Бесконечно долгий и утомительный день, наконец, подходил к своему завершению - Гестия почувствовала это только сейчас, ступив на дорожку, ведущую к дому Тонксов. Оставалась самая малость: обговорить кое-какие бумажные дела с Тедом - на всякий случай, чтобы впоследствии не возникло путаницы.
По дороге, слушая Теда, девушка только улыбалась в ответ, отмечая про себя, как изменился коллега, переступив черту, отделявшую его от дома, - мигом развеялась окутывавшая его мрачность и загруженность, словно гора с плеч свалилась.
Обложившие небо со всех сторон низкие тучи заставляли сумерки сгущаться сильнее, чем в ясную погоду, и Гестия невольно обратила внимание на то, что ни в одном из окон не горел свет, - темнота внутри дома нехорошо, тревожно отозвалась каким-то смутным волнением в душе Гестии. Однако же самого Теда это, по-видимому, не обеспокоило, и девушка, пробираясь следом по размытой дождем дорожке, старалась втолковать себе, что, наверное, все в порядке, и она придает слишком большое значение мелочам - не иначе как паранойей заразилась. Но чем ближе они подходили к дому, тем труднее было себя в этом уверить: темнота и тишина, распахнутая настежь дверь... Как ни звал Тед жену и дочь, никто не откликнулся. Дом был пуст.
Гестия бросилась следом за мужчиной и застыла на пороге комнаты: потухшие свечи, опрокинутая табуретка, разбросанные рисунки... Что же здесь произошло? Дурное предчувствие пришло запоздало - теперь уже не надо было прибегать к любому из способов прорицания, чтобы понять: случилось что-то недоброе.
- Гестия! Гестия, где ты? Прочти это...
Чувствуя, что усталость как рукой сняло, девушка поспешила к Теду, и с замирающим сердцем сжала в руках протянутую ей записку.
- Нет... не может быть... - вырвалось у Гестии, когда она опустила глаза и прочла несколько аккуратных строчек. Это было похоже на какую-то неудачную, абсолютно дурацкую шутку. Только вот такими вещами не шутят. Но кто и зачем мог угрожать Андромеде? Кто мог желать зла Тонксам?..
Руквуд, - сложно было предположить что, кому-то еще мог мешать человек с фамилией Тонкс. - Но почему тогда угрожали Меде, а не Теду?
Перечитывая короткое, но заключающее в себе страшную новость письмо, Гестия пыталась найти ниточки, ведущие к другим, не к Руквуду, и не находила, и чувствовала, как волной накатывает гнев, вызванный осознанием трусости и подлости противника - подумать только, как умно: похитить ребенка, запугать женщину. Видимо, на большее вы не способны, мистер Руквуд.
Положив записку на стол, Гестия закусила губу и заглянула в лицо Теду, стараясь понять, как эта новость подействовала на него. Немного помедлив, тихим, но не дрогнувшим голосом спросила:
- Ты ведь понимаешь, с чем это связано, и кто за этим стоит?

Отредактировано Hestia Jones (10-11-2012 03:32:25)

- Руквуд. - Голос Теда звучал глухо. - Предположим...
Гестия мрачно кивнула, давая понять, что и она думает в том же направлении.
Сейчас ей отчаянно хотелось знать, что с Андромедой и Дорой все в порядке, и верить в то, что ни Руквуд, ни кто-либо другой не посмеет поднять палочку на женщину и ребенка. Однако здравый смысл подсказывал, что надеяться на человеколюбие Руквуда было бы слишком наивно. Гестии казалось, что она изо всех сил старается мысленно дотянуться до подруги через пространство, но только слепо тычется в глухую стену. Чертова неизвестность... Теперь девушка понимала, что стремительно летящее в ее сторону проклятие - просто ерунда по сравнению с тем, как страшно не знать, где близкий человек, и что с ним происходит. И понимала свою мать, которая места себе не находила в тревоге и беспокойстве, если сама Гестия или ее отец не возвращались домой вовремя.
Ох, Тед, а ведь тебя предупреждали, что Августус Руквуд не оставит этого просто так... - удрученно подумала девушка. - Но теперь уже поздно об этом вспоминать.
- Мы обязательно найдем возможность им помочь, - пообещала Гестия, наблюдая за Тедом. Ароматный пирог, который мог бы стать украшением доброго и уютного вечера, теперь казался чем-то, принадлежащим к совсем другому миру.
Выслушав Теда, девушка только покачала головой. Она всей душой хотела бы помочь Тонксам, и, наверное, если бы вдруг сейчас перед ней появился человек и предложил сделку, она бы согласилась на самые невероятные условия, лишь бы снова увидеть, как улыбается Андромеда, встречая гостей на пороге дома, как старательно рисует Нимфадора.
Бездействовать было невыносимо. Но куда бежать, что делать?.. Тед, по-видимому, мучился тем же вопросом.
- Гестия, мне надо в Лютный переулок. Если они хотят повлиять на меня, то пусть разговаривают со мной. Я логичен?
- Подожди. Пожалуйста, не горячись, - Гестия потянула Теда за рукав и усадила на табуретку, словно боясь, что он прямо сейчас сорвется с места и аппарирует. - Если это действительно Руквуд, и ему от тебя что-то нужно, то ты об этом узнаешь - он найдет возможность с тобой связаться. Я... я понимаю твое желание, но и ты пойми, что в Лютном переулке, скорее всего, не найдешь тех, кого будешь искать, - девушка на мгновение замолчала и осторожно добавила. - Боюсь, что сейчас мы можем только ждать. Я понимаю, что это сложно, но хотя бы пару часов - и, может быть, хоть что-то прояснится.
А ты не думала о том, что за эти пару часов их могут убить? - вклинился в речь Гестии внутренний голос.
- Если же ты все-таки решишь отправиться в Лютный переулок, позволь Ордену Феникса помочь тебе. Один в поле не воин, - закончила она, внимательно глядя на Теда.

