Эпизод "Дети свободы"
14 августа, вторник.

Погода с самого утра приняла решение проявить себя с лучшей стороны. Наслаждаясь ее благодушием, Эван щурился на слепящее глаза солнце, неторопливо прогуливаясь по дорожке рядом с Клеменс Селвин. В ее обществе он всегда мог расслабиться и получать удовольствие от очередной абсолютно бессмысленной светской беседы, списывая это на "эффект французского братства", изобретенный и названный им так в период тоски по исторической родине. С Клеменс своими соображениями Розье не делился, ибо зачем посягать на построение близких отношений там, где и приятельские хороши. Можно подумать, это когда-нибудь доводило до добра.
Приглашение увидеться этим днем в Селвин-холле было воспринято им с энтузиазмом, без лишних подозрений и раздумий. В конце концов, ни одному из них не требовался особый повод, чтобы с удовольствием провести вместе пару часов. Хотя тумана, свойственного всем приглашениям в дома аристократов на обеды-ужины, и было больше обычного, Розье не придал этому значения.
Итак, Эван шагал по дорожке, переходя от последних новостей из утреннего "Пророка" к вопросу о делах семейных (конечно, предварительно спев дифирамбы солнечной погоде).
- Mать и отец оба в добром здравии. Таком добром, что papa с каждым днем все больше совершенствует свое мастерство чтения нотаций. Как ему это удается, не понимаю, - Эван ослепительно улыбнулся, чтобы его слова не показались даме откровенной жалобой, - умудряется извлечь урок даже из лежащей на столе ложки.
На этом месте Розье не удержался и всплеснул руками. Степень его недовольства упорством старшего родственника явно росла с той же скоростью, что и способности отца.
- Даже maman это начинает беспокоить. Боюсь, что к ужину нам не подадут столовых приборов вовсе, - Эван еще раз одарил собеседницу улыбкой. Раздражаться в ее обществе совершенно не хотелось. К тому же объект его раздражения находился далеко и, очевидно, не мог слышать комментариев нерадивого сына.
Розье снова сощурился на солнце и втянул носом воздух, пытаясь определить, что за цветочный запах, нотки которого не дают ему покоя последние пять минут, доносит легкий ветерок. Нарцисс? Или пион?..
Сочтя информацию о благополучии своих родственников избыточной, Эван не без удовольствия приготовился сменить тему и поинтересоваться здоровьем Грегори.

- Возможно, тебе стоило бы закрутить роман с какой-нибудь fille charmante?
С сожалением понимая, что со сменой темы придется повременить, Эван картинно горестно вздохнул. Забота об отцовском уровне желчи была его сыновьим долгом, но нигде не прописано, что он должен делать это с энтузиазмом.
Леди Селвин тем временем сошла с дорожки, разрешая для него цветочный вопрос. Конечно, пионы.
- Они в Англии цветут так поздно. Хотя, возможно, это лишь последствия магии. Ее много разлито по поместью.
Вслед за Клеменс Эван подошел к цветущему кусту. Дурманящий запах концентрировался вокруг него, такой тяжелый, что, казалось, стоит протянуть руку, и ты коснешься невидимой муки, рассыпанной в воздухе по чьей-то неосторожности. Если бы магия не пронизывала все сферы его жизни с самого детства, он, согласившись, что дело, несомненно, в ней, сказал бы какую-нибудь банальную аксиому, например: "Магия воистину творит чудеса". К сожалению, Розье к такому положению дел был привычен и путь восхищения маленькими чудесами был потерян для него навсегда. Вместо этого ему оставалось лишь сказать:
- Эти цветы почти также прекрасны, как ты, - снабдив фразу очаровательнейшей улыбкой из своего арсенала.
- Милая моя Клеменс, если бы все было так просто! Никакая fille charmante не в силах решить мои проблемы, - Ох, почему бы им не оставить меня в покое! Я ведь не какой-нибудь молодящийся сорокалетний шут, оставшийся у разбитого корыта, не заметив, как его лучшие годы миновали. Но всем, увы, было до него дело. Даже французская тетушка давеча прислала ему насквозь пропахшее сладкими духами письмо. Эван честно осилил первые десять страниц, но на этом, устав то и дело запинаться о ряды восклицательных знаков, отправил бесполезную писанину в камин, - Где это видано, что бы барышни были разрешением проблем, а не их источником? Боюсь, еще один человек, склонный морщить нос от моего образа жизни, и допустимый лимит будет превышен.
