Три месяца. Три чертовых, безумно долгих месяца прошли с тех пор, как Ксено с утра поцеловал жену, отправившись по служебным делам. Сколько раз в голове прокручивался момент, запечатлевший мягкую, спокойную улыбку Кэтрин, ее нежный поцелуй и шутливое напутствие не задерживаться слишком долго, иначе она отправится на поиски мужа, как истинная ведьма – на метле! А что вышло… Из них двоих пропала именно Кэти, его дорогая, любимая женщина. Та, чей покой Ксенофилиус старался беречь пуще собственной жизни.
Только стены дома Лавгудов знают, сколько ночей за эти бесконечные девяносто дней Ксено спал, только эти равнодушные камни слышали его разговоры с самим собой и людьми, приходившими, чтобы утешить, поддержать, расспросить… Одна лишь небольшая, но уютная комнатка, в которой Кэтрин устроила себе что-то вроде личного будуара, будет безмолвно хранить воспоминания об одном особенно тяжелом дне, когда от собственной беспомощности Ксено пытался молиться. Неумело, почти не имея понятия о том, как это делается, складывая слова в речитатив просьбы к высшим силам. Он не плакал – слез не было, горе вообще почти не выражалось внешне; но именно тогда исполнился решимости сделать все возможное, чтобы найти жену. По счастью, Ксено был не одинок, почти сразу к поискам стараниями Гестии Джонс присоединился Орден Феникса. Вернее сказать, эта организация возглавила поиск – у журналиста просто не было возможности искать за пределами Англии, да даже и Лондона. Тогда стало чуть лучше: каждый из орденцев, встреченных Лавгудом помимо мисс Джонс, внушал доверие и уверенность. Не все из них были приветливыми, не любой смог перекинуться словечком с потерянным Ксено, но какая-то необъяснимая надежда поселилась в юноше. Он старался быть оптимистом и до сей поры, никто не сможет сказать, скольких сил это стоило, однако на исходе первого месяца разлуки с Кэтрин Ксенофилиус начал медленно сникать. Как ни смешно, первым признаком уныния стало нежелание бриться по утрам. Через полторы недели только до Ксено дошло, что неандерталец с неаккуратной, начавшей курчавиться бородкой и щетиной на щеках – это он собственной персоной. Так что в его случае поддержка извне оказала воздействие, по силе равное какому-нибудь живительному эликсиру, настолько юноша пришел в себя и взял себя же в руки.
Получив смутные, обрывочные известия, что следы Кэти вроде бы нашлись в городке, расположенном чуть ли не в сердце Ирландии, Ксенофилиус рвался немедля отправиться туда, в неизвестность, с помощью трансгрессии и забрать жену домой. Он не сомневался, что это именно она, не сомневался в своей способности трансгрессировать из Годриковой Лощины прямиком в этот, как его – Каслбар? Да хоть к черту на рога! Если есть малейший шанс найти милую Кати, Ксено готов использовать его на все сто процентов, выжать досуха эту призрачную надежду. И снова – вмешался Орден. Через несколько дней, вооруженный многочисленными наставлениями, в основном далекими от сути дела – никто ведь не знал точно, кого встретит Лавгуд в Каслбаре, – Ксенофилиус маггловским транспортом отправился к месту назначения. Диапазон размышлений его колебался от «А вдруг это не она» до «Что, если это Кэтрин, разлюбившая меня?»… Как ему вообще могли прийти такие мысли, Ксено понять не сумел. Наверное, он был и не он в те дни.
Но сомнения журналиста отпали, когда он, преодолев все дорожные преграды и найдя приют на несколько дней, спешно отправился к предполагаемому месту работы его дорогой пропажи – пабу «Трилистник». Он не смотрел по сторонам, движимый лишь одним желанием: ответить себе на вопрос да или нет.
Выдох – да. Даже на расстоянии, даже со своей близорукостью Ксено узнал жену, подойдя ближе, только укрепился в своей догадке. А Кэтрин ввергла его в недолгий ступор совсем не семейным приветствием:
– Не желаете ли эля? Вы, верно, лишь сегодня приехали сюда?
Что?! До боли сжав кулаки, Ксено усилием воли загнал рвущиеся слова назад, в бушующий ветер своей головы. Это Кэтрин, и в то же время не она. Юноша знал любимую, помнил каждую ее черточку и в темноте отличил бы ее от сотен других женщин. Но эта Кэтрин была не своя, будто чужая. Вовремя Лавгуд вспомнил и то, что девушку обнаружили под другим именем. И все же…
– Кэ… – Не Кэтрин! Ну, думай! «Конечно?», «Как вы догадались?», «Какой чудесный день!»? Выдай же хоть один вариант, пока она не приняла тебя за немого безумца! – Как вы догадались, что я только что с поезда? – Улыбку выдать не смог, старался не пялиться так откровенно. Тон нейтральный, ровный. – Мне рекомендовали ваш паб как лучший в городе, а мне нужен отдых… И стаканчик эля, вы правы.
Три предложения. Три дурацких, ничего не значащих в другой ситуации предложения, но как важны они были сейчас для Ксено. Небольшой камушек, заложенный в фундамент будущего мостика к Кэтрин. Мерлин, дай мне сил, пожалуйста. Он напряженно разглядывал ее - знакомиться с собственной женой оказалось непросто.