Когда Тед поднялся на ноги и заговорил, Гестия уже было приготовилась вновь спорить, придумывая на ходу причину за причиной не бросаться в преследование по горячим следам. Как бы ей ни хотелось помочь, но смысла вот так опрометчиво срываться с места она не видела — не сидит же Руквуд в Лютном переулке и не ждет, когда Тед Тонкс придет к нему выяснять отношения. Но высказать свои возражения вслух девушка так и не успела: ход ее мыслей и речь Теда прервала настойчиво стучащая в окно сова с письмом.
Гестия оказалась права - стоило только подождать, и кое-что прояснилось: во-первых, происходящее действительно напрямую касалось Руквуда, во-вторых, стало ясно, чего он хочет. Жизнь близких в обмен на молчание – назначенная им цена правды оказалась высока.
Кто бы ни служил Руквуду, и кому бы ни служил сам Руквуд, ты, Тед, тоже не останешься один. Я обещаю сделать все возможное, чтобы Андромеда и Нимфадора вернулись домой.
- Все планы по преследованию дементору под хвост... Возможно ли собрать Орден прямо сейчас?
- Надеюсь, что да, - кивнула Гестия. Оповестить членов Ордена Феникса об экстренном собрании проблемой не было, вопрос оставался в том, где и за какими делами застанет орденцев ее сообщение, и как быстро они смогут откликнуться на него. - Идем. Сегодня Орден соберется у нас.

* * *

- Пора бы уже вернуться, - Мелисса вглядывалась в темноту за окном, стараясь не пропустить тот момент, когда на дорожке, ведущей к дому, появится знакомый силуэт.
- Гестия предупреждала, что задержится по работе, - ответил Говард, обнимая жену за плечи. – Я уверен, что все в порядке.
Женщина бросила взгляд на часы, думая о том, что задерживаться на работе можно на час-полтора, но не до самой ночи, и устало произнесла:
- У Гестии и у тебя слишком опасная работа, чтобы я могла позволить себе не волноваться и...
Мелисса не закончила: в прихожей хлопнула дверь, и этот звук разом отсек большую часть невеселых мыслей — даже если что-то случилось, ее дочь была жива.
Не теряя времени, Джонсы поспешили встретить пришедших:
- Гестия, ну наконец-то, я уже начала переживать, - миссис Джонс обняла дочь и подняла взгляд на ее спутника. – Здравствуй Тед, рада тебя видеть, – улыбнулась она.
- Все в порядке, - коротко кивнула Гестия матери и перевела взгляд на отца. - Мы здесь, чтобы собрать Орден Феникса.
- В таком случае не буду вам мешать, - натянуто улыбнулась Мелисса, в очередной раз демонстрируя свою непричастность к делам Ордена Феникса. Гостям миссис Джонс всегда была рада и каждого из членов Ордена встречала радушно, но как только речь заходила о собрании, она тут же находила себе множество дел по дому, оставляя орденцев решать свои проблемы без ее участия. Впрочем, это не было продиктовано действительной холодностью к взглядам Ордена Феникса, Мелисса просто не хотела, чтобы ее семья оказалась впутанной в войну.
Вот и сегодня женщина не стремилась узнать о том, чем занимается Орден Феникса, а потому, больше ничего не сказав, поднялась наверх. Несмотря на то, что по своему обыкновению она не стала вмешиваться, смутное чувство тревоги ее не оставляло: Орден собирался в их доме редко, и всегда она знала об этих встречах заранее, а сегодня это было неожиданно, и, как показалось Мелиссе, Гестия спешила и была чем-то встревожена.
Гестия же, провожая взглядом мать, впервые едва ли не порадовалась ее безразличию. Не хотелось бы ей, чтобы мать сейчас узнала о произошедшем: миссис Джонс непременно начала бы переживать о судьбе Андромеды и Нимфадоры, - в этом Гестия была уверена, а лишние эмоции были сейчас ни к чему. Девушка и сама была на взводе и держала себя в руках только усилием воли.
- Что случилось, Тед? Зачем понадобилось так срочно собирать Орден? - спросил мистер Джонс, провожая волшебника в гостиную, пока Гестия сообщала членам Ордена о времени и месте собрания.

Вместе с запахом выжженных солнцем полей,
Тёмной птицею в сердце входит новая осень…

Август для Доркас всю ее жизнь был каким-то неправильным месяцем: в августе умерла ее бабушка, в этом месяце состоялся развод ее родителей, в первый день августа произошла похоронная церемония ее брата… Вот и сейчас девушка чувствовала какую-то тревогу, сидя в аврорате и заполняя очередной отчет. Мало того, что Бенджи где-то слишком долго пропадает – хотя, он же послал ей патронуса, убедив тем самым, что все в порядке, - так было и еще что-то, что она не могла описать. Это напоминало ей тот день, когда Медоуз узнала о смерти брата, и она едва не молилась, чтобы сегодня не произошло того же.
Вообще, в последнее время все дни и месяцы стали такими беспокойными, но.. Но иногда есть что-то похуже самого страшного.

Гнётся вереск к земле, потемнел горизонт,
Облака тяжелеют, в них все меньше просветов…

Доркас, дописав отчет, отклонилась на спинку стула и, пододвинув палочку ближе к себе, начала нервно постукивать ногтями по столу. «Аластор бы меня уничтожил», - чуть усмехнувшись, подумала девушка и тут же передразнила его слова про себя: «Медоуз, если ты хочешь вывести меня из себя, то продолжай!». Это немного ее успокоило, и Дори убрала руки в карманы.
Однако, тревожное чувство не покидало ее не зря. Тут же в сжатой ладошке девушке стала теплой зачарованная монетка, выданная всем орденцам. Доркас вскочила. Вынула руки из карманов и раскрыла ладонь.

«Срочное собрание. Дом Джонсов. Прямо сейчас». Надпись на монетке исчезла, стоило девушке ее прочитать.

Тебе больно идти, тебе трудно дышать,
У тебя вместо сердца открытая рана,
Но ты всё-таки делаешь ещё один шаг…

Срочные собрания были, на самом деле, не таким частым явлением в Ордене – все-таки, все они по большей части авроры, и могут за себя постоять даже в случае сильного противника. Не обходилось без ран, но не смертельных. А здесь… И еще эта тревога внутри, царапающая каждую клеточку тела юной волшебницы.

Быстро надев на себя мантию, убрав монетку в карман и спрятав палочку в чехол, Медоуз направилась к выходу из Министерства. На этот раз путь с третьего уровня показался ей невыносимо долгим, но, понимая, что не следует всем своим видом показывать, что что-то произошло, девушка шла от лифтов к выходу как можно спокойнее. «Только бы ничего страшного не произошло», - подумала Доркас, открывая входные двери.

