Ксенофилиус внимательно разглядывал корабль в бутылке. Небольшой сувенир от коллеги, недавно вернувшегося из таинственной командировки. Ксено весьма удивился, когда сияющий начищенным стеклом презент перекочевал к нему в руки с напутствием «не ронять и хранить на рабочем месте». Не то чтобы они приятельствовали, и вроде бы Лавгуд никогда не выражал желания владеть такой необычной вещью, по крайней мере, вслух. Но, видимо, в случае с ним человек просто руководствовался распространенной в редакции пророка формулой «Ксенофилиус Лавгуд=нечто странное».
Сосредоточенный юноша отсеивал ненужные ему обрывки разговоров, вникал в нужные и смотрел на палубу корабля. Это прекрасно помогало мыслительному процессу, а еще Ксено не терял тайной надежды когда-нибудь увидеть созданий, живущих в каютах.
– …страшное дело. Говорят, жертвы среди магглов.
– …совсем распоясался. Разводить саламандр – виданное ли дело?
Люди сновали влево-вправо, словно муравьи в гигантском муравейнике. Ксено отвлекся от созерцания и проверил, все ли на месте в карманах – буквально через минуту ему предстоит подняться на два уровня выше и приступить к работе. – Кто писать будет? – Из одного угла редакции. Шелест летающих записок, скрип перьев, взволнованный гул обсуждающих происшествие журналистов. – А кто у нас по этой части? Вестимо, господин Лавгуд, – едкий ответ из противоположного конца помещения. Когтевранец аккуратно поставил кораблик на стол и поднялся, рассеянно сметая обрывки пергамента в корзину, которая тут же с довольным чавканьем начала переваривать мусор. – Точно, именно я. Мне пора, – спокойно ответил Ксено в пространство и вышел.
Лифт Министерства, не преподнеся на этот раз сюрпризов, быстро домчал молодого человека к комитету по выработке объяснений для магглов – здесь работала добрая приятельница Лавгуда Чарити Бербидж, к которой и лежал его путь по служебной необходимости. Сегодняшнее происшествие не на шутку переполошило как магическую, так и неволшебную часть населения, сбежавшие от невнимательного хозяина детеныши саламандры натворили таких дел, что разгребать хватило целому специальному подразделению Министерства магии. «Ежедневный пророк», естественно, не собирался пропускать событие на первую полосу свежего номера, и Ксенофилиус отправился на беседу сначала с ликвидаторами, впрочем, мало кого удалось поймать хотя бы на пару слов, а теперь вот уверенными шагами направлялся к отделу, чья работа состояла в выработке объяснений для магглов – что было ясно из названия.
За несколько шагов до двери журналист уловил чутким ухом, что в комитете царит обычная рабочая атмосфера, то есть было там не тише, чем в редакции газеты, и это совершенно не удивляло при масштабах случившегося. Уже в коридоре с многочисленными входами в кабинеты он запоздало пытался вспомнить, предупреждена ли мисс Бербидж о грядущем визите, но долг и интерес репортера уже сами вели его к нужной двери. Да и поздно переживать в любом случае.
– Добрый день, – общее на всех присутствие (кроме Чарити в кабинете оказался только один человек). – Ксенофилиус Лавгуд, отдел происшествий «Ежедневного пророка», – на всякий случай, а случаи в практике Ксено бывали разные. – Здравствуй, – легкая приветственная улыбка, обращенная уже непосредственно к девушке. – Не впервые встречаемся по служебной надобности, но каждый раз мурашки по коже. – Ксено знал, что может позволить себе несколько неформальных слов, обращенных к Чарити, вполголоса, негромко, до начала разговора – она поймет.
Устроившись напротив рабочего места Чарити, юноша вынул письменные принадлежности, состоящие из удивительно аккуратного свитка пергамента, пера и маленького пузырька чернил, Ксено постоянно забывал о возможности приобрести самопополняющееся перо. – Пожалуйста, расскажи, как случилось, что опасные существа оказались без присмотра и контроля рядом с маггловским, – он поморщился, не успев проконтролировать себя и заменить это слово на «неволшебный», – поселением.