[AVA]http://s2.uploads.ru/StMm3.jpg[/AVA]

Отредактировано Xenophilius Lovegood (08-05-2013 22:57:31)

[mymp3]http://ato.su/musicbox/i/0513/55/48fc1b.mp3|Деревце-деревцо[/mymp3]

Своя-чужая Кэтрин повела обыкновенного для нее посетителя в паб, но, вдруг резко изменив курс, устроила Ксено за столиком под открытым небом, на свежем воздухе, благо погода способствовала. Случайное прикосновение отозвалось в юноше мучительным эхом ноющей раны. Девушка улыбалась, говорила с Ксенофилиусом, как говорила бы, наверное, с любым другим мужчиной, пришедшим в «Трилистник». Одно мгновение Лавгуду казалось, что в ее глазах мелькает тень интереса, узнавания? Нет, скорее Кэтрин испытывала обычное любопытство, которое журналист всегда улавливал при первом знакомстве с любым почти человеком. Поверить во что-то иное было страшно, нелепо, рано, в конце концов.
Посетителей на свежем воздухе не оказалось. Присев за столик на удивительно удобный стул, Ксено даже теперь почти не смотрел на Кэтрин снизу вверх. – Как я догадалась? Я никогда не видела вас здесь прежде... И, думаю, запомнила бы вас. Чуть улыбнувшись, юноша вдруг успокоился. Совсем. Он убедился, что жена жива и, похоже, вполне здорова физически, недолгое умиротворение от разговора снизошло на Ксено. Дальше посмотрим. – А действительно, и сам бы мог догадаться. Витаю все время где-то там, – он шутливо указал рукой в небо, – да еще нелегкая дорога. – Ситуация стала даже напоминать журналистское расследование – вот как вдруг осмыслилось. Понять, что с любимой женщиной, не навредив ей случайно еще больше, чем, похоже, что-то или кто-то уже навредил, и суметь вернуть Кэти саму себя. Все-таки без помощи Ордена я не обойдусь; надо написать письмо. Пока девушка ходила за обещанным элем, Ксено оглядывался, обдумывая последующие слова. Приветливость Кэти словно приближала ее к той, прежней Кэтрин, уже некоторое время Лавгуд, которую Ксенофилиус с каждым днем любил все больше. Стань она невесть отчего угрюмой букой, он бы наверняка растерялся и повел себя не так, как следует, позволив себе воплотить первый же порыв. Испортив все тем самым. Щурясь от солнца, Ксено встретил взглядом возвращающуюся девушку в фартуке. Я что-то упускаю, чего-то не вижу, но что это? Милая Кати вновь проявила любопытство, и было это только к лучшему. Потому что как разговаривать с женой, будто с незнакомкой, Ксено все же слабо представлял, и тем более не мог понять, естественно ли ведет себя, когда в душе временный покой и радость встречи, облегчение и безумие шальных мыслей – никаких мозгошмыгов не надо, сам справлюсь!
– Если вам нужна комната, я могу сказать, где сдают хорошие по приемлемой цене. Ведь вы же не проездом на один день? Мне слышится забота в родном голосе, или нет? Взять бы за руку, обнять хоть на миг, просто слушать стук сердца – понял бы. – Я нашел что-то вроде семейной гостиницы в паре кварталов отсюда, но не откажусь от вашего предложения, если найдется что-нибудь поближе к пабу, – интересно, это не прозвучало слишком… навязчиво? – Спасибо, с вашей стороны это очень мило. – Спохватившись, юноша взял стакан и чуть пригубил пряно-травяной напиток, приятно прохладный на вкус. Опустив глаза, он зачем-то стал разглядывать руки Кэтрин, делая один быстрый глоток за другим, и понял. Теперь миссис Лавгуд стала не только работать официанткой и наверняка отзываться на другое имя – кстати, надо будет выяснить, на какое, – но и носила неизвестное Ксенофилиусу кольцо с красным камешком, похожим на рубин. Упомяну в письме об этом, – мысленно решил парень. Любая подробность важна, значение имеет все. Кэти не была большой любительницей украшений, а Ксено мог почти поклясться в том, что знает все колечки, которые есть у любимой. – Вкусно. О. Кажется, мне стоит представиться вам, любезная леди. – Пафос? Ксено будто очнулся. Улыбка Кэтрин завораживала его. – Собираюсь писать нечто вроде заметок непутевого путешественника, посетил ваш город с целью почувствовать себя полноправным жителем Каслбара, – рука привычно взъерошила волосы, следующим условным рефлексом стало бы притянуть Кэти к себе и посадить на колени, но вовремя сдержался… Просто взял стакан с элем в обе руки. – И, конечно, отвести городу и его жителям почетное место в будущих заметках. Представься уже, наконец! Меня зовут Ксенофилиус Лавгуд. «Трилистник» за эти полчаса успел приглянуться, поэтому, думаю, стану частенько заходить к вам. – Ксено прятал напряжение под маской условно-нейтральной улыбки. А еще ты моя жена, и я без тебя умру. Беспомощность вернулась снова.
[AVA]http://s2.uploads.ru/StMm3.jpg[/AVA]

Отредактировано Xenophilius Lovegood (15-05-2013 23:34:31)