Посмеиваясь над собой, Эван вернулся на дорожку.
- Ты только представь, в кого я превращусь, если эти благодетели загонят меня в пыльное, душное Министерство! - Розье опустил уголки губ, скрестил руки на груди, лицо его приняло снисходительно-скучающее выражение, придавая Эвану удивительное сходство с отцом.

Эван, не ожидав от девушки такой подлости, вздрогнул, когда холодный белый шар коснулся кожи. Рефлекторно дернувшись за палочкой, он расслабился через мгновение, услышав веселый смех. Розье мысленно выругался, обозвав себя невротиком, и с фырканьем потряс головой, смахивая капли. Залп на раз смыл с его лица маску "прилежного министерского работника и просто порядочного гражданина". Снежинки, посыпавшиеся с неба, таяли под августовским солнцем.
- Ненастоящий роман, - протянул Эван, когда снег прекратился. Отчего-то этот вариант не приходил в его светлую голову.
Конечно, Розье не собирался связывать себя серьезными обещаниями, вздумай он избавиться от опеки родственников с помощью прекрасной дамы. Но, в таком случае, он просто оставил бы за своей спасительницей право пребывать в блаженной неведении касательно его мотивов. Озвучивать эти мысли при Клеменс он, разумеется, не собирался. Он не то чтобы опасался вспышки женской солидарности (от леди Селвин этого ожидать было по меньшей мере странно), Розье просто предпочитал лишний раз не давать повода для такой возможности.
- Пожалуй, мне стоит поразмыслить над этим вариантом, - в голосе его сквозило сомнение, очевидно, что этот выход не казался Эвану таким уж гениальным. - Знаешь, меня терзают подозрения, что причинять неприятности имеют свойство как настоящие, так и ненастоящие романы.
Если тетушка накатает мне очередное письмо, придется признать, что в войне с родственниками все средства хороши. Розье лукаво улыбнулся.
- Так значит, я могу рассчитывать на твое... - Эван сделал паузу, прикидывая чем бы заменить слово "пособничество", - твою поддержку?
Приводить в исполнение коварные планы одному по меньшей мере скучно. Кто же тогда будет оценивать гениальность их исполнения?

[AVA]http://se.uploads.ru/Htk0b.jpg[/AVA]Оно накатило, словно высокая морская волна, неожиданно подкравшаяся к задремавшему любителю пляжного загара. Странное чувство, имя которому Клеменс была подобрать не в силах: предчувствие, нетерпение, удивление... Но самые первые ноты, подхваченные порывом ветра, принесли с собой еле заметный запах тревоги. Еще секунда - и голосок сложился в знакомые с детства фразы французского гимна, который дети напевали, забравшись обыкновенно на стол или табурет, а взрослые - прикрыв глаза и стараясь показать равнодушие.
- Марсельеза! - воскликнула Клеменс, оборачиваясь к своему попутчику, - это отличный фокус, Эван, но все-таки, не мог бы ты убрать заклятье?
Ее ноздри слегка затрепетали, словно у напуганной ласки. Ребенок, казалось, приблизился и на миг обернулся, уговаривая французов пойти за ним.
- Эван... - запнувшись на полуслове, на самом начале своей второй просьбы, отчего-то напитанной страхом, девушка прикрыла глаза. В следующий миг она пошла за маленьким певцом.
Шаг. Еще шаг.
Незаметно для себя Клеменс перешла на бег, но мальчик - а она почему-то была уверена, что вихрастый ребенок именно мальчик, - никак не приближался. В какой-то момент под ее ножкой, обтянутой тонкой кожей туфельки, оказалась небольшая, выступавшая из земли коряга. Это была изящная ловушка, созданная ехидной природой. Едва удержавшись на ногах, Клеменс чертыхнулась самым неподобающим для леди образом, и попыталась отыскать глазами гавроша.