Но кто знает, чем обернутся холода и потери
Для того, кто умел верить?
И кто знает, когда над водою взойдёт голубая звезда
Для того, кто умел ждать?

Она верила. А беспокойство для девушки – это вполне естественный процесс.
Представив себе садик Джонсов, как самое ближайшее место, куда можно было аппарировать так, чтобы хозяева почувствовали прибытие гостя, но всевозможные защитные заклинания не атаковали Доркас тут же, мисс Медоуз не спеша крутанулась на месте. Как же сильное желание, спросите вы? Оно было. И было настолько сильным, что, возможно, хватило бы одного его.

Гестия ждала ее: стоило девушке оказаться на задуманном месте, как хозяйка дома поспешила встретить Дори. Мисс Джонс выглядела очень обеспокоенной, и кошки внутри гостьи этого дома тут же заточили когти, отчего палочка Медоуз сама по себе оказалась в руке своей обладательницы, как бы подтверждая свою готовность даже к самому худшему – сражению насмерть с врагом.

Где-то есть острова утешения и спасительный берег
Для того, кто умел верить…

Возможно, этим островом и берегом был дом именно этой семьи, но… Но Доркас тут же вспомнила слова Аластора – «магглы говорят, что нужно доверять, но проверять» - и, подтверждая, что она своя, опустила палочку концом вниз.

[AVA]http://i59.tinypic.com/357popd.jpg[/AVA]Если же ты окажешься в его руках, терять ему будет нечего. Какая Руквуду разница: уволился Тед Тонкс из Аврората или отправился на тот свет? И, прости меня, но я уверен, что по возможности он сочтет второй путь более выгодным для себя, – тяжело вздохнул мистер Джонс, возвращая письмо Теду.
Молодой маг покачал головой:
- Да... Да, конечно. Действовать решительно - опасно и безрассудно, но действовать под указку Руквуда ещё опаснее, ведь мы не можем полагаться на его честность?
Я могу уволиться из Аврората, могу сам сжечь все материалы, которые компрометируют Августуса, могу даже это сделать в его присутствии, хоть на его собственном столе. Могу даже весело при этом смеяться и танцевать квикстеп. Но гарантирует ли всё это безопасность моей семьи?! Сейчас этот поганец опережает меня на шаг и заставляет танцевать под свою дудку. Надо придумать, как перехватить инициативу, как сделать, чтоб Руквуд перестал быть хозяином ситуации.
Тед вдруг резко замолчал и пристально взглянул на Джонса.
Я хочу поступить, как они. Я уподоблюсь им.
И что? Они дали мне это право.  Для меня нет ничего дороже семьи. 
Это цинично и опасно.
Жить вообще опасно. А у циников нет понятия любви, один лишь расчёт. Я должен их вызволить. Должен. И если мне придётся  для этого похитить его собственную жену и ребёнка – я пойду на это.
- Говард, а ведь у Руквуда есть семья, верно? 
Голос Теда стал тихим и жестким.
- Жена и дочь,если я не ошибаюсь. Или сын? Впрочем, это не так важно.
Какая похожая ситуация… Не находите?

Отредактировано Theodore Tonks (24-12-2012 00:05:49)

[AVA]http://i59.tinypic.com/357popd.jpg[/AVA]

- Здравствуй, дорогая...
Тед повернуся к Доркас и попытался смягчить выражение лица. Получилось не очень, во всяком случае, улыбнуться у него так и не вышло.  Волшебнику крайне не хотелось видеть в глазах девушки отвращение от того, что она только что услышала. Ей он сказал бы иначе, подобрал бы слова...
Думаю спрятаться за хитрыми формулировками? Гнусь – она и есть гнусь. И зачем стесняться? Боюсь потерять уважение коллег по Ордену? Боюсь прослыть у них негодяем, ну или, в лучшем случае, невменяемым с горя человеком?
Пусть. Орден не предложит мне ничего лучше. Это мерзко, противно, но я могу измазаться во всём, чтоб вернуть их.
- Видишь ли, Доркас… Я не вижу другого выхода.
Она не поймёт… Наверное… Я бы и сам себя не понял, будь я на месте любого из них.
- Послушай меня. Мне не сложно выполнить то, что требуют от меня эти твари, но я у них на крючке. Понимаешь?! Зачем им вынимать этот крючок, если удобнее шантажировать меня и заставлять всё глубже заглатывать наживку? Орден вряд ли поддержит меня. Хотя добраться до семьи Руквуда в одиночку будет непросто, и я очень рассчитываю на помощь.
Убеждая Медоуз в своей правоте, Тед осознал, что в глубине души встаёт главный вопрос.
На всё ли я готов ради них? Похитить жену и ребёнка? Отлично! А служить пожирателям, если это сохранит жизни Меды и Доры? Если бы встал такой выбор, смог бы я его сделать?
Тед боялся отвечать самому себе. Потому что он очень хорошо знал ответ.
Ведь семья была дороже ему всего на свете...

Отредактировано Theodore Tonks (03-01-2013 00:27:06)

