное. Джеймс непонимающе осматривает свой ящик, идеально по росту подогнанный, пытается встать. И не может, его сковал паралич, как в первые минуты сна. Ни двинуться, ни закричать, ни поморщиться. Лежит солдатиком, а по спине стекает пот. Становится жарко очень, и Джея вдруг озаряет: гроб не из дерева, он металлический. И с каждой секундой он накаляется все сильнее, печет и жжет, оставляя жуткие ожоги на теле. Ни вздохнуть, ни вырваться. Поттеру кажется, что плавится его мозг. При такой температуре он должен давно умереть, но глубокий уровень сна-во-сне не знает законов природы. Джеймс кипит заживо.
– Отступай, – сочувственно советует олень, заглядывая в гроб, – ах да, ты же не можешь говорить…
Взмахнул рогами: – ну, давай. Скажи!
С губ срывается стон.
«…то…» – невольно продолжая мысль из предыдущих уровней небытия. Его тело мгновенно охватывает пламя, парень сгорает в считанные секунды.

Первый. Очнулся от удара кнутом, вскрикнул от обиды и неожиданности, тут же получив еще. Он шел вперед бесцельно, следуя за колонной людей. По правую руку шла точно такая же, но этого было почти не видно. Бесы вели колонну, бесы бичевали всех, кто шел друг за другом. Шаг влево, шаг вправо – удар, впрочем, и самым послушным систематически доставалось тоже. Кожа горела красным, он терял рассудок от боли. Снова.
– Отступаю! –  визжит голос в ухо, надеясь, видно, на отупение и рефлексы. Но стоит Джеймсу заслышать этот чудовищный голос, как он начинает смеяться.
– КТО? – выкрикивает он звонко, завершая фразу, уже зная, что победил. Семь испытаний – семь провалов, и вот он искупил каждое. Бесы плавились на глазах, реальность шаталась, билась осколками, как граненый стакан о кафельный пол. Дрожала, ломалась, олень, охваченный зеленым пламенем, дико верещал. Джей перестал смеяться. Он понял: чего-то важного не хватает, он, кажется, сейчас проиграет, но… чего именно?
«Для того, чтобы проснуться, нужно умереть», – резко понимает он, вспоминая предыдущие семь пробуждений. И ныряет в вулкан, не спрашивая себя, откуда под ногами взялся кратер.

[audio]http://pleer.com/tracks/4424579Fi9e[/audio]

Парень открывает глаза. Его трясет, но тут он видит Доркас. Ту Доркас, которая ждет ответа, для которой прошло всего-то секунды две после окончания ее серьезного монолога. Сохатый смотрит в ее глаза, понимая: он победил. И, стиснув крепко руку, говорит ей хрипло:
– Все будет хорошо, Дори, я обещаю. Повторяй за мной: Credo, amice.
В глазах темнеет, перед мысленным взором сияющим вихрем проносится олень – на этот раз настоящий и с шерстью – радостный, что наваждения Леса оказались слабее.

Поттер резко сел на столе, не очнувшись толком. Он не был привязан, и едва не упал, потеряв ориентацию в пространстве.
– Ведь если я не смогу, то кто? – срывается с языка фраза. Северус Снейп обжег его взглядом, и парню показалось, что он сейчас скажет что-то типа «обязательно было тянуть до последней минуты, самоуверенный ты придурок?». Слова застряли у Джея в горле. Он понимал, что должен быть благодарен, он с самого раннего детства зазубрил слово, которое полагается говорить в подобных случаях. Северус спас жизнь ему и Доркас, но…

Он просто не смог.

Отредактировано James Potter (02-01-2014 18:32:25)

If you close your eyes you see darkness.
But if you keep them closed for long enough,
you’ll see light (с) Effy Stonem, ‘Skins’

Пробуждение оказалось на удивление естественным, как будто и не было никакого кошмарного сна. Доркас не сразу открыла глаза, не в силах поднять веки. И когда мои ресницы стали настолько тяжелыми?..

Но она открыла их, не понимая, однако, где находится. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что кошмар продолжается, - спасибо стягивающим ее тело веревкам. Но стоило веревкам исчезнуть, а незнакомому лицу – появиться, как эта мысль растаяла, словно ее и не существовало.