Она только взобралась на холм, собираясь осмотреться, как вдруг все снова изменилось. Тот самый коктейль эмоций, бушевавший в ней, явственно показался ей антверпенским, готовим взорваться в любую минуту. Уши заложило, когда солнце скрылось за толстым слоем грязной ваты туч. Словно она собиралась пересаживать мандрагору, надев наушники. И, словно бы в качестве возмущения магического растения, вдали послышался крик.
Детский крик. Звук, в который выливается страх, боль, отчаяние. Их было много, много, слишком много! Клеменс в панике стала оглядываться, пятясь назад. Земля окрасилась в кроваво-красный, грязно-белый и тяжелый темный синий. Это небосклон вспыхнул огнем опаленного стяга ее Родины.
На минуту ей показалось, что магглы были правы. Их священники, каждое воскресенье твердившие своей пастве о кругах Ада, о судном дне и испытаниях. Может быть, это все правда? Может быть, ребенок - лишь беспристрастный ангел, показывающий, что ее ждет впереди?
С тихим вздохом Клеменс опустилась на колени, пытаясь прижаться к самой земле. И не было места, где она могла бы спрятаться от детского вопля.
Эван, видишь ли ты это?

[AVA]http://se.uploads.ru/Htk0b.jpg[/AVA]В голове неприятно шумело. Отчего-то Клеменс казалось, что кто-то взял ее за глотку холодной, но сильной рукой, нашептывая в самую душу не самую приятную истину об их - ее - будущем. На короткий миг она закрыла глаза, а затем резко поднялась на ноги, вызвав приступ тошнотворного головокружения. Девушка была в ярости, и не скрывала этого. Глаза ее блестели, отражая новое знание, новую, бешеную потребность... Защитить? Кого? Она не могла сделать ничего для Франции, для своей Родины. Она была лишь ной нимфочкой-домохозяйкой, и даже литры чистой крови не изменили бы этого.
- Розье! - чуть охрипший голос звучал грубо, но девушка словно бы не замечала этого, переведя тяжелый взгляд на мага и зачем-то протянув ему руку, миниатюрную и хрупкую, испачканную в земле, - черта с два я или ты знаем, что это было. Поговорим в поместье.
Нет, она не собиралась ни слова обронить в небезопасной удушливости сада, леса, окрестностей, двора - называйте, как хотите, и все равно не ошибетесь. Необремененная глупейшими предрассудками о хладнокровии в любой ситуации, Клеменс собиралась развлечься. Прямо здесь, и прямо сейчас.
Аппарации она предпочла быструю прогулку по той же клятой дорожке. Француженка дышала глубоко, впитывая в себя тот самый сладкий аромат цветов и еще, пожалуй, ветер. Дети Франции - дети Свободы. Что же, пусть весь мир сейчас будет гореть в Адском Пламени, а Клеменс еще подышит, запылает безумной, ненужной яростью, пока та не прогорит в самой дальней комнатке ее души. На миг она поняла своих своевольных предков, в темные времена увлекавшиеся жестокими, кровопролитными, но весьма эффективными ритуалами, выпускавшими на свет магию совсем другого рода, нежели очередной Ступефай и даже Круцио.
Кажется, Розье был где-то рядом. Это слегка сдерживало ее от желания расхохотаться. Но, лишь только они перешагнули порог дома, Клеменс обернулась к нему с легкой улыбкой:
- Огневиски, вино, коньяк? - сплетение застывших на миг пальцев было готово разорвать благостную тишину поместья звонким щелчком. Мерлин видит - сейчас Эван был ей почти братом.

[AVA]http://se.uploads.ru/Htk0b.jpg[/AVA]- Что это было? Откуда оно взялось? Это ваше поместье! Что здесь вообще происходит?! Не говори мне, что ты не знаешь!