Отредактировано Xenophilius Lovegood (16-10-2013 21:53:15)

Внимательно слушая ответ Чарити Бербидж, Ксенофилиус одновременно конспектировал самое важное (неразборчивые закорючки, которые позже станут читабельной статьей) и посматривал на девушку – вид у нее был неважный. Усталый, или печальный, или то и другое разом, даже улыбка выдавала затаенную грусть. Насколько Ксено помнил, Чарити редко придавала большое значение происшествиям, сталкиваясь с ними не реже журналиста, и тоже по службе. Заставить принять некое событие близко к сердцу ее могло бы что-то из ряда вон выходящее, и вряд ли сбежавшие саламандры относились к такой категории вещей. Значит, что-то другое. Нужно ли мне вмешиваться?
Юноша осторожно посмотрел по сторонам, стараясь не привлекать к себе внимание коллеги мисс Бербидж – тот, казалось, был полностью погружен в лежавшие перед ним бумаги, сшитые наподобие свитка, Ксено даже смог, прищурившись, разобрать часть заголовка: «…после ликвидации». Какой простор для фантазии. Чарити отвечала, Лавгуд писал, делая мысленные пометки о вопросах, которые следует задать дальше. Теперь его волновали два дела, но можно ли было их совместить – дилемма не из легких. – В Министерство сразу не сообщила – посчитала, что справится сама, а когда поняла, что нет, поздно было, саламандры уже сумели отыскать источники огня в неволшебном поселении.
Девушка замолчала, ожидая, вероятно, реплики журналиста, и Ксено оправдал ее ожидания, разрешив свою дилемму в один момент. Слегка коснувшись сцепленных рук Чарити, он очень тихо, почти на пределе слышимости, сказал:
– Извини, что я о другом… У тебя все нормально, Чарити? – Не любопытства ради. Ксенофилиусу неоткуда было знать, что произошло с приятельницей в Дуэльном клубе, собственные проблемы в те недавние дни поглотили внимание молодого человека на двести процентов, и, вынырнув из омута переживаний, он ловил воздух жадно, с удивлением узнавая, что многих из тех, кого он знает, также коснулась эта трагедия. В данный момент он смутно догадывался – что-то неладно. И, может быть, он сможет помочь. Даже доброе слово изредка способно поддержать. Сделав паузу, чтобы девушка, при желании, могла ответить ему, Лавгуд продолжил уже на профессиональную тему:
– Ты можешь назвать конкретное количество детенышей? Понимаю, что ликвидаторы обычно скупы на информацию, – он тоже улыбнулся, открыто и просто, – но уж необходимые для вашей работы данные они должны были дать. – Несколько раз Ксено лично сталкивался с людьми, называемыми таким неприятным словом, от которого словно веяло холодом. Посему знал не понаслышке их скупость на разговоры, вызванные, вероятно, спецификой деятельности. – И что произошло после того, как саламандрята нашли источник огня? Надеюсь, пострадало не большое количество людей, и это не серьезно. Чарити, ты же была в той деревне, скажи, на твой взгляд, удастся быстро ликвидировать последствия? Много ли работы выпало на долю вашего комитета?
Ксенофилиус знал, что порой его чересчур эмоциональное отношение к работе не устраивает начальство и не нравится некоторым коллегам. В самом деле, репортер отдела происшествий не может сочувствовать герою каждого своего репортажа, иначе очень скоро угодит в Мунго с нервным срывом. Он, как и мисс Бербидж, не принимал близко к сердцу все, о чем писал, но… Некоторые вещи просто не могли обойти стороной Ксено как человека. Те же события на открытии Дуэльного клуба, вероятные проблемы у Чарити или вот хотя бы детеныши саламандры, сбежавшие от невнимательной заводчицы – масштаб невелик, но только в сравнении с размерами Вселенной. Конечно, Ксено не собирался рвать на себе волосы от горя, однако вполне мог позволить простое сочувствие. Быть может, Чарити предпочтет обойти тему, затрагивавшую лично ее, стороной, и это тоже будет понятно. Юноша делал только ему понятные пометки на краю пергамента, а потом принялся передвигать пузырек с чернилами с места на место. Как причудливо сплелись люди и события.