- Ты помнишь свое имя? Как ты себя чувствуешь сейчас? – задавший вопрос юноша внимательно вглядывался в лицо Доркас, будто бы пытаясь понять изменения ее состояния. Неужели это он спас меня? Но я ведь помню, там был…

- Джеймс… - услышав свой хриплый голос и поняв, что это можно было бы посчитать за ответ на вопрос, девушка прокашлялась и попыталась сесть. Голова закружилась, и Дори затошнило. – Где Джеймс? – но отвечать стоявшему напротив юноше не пришлось: Доркас увидела Поттера, сидящего на таком же столе, и чуть кивнула. Перевела взгляд на Северуса, ожидающего ответа. – Извини, я... помню вопрос. Я… Доркас, До, Дори, Медоуз,  какое имя ты выбираешь, чей голос у тебя в голове?* Доркас Медоуз, 23 года, выпускница Рэйвенкло, аврор, - она сама не понимала, зачем выдает дополнительную информацию: с одной стороны, ей хотелось показать Снейпу, что с памятью у нее все в порядке, а с другой, напомнить себе, кто она, и что пришло время вернуться в реальность. – Голова кружится, немного тошнит и так, общая слабость, но это ерунда по сравнению с тем, как я себя чувствовала... раньше.

Сказать половину правды – это соврать или нет? Доркас, конечно, ничего больше не беспокоило, но ерундой это не было – при пятилетнем стаже работы в Аврорате, с учетом того, что она входила в Орден, Медоуз никогда еще не чувствовала себя так паршиво.

- Что произошло? – не сводя взгляда с Северуса. Было страшно смотреть на Джеймса после всего того, что было в лесу: девушка помнила каждое мгновение, каждую минуту, которую она провела одна и которую они провели вместе, помнила каждое слово… И не понимала, почему Джеймс все еще не сбежал. Если бы Доркас могла, она бы убежала сейчас отсюда прочь.
А еще ей казалось, что именно Снейп может рассказать ей, что случилось на самом деле.

- Я, конечно, помню, что со мной было, но это взгляд лишь с моей стороны. Как я понимаю, - Дори вздохнула, - жизнью я обязана тебе. Расскажи мне, что произошло и что мне теперь делать… пожалуйста.

Не требовательно, нет. Вежливо прося, словно от этого рассказа зависит все, что ждет ее впереди. Образы смешались в голове, и в голове родилось желание срочно кого-то увидеть – кого? Меду, с которой они так и не встретились после спасения? Джастину, которая только-только пришла в сознание? Могилу брата, чтобы убедиться в свежести стоящих у нее цветов? Бенджи, который ждал ее сегодня дома хотя бы к середине ночи?
От этой мысли защемило где-то в груди. А ждет ли он меня? _Меня_ ли он ждет каждый вечер с дежурств и спокойных отчетных дней? Мое ли лицо желает увидеть утром на соседней подушке?... Что за бред, Доркас! – попыталась усмехнуться она сама себе. А бред ли, если ты за столько лет все еще остаешься просто-девушкой?

- Аластор, - очередное имя, произнесенное вслух. – Мне нужно увидеть его, я должна сказать ему… - она, наконец, перевела взгляд на Джеймса, будто бы высказывая просьбу связаться с Грюмом, да только не зная, как; и тут же возвращается к новому знакомому.

- Ты спас нас, а я так и не знаю, как тебя зовут. Если бы ты сказал, я бы… Не знаю, что я бы сделала, но мне важно знать, благодаря кому я дышу сейчас, - девушка помедлила. Не потому, что слова давались ей тяжело, а потому, что во взгляде этого человека было что-то такое, что заставляло сомневаться в том, нужны ли ему эти двое и нужна ли ему их благодарность. – Спасибо тебе. Что бы ты ни сделал – спасибо, - Медоуз вспомнила, как видела мертвецов, как теряла сознание, как путешествовала по лабиринтам собственных страхов… - Это страшно – находиться в темноте. Пусть всегда хранит тебя свет. 

Отредактировано Dorcas Meadowes (02-01-2014 18:21:22)

