На протяжении жизни любого ждёт немалое число крутых поворотов. И вроде бы день изо дня ничего кардинально не меняется, любая серьёзная перемена курса жизненного пути не ощущается так сильно в динамике. Разрушаешь ты старое, не оставляя камня на камне или по кирпичикам созидаешь новое, а может даже это происходит само по себе – ты не осознаешь этого в полной мере до того момента, пока процесс не будет окончен и, даже если кажется, что всё идёт своим чередом, остановившись на минуту и обернувшись назад, ты можешь обнаружить себя вовсе не в том месте, в котором ожидал, в котором, казалось, ты останешься до конца жизни – или, по крайней мере, не уйдёшь оттуда так скоро, как пришлось уйти: неважно, был ли ты вынужден сделать это, то был осознанный выбор или факт свершился сам по себе. Этот момент – последняя стадия какой-то большой перемены в жизни, когда старого уже нет, а нового – ещё, шаг назад уже делать поздно, а на шаг вперёд нужно решиться.
Сириус всегда с лёгкостью делал этот шаг. Когда уходил из дома, разрывая связи с семьёй. Когда вступил в Орден Феникса, вставая по другую сторону баррикад от своих родных. Решительно и не задумываясь, потому что рядом всегда было плечо друга. И даже не одного.
А вот сейчас… Сейчас все друзья именно там и остались: не рядом, а позади. И опереться было не на кого.
Осознание собственного одиночества жгло не слабее чересчур крепких сигарет, купленных Блэком по пути на место встречи. Если быть точнее – не совсем по пути, а пока он был рядом с музеем, выбранным Лин. Сириус прибыл намного раньше установленного времени лишь по причине того, что заниматься в одиночестве самоедством дальше он уже не мог, и, хотя его ранний выход никак не приблизил бы саму встречу, он знал, что почувствует себя легче, когда окажется здесь. Легче оттого, что всё-таки решился прийти. Через силу глотая едкий дым, то и дело заставляющий содрогаться в мучительном позыве кашля, с усилием проглатывая и его, Сириус мрачно провожал взглядом проходивших мимо магглов и ловил себя на том, что слишком уж внимательно вглядывается в лица людей, настойчиво отгоняя от себя мысль о том, что боится облавы, боится, что его достанут и здесь, где, казалось бы, искать не станут.
И ведь не самого наказания, как такового, боится - бессмысленного заключения, быть связанным по рукам и ногам, когда невероятно хочется сделать...хоть что-то.
Часть парня отчаянно желала сбежать прямо сейчас, не заходя даже внутрь, другая - своевременно одёргивала его, попрекая трусостью.
Да, Сириус боялся. Решимость, с которой он ещё несколько дней назад думал о встрече, куда-то испарилась. А что, если Эммилин придёт не одна? - в какой-то момент предательская мысль о возможности этого закралась в голову. Тлеющий на кончике сигареты огонёк неожиданно обжег пальцы, подобравшись слишком близко к коже, как раз вовремя, чтобы в очередной раз заставить Бродягу очнуться и пристыдить себя.
Последнее, что ему можно было делать - это судить окружающих по себе и своим поступкам. Особенно, таких, как Эммилин Вэнс. Негромко выругавшись, Блэк отправил сигарету в урну и пытаясь вернуть себе былой настрой. Снова нервно оглянувшись, Сириус подумал о том, как, вероятно, подозрительно сейчас выглядит, но, разрываясь между двумя чувствами: желанием поговорить с Лин и нежеланием даже вспоминать о том, что он сделал, он понимал, что там, внутри здания, у него уже не будет путей отступления. Злость на собственную слабость, на то, что даже сама идея о том, чтобы уйти, залечь на дно, подальше ото всех, сдаться кажется такой соблазнительной, захлестнула его, и Блэк твёрдо направился к музею, в глубине души понимая, что стоит этому чувству утихнуть и противная мысль об очередном побеге заново закрадётся в голову, и не поддастся ли он ей в этот раз - тот ещё вопрос.  Сбежать он не мог, как бы ни хотел, ни хотел оградить от себя людей, которых страшно подставил, как бы ни боялся не вынести разочарования в глазах школьной подруги, но в этом случае - Блэк это прекрасно понимал - номинация "трус тысячелетия" будет заслуженно его. Возможно, именно это и держало его до сих пор, не давая уйти, потому что весь положительный настрой и наждежда, данные Эммой, таяли в нем на глазах с каждой секундой, когда он был один на один с тем, что он натворил.