Вопросы сыпались, словно мелкий горошек из неловких детских рук. Испуганные неожиданной экспрессией хозяйки, эльфы не рискнули показываться на глаза собеседникам, а лишь исполнили приказ. Графин с рубиновым вином, мягкий аромат которого выдавал в нем "Росадо" прошлого века, пара хрустальных бокалов и ваза с фруктами. Точно в плохой, очень плохой пьесе. Все по сценарию, все выверено, и в этом прослеживался дикий контраст с только что минувшими событиями.
- Что является самым опасным в мире, Эван? - комната казалась ей чужой. Впрочем, так это и было. Клеменс не удавалось побороть дух невысказанной тайны и молчаливого пренебрежения, царившие в особняке. Сами стены отторгали здесь тех, чья кровь и разум не могли похвастаться чистотой и возвышенностью над другими. В этом уравнении искомым была не подлинная аристократия, как и во многих других древних родах. Нет. Увы, чистая кровь все больше ценила видимость, весомость, авторитет. Отпрыски зарабатывали, покупали или попросту получали с помощью хитрости свои кресла в высоких палатах. Родители ретиво выпестовывали очередную ячейку в банке, очередной фамильный дом, похожий больше на дворец. Предки смотрели с портретов, ехидно мерцали чернилами имен на свитках с контрактами, завещаниями и просто с картотек родословных. Иногда от всего этого можно было утомиться, Клеменс хотелось бы смахнуть всю эту напускную важность, словно слой пыли с мебели. Ей нравились прелести сытой жизни, но вот только искать достоинства в нацизме было слегка муторно и совсем неинтересно. - незнание, - коротко пояснила она, лишь только высказал свою догадку француз. - У меня нет знания. Есть лишь догадки.
Взяв крупную зеленую виноградинку, Клеменс задумчиво посмотрела на нее, а затем медленно коснулась губами ягоды. Итак. Они гуляли, а затем она послала в Эвана снежок. Возможно ли, что все произошедшее - результат магии, примененной девушкой? Заклятье не было опасным, агрессивным. Оно было шутливым. И оно было выполнено безукоризненно, о чем свидетельствовала снежная порошка.
Возможно, кто-то иной мог воздействовать на их с Эваном сознание? Но тогда этот кто-то должен был быть на территории особняка, что являлось... Невозможным? По меньшей мере, защита никак не оповещала Клеменс о незнакомцах.
Стоило рассмотреть еще два варианта. Первый - один из экспериментов Грегори вышел из-под контроля. Вот только ее дорогой муж не брал работу на дом, на сколько она знала. По меньшей мере, его просто не было дома уже несколько часов.
Упругая ягодка каталась на языке. Внимательно смотря на Эвана, Клеменс прижала ее к нёбу, слегка надавив, отчего в рот брызнул сладкий сок.
Оставался еще один вариант.
Слизерин. Факультет интриг. Сговоров. Кто же мог быть опаснее человека, привечаемого в доме без опаски? Кто мог быть опаснее того, кто неожиданно точно испытал те же эмоции, что она сама? Эван Розье... Почти что друг. Почти француз. Почти англичанин. Почти повеса. Почти аристократичная личность. Но - полностью, - слизеринец.
Она не любила сражаться. Но припомнить пару неприятных заклятий могла. А еще больше Клеменс Селвин не любила, когда ее водят за нос. И все же... Все-же палочку она не достала. Ведь был, в конце концов, закон гостеприимства, защищавший Розье. До тех пор, по крайней мере, пока не доказано, что он совершил зло в отношении хозяев дома.
- Милый друг, что за магия может вызвать столь красочные галлюцинации? Легилименция? Зелье? Империо?
Последнее слово она почти прошептала. Нелегко давались подозрения подобного толка. Мог ли Эван применить к ней непростительное заклятье так, что она этого даже не почувствовала? Мог ли он внушить ей увидеть весь этот ужас? Вопрос "зачем" был не столь важен прямо сейчас. Политика - слишком тонкое для нее искусство, но Селвины кое-что значили в политике Англии. Сейчас же, в смутные времена, значил все больше любой, в чьих жилах текла хоть сколько-нибудь родовитая кровь, и в чьем сейфе осела пара тысяч галеонов.
- Эван, что ты видел?