Каким будет первое слово девушки, которая явилась сюда с Джеймсом Поттером? Можно было представить, что его имя - это цифра семь, поставить на нее состояние и ничем не рисковать. Когда она хрипло произнесла имя напарника, Северус скептически усмехнулся и посторонился, давая ей увидеть сидящего напротив парня.
Твой час славы, Поттер. Наслаждайся.
Однако слабость ли была тому причиной или что иное, но хвалебной песни не случилось. Понимание, что избавлен от созерцания сентиментальных сцен и слез, принесло Снейпу колоссальное чувство облегчения. Девушка, назвавшаяся Доркас Медоуз, и впрямь стоила потраченных на нее сил и времени. Он удовлетворенно кивнул, выслушав перечисленные ею симптомы - это, действительно, было вполне благоприятным исходом для столь скверного происшествия с организмом. Разум не поврежден, эмоции более чем адекватны.
- Ты мне ничем не обязана, - сухо отозвался Снейп. - Тебя спасла твоя собственная вера и наука, толкающая людей прочитывать случайно попавшие к ним в руки архивные записи.
Прозвучало почти убедительно, в самом деле...
- А произошло то, что всегда случается, когда берешь в руки склянки с неизвестными зельями в местах, где тебе совсем не рады, - Северус многозначительно приподнял брови. - В твою кровь попала дрянь, о которой мне случалось читать прежде. Тяжелый бред, потаенные страхи... Люди испокон веков знали толк в причинении боли друг другу.
Снейп отвернулся от Доркас, но лишь затем, чтобы приманить к себе одно из зелий с полки.
- Что тебе делать... Для начала выпей это. Не глинтвейн, но и у тебя не простуда. Придется потерпеть.
Он дождался, когда девушка осушит пузырек с целебным и горьким, как полынь, напитком.
- Я не колдомедик, но все-таки посоветовал бы хотя бы неделю провести дома. В постели или нет - тебе виднее, как быстрее восстановить силы.
Северус замолчал, Доркас обдумывала сказанное им. Затем внезапно заговорила о каком-то Аласторе* и быстро осеклась, осознав, что здесь и сейчас встреча с ним невозможна. Снейпу вдруг захотелось, чтобы они ушли. Незнакомые имена, странные ситуации... Странный он сам, не убивший того, кто тысячу раз этого заслужил. Хотелось напиться до беспамятства, но на свою беду Снейп был закоренелым трезвенником. Он слишком часто видел, как алкоголь лишает людей остатков самоконтроля, и совершенно не желал испытывать ничего подобного.
Северус смотрел на Доркас взглядом пустым и холодным, когда прозвучало:
- Ты спас нас, а я так и не знаю, как тебя зовут. Если бы ты сказал, я бы… Не знаю, что я бы сделала, но мне важно знать, благодаря кому я дышу сейчас.
Ее слова потрясли Снейпа настолько, что он даже несколько раз сморгнул, как если бы Доркас сама была видением, странным и невозможным. А она тем временем продолжила:
- Спасибо тебе. Что бы ты ни сделал – спасибо. Это страшно – находиться в темноте. Пусть всегда хранит тебя свет.
Северусу показалось, что каждое это слово было отлито из света, и теперь весь этот свет обрушился на его неподготовленную к этому голову. С ним никто и никогда так не разговаривал. Будь на месте Доркас другая девушка, все можно было бы списать на эмоции, романтичность, как это у девочек обычно бывает... Но глаза мисс Медоуз смотрели с той беззастенчивой пристальностью, которая отличает людей практичных и прямых. Снейп нервно сглотнул и приготовился было импровизировать, когда подошел Поттер и добил его окончательно. Снейп отшатнулся от протянутой ему руки.
С ума вы что ли все посходили?!
- Поттер, ты точно не повредился умом от этого путешествия? Может, мне и у тебя спросить твое имя? И мое тоже заодно? Чтобы напомнить, что перед тобой Северус Снейп! - он резко повернулся в сторону девушки. - Ты хорошо расслышала это имя? Слизеринский мерзавец, которого ты презирал и ненавидел. И, кажется, у нас это всегда было взаимным.
Сердце Северуса заколотилось, вдруг прилило все то, что годами закипало в нем - гнев, обида, злость.
- Что изменилось сейчас?! Был свет в конце тоннеля? Вся жизнь, как маггловская кинопленка, пронеслась у тебя перед глазами, и ты увидел себя со стороны? Она, - Северус ткнул пальцем в сторону Доркас, - родилась под счастливой звездой, потому что я до сих пор не понимаю, почему согласился помочь! Тебе!
Северус, часто дыша, переводил взгляд с Доркас на Джеймса и обратно. Что-то ускользало из его пальцев, что-то сладостно-прекрасное, чем ему никогда не доводилось обладать прежде. Человеческая любовь. Его глаза сверкнули отчаянием.
- Я думаю, вам лучше уйти, - глухо произнес он. - Наверное, мы оба неисправимы. И будет уже огромным шагом вперед, если не подеремся.
И все-таки он с некоторой жадностью вглядывался в их лица, потому что впервые за долгие годы почувствовал, что в них - лекарство от тяжелой раны, с которой он уже смирился. Да, лекарство горькое, намного более горькое, чем то, что пришлось принять Доркас. Но... это того стоит?..