Тяжелая дверь музея с хлопком закрылась позади, невольно вызвав ассоциацию с дверью камеры. Хотя сейчас это, скорее, был бы зал суда, предстать перед которым предстояло Сириусу. Суда, который выносит решения, опираясь не на закон, а на мораль. Молчаливо расплатившись за билет, Блэк поймал на себе подозрительный взгляд охранника - или Сириусу так только показалось? - и агрессивно глянул на него в ответ. Вёл он себя прилично, выглядел - тоже вполне, соизволив прекратить налегать на крепкий алкоголь и даже гладко выбриться для этой встречи, чего не делал довольно давно, хотя причина могла таиться и в слишком нервных, резких движениях Блэка, и всего-навсего в его собственной подозрительности, медленно приближающейся к грани паранойи, заставляющий любой взгляд в его сторону воспринимать как угрозу.
Остановившись в просторном холле, Блэк снова попытался успокоиться. Провальность попытки он осознал, когда понял, что не просто меряет коридор шагами, а практически мечется из стороны в сторону. Руки оказывались то в карманах джинсов, то скрещёнными на груди, то за спиной. И, хотя на месте не сиделось, Сириус всё же заставил себя опуститься на одну из широких скамеек, на некотором расстоянии стоявших вдоль стены холла.
- Успокойся, Блэк, - пряча лицо в ладонях, негромко бросил самому себе Сириус. В детстве всё было проще, казалось, если чего-то не видишь - этого и нет, вот только сейчас Бродяга понимал, что, даже если закрыть глаза, холодные стены музея, где он себя чувствовал, словно в тюрьме, никуда не денутся, как и проблемы, в которых он погряз по самые уши. Звук собственного голоса заставил внутренне содрогнуться: мало того, что Сириус не планировал произносить этого вслух, и фраза сорвалась неосознанно, так ещё и подобной злости в своих интонациях он никогда не слышал. Однако, нервозность его немного отпустила, и Блэк сумел поднять голову и окинуть холл взглядом.
Ещё одна нервная внутренняя судорога: он увидел Эммилин. В душе на секунду потеплело и стало легче при виде девушки, но слишком тяжёл был груз собственных грехов, занимавший там практически всё место, чтобы Бродяга сумел хоть в какой-то мере успокоить себя этим внезапным светлым чувством. Почти сразу вернулся весь спектр эмоций, с которыми он пришёл сюда: нерешительность, страх, стыд, которые нахлынули с новой, ещё большей силой, образуя в совокупности гремучую смесь, имя которой паника. В голове прозвучал собственный голос: тот самый, каким он одёрнул себя минуту назад и это помогло обрести власть над собой. Блэк поднялся на ноги. Руки предательски дрожали, и он снова спрятал их в карманы, в горле пересохло. Первый шаг навстречу дался парню особенно трудно, после - легче.
- Привет, Лин, - выдохнул Сириус, подойдя к девушке, но ровно настолько, чтобы можно было говорить, не повышая голос, не ближе, хотя самого парня разрывало от желания заключить Эммилин в крепкие объятия только за то, что она пришла, а самому - найти в них хоть какое-то успокоение, почувствовать, что он не один, необходимость чего ощущалась почти физически. Но Блэк не мог. Его предательство встало невидимой стеной между ним и всеми, кто ему дорог и Сириус не считал, что в праве первым шагнуть сквозь неё - потому что сам он её и выстроил, - Спасибо за то, что ты здесь.
Секунда, другая. Никакое усилие воли не смогло заставить Блэка взглянуть в глаза Эммилин. Сириус знал, что говорить сейчас обязан он, причём, поскольку Лин сейчас в его глазах отождествлялась со всем Орденом - желательно, стоя на коленях, но не мог больше выдавить из себя ни слова, пока не услышит хоть что-либо от Эммилин - хотя бы даже нетерпеливое "ну?", пока не почувствует интонации её голоса - ведь поднять взгляд на девушку он так и не мог и об её настроении по отношению к нему мог только гадать, пока она не даст ему понять, что слушает его - ведь он не знал, выслушал ли бы он себя сам, окажись на месте Эммилин.

[AVA]http://se.uploads.ru/OE7ls.jpg[/AVA]

Голос Лин, поприветствовавшей его в ответ, заставил Блэка вздрогнуть: настолько он сейчас казался родным и чужим одновременно. Их совместные дни, ещё в школе и то, что он натворил будто смешались в этом звуке, в очередной раз напомнив Сириусу о его предательстве, за которое он ненавидел сам себя, а Эммилин и все остальные орденцы имели полное право ненавидеть его ещё сильнее. Сириус сумел поднять глаза на школьную подругу, но вот встретиться с её взглядом он так и не решился.