Бумажка с написанным Кэтрин адресом отправилась в карман, чтобы не потеряться по пути в гостиницу. Ксенофилиусу не очень понравился взгляд, брошенный ею в сторону самого паба, в котором, видимо, тот самый Ланс наигрывал что-то скрипично-шутливое. Стоило ли начать беспокоиться о чем-то еще не выраженном? Она вроде смеялась… А вот реакция девушки на его имя привела Лавгуда почти в восторг, естественно, не выраженный внешне. Обсудить этимологию собственного имени с Кэтрин – было в этом что-то очень родное, домашнее. Та, кто всегда могла поддержать любой, даже самый странный его разговор, сейчас приветливо сделала Ксено комплимент.
– Вы правы, значение такое. Родители удивительно правильно выбрали, – опомнившись, – это же не вечер знакомств! – он продолжил, услышав, как зовет себя Кэти теперь, – какое интересное у вас имя. Андреа-Стелла? Почему? А ответ тут же пришел сам, словно любимая читала его мысли. Стараясь не показывать волнения, Ксенофилиус почти по слогам произнес, – вы из Италии. Вот откуда родом такое прекрасное имя. – Ксено смотрел на Кэтрин, чуть щурясь от яркого солнца, понимая: еще немного, пара минут, и он не выдержит. Сделает что-то совсем-совсем необдуманное. Возвращайся. Вернись ко мне, и я расскажу, о чем шептались деревья за окнами нашего дома, пока тебя не было. Я открою тебе любую тайну, какую только захочешь. Только вернись, прошу. Но, к сожалению или к счастью, Кэтрин, вернее, девушку, которую здесь знали как Андреа-Стеллу, звали дела, юноша и так достаточно долго перетягивал большую часть ее внимания на себя, будучи всего лишь обычным посетителем. – Я оставлю деньги на столике… А ее фамилия? Андреа-Стелла. Не буду больше отвлекать вас, спасибо за приятную беседу и эль.
Когда девушка отошла от столика, Ксенофилиус неслышно вздохнул, доставая небольшой кусок пергамента. Нужно было написать тем, кто не менее журналиста волновался о судьбе пропавшей.

Спустя несколько минут только шальной ветер трепал салфетки в маленьком стаканчике, украшавшем столик, где недавно сидел странный молодой человек.
***
Как ни странно, сон сморил Ксено сразу же, как он добрался до постели. Сон без сновидений принес молодому человеку успокоение. Утро на пару с днем закрутили Лавгуда в вихре неотложных дел, он успел сменить гостиницу, воспользовавшись советом любимой, приятно удивился почти домашней обстановке неказистого с виду домика, чьи хозяева так радушно встретили постояльца, словно он был их единственным сыном, вернувшимся после долгого отсутствия. Ксено успел немного изучить Каслбар, пообщаться с некоторыми из своих соседей, и успокоиться, размышляя о том, что будет делать вечером. Он не планировал, зная, что в любой момент все может измениться кардинально, просто обдумал, как лучше себя вести, чтобы не причинить вреда Кэтрин. Тонкая материя магии, которой, несомненно, воздействовали на нее в день исчезновения, и воздействовали не до конца правильно, была вся в прорехах, увеличивать которые неосторожными словами или действиями парень вовсе не хотел.
Вечером, когда Ксено вышел из дома, направляясь в паб, погода вдруг начала портиться, холодным ветром обрушившись на редких прохожих на мощеных улицах города. Пришлось вернуться за курткой, он потерял время, и, уже подходя к заведению, заметил, что «Трилистник», похоже, закрывается. Поговорить с Кэтрин в нерабочей обстановке было бы куда лучше, чем как вчера, вот только с чего начать, он не знал. Спокойствие, сопровождавшее Ксено весь день, помахало на прощание ручкой, и, противно хихикая, удалилось в неизвестном направлении. Юноша увидел выходящего из паба мужчину, вроде бы музыканта, а следом за ним – Андреа-Стеллу. Именно так надо ее называть, понял?.. Кажется, оба заметили Ксенофилиуса.
[AVA]http://s2.uploads.ru/StMm3.jpg[/AVA]

How can I love you more?
Tell me, how can I love you more.