Неприятное тревожное чувство крепко обхватило девушку и совсем не хотело отпускать, как она не пыталась избавиться от него. Сейчас было бы кстати немного пройтись одной. Давно пора разгребать этот кавардак в голове, так дальше жить нельзя. Глоток свежего воздуха и пара минут спокойного погружения в себя могли бы её вылечить хотя бы на какое-то время.
– Знаешь, Стигмус, с меня, наверное, хватит на сегодня праздников, – Марлен так не хотелось сейчас обманывать его хоть в чём-то. Пару секунд она колебалась и уже хотела сказать ему о своих планах. Прогуляться одной. В безлюдном месте, в такое время. Молодец, здравое решение, нечего сказать. Да, если даже она понимала всю глупость этой идеи, то что говорить про реакцию Стигмуса, расскажи она об этом. В один момент перед её глазами, как на киноплёнке, промелькнул его ответ на такое заявление девушки. Марлен улыбнулась. – Я лучше доберусь, наконец, домой. До встречи. И не нужно меня провожать. Правда, я ведь не первокурсница, – Марлен обняла парня на прощание и почувствовала лёгкий укол совести, от которого тут же с лёгкостью отмахнулась. Подумаешь, не оповестила о своём плане на вечер. Беда какая.
Сильный прохладный ветер ударил в лицо Марлен, заставив девушку на секунду забыть обо всех своих волнениях, волосы разлетались за спиной. Сквозь прищуренные глаза ей почудилась какая-то золотая тень, промелькнувшая совсем рядом с ней. Быстрым движением руки она машинально схватила её, и бумажка хрустнула у неё в руке. Этот звук заставил девушку вернуться обратно в суровую реальность. Золотой тенью оказалась всего лишь маггловская рекламка, но что-то большее означала для Марлен эта непонятно откуда прилетевшая бумажка. Притом она сама абсолютно не понимала, почему, это было очень странное чувство. Девушка выпустила её из руки и, подхваченная новым порывом ветра, золотая тень улетела в темноту улицы. Квиддич, – мелькнуло в голове у Марлен. Так вот в чём дело. Девушка звонко рассмеялась. Но, в самом деле, нельзя же было стоять посреди пустой тёмной улицы, как истукан, без всякой возможности защититься. Рука Марлен скользнула, чтобы достать волшебную палочку, и что-то тёплое дотронулось до её ладони. Она сжала предмет в руке и подняла к глазам, тусклый свет фонаря упал на её руку, и золотая монетка ярко сверкнула. Срочное собрание. Дом Джонсов. Прямо сейчас. Буквы рассеялись, словно их никогда и не было. Марлен окатило ледяной волной, Орден не так часто удивлял их срочными собраниями. Значит, произошло что-то неожиданное и страшное. Дом Джонсов. Гестия никогда не стала бы внезапно звать всех из-за пустяка.
Марлен вспомнила небольшой красивый садик и крутанулась на месте. Порыв ветра, обхвативший её, исчез в одно мгновение, словно его выключили. Вместе с ветром исчез и тёмный переулок, а вместо него появился давно знакомый дом Джонсов, приветливо смотревший на неё большими глазами-окнами. Как и всегда. Ветра в садике не было, но казалось, что здесь было гораздо холоднее, чем в переулке. Она не могла видеть, что происходило в доме, но была уверена, что Орден уже знает о её присутствии. Побыстрее, Гестия, пожалуйста, – мысленно попросила она, покусывая губы и гипнотизируя взглядом тёплые светлые окна.

Колдомедицинские будни после двух почти бессонных ночей и под завязку наполненного событиями вкупе с переживаниями дня тянулись тягуче, как жевательная резинка. Эммилин всю смену казалось, что воздух плотнее обычного и, чтобы просто пройти несколько шагов, ей приходится преодолевать вязкость, делать усилие. Сегодня она выполняла все действия механически, не радуясь тому, что живет и занимается любимым делом, но просто оттого, что делать что-то требовали обстоятельства. По счастью, ей не досталось ночное дежурство или вечерняя смена. Даже обмениваться легковесными репликами с коллегами, разговаривать с пациентами, тихо успокаивая-уговаривая, стало сложным для обычно приветливой девушки. Слова не шли, физическая усталость тяжестью лежала на плечах Лин. Стараясь не казаться мрачной, Вэнс украдкой поглядывала на время и шла выполнять очередную обязанность, отмалчиваясь там, где всегда считала нужным высказаться.
Летний световой день даже в непогожем Лондоне длится дольше, чем в осеннее-зимний сезон. Выходя из больницы, Эммилин могла только радоваться вечерней прохладе и яркому закатному солнцу – возвращаться домой в мрачной темноте ей было бы невыносимо. В поисках заколки для волос (налетевший ветер растрепал прическу, о чем девушка вдруг решила побеспокоиться) Лин проверяла все отделения сумки. Она точно помнила, что утром взяла заколку с собой, но куда именно положила… Чудесный вопрос, если вспомнить черную дыру, которая наверняка знакома каждой девушке, потому что обитает в ее сумочке и поглощает все самые нужные вещи. Ворча под нос, Эммилин по второму разу проверяла внутренние карманы, как вдруг ощутила пальцами тепло, и вытащила символ принадлежности к Ордену Феникса – золотую монетку. Усталость и апатия мгновенно покинули колдомедика, срочное собрание означало невероятную важность, и каждый орденец, будучи в состоянии посетить встречу, немедленно отправлялся в указанное место. Эммилин забыла о собственных проблемах, теперь на кону стояло общее дело. Сейчас ей предстояло посетить дом приветливых Джонсов, приятной семьи и опытных авроров.
Сразу после трансгрессии Лин стала держать волшебную палочку наготове – наставления о поджидающих всюду опасностях не прошли даром для каждого из них. Так, с поднятой палочкой в руке, она стучалась в дверь дома, увидела Гестию Джонс, открывшую ей, и вошла внутрь, сразу после приветствия выслушивая причину экстренного сбора. Уже по виду Гестии можно было догадаться, что случилось нечто из ряда вон, гнев и волнение без труда читались на всегда спокойном лице девушки. Но произошедшее ошеломило Вэнс, лишило дара речи, зато помогло сосредоточиться на главном. Ужас, тревога и злость удивительным образом вернули девушке силы. Дети, семья… Какие негодяи! У этих людей ничего святого! Кивнув Гестии в знак того, что она все поняла, Эммилин нервно убрала волшебную палочку и проследовала за мисс Джонс в комнату. На подходе она услышала отрывок ведущегося там разговора. Люди искали выход, спорили, напряженные голоса, в которых Лин без труда узнавала их обладателей, еще не видя, кто находится в помещении, звучали тревожным гулом в тишине гостеприимного дома. Вслед за Гестией девушка вошла в комнату, окидывая взглядом тех, кто там находился – пока еще небольшое количество. Все, кто смог откликнуться сразу. Марлен, дорогая Марлен. Внимательная и сосредоточенная, стоит неподалеку от кресла, в котором сидит хозяин дома. Видимо, пришла совсем недавно, еще раскрасневшаяся от ветра. Аластор Грюм, самый вид которого вселял надежду на хороший исход, также расположился в кресле. Этот мужчина по силе воздействия немногим уступал Альбусу Дамблдору. Если Грюм здесь, решение обязательно найдется, все будет хорошо, – она готова была поспорить, что каждый присутствующий так или иначе связывал надежду на лучшее именно с великим и ужасным сооснователем Ордена Феникса. Эмми увидела Доркас Медоуз, с которой не общалась близко, но, как и со многими другими орденцами, была в хороших отношениях. Когда люди объединены не только общей целью, но и подобной Ордену организацией, это волей-неволей сближает.
– Здравствуйте…
Не найдя других уместных слов – не желать же доброго вечера! – гриффиндорка прошла мимо угрюмого Теда Тонкса, сдержав порыв обнять его, участливо пожать руку или просто сказать утешительные слова, мимо Доркас, стоявшей рядом с Тедом, и остановилась неподалеку от окна. Лин приготовилась внимательно слушать, чтобы внести свой вклад в обсуждение, а потом начать уже что-то делать.