- Я… Я тоже на это надеюсь. "Но ты всё-таки пожалеешь, Эммилин", - мысленно добавил Блэк.
Первой же своей репликой Эммилин озвучила худшие опасения Сириуса, который сейчас больше всего на свете хотел бы сказать что-то такое, что успокоило бы девушку, убедив её в невиновности Блэка, что всё произошедшее - глупая случайность, к которой он не имеет отношения. Потому что в ином случае именно разочарование - это то, что ощутит Лин после этой встречи. Возможно, она ещё сама до конца не верит в то, что наверняка уже не раз обсуждалось Орденом. Сириус бы не поверил, будь на его месте кто-то из друзей. И сейчас Лин предстоит убедиться в том, что всё это - чистейшая правда. И она не может быть не разочарована. И это заставит её пожалеть о том, что она пришла.
Сириус коротко кивнул, соглашаясь с предложением девушки сесть, и направился за ней к одной из скамеек, пропуская Лин вперёд. Блэк с минуту помолчал, собираясь с мыслями. Все заранее заготовленные объяснения, конечно, испарились из памяти, и сейчас Сириус даже не представлял, с чего начать. Впрочем, чем не отличное начало?
- Я не знаю, с чего начать, - в точности озвучил свою мысль Сириус, - Да и есть ли смысл повторять то, что ты и так наверняка знаешь? - мародёр невесело усмехнулся, прекрасно понимая, как это выглядит с позиции Эммилин: позвал поговорить и заявляет, что в этом нет смысла, - Лин, - неожиданно уверенно и твёрдо обратился к девушке Блэк, - Только дослушай, даже если тебе захочется уйти. Ты...ты любила когда-нибудь? Настолько, что это заставляло бы тебя действовать, не раздумывая? Приносить в жертву всё, что имеешь и при этом быть счастливой, отдавая? Потому, что какая разница, что у тебя останется, если без этого человека ничего не имеет смысла?
Неожиданно для себя Сириус обнаружил, что эти слова ему даются ему куда легче, чем он предполагал. Он даже не раздумывал о том, что говорит - мысль, что он хотел донести, сама собой складывалась в предложения, хотя и высказывался Блэк, судя по всему, плитке на полу: именно её он сейчас пытался прожечь взглядом. Исповедь перед Лин внезапно оказалась ещё и исповедью перед самим собой и чем дальше, тем больше вещей признавал и осознавал сам Сириус, одновременно с тем, как произносил их вслух.
- А я - нет. То есть, я думал, что люблю. Настолько. Мне казалось, что она стоит любых жертв, то есть... мне до сих пор так кажется, - внутри предательски шевельнулась мысль о том, что последняя фраза была лишней и не добавит Лин понимания к Сириусу, но если уж он решил быть честным, говорить придётся без утайки, - И я не задумывался о последствиях. Не знал, к чему приведёт моё вмешательство. А дальше просто пошёл до конца, подставил Гестию и всех вас. Потому, что как только я решился, обратного пути не было. Я отдал всё, что у меня было, но скажи, я похож на человека, который счастлив от того, что он сделал? А знаешь, что самое паршивое? Что тогда я не знал о последствиях, но сейчас, зная, где окажусь, и куда меня всё это приведёт, я не уверен в том, что не вмешался бы снова. Наверное, в этом и есть разница между любовью и... и тем, что происходит со мной. Как это назвать? Помешательство? Сумасшествие? Одержимость? Не знаю. Меня тошнит от одной мысли о том, что я натворил, но выходит так, что по-другому я, наверное, не смог бы.
Сириус поднял взгляд на девушку, сумев заставить себя посмотреть в глаза Лин. Если, когда они встретились, он не знал, что говорить, то теперь он не мог остановиться.
- Я ошибся. Я принял за любовь то, что ей не является, забыл о тех, кто мне был дорог по-настоящему. Мне жаль, что я это понял так поздно, жаль, что не могу изменить то, что уже сделал и жаль, что не могу тебе сейчас пообещать, что ничему подобному я больше не позволю случиться. Потому, что я не знаю, смогу ли, - в завершение выдохнул Сириус, всё ещё глядя в глаза Лин. Его слова оказались даже более искренними, чем он думал, когда шёл сюда, зато Блэк знал, что как бы на них ни отреагировала Эммилин - это будет именно то, что он на самом деле заслужил, не смягчённое тем, что он рассказал ей не всё, что думает и чувствует.
[AVA]http://se.uploads.ru/OE7ls.jpg[/AVA]