По странности Кэтрин выглядела уставшей и даже измученной. Еще вчера довольная жизнью и радостная, сейчас она производила впечатление человека, которого что-то гложет изнутри. Раньше такая проблема решалась проще простого: обычное человеческое участие, выраженное в объятии, ласковом слове, поцелуе… Да, сейчас это недоступно. Ксенофилиус нынче мог только надеяться, что это не его действия явились причиной такого состояния. Впрочем, девушка приветствовала опоздавшего посетителя улыбкой искренней, словно была рада его видеть, и Ксено уповал, что так оно и есть. Он подождал, пока мужчина по имени Ланс удалится от них на некоторое расстояние, только тогда с немного виноватой улыбкой ответив Кэтрин:
– Здравствуйте, Андреа-Стелла. Признаться, я не рассчитывал прийти к закрытию, но, раз уж так получилось, можно проводить вас домой, совершив небольшую прогулку по пути? – Как-то витиевато. Ветер трепал волосы Кэт, Ксено испытывал практически непреодолимое желание пригладить их, но вместо этого продолжил со смущенным видом, – если для вас приемлемо мое предложение, конечно. – Он помимо воли не мог оторвать взгляда от лица жены. Обращенное к нему, личико, казалось, сияло. Поневоле поверишь, что тебе рады. Получив согласие на прогулку, Ксенофилиус протянул руку… и почти коснулся ладони Кэти, пальцы замерли в нескольких миллиметрах от ее пальчиков. Неловко замолчав, Лавгуд смотрел на ее руки, на кольцо, которое и сегодня красовалось на пальце, а потом на свою руку, не зная, что делать. В результате просто отступил на шаг, обратившись к спутнице:
– Скажите, Андреа-Стелла, вы давно здесь живете? Удивительно странное начало для разговора, нет? Необычно в первый же день пребывания в Каслбаре встретить кого-то из другой страны, – обрисовав свою мысль немного яснее, Ксенофилиус посмотрел на Кэтрин. Они пошли рядом, подгоняемые волнующимся ветром, плотнее запахнув одежду, но перекрикивать шум непогоды им пока не приходилось. Близость любимой заставляла сердце то замирать, то биться чаще, почему-то навевая мысли о свидании. Забавно пойти на первое свидание с женой, не так ли? Их совместная история, начавшись с событий, мягко скажем, невеселых, продолжилась не вполне обычным путем, не то чтобы лишив пару возможности предварительно лучше узнать друг друга, но будто торопя события прийти к логическому завершению. Сейчас парень думал, что ему выпал шанс не только спасти Кати, вернув ей себя, а еще и открыв в ней для себя нечто новое. И это уже происходило.
– Днем я успел немного посмотреть город, найдя его вполне подходящим для своих целей. Кроме того, знаете, этот фонтан на площади… – Ксенофилиус остановился, ловя взглядом глаза девушки, – привлекает внимание своей необычностью. И не только. Я мог бы рассказать тебе, что обнаружил там водяных фей. А ты поверила бы? Я в шутку предложил бы побрызгаться водой из него, чтобы, впитав эту влагу в себя, мы захотели когда-нибудь вернуться сюда. Думаю, ты бы согласилась… Будь мы обычными супругами-туристами в Ирландии. – Вы не замерзли? – Резко сменив тему, он словно подвел итог своим мыслям. К чему бесконечные «бы». Они шагали уже некоторое время, и Ксено чувствовал себя гораздо лучше, чем вчера, хотя бы потому, что Кэтрин не нужно было отвлекаться на что-то еще. Наверное, каждый влюбленный по-своему эгоист, а влюбленный, переживший ужас разлуки, тоски, неизвестности – эгоист вдвойне. Молодой человек старался не показывать, как сильно его желание прикоснуться к любимой, боясь спугнуть момент. Свежий воздух бодрил, но небо определенно готовилось омыть землю дождем, если не ливнем. Приближение потоков воды сверху явственно ощущалось по словно наэлектризованной атмосфере. – С вами приятно общаться…Андреа, – сокращение имени было первым пробным камнем. Волшебник решился сказать так внезапно, без раздумий и попыток предусмотреть реакцию. Без нее нельзя жить, а я не могу решиться на что-то. Все-таки это не попытка форсировать события.
[AVA]http://s2.uploads.ru/StMm3.jpg[/AVA]

Все время прогулки Ксенофилиус чувствовал странную, но приятную расслабленность. Они с Кэтрин как будто вернулись на какое-то время назад, туда, где были коллегами, друзьями, и не только. Сейчас же – сначала ее пальцы, словно по старой памяти решившие сплестись с его рукой, легкий разговор, счастливая улыбка и такое знакомое движение, когда она взъерошивала волосы. Что происходит? Почему мне кажется, что еще чуть-чуть, и моя жена весело осведомится, что я предпочитаю сегодня съесть на ужин? Дальше – больше, они уже стояли у дома Андреа-Стеллы, работавшей официанткой в пабе, и был ее поцелуй, а потом вопрос. Заданный таким тоном, что у Ксено побежали мурашки, и совсем не от холода. Даже не успев отреагировать хоть как-то, журналист услышал:
– Нам лучше не стоять здесь.
– Да, конечно, – еле слышно пробормотал Ксено, поднимаясь вслед за Кэтрин, как когда-то она поднималась следом за ним по лестнице в его маленькую квартирку. Это было необычным приглашением зайти в гости. Мысли взъерошенным вихрем не давали сосредоточиться на чем-то одном. Ксенофилиус Лавгуд в данный момент знал точно только то, что выйдет за рамки обдуманной линии поведения. Ведь это же невозможно – быть рядом и ничего не делать…
Все-таки он был мужчиной. Влюбленным мужчиной, который потерял жену, который скучал и тосковал по ней. Мужчиной, для чьего необычного восприятия мира даже легкое касание Кэтрин могло означать – шанс есть. Внезапно – порывистым и страстным мужчиной.
Едва зайдя в жилище девушки, Ксено подошел к ней до неприличия близко, все еще переживая тот поцелуй в щеку на улице. И этот вопрос, интимный, почти на ухо… А может, она ничего такого не имела в виду? Он отмел все сомнения, сделав то, чего хотел больше всего, потеряв осторожность – не дав Кэтрин-Стелле произнести ни слова, наклонился и поцеловал ее в губы. Не так, как сотни тысяч раз до того, по-новому и одновременно сладко-знакомо. Чуть пошевелился и положил ладонь ей на затылок, где мягкие светлые немного завивались и путались после сильного ветра, притянул близко к себе. Отдаваясь внутренним ощущениям, Ксенофилиус не оставлял места мыслям. Если бы вдруг в этот момент Кэти вздумала вырваться и убежать или просто дать ему пощечину и выгнать, наверное, он остался бы сидеть у нее на крыльце, без сил и с пустым равнодушным взглядом. Чтобы назавтра сделать очередную отчаянную глупость. Но любимая не собиралась прерывать поцелуй, или же ему так казалось…
Только дай волю себе – и вот твои руки уже не просто гладят волосы Кэти, но обнимают ее, скользя по плечам, шее и лопаткам. Только прервись на мгновение, чтобы перевести дыхание, открывая глаза – встретишь ее взгляд с непонятным выражением. А потом и вовсе забудешь, что нужно дышать, и воздух начнет поступать извне для вас обоих, лишь бы ничто не мешало целовать упоительные губы жены. Нет, не жены, незнакомки, узнавать которую прямо сейчас, в этом удивительном Каслбаре было бы волшебным чудом, если бы… Если бы та, что была нужна Ксено, не являлась одновременно этой незнакомкой.
Пальцы юноши нашли пальцы Кэтрин и крепко сплелись с ними. То, что на улице казалось неправильным, поспешным шагом, в уютной тишине квартиры стало его безмолвным криком: узнай меня. Я так тебя люблю…
Наконец, через много световых лет и где-то в параллельном мире, Лавгуд прервал поцелуй. Сохраняя близость к девушке, он просто молча стоял, не в силах понять, что делать дальше. Но все-таки решился заговорить, по-прежнему глядя в глаза Кэтрин и нежно, почти невесомо проведя большим пальцем по ее щеке:
– Это можно считать ответом на твой вопрос, Андреа. – Так вот запросто на «ты», и без объяснения причин своего поступка. Ксено улыбнулся, сильно подозревая, что вышло у него достаточно грустно, а расслабленное состояние вернулось к нему, но рука об руку с ним пришло иное чувство – осторожность трансформировалась в жгучую жажду. Он оставался влюбленным мужчиной, пригубившим живительного источника, как потерпевший кораблекрушение несчастный человек, не веря своим глазам, со всех ног из последних сил бежит к водопаду. Странно, водопад на необитаемом острове… Больше всего на свете Ксено боялся понять, что он спит, и вдруг проснуться в тихой спальне их дома с видом на унылый лес, в одиночестве и печали.
[AVA]http://s2.uploads.ru/StMm3.jpg[/AVA]