Отредактировано Severus Snape (29-01-2014 23:55:48)

[audio]http://pleer.com/tracks/4693878ISGD[/audio]

«Сотни сказок в моей голове. Здравствуйте, дети, хотите, я какую-нибудь вам расскажу? Например, о прекрасной принцессе, что смогла примирить двух принцев-идиотов, враждовавших почти десять лет. Здравствуйте, дети, садитесь, внимательно слушайте. Верить или нет – выбор ваш, но помните, милые, что сказки и жизнь – это голова и хвост Уробороса. То, что для вас сегодня красивая легенда, вчера было для кого-то явью. Или событием всей жизни.»

Спокойствие лопается, словно мыльный пузырь, ледяная занавеска падает на пол, открывая пылающий взор. Джеймс спокойно опускает не пожатую руку, смотрит прямо в глаза. Северус в ярости, он спешит напомнить несколько, как ему кажется, непреложных истин. Со злостью отвечает он и Доркас. Джеймс улыбается ее ироничному отпору, никак не комментируя. Ну да, так повелось. Поклон Бродяге, Гриффиндору, жизни. Львы всегда воспринимали змей в штыки.

«Слушайте, детки, и дайте мне слово никогда не кричать на врага. Крик – не маска, это ее отсутствие. Можно показывать боль и обиду, если только перед вами тот, кто простит и забудет. Враг будет помнить всю жизнь и ударит по больному однажды, а может, и многократно. Эмоции – это слабость.»

– С тех пор кое-что изменилось. Прежде ты не задавал вопросов, на которые мог ответить сам, – медленно сказал Джей. Он не выбирал слова, те соскальзывали с губ сами. Юноша не беспокоился о том, насколько верно они звучали. В тот момент он не был собой. На минуту – десять, сто двадцать? – он стал старше. Кошмар вытолкнул его сразу на несколько психологических ступеней вперед. Не только тех, что он упустил в свое время, но и других, которых рано еще было касаться.

«Страшнее всего – ошибиться с выбором врага. Открыться не вовремя, ведь, вы знаете, эмоции – это сила тех, кто ее готов принять. Никогда не показывайте свое неравнодушие, если не уверены, что его примут правильно. Кто мне ответит, был ли он уверен? В ответ – молчание и взгляды. Верно, детки. Я тоже так и не узнал.»

– Северус, – позвал негромко по имени, не дав воцариться многозначительной паузе после слов о драке, – мы повзрослели. Мы уйдем сейчас, иначе, я вижу, ты бросишь в меня что-нибудь тяжелое. Но я вернусь, один или с Доркас. Потому что мы еще не договорили. – Серьезный взгляд напоследок. Джеймс берет за запястье Доркас, скоро за ними закрывается дверь.

«Солнце горит, пока у людей есть воспоминания. У людей могут быть воспоминания только до тех пор, пока горит солнце. Истории – плата за жизнь, и когда-нибудь, детки, вы в это не сможете не поверить. И вот, в чем вопрос. Чем заплатите вы, когда придет время?»

Скрипит дверь дома Джеймса, пуская внутрь уставших юношу и девушку. Джеймс показывает ей, где кухня, ставит чайник, и отходит на пару минут. В дальней комнате он вызывает серебристого оленя и просит его отправиться к Аластору Грюму с приглашением на чай, если он не занят, поскольку его лучшей ученице нужна моральная поддержка. Поттер возвращается с улыбкой и ощущением, как будто он уже когда-то видел Дори на этой кухне. Он со странной задумчивостью смотрит на свой старый чайник и думает, что надо бы его когда-нибудь назвать.

«Судьбы рождают истории. Они сплетаются между собой в тугой клубок, путая людей, и время смеется над ними. Время – круги на воде. Время – хитрый трикстер с рыжей прядью в волосах. Говорят, у каждого есть свои демоны, с которыми надо бороться. И если это правда, то время – самый сильный демон.»

– Credo, amice, – улыбается Джим, поднимая чашку с чаем так, словно сказал тост. Он никогда в жизни не уставал, как в этот день. Он поймет это несколько позже, когда стихнут все разговоры, вернется с работы Лили. Наутро он забудет многие мысли из тех, что пришли ему в голову в этот день, и будет идти к ним снова и снова, через всю жизнь. Содержание сна потускнеет, со временем выцветет, но семь кругов его не отпустят теперь. Будут напоминать о себе во снах и ощущениях, тревожить и заставлять идти дальше. Не каждый может похвастаться тем, что прошел их и выжил. Джеймс Патрик Поттер – может. И никогда у него не будет права опустить руки.

Отредактировано James Potter (21-03-2014 17:07:37)