Когда в комнату вошел Аластор, девушка невольно выдохнула от, пусть и небольшого, но облегчения. Сейчас он поможет нам, он успокоит Теда, он успокоит всех нас, сказав, что все мы – безмозглые идиоты, поддающиеся чувствам, – и скажет нам, что делать.

Доркас благоговела перед Грюмом, лучшего наставника, начальника, второго отца она себе и желать не могла, и хотя Медоуз частенько подшучивала над ним, видя границы, конечно же, что он, ко всеобщему удивлению, ей позволял, не забывая при этом рявкнуть что-нибудь эдакое, девушка никогда не переставала восхищаться Аластором. Она считала его потрясающим стратегом, аврором, орденцем, воином, начальником и просто невероятно мужественным и умным человеком, и однажды, услышав нездоровую критику его в Министерстве, Доркас, обычно спокойная и холодно относящаяся к происходящему, сорвалась и встала на защиту одного из своих самых любимых авроров. Пусть она сказала тогда немного лишнего: например, вспомнила, как Грюм прикрыл ее собой от заклятия, после чего сначала долго ходил с перевязанной рукой, а потом так же долго ее отчитывал. Хотя, Медоуз, конечно же, понимала, что недовольство его ситуацией уже давно прошло, а вот тот страх, что он испытал, когда не понял сначала, что в нее летит, у него остался. В итоге, после яркого рассказа девушки об этом и особенно после слов, что «вам не хватит смелости даже представить, что он совершает каждый день, а уж про опасные ситуации я и вовсе молчу», все недовольные резкостью, грубостью и иногда дикостью Аластора, решили эту тему больше не поднимать…

Сейчас он скажет нам, что делать, -  еще раз повторила про себя Доркас, слушая яркий монолог Грюма. Но вот он садится в кресло, вот он говорит что-то про Дамблдора…

Но больше он ничего не говорит.

Дори пытается скрыть ужас во взгляде, когда она резко поворачивается к Аластору: долгое время они смотрят прямо в глаза друг другу, будто ведя немой диалог, говоря друг другу: «Что нам делать?», «Как ты думаешь, я знаю, Медоуз?», «Ты всегда все знаешь, черт бы тебя побрал, Грюм, ты всегда все знаешь, не делай вид, что у тебя нет ни малейшей идеи!». На последней фразе-мысли девушка то смотрит на него со страхом, то сильно хмурится, то нервно закусывает губу…

На последней ее фразе аврор резко отворачивается, отведя от нее взгляд.

Она вспыхивает. Вспыхивает не от недовольства, не от обиды, что ее проигнорировали. Доркас вспыхивает, потому что понимает, что именно сейчас пришло время, когда за них никто_ничего_не_решит. И им нужно думать самим.

Медоуз – умная девочка. Не зря она была одной из лучших студенток на факультете, где ценятся ум, логика, мышление и стремление к знаниям. Но в ее светлую голову не приходит сходу ничего умного, и она разворачивается спиной ко всем присутствующим и отходит к окну, пытаясь скрыть то отчаяние, что внезапно появляется на ее лице. Ее видит разве что Эмми, которая стоит сейчас рядом, но та, очевидно, понимает, что Дори сейчас не нуждается в разговоре, за что ей большое спасибо, и не обращается к ней. Тут в окне что-то мелькает, и девушка понимает, что кто-то еще прибыл на собрание. Она прищуривается, оценивая фигуру: мужчина, ростом около шести-шести с половиной футов, темные волосы, знакомая одежда…

- Гестия, там Бенджи, - Доркас пытается говорить спокойно, но в голове все равно проскальзывают нотки беспокойства, - я могу его встретить?

Девушка бросается к выходу из гостиной и, несмотря на размытые дождем дорожки, достигает своего любимого достаточно быстро; она бросается к нему, отчего ему приходится чуть присесть, ввиду большой разницы в росте, и обнимает Бенджи, прикрыв глаза.

- Как же я рада тебя видеть, - шепчет Дори, коротко целуя юношу в правый висок, - я вся извелась. Ты не представляешь, что здесь произошло… - она медлит. – Меду с Дорой похитили слуги Руквуда, шантажируют Теда, и мы совершенно не знаем, что делать. Висим на шелковой ниточке над пропастью, у которой конца не видно, и… Если бы что-то случилось еще и с тобой, я бы, клянусь, умерла бы в считанные секунды от отчаяния и горя.

Девушка, наконец-то, отрывается от Бена и берет его за руку:

- Пойдем. Нам дико нужна еще одна голова. Даже Грюм не может пока сказать, что нам делать, - они быстрыми шагами идут в дом, но не потому, что им хочется скорее спастись от дождя, просто тревога одолела и юношу тоже, все-таки Тонксы и ему стали очень близки, - Тед хотел похитить семью Руквуда, но мы его отговорили…

Она замечает, что Бенджи проводит рукой по левому виску, а затем быстро проводит пальцами по ладони, пытаясь размазать кровь, чтобы Доркас не обратила внимания. Но кто тогда Медоуз, если ее глаза привыкли иметь такой обзор, что еще год-два практики, и она сможет посоревноваться с птицами в этом виде спорта?

- Ты же говорил мне, что с тобой все хорошо? – Они уже подошли к входной двери, но Доркас его остановила. - Меньше всего сейчас всем интересно, в каком героическом бою ты наполучал ран. Неужели не ясно, что если собрание срочное, то есть кое-что посерьезнее, чем рассеченная бровь? – Не дав ему ответить, девушка наводит на его рану палочку. - Dissolutia! – И кровь вокруг раны исчезает. - Episkey! – И она мгновенно затягивается. Чувствуя неловкость от того, что она опять повела себя, как мамочка, даже не узнав, что произошло, Медоуз целует своего «хирурга, что извлек все пули у нее из груди», и они входят в дом Джонсов.