Интересно, кто сказал, что нельзя войти дважды в одну реку, и что конкретно имел в виду этот мудрый человек? Насколько толкования этих слов близки к тому, о чем думал автор, находясь под влиянием опыта, несомненно важного для него? Еще час назад Ксенофилиусу было не до того, чтобы размышлять о таких вещах, потому что их с Кэтрин закружил вихрь безумия и страсти. Но теперь, находясь рядом с Кэти в спокойствии и послевкусии любви, он подумал, что в их жизни есть некие поворотные моменты, которые, как сигнальные маячки, являлись знаками перемен. Можно повторно познакомиться с любимой женщиной, впервые поцеловаться и испытать блаженство первой близости – тоже повторно. Но, тут же возразил себе Ксено, повторялось все только для него. Кэтрин же находилась в святой уверенности, что с ней такое происходит в первый раз. Всеми последующими фразами она только подтверждала это. Нет, Ксено не ждал чуда, несмотря на что, что любовь сама по себе была самым большим чудом на свете. И все же, все же…
Руки девушки заблудились в его волосах, тепло ее колен проникало, казалось, в каждую клеточку тела. Он смотрел на жену снизу вверх, глубоко и размеренно дыша, запечатывая в памяти все случившееся. Те моменты, когда они становились единым целым, растворяясь друг в друге, фотографически запечатлелись в голове Ксено, чтобы давать надежду в моменты отчаяния; если когда-то он опустит руки и сдастся перед неумолимостью времени и грузом обстоятельств, нужное воспоминание придет, и он поймет, что не одинок хотя бы потому, что счастье было в его жизни. Молодой человек вздохнул и улыбнулся Кэтрин. Хотелось остаться здесь, не уходить в непроглядную тьму и непогоду за окнами, чтобы затем уснуть в пустой постели, как в последние месяцы дома.
– Моя тетушка Лукреция сказала бы сейчас, что во мне нет гордости истинной итальянки. – Ничего удивительного, ты же не итальянка вовсе. Голос прозвучал печально, Ксено вгляделся в личико Кати, слушая внимательно. Блаженное состояние уступало место уютному спокойствию, и теперь он мог успокоить и Андреа-Стеллу, как-то только сейчас ясно поняв, что для нее все это представляется в ином свете. – Я никогда не была распущенной. Просто... просто я не знаю, как это объяснить. – Тихий звоночек прозвучал в его голове. Что-то меняется в ней. И она сама еще не понимает, что. – Андреа, меньше всего ты похожа на распущенную, – Ксено старался говорить как можно убедительнее. Ему печально было наблюдать за терзаниями любимой женщины, но не иметь возможности прекратить их так, как тянуло. – Мне кажется немыслимым не быть с тобой. И снова – я знаю, как глупо это говорить теперь. Я совершенно не представляю, что двигало тобой, когда ты пришел сегодня. И мои собственные предчувствия могут быть лишь тем, что я хотела видеть. – Второй звоночек своим звоном повернул мысли Лавгуда на сто восемьдесят градусов. Как двойственно. Как мне быть… – Я пришел потому, что хотел тебя увидеть. Прекрати думать, что говоришь глупости… милая. – Обыкновенное его обращение к жене вылетело естественно, словно они говорили о вещах простых и понятных. Юноша погладил Кэтрин по руке, не отвлекаясь от разговора. Привычные жесты, ласки, она снова рядом, только не знает, кто он на самом деле, вот в чем беда.
– Даже если ты считаешь меня легкомысленной, пожалуйста, никогда не произноси этого вслух. – Ксено собрался пообещать, что не будет этого делать; слово «никогда» вселяло уверенность в том, что они на верном пути. Ведь того, с кем собираешься расстаться наутро, не будешь просить не делать чего-то «никогда». А Кэтрин продолжала, – а я, пожалуй, побуду дурочкой до конца и спрошу тебя все-таки: есть ли у тебя семья, Ксено? Или я позволила своим чувствам оскорбить незнакомую мне женщину? – Он выпрямился и обнял девушку, пока что молча, вкладывая свои чувства в физический контакт. Отстранившись, Ксено взял ее за руку и произнес:
– Ты очень красивая. – Не ответ на вопрос, однако волшебнику нужно было подумать. Потому что, конечно же, Кэтрин, не помня себя настоящую, не могла не поинтересоваться его положением, однако все-таки он оказался не готов ответить вот так сразу.
Правда звучала бы так: «да, я женат. И ты – моя жена». Слишком уж резко и сразу, не так ли? Или так: «я женат, но мы сейчас не вместе… она ушла от меня». Но и это было бы не совсем правдой. Другой вариант – ложь во спасение, почему нет? И как это сказать: «я свободен, как ветер, как птица в небе и рыба в море. До встречи с тобой мое сердце билось спокойно и ровно»? Звучит, как в маггловской мелодраме, Мерлин! Но нет же, я знаю, как ответить. Полуправда.
Пристально глядя на Кэти, Ксенофилиус мягко поцеловал ее сначала в шею, а затем в плечо, и только потом сказал, – у меня была семья, Андреа. Я был женат, но… потерял жену, и потому отправился путешествовать. Это достаточно печальная история, и мне не хочется расстраивать тебя еще больше. Просто знай, что ты никого не оскорбляешь, и меня в первую очередь – нет. Я не считаю тебя легкомысленной, а позор и одиночество не твой удел. – Кажется, даже будучи журналистом, работающим в «Ежедневном пророке», Ксено ни разу не обходил возможные острые углы так осторожно, словно ступая по битому стеклу или тлеющим углям. Юноша поднял руку, в которой покоилась ее ладонь, на уровень глаз, и задумчиво спросил, возвращая интерес Кэтрин ей же, – а ты, Андреа? Ты носишь кольцо, но оно не похоже на обручальное. Я не увел тебя у кого-нибудь? – Например, у того скрипача, что смотрел на тебя таким злобно-ревнивым взглядом.
[AVA]http://s2.uploads.ru/StMm3.jpg[/AVA]