Отредактировано Clemence Selwyn (12-03-2014 13:50:39)

[AVA]http://se.uploads.ru/Htk0b.jpg[/AVA]Даже в смятении его движения оставались легкими, точными, слегка ленивыми, а от того - скупыми. Тело мага не совершало ни единого лишнего выпада, оставаясь словно бы танцующим, идеальным слугой, в каждой детали которого отражалась натура аристократа. Невольно Клеменс залюбовалась этой грацией, ведь даже в ней угадывалось ехидство слизеринца.
- Вздор! - легко воскликнул он, словно бы отмахиваясь от назойливой мушки. Если бы только она могла так же споро избавиться от своего подозрения... - - Там не было никого кроме нас. Я сильно сомневаюсь, что ваше поместье - проходной двор.
- Там были мы, Эван. Ты и я.
На миг она закрыла глаза и глубоко вдохнула, позволяя воздуху наполнить ее грудную клетку, расправить легкие, словно зажатый бумажный пакет. Кислород, поступивший в ее кровь гораздо большей долей, чем обычно, слегка вскружил ей голову. Тот, кто выныривал из-под воды, держась до последней секунды, хорошо знал это ощущение. "Боль и пламя, пламя, пламя", - огнем и кровью, железом и болью...
- Эван... Это был не ты? - она открыла глаза как раз вовремя, чтоб заметить летящее в нее яблоко. Девушка попыталась поймать его, но плод выскользнул из ее рук, ударился о пол и покатился прочь. Поморщившись, Клеменс подняла его. Эта ситуация - что яблоко. Данаидово яблоко, - мелькнула ироничная мысль. И действительно, перед хозяйкой поместья, что перед царем Аргоса, стоял нелегкий выбор: с одной стороны - законы гостеприимства, с другой - враги под стенами, (а то и в стенах!), родного дома.
- Знаешь, если бы я вздумал на кого-то напасть, не стал бы устраивать из этого такое театральное действо...
Довод был весьма сомнительным, отчего француженка смешливо фыркнула, вскинув брови:
- Неужели? - она стала загибать пальчики, перечисляя, - Француз, мой брат по крови, а мы не меньше итальянцев любим яркие краски и впечатления, франт - прости, дорогой, но ты и сам знаешь, что это правда, - слизеринец, в конце концов... Разве, затей ты интригу, она не была бы слегка... Фееричной? - с улыбкой сказала она, надкусив сладкое яблоко. Слова Эвана ее немного успокоили. Это было нелогично. Но, с другой стороны, это давало ей фору. Чем нелогичнее ваши действия, тем больше преимущества перед противником. Садясь за шахматную доску, не стоит разрабатывать стратегию. По-крайней мере, логичную стратегию. Лучше выбивать землю из под ног при каждом удобном случае. Может быть, поэтому слегка безумная Беллатрикс Блек так пугала ее? Она была непредсказуемой, а значит - вдвойне опасной.
- Что насчет магии поместья? Кажется, нам не помешает справится об этом у твоего супруга, - задал резонный вопрос Эван, подливая себе еще вина. Она помотала головой, словно отрицая гипотетическую возможность, на которую намекал француз.
- На свете не существует неприступных мест, ты ведь знаешь. Защита поместья высока и позволяет сдержать атаки магов средней силы. Она, скорее всего, сообщит, если нам будет угрожать маг уровня... В общем, мастера своего дела, - обошлась без имен девушка, - но я не получала ни одного сигнала, так или иначе сообщавшего о непрошеных гостях. В любом случае, не сомневаюсь, что Грегори замкнул охранные заклятья на себя, и, грози поместью или мне опасность, предпринял бы что-то в тот же миг, как узнал об этом.
В муже она не сомневалась ни на секунду. Он всегда успевал предотвратить неприятности. Всегда был на шаг впереди, прекрасно понимая, что Клеменс, как чужестранку, все-же может поджидать пара ловушек. Не опасных, но неприятных, - такие события люди называют обычно "черной полосой". На самом же деле, по мнению девушки, жизнь не была ни зеброй, ни лошадью-альбиносом - она была коалой. Почему? А почему бы и нет?