Доркас видит Теда, его совсем потерянный вид и, выразительно взглянув на Бена, оставляет его, чтобы занять место рядом с Тонксом и легко взять его за руку. Это сейчас  важнее.

Гестией было предложено исследовать каминную сеть; девушке вспомнилось, что Грюм говорил о возможном недостатке ума «служащих Руквуда»; в письме говорилось об увольнении и уничтожении улик, найденных Теодором..

- Тед, скажи мне, пожалуйста, насколько сильно ты копал под него? – Неожиданно ей в голову приходит мысль, что найти зацепку в этом деле можно. – Кто может быть похитителями? Кого он мог поставить вместе на это дело? А еще. Это же они писали письмо. Думается мне, что положение похитителей явно невысокое, иначе бы они написали... «Помощники», «коллеги», «единомышленники»... Что угодно, но не служащие. Поправьте меня, если я не правда, - бросает она на этот раз всем, но тут же снова возвращается к Теду, - Попытайся вспомнить все, что ты знаешь, может быть, мы сможем составить хотя бы список возможных вариантов, чтобы не перебирать всех подряд.

Легонько сжав руку друга, она улыбается ему уголками губ, чтобы хоть немного взбодрить его, и тут же направляется к креслу напротив того, где сидел Аластор.

- Так, - начинает Доркас, совсем позабыв о субординации, - «если мы будем сидеть здесь и предаваться тоске, мы можем сразу бросить перед врагом палочку и сдаться», - процитировала она слова своего начальника, которые он сказал однажды в Аврорате всем юным аврорам, - давай не думать о Дамблдоре. Мы смелее, чем мы думаем о себе, сильнее, чем сами себе кажемся, и умнее, чем мы себя считаем. Хочу заметить, что я готова пожертвовать собой ради Меды так же, не думая, как когда-то кое-кто был готов это сделать ради меня – так что будь готов отправить меня сейчас хоть куда, хоть в дома всех Пожирателей поголовно. Я сделаю все, если это поможет. Но речь сейчас не о том, - прервала она Грюма, когда тот собирался ответить или просто возразить, - расскажи, кто у нас сейчас и где? Где остальные авроры? Где остальные члены Ордена? Мы должны обратиться к каждому, кто сейчас в Лютном переулке – если Меду сторожат несколько человек, то один из них может патрулировать местность рядом с помещением, где их держат. Заклинания – вещь хорошая, но можно пробить практически любую защиту, если постараться, а человек видит больше, чем невидимая пелена защитных заклинаний. Мои мысли могут показаться бредовыми, и в обычное время я бы такое не предложила, но сейчас нам не за что цепляться, сейчас мы должны пробираться в каждую щель, а сидеть, сложа руки, придумывая гениальный план, у нас времени нет.

Доркас закончила речь и облизала пересохшие от долгой речи губы. Она и правда была готова кинуться в бой хоть сейчас, но это больше стиль Сириуса и Джеймса, а она предпочитала сначала думать. Девушка лишь надеялась, что созревшие в ее голове мысли будут полезны для Ордена – ей невыносимо хотелось помочь Теду, спасти Меду и Дору, а затем показать тем, кто посмел тронуть девочек пальцем, что такое настоящая дружба и любовь, которая им не светит никогда и ни за что.

У Ордена, казалось бы, нет преимуществ сейчас, но это не так. Все они, как бы близко они не общались, - настоящие, любящие и ценящие друг друга друзья, а те, в чьих руках сейчас Андромеда с дочерью, так навсегда и останутся «служащими господину Руквуду», и никем больше.

Отредактировано Dorcas Meadowes (25-02-2013 11:06:31)

[AVA]http://i59.tinypic.com/357popd.jpg[/AVA]Тед угрюмо посмотрел на Аластора и снова опустил голову.

- А ты не мог бы сразу наложить на меня Империо, иначе мне будет очень сложно сидеть сложа руки...

Заявление я напишу, и постараюсь себя вести... как ты сказал? Да, как ни в чём не бывало. Просто возьму и уволюсь, да.  Но если ты всё-таки найдёшь для меня более активное применение - буду рад и признателен.

Вот так вот. Самое тяжкое - ничего не делать. Эти милые люди будут спасать Меду и Дору, а я буду вести себя "как ни в чём не бывало".  Как ни в чём не бывало мне придётся видеть Руквуда и стараться не сломать ему шею. Интересно, что я ему скажу при встрече?
- О, мистер Руквуд! Хорошая погода за окном, не правда ли? Вы отлично выглядите сегодня!
А в это время кто-то будет добывать информацию, узнавать у местных забулдыг, кто же был этим вечером в Лютном... Но Грюм прав - я должен прикрыть операцию, должен сделать вид, что сдался. И как раз перед Руквудом мне необходимо сыграть запуганного щенка, который готов на всё, только чтобы никто не тревожил его покой.
Тед повернулся  к Доркас:
- Как видишь, я "накопал" про него достаточно, что бы он решился на такой шаг. Думаю, что в скором времени у меня были бы материалы, чтоб отправить господина Руквуда в Азкабан. И не только его, думаю.

- Эммилин, Марлен, Бенджи, прошу прощения, что не поздоровался сразу, - аврор коротко кивнул прибывшим орденцам.

Отредактировано Theodore Tonks (07-03-2013 19:24:03)

Блаженны те, кто верен был и не назвал цены.
(с) Лора Бочарова

До слуха миссис Джонс донесся приглушенный бой часов, отсчитавший двенадцать ударов. Полночь, а Мелисса до сих пор не сомкнула глаз, снедаемая беспокойством. Накинув на плечи легкую шаль и подойдя к окну, она прислушивалась к голосам, доносившимся с первого этажа, - не разобрать, что говорят. К собраниям Ордена — где бы они не проходили — она уже давно привыкла, но сегодня не могла унять настойчивую тревогу. Убедить себя в том, что это ничего, просто Ордену нужно обсудить какие-то вопросы, не получалось – раз за разом она спрашивала себя, почему в столь поздний час? Что за срочность? И не находила утешительного ответа.
«Так что же случилось, Говард?»