Отредактировано Xenophilius Lovegood (18-08-2013 02:13:25)

Не счесть разлук во Вселенной этой,
Не счесть потерь во Вселенной этой.
***
Падал и я с высоты облаков. Нынче не так уж я глуп,
Чтобы присвоить на веки веков запах рябиновых губ.

Ответ Кэтрин прозвучал так холодно по контрасту с предыдущим ее тоном, что Ксено невольно поежился. Мало того, что ей был явно неприятен интерес к украшению, вдобавок она попыталась отстраниться и вытащить пальцы из его руки. Хотя и постаралась сделать это так, чтобы Ксенофилиус не заметил. Но, конечно, он заметил и промолчал, просто отметил про себя. Обижаться на Кэти сейчас было бы нелепо и бессмысленно, ему и не хотелось этого делать. Гораздо конструктивнее было проанализировать ее реакцию, поведение и ответ.
– Это талисман, Ксено. А я и сам бы мог догадаться! С каких пор она верит в талисманы? Будь у него возможность, Лавгуд звонко хлопнул бы себя по лбу за недальновидность. Еще вчера он обратил внимание на такое приметное кольцо, ранее никогда им не виденное. А сейчас, когда девушка вдруг повела себя не совсем свойственно себе прежней, стоило заговорить о «талисмане»… В общем, история с бабушкой и воспоминаниями об Италии не убедила Ксено. У него была своя правда, своя память, вмещавшая и ту часть жизни жены, которая проходила в непосредственной близости от него. Никакие венецианские пристани и тети Лукреции в нее не входили; да, она была наполовину француженкой, но подарки итальянских бабушек, да еще защищающие владельца, более того, такие, снять которые можно только по доброй воле ее самой, совершенно не увязывались в картину мира Кэтрин Лавгуд, какой она была раньше. Еще этот рассказ о воре, что за странности? Ксенофилиусу безумно хотелось расспросить подробнее, а более всего он жаждал услышать, как тот незнакомец называл на тот момент уже Андреа-Стеллу. Бьюсь об заклад, что он звал ее Кэтрин. Под конец рассказа голос любимой, казалось, был холоднее ветра за окном, а ее напряженная спина выражала все негативные чувства к тому человеку. Ксено мог только догадываться, какая магия была заложена в это кольцо, кто надел его на палец Кэти, и что пошло не так; однако все уже произошло, и сейчас они были вместе – это было главным.
Ему отчаянно нужно было придумать, как спасти реальную память жены из плена ложных воспоминаний. Не вставая с кровати и не глядя в окно, Ксенофилиус сказал:
– Ты похожа на ласточку. Такая легкая перелетная птичка, гонимая ветрами странствий и перемен. – Он пожал плечами, скорее для себя, ведь Кэтрин все равно не могла видеть его действий, и продолжил, – как англичанину, мне несколько стыдно за свою страну, встретившую прекрасную итальянку настолько неприветливо. – По его тону сложно было сказать точно, было ли это шуткой до конца. Ксено все-таки подошел к Кэтрин-Андреа, встав рядом, только теперь увидев борьбу птицы со стихией. Юноша невесомо погладил ее по плечу, скрытому накидкой. Стараясь говорить непринужденно, он продолжил, – наверное, этот человек просто не мог пропустить тебя мимо. Вот и придумал, что вы знакомы, такой оригинальный способ добиться того, чего хотел. – Ксено даже рассмеялся, вполне искренне. – Откуда ему было знать об особенностях твоего талисмана? Андреа, ты очень везучая, мне кажется. Мало того что не оказалась какой-нибудь… Розамундой, но и смогла избавиться от назойливого и опасного внимания британских сумасшедших.
Проговаривая все это, Ксенофилиус мягко развернул Кэтрин лицом к себе. Надеясь, что не переигрывает в своем стремлении казаться почти не заинтересованным в той истории. Словно для него все это – просто анекдот из жизни понравившейся женщины. Ксено отпустил себя, забыв недавние планы и то, о чем твердил каждый из Ордена – осторожность. Необходимо было узнать хоть одну важную подробность, получить зацепку, чтобы сообщить Гестии и Ордену. Он смотрел на знакомую незнакомку и думал о том, что, пожалуй, чем-то ему даже нравится эта головоломка. Как будто бы скрытые грани человека, казалось, изученного вдоль и поперек, открывались благодаря чьей-то изломанной магии. Все равно что собирать разрозненные детали мозаики, чтобы в конце концов получить желаемый результат.
[AVA]http://s2.uploads.ru/StMm3.jpg[/AVA]