Ксенофилиус понял, что допустил промах, только после ответа Чарити. В самом деле, нашел где спрашивать о таких вещах… Нашел правильный момент, нечего сказать. Однако вида журналист не подал, продолжая сосредоточенно слушать ответ девушки, делать пометки на пергаменте, строча мелким почерком, то и дело залезая на поля, испещренные забавными рожицами.
Тихое «не сейчас» было сказано таким жалобным тоном, что у Ксено не осталось сомнений: Чарити была в Дуэльном клубе, и те события оставили немаленькую, очень острую занозу в ее сердце, а может, и не только в сердце. Она так серьезно смотрела на Лавгуда, ведя повествование, что даже не хотелось долго задерживаться взглядом на ее лице. В общем, ситуация этому и способствовала. Молодой человек едва заметно кивнул, соглашаясь, что действительно – не сейчас, вслух ничего не говоря.
Возвращаясь к главной цели посещения Комитета по выработке объяснений для магглов, Ксено задумался, насколько, должно быть, изворотливыми приходится быть местным сотрудникам. Практически ежедневно случается некое происшествие, пусть небольшого масштаба, без серьезно пострадавших и людских смертей, но обязательно найдется хоть один любопытный неволшебник (статистика показывала, что чаще всего очевидцами становятся пожилые люди и студенты), а в результате требуется слаженная работа многих специалистов. Ликвидировать последствия, провести работу с населением, изменить воспоминания очевидца так, чтобы не причинить ему вреда – стирателям памяти здесь более всего веселья. Ксенофилиус даже представить себя не мог на подобной работе, хотя должность репортера «Ежедневного пророка» диктовала ему не менее жесткие рамки и условия, зачастую журналисты также не писали всей правды, приукрашивая события или трактуя их под диктовку начальства. Авторитетный печатный орган магической Британии под эгидой Министерства Магии обречен на покровительство, защиту власти одновременно с постоянным контролем и указаниями сверху. Попробуй не выполни.
Лавгуд часто задумывался о том, что лично он делает в этой газете, в данном отделе. Почему пишет прямо сейчас на тему сбежавших детенышей саламандры, легко и даже с некоторым юмором описывая, как умницы-стиратели памяти заменили одно воспоминание на другое. Интересно, что об этом думает Чарити? Подобная же мысль пришла юноше впервые. Жаль, что здесь и сейчас было не время и не место озвучивать такое. Прозвучит не более уместно, чем вопрос о самочувствии мисс Бербидж.
– Магглы вспомнят только о том, как неловко разожгли камин или как загорелась неудачно оставленная у плиты прихватка.
Ну да, ну да, естественно. Это правильно, это верно, это для нашей же, волшебников, безопасности. Только их премьер-министр знает о существовании мира-в-мире, и, может, его особо приближенные люди. Родители магглорожденных магов, конечно, не считаются. Не можем же мы допустить, чтобы чудеса достались тем, кто не имеет волшебных палочек. Да и что обычные люди станут с палочками делать? Разве что костер развести сгодится, или на барабане постучать…
В другой день Ксено обязательно бы отвлекся еще и на интересные способы создания огня неволшебниками, расспросил Чарити о том, как газ помогает в этом деле – от Кэтрин он успел узнать многое, в том числе и про газовые плиты, вроде бы так они назывались, но всегда интереснее услышать разные объяснения. В любой другой день, но не сегодня. Сейчас репортер был далек от собственных увлечений. Девушка договорила, несколько минут Ксенофилиус еще выводил закорючки, размышляя, достаточно ли ему полученной информации, и, наконец, чуть улыбнувшись, сказал:
– Спасибо. Думаю, если в процессе написания статьи у меня возникнут еще какие-то вопросы, всегда могу прислать записку или же просто вновь прийти сюда. Да, пожалуйста, посмотри, я верно написал название населенного пункта, в котором все случилось? – с этими словами Ксено протянул свиток девушке. Она не упоминала никаких наименований, Лавгуд только хотел, чтобы Чарити прочла написанное им в самом конце.
«Извини, что вот так ляпнул вопрос, не подумав. Может быть, я могу угостить тебя чашечкой чего-нибудь за обедом, чтобы загладить свою вину?».

Отредактировано Xenophilius Lovegood (20-01-2014 10:22:13)