* * *

Мало-помалу, но Гестия успокаивалась. До размеренного спокойствия была необозримая пропасть (да и смог бы кто-нибудь заставить себя быть равнодушным к судьбе близкого человека?), но гнев и страх уже не заставляли чувствовать себя тигром в клетке, который мечется из угла в угол, бьет хвостом по железным прутьям, глухо рычит в бессильной ярости, прижимая уши к голове, но ничего сделать не может.
Пусть на словах, пусть только в планах и рассуждениях, но дело сдвинулось с мертвой точки. Знание, откуда начать поиски – тонкая ниточка, малость, но и она давала надежду на то, что они смогут, сделают для Тонксов все возможное.
Не надо так, Дори. Я знаю, все те, кого нет с нами сейчас, придут, как только смогут, - мысленно откликнулась Гестия на пылкую речь Доркас, вспомнив об Алисе и Гидеоне, которые должны были заступить на дежурство. Хотелось верить, что сегодняшняя ночь пройдет без происшествий, и с ними все будет в порядке.
Было страшно подумать о том, что случилось бы, не будь Ордена Феникса. Пока существует Орден, она знала, никто не останется с бедой один на один. Никакой Руквуд, никакие его «служащие» не смогут сломить того, что всех их связывает. Да, быть может, в мире Руквуда тоже не принято решать проблемы в одиночку – помогли же Эйвери выбраться из зала суда почти сухой, удается же Джагсону раз за разом покидать Аврорат с уверенностью в собственной безнаказанности. Но за каждым таким вырванным из лап правосудия стоит всего лишь страх за свою шкуру, боязнь того, что всплывет нечто лишнее. Не саму Эйвери пожалел Руквуд – увязни Элеонора в Аврорате, увяз бы и он, и другие. Здесь же, в Ордене, все было иначе: с кем-то Гестия была знакома более близко, с кем-то - менее, но не сомневалась в том, что все эти люди следовали за Дамблдором по зову сердца, а не из личной выгоды или страха разоблачения. Взаимовыручка была не способом спастись самому, но желанием помочь другому. И сейчас, стремясь помочь Тонксам, они должны были цепляться за любую возможность выйти на похитителей.
Кивнув Аластору в знак того, что она попросит помощи у Фабиана, Гестия почувствовала, как то, что прозвучало бы обыденно в другой ситуации, сейчас отозвалось тревогой. Если Фабиан сегодня не придет... Если не придет, значит, не мог, значит, что-то случилось. Каждый раз, выходя встречать очередного орденца, девушка надеялась, что навстречу ей будет идти один из братьев Пруэтт — живой, невредимый. И теперь все время ждала, когда вновь сработают заклинания. Пусть минуют его превратности судьбы. Хватит на сегодня тревог.
Гестия протянула руку и сжала плечо отца, надеясь, что тот правильно истолкует этот жест и поднимет взгляд на нее.
- Мы ведь справимся, правда? - Спросила она, встречаясь взглядом с Говардом.
- Надеюсь. А что еще остается? - Едва уловимо кивнул мужчина и отвел глаза, подавшись вперед. Его заботило другое, невольно озвученное Доркас в порыве жажды действий. Всем им хочется бежать, спасать или хотя бы узнать, кого и где искать. Хорошо, узнают, а дальше что? Не штурмом же брать вражескую цитадель.
- Допустим, что отчет Фабиана и допросы в Лютном переулке принесут свои плоды. Мы узнаем возможных похитителей и место, где держат Меду и Дору. Но все ли представляют, что делать с этой информацией дальше? - Мистер Джонс обвел взглядом присутствующих, чуть задержавшись на Доркас, все еще готовой хоть сейчас сорваться с места и учинить справедливость. - Я говорю сейчас не о том, какой шаг должен быть следующим, но хочу, чтобы каждый из вас понимал, что мы не можем просто вломиться в чужой дом. Мы не можем так рисковать жизнями Андромеды и Нимфадоры.

Отредактировано Hestia Jones (08-04-2013 10:21:35)

В железобетонных склепах, на стенах замшелых слизни,
Но я хочу видеть небо, я пробуждаюсь к жизни;
Ростки упрямые лезут, как несокрушимый поршень
И даже в ржавом железе, и даже камень раскрошен. © Fleur - Шиповник
Согнуть меня даже гораздо сложней, чем сломать,
Я маленький камень - зато я умею летать.
По мне ударяют железным прутом,
Но я камень - холодный и твёрдый гранит,
Я падаю, не разбиваясь потом,
Мне не больно - я делаю вид. © Fleur - Камень

Подобно открытию дверей, реагирующих на приближение живого существа, трескалась скорлупа вокруг Доркас, если кто-то из ее близких попал в беду. Так что, пожалуй, Грюм впервые ошибся – не героическое красноречие и рвение в бой не позволяло девушке прекратить рвущийся поток громких слов, а лишь страх за Тонксов. Где-то в ней появилась трещина – и вот невозможно уже думать о другом.

– Кажется, ты мне разрешила говорить, Медоуз? Надо воспользоваться таким шансом, – была бы Дори не Дори, она бы дернулась, обидевшись, но эта девочка явно не из тех, кто поступает так; она всего лишь грустно усмехается, чуть прикрыв глаза, и ни слова не говорит Аластору, когда тот продолжает. – Начнем с того, что я не предаюсь тоске, а слушаю. Делаю то, что многим из вас пока дается с трудом. Ты, ты готова сорваться с места и отдать свою жизнь. Это уже кое-что, Медоуз... Но иногда этого мало. Ты должна научиться слушать.

С каждым словом Доркас все серьезнее и серьезнее смотрит на своего начальника. Как я могла подумать, что он отчаялся, что он не знает, как поступить, что он собирается бездействовать? Она надеется, что Грюм лишь приводит ее «в чувство», прекрасно зная, что слушать она умеет, а также понимая причины ее срыва; не двигаясь, опускает взгляд вниз на мгновение и тут же снова смотрит на Аластора, будто не желая показывать ему процесс мгновенной концентрации. Потому что в вернувшемся взгляде понимания, собранности и стойкости становится гораздо больше.
И если бы Грюму нужно было ее подтверждение, что она успокоилась, Медоуз бы кивнула, но ведь… Ведь он и так знает, что она пришла в себя.