Отредактировано Xenophilius Lovegood (18-08-2013 23:25:56)

[mymp3]http://ato.su/musicbox/i/0913/a8/f23da1.mp3|31 июля[/mymp3]

Ксено поставил точку и, отправив письмо, со вздохом отчаяния вцепился в свои волосы. В последнее время это вошло у него в привычку, мысли сразу отвлекались на боль физическую, заглушая душевные муки. Сейчас юноша сидел в своей съемной комнате, вспоминая окончание их разговора с Кати ночью.
… – Самый сумасшедший из всех ваших безумцев – человек по имени Эдриан Рассел.
Он вздрогнул и резко поднял голову с подушки. Непрошеные мысли и воспоминания нахлынули с такой силой, что пришлось сделать над собой усилие – нужно было выслушать любимую до конца. – Следовало бы заявить о нем куда следует, но... я так не хочу ввязываться в какие-либо тяжбы. Быть может, я не права в этом, как ты думаешь?
Рассел. Тот, Кто Упустил Свое Счастье. Мысленно Ксенофилиус только так и называл Эдриана; впрочем, до сей поры Лавгуд делал это столь редко, что все разы можно было посчитать по пальцам одной руки. Раз – и Ксено видит перед собой спокойное лицо своей невесты, она рассказывает о том, кто не смог поверить ей, кто бросил девушку, не поняв, что теряет. О мужчине, причинившем ей боль. Пусть в словах Кэтрин не было горечи а, может, она просто успешно это скрывала, Ксено не мог понять Рассела. Но и не осуждал – тогда. Два – и фамилия «Рассел» мелькает в голове журналиста, когда он пишет об ограблении лавки модных мантий в Косом переулке – один из продавцов, героически защищавших свою вотчину, оказался однофамильцем Эдриана. Тогда, уже будучи помолвленным с мисс Стюарт, Ксено мельком подумал о том, который был недостаточно зряч, чтобы распознать по-настоящему важную вещь в своей жизни. Но и снова беззлобно – не злорадствуя в своем превосходстве над – слегка улыбнувшись мыслям, и вот перо уже снова порхает над листом.
Три – оказалось сегодня ночью. В полную противоположность предыдущим разам, в юноше поднялась безмолвная, обжигающая ярость, какой он сам от себя ожидать не мог. Внимательно глядя на Кэтрин, он придумал Расселу новое имя – Тот, Который Мерзавец. Мысленно. Отныне и навсегда.
– Ты правильно сделала, Андреа, – он ласково накрыл ее прохладные руки ладонями, – только потеряла бы время и нервы. Ни маггловская полиция, ни магические службы охраны порядка не любят связываться с сумасшедшими. С них почти никакого спроса, тем более что преступление совершить этот Рассел так и не смог. На свое счастье и одновременно беду, – мрачно добавил Ксено про себя. – Жаль только, что у тебя остались такие воспоминания об Англии. Это все же прекрасная страна, – Лавгуд улыбнулся и потянулся к губам любимой. Он решил, что больше не станет акцентировать внимание Кэтрин-Андреа на кольце, пока не придет время для более серьезного и предметного разговора.
…Они больше ни о чем не говорили. Было достаточно позднее время, а рабочий день официантки в «Трилистнике» начинался достаточно рано. Прощаясь с утра, Ксенофилиус заверил девушку, что они обязательно встретятся во второй половине дня и с сожалением заметил, что посетить паб он сегодня не сможет, как бы ни хотел. Но если скрипач снова будет выеживаться – придется! – Решил Ксено. С этого момента он был твердо намерен защитить свою жену от любой, даже самой маленькой и смехотворной на первый взгляд угрозы. Ни один человек на свете не смеет причинять боль другому, даже будь у него на то основания, а уж особенно, когда пострадавшая сторона – Кэтрин Лавгуд. Женщина, ради которой Ксено мог пожертвовать всем, что у него было.
Нежно целуя девушку на прощание, юноша еще раз оговорил, что непременно придет к ней вечером к «Трилистнику», памятуя о ее опасениях, высказанных после близости. Не распущенная. Просто ты предназначена мне, и знаешь об этом даже под воздействием заклятья. В первую очередь написав Гестии Джонс и сделав несколько срочных дел, не терпящих отлагательства, Лавгуд вышел из дома. У него оставалось несколько часов в запасе и еще одно важное, но очень странное дело до встречи с женой.
[AVA]http://s2.uploads.ru/StMm3.jpg[/AVA]

Отредактировано Xenophilius Lovegood (15-09-2013 01:14:42)