- Итак. Предлагаю... выпить. А потом уж думать. Кстати, до прогулки мы ведь не пили? - с сомнением произнесла она. - думаю, стоит все-же дождаться Грегори. Но он уже несколько часов на работе... Домашним совам там не уделяют должного внимания.

Слегка прищурившись, продолжает внимательно следить за Эваном, его мимикой, движениями, меньше внимания уделяя словам, но, тем не менее, сопоставляя их с проявлениями эмоций, которым она стала свидетельницей. Водит пальцем по поверхности бокала, переведя задумчивый взгляд за окно и тут же ежась, вздрагивая, вспоминая это видение ли иллюзию или что произошло в действительности, вырвавшее почву из-под ног и заставившее подозревать рядом сидящего человека, который, похоже, чувствовал себя не менее не комфортно и пребывал в растерянности, как и она сама. Стоит ли этому верить или же это всего лишь искусная игра? Клеменс не может пока определиться, хмуря лоб.
- Я не знаю, что и думать, - мягко, слегка пожимая плечами. - Сам понимаешь, нас там было двое, я к этому руку не прикладывала, вот и остаётся один вариант. Есть минус в том, что всего двое, вину дальше по цепочке не скинешь, - шутливо-насмешливым тоном. Лукаво улыбается, не давая словесного ответа на вопрос.
Ей бы и не хотелось думать, что это может быть он. Розье один из редких людей, которых она считает близкими в этой чужой стране. Быть может, это и вовсе зачатки паранойи? Немудрено, если вспомнить то, что она знает и что происходит сейчас в магической Британии. Слегка бледнеет, сжимая губы в тонкую полоску.
Прищуривается, бросая завуалированный оценивающий взгляд. Стоит ли его недооценивать? Да, в его словах есть логика, хватило ли бы у него сил это сделать? С другой стороны, нельзя исключать бреши в защите, которые вполне могут быть, да и знает ли она, каков его магический потенциал? Они ведь даже за партой вместе не сидели в школе, не говоря уже о том, что можно вполне успешно его скрывать и во время учёбы, если поставить перед собой такую цель, как не привлечение лишнего внимание к своей персоне.
Слишком много белых пятен, чтоб соглашаться или же нет. Хмурится.
- Стоит говорить не о том, во что я верю или не верю, а о том, смог бы ты или нет, mon cher, - пытается говорить примирительным тоном, помня о презумпции невиновности.
- Резонно, - легко соглашается, глядя на Эвана внимательным взглядом, следя за тем, как меняется его выражение лица. - Сбить с толку, сделать более уязвимым, отвлечь внимание от чего-то другого, - пожимает плечами. Всего лишь догадки, ответа у неё нет, потому как не она это устраивала. Кто знает, чем руководствовался тот, кто к этому причастен? Какие у него мотивы? Картина никак не хотела вырисовываться. Слишком много неизвестных множителей. Это раздражает и выбивает из колеи. Клеменс не любит пребывать в состоянии незнания, хоть и понимает, что иногда лучше меньше знать. Не понаслышке в курсе.
- Получи я этот сигнал, реакция моя была бы иной, - лёгкая усмешка. - Поверь, меня совсем не радует предполагать, что в этом можешь быть замешан ты, - достаточно откровенно, губы складываются в полу-улыбке, старается придать тону весёлость и насмешливость, словно ничего не произошло и они не сидят и не обвиняют друг друга в случившемся за неимением иной кандидатуры. Но это начинает утомлять, тем более, что они не продвинулись в своих замкнутых поисках "виноватого".
Притягивает к себе бокал, задумчиво всматриваясь сквозь него на убранство стола.
Приподнимает бровь в знак вопроса, с лёгким смешком выслушав пояснение Эвана.
- Что же ты тогда предлагаешь делать?- с толикой небрежности в тоне, лёгкой усмешкой на устах и внимательным огоньком на дне синих глаз.
И гонит, гонит прочь от себя тревожные мысли о Грегори. Да, он отсутствует всего лишь несколько часов, но на душе девушки начинают скребеть кошки.