Как только Аластор встает из кресла и теряет из поля зрения Доркас и стоящего за ней Бенджи, на плечо девушки, успокаивая и утешая, опускается рука Фенвика. Как раз в эту секунду аврор решила, что сидеть здесь ей больше нет никакого смысла, и встала из кресла, сбросив тем самым руку со своего плеча. Она смотрит на Бена с недоумением: во-первых, в речи Грюма ничего обидного, чтобы ее жалеть, не было – аврорат слышал такое, что никак не идет в сравнение с этими, ну совсем невинными словами; а во-вторых, сейчас, в любом случае, жалеть ее было неуместно, что поражает девушку, ведь Меда изначально была другом Бенджи еще со школы.

Одной своей любимой особенностью Доркас считала умение слушать то, что говорят вокруг. Несмотря на то, что эта легкая неловкая ситуация со своим молодым человеком заставила девушку отвлечься от обсуждения, слышала она каждое слово Грюма, и как только слух зацепился за собственное имя, Медоуз тут же оказалась рядом со всеми. Это ли повлияло на уточнение Аластора, что на задание они отправятся завтра, или же он все еще не до конца убедился в ее сознательности?

– Нам просто надо знать: кого нелегкая занесла этим вечером в "Полярную сову"? Описания, фамилии, что угодно... Все странное и непривычное. Не жалейте денег на выпивку, и в ваши уши польются такие откровения, которые не всегда под Непростительными звучат.

Прекрасно. Просто прекрасно. Надо будет попросить у него провести спецкурс «Что делать, если ты непьющий аврор»… Но, конечно, девушка никак не показала своего страха перед всякого рода пабами, барами и кабаками. Она расскажет ему однажды… После того, как все сделает. Ведь, в конце концов, с ними будет Бенджи, а для него опыт с алкоголем в «Полярной Сове» будет не первым. И спасение Тонксов сейчас важнее девичьих привычек.

Уход Грюма значил только одно – обсуждать больше нечего, пора расходиться. Ставки сделаны, ставок больше нет. Понимая, насколько и без всех присутствующих сейчас тяжело Джонсам, Дори взглядом спрашивает у Бена, уходят они или нет, и получает утвердительный ответ кивком головы.

– Тед, мы… – Неуверенно начинает Медоуз, но, вздохнув, продолжает, несмотря на то, что с Фенвиком никакой договоренности не было, а значит, официально ни о каких «мы» речи не шло, – мы с Беном можем остаться у тебя... У вас дома, если хочешь. Я подумала, что тебе может быть тяжело одному сегодня.

Чуть улыбнувшись Теду, услышав его ответ, – ведь надо тогда хоть как-то подбодрить – девушка попрощалась со всеми, поблагодарив Джонсов за то, что решили собрать Орден именно в своем доме, и, взяв Бенджи за руку, вышла за порог. Мгновение – и на улице раздались два четких хлопка аппарации.

Вместо эпилога

Приглушенный хлопок трансгрессии отчетливо прозвучал в ночной тишине. Фабиан сделал несколько шагов по направлению к дому Джонсов, но понял, что не до конца осознает, где право, лево, верх и низ. Он со вздохом опустился в траву и лег навзничь, глядя в высокое звездное небо, которое снова и снова уплывало куда-то. На приоткрытые губы оседала влага, где-то справа сухо стрекотал кузнечик.
Я пришел, Гестия.
Мысленно, без усилия отправил эти слова в полет, как отправляют воланчик ударом ракетки.
Но, кажется, мне потребуется время, чтобы прийти в себя.
А это уже вслух, самому себе. Чтобы настроиться как следует на то, что однажды придется вновь придать этому телу вертикальное положение. Телу, измученному вконец приключениями в поломанной каминной сети, где раз за разом пролетаешь мимо цели. Где копоть делает из блондина вполне сносного брюнета, а светлокожего неплохо маскирует под туземца. Что до костюма, недорогого, но достаточно элегантного, то... давайте уж не будем о грустном. It's gone.
Фабиан не любил свою работу. Ну хорошо, обойдемся без эвфемизмов - порой он ее прямо-таки ненавидел. Поскольку она, когда не мариновала его скукой бумажной канители, бросала вот в такие рабочие рейды. Совершенно безумные, фантасмагорические рейды, когда не знаешь наперед, куда тебя выплюнет испорченная каминная сеть. В будуар полуодетой дамы? (Еще не самой плохой вариант) На замызганный ковер чьей-то гостиной, где еще не выветрился дух прошедшей вечеринки? На грязные доски полузаброшенной лавки в Лютном? Поднимаясь с ушибленных коленок, Фабиан готов был проклинать того идиота, которому обязан очередной подобной вылазкой.
Ну какая тебе каминная сеть с весом больше центнера, болван?!
Хотелось орать в испуганное, перемазанное круглое лицо, но этого не было в протоколе. Фабиан мысленно проговаривал детские считалочки, чтобы невербальная магия не сыграла с ним злую шутку.
Мы кутили, мы гуляли, наши ноженьки устали...
Кони, кони, кони, кони, мы сидели на балконе...
Эни-бени-рики-таки-буль-буль-буль-караки-шмаки...
За то время, пока его голову заполнял этот детский абсурд, потерпевшего успевали осмотреть колдомедики и забрать с глаз Пруэтта долой.
Качнувшись еще разок, небо остановилось. Замерло прямо над ним, напоминая о том, что день еще не закончился. Да, вот так странно... Пока ты не закрыл глаза и не позволил сну увлечь себя, день не завершен. Длинный и трудный, полный безымянных сюрпризов вроде монетки в кармане, которая горела так, что оставила отпечаток на ладони Фабиана.
Сев, он устремил взгляд на дом Джонсов. Нельзя было гадать, непозволительно было сознанию давать перебирать ужасные варианты. Только реальность, только факты. Только то, что ему скажет Гестия, которая уже сбегала с крыльца...
- Со мной все в порядке, - ясным спокойным голосом. - Обычное проклятье каминной сети, которое преследует всех ее работников.
Фабиан поднялся и протянул руку Гестии.
- Прости, что опоздал.
Прийти, чтобы стать не просто слушателем, но тем, кто постарается снять часть ноши. Кто обнимет и будет искать нужные слова. Кто выпьет столько кофе, сколько потребуется, чтобы успеть придумать что-нибудь. Ведь время еще есть, правда?

Отредактировано Fabian Prewett (13-07-2013 00:08:02)