Когда в «Трилистнике» Ксенофилиус с порога не увидел Кэтрин-Андреа, он сразу решил, что что-то неладно. Поискав глазами музыканта и не обнаружив и его персону, Ксено начал волноваться еще больше, неожиданно растерявшись. Он стоял посреди пустого зала, глядя, как работники готовятся к закрытию, и даже не мог спросить у кого-нибудь, куда подевалась Андреа-Стелла. Из ступора Лавгуда вывела чья-то рука, тяжело легшая на его плечо. Не виденный им ранее крупный мужчина в поварском колпаке внимательно смотрел на Ксено, пронизывая насквозь своими темными глазами.
– Вы пришли к Андреа, верно? – Вопроса в его словах скорее не прозвучало, словно все уже были в курсе отношений Кэтрин и приезжего писателя.
– Где она? Что-то про… – Юноша был тут же перебит и, вслушиваясь в тревожные интонации мужчины, понял, что не зря – просто так ему не стали бы протягивать чужую волшебную палочку, а именно это повар сейчас и делал, сопровождая свои действия напутствием, – возьмите ее палочку. Андреа ушла около часа назад, будучи в очень расстроенном состоянии. Отыщите ее как можно скорее. Идите же! – Все еще в легком ступоре, Ксенофилиус взял палочку жены, повторяя про себя «около часа… очень расстроена, очень»… И тут будто некий внутренний механизм включил наконец реакцию на происходящее, Ксено сорвался с места, на ходу убирая волшебную палочку во внутренний карман мантии и, крикнув своему темнокожему собеседнику «Спасибо!», помчался искать Кэтрин.
По счастью, у молодого человека не было множества вариантов и путей, куда он мог кинуться. Первое место – дом девушки – находилось не очень далеко, и Ксено даже не успел запыхаться. Тревога стучала в виски, занозой впивалась в сердце, ядовитой змеей нашептывала нечто ужасное прямо на ухо, но, пока перед Лавгудом стояла определенная цель, он не обращал внимания, поглощенный задачей попасть в квартиру Кэтрин: дверь оказалась закрыта, на стук никто не реагировал. Ты же волшебник, Ксено, черт тебя дери, не стой как пень! Выход из очередного ступора сопровождался нервным вздохом и тихим заклинанием открывания замков. А внутри…
Он нашел Кэтрин. Среди разбросанных вещей, спрятавшую лицо в покрывале, ее горькие всхлипы поразили Ксено до глубины души. Ни разу журналист не слышал, чтобы его любимая так отчаянно страдала. И не осталось в нем больше места разумным мыслям, только одно желание переполнило юношу: защитить, сберечь. Утешить. Он бросился к Кэти, почти упав на колени рядом, обнял, прижал к себе. Мантия сразу намокла от ее слез, но он не обратил внимания. Взял девушку на руки и сел вместе с ней на кровать.
– Милая… Дорогая… Любимая моя… Я с тобой, все в порядке… Все будет хорошо, слышишь? – Тихо нашептывал Ксено и гладил ее по плечам, покачивая, как маленького ребенка. Волна нежности и щемящей жалости накрыла его с головой. – Шшш, ничего не бойся, я рядом… Родная моя, не плачь, не надо. Все уладится, я тебя больше никуда не отпущу. Шшш, тише, не надо плакать… – Ксенофилиус и уговаривал ее, как ребенка, безутешного, потерявшегося в огромном жестоком мире. Приговаривая ласковые слова, обнимал, не оставляя места мрачным мыслям о том, что именно с ней произошло – успеется еще. В ней вся моя жизнь. Если кто-то посмеет посягнуть на ее безопасность, мое право будет наказать.
– Милая, ну что ты… – Магу начало казаться, что Кэтрин слегка успокаивается. Он вынул платок из рукава и легкими движениями попытался стереть слезы с лица любимой. По-прежнему прижимая Кати к себе, словно величайшую драгоценность в мире, он вглядывался в ее лицо в поисках ответа, но не смея задать вопрос. – Принести тебе воды, родная? – Вопрос прозвучал, но совершенно не тот. – Или лучше помочь умыться? – Заботливо поинтересовался Лавгуд, пряча тревогу, стараясь говорить ровным тоном. Он наклонился совсем близко к Кэтрин, поцеловав ее в лоб. Затем, обнаружив, что сидит на самом краешке кровати в неудобной позе, изменил положение, не отпуская девушку и ожидая ее реакции.
[AVA]http://s2.uploads.ru/StMm3.jpg[/AVA]

Прилив окончился. Волны гнева и смятения отступили назад, к пустынным островам прошлого, оставив после себя тихую гавань – любовь. Но ушли не навсегда и не далеко, затаившись где-то на глубине, от малейшего порыва ветра грозя вновь разразиться штормом. И горе тому, кто посмеет встать на их пути.
– Мы уедем, милая, – спокойно, твердо пообещал Ксено. – Непременно. – Вроде бы Кэтрин успокоилась, но кто знает, насколько сильно могло ранить ее душу происшествие? А ее тело? Что он сделал?! Ксенофилиус глубоко вздохнул и собрался задать все-таки этот вопрос, но девушка опередила его, словно прочитав мысли. Или увидев по глазам. В прошлом она не раз делала так. Это умение всегда восхищало Ксено и делало их с Кэти ближе. Читать знаки, понимать жесты, безмолвие и даже отсутствие человека – значит быть ему родным. Любить его.
Однако все его умиротворенные мысли, как вихрем, смело рассказом Андреа. – Подонок! – Против воли вырвалось у Лавгуда. Гладя Кэти по голове, он даже и не пытался утихомирить клокочущий внутри гнев. Оборвал размышления на тему возможной мести, только постановив для себя, кто и что сейчас важнее в его жизни. – Все позади. Боб – вот как его зовут – отдал мне твою волшебную палочку. Постарайся не думать о том, что было, Андреа. – Надо же, я все же как-то контролирую себя, настоящее имя жены не вырывается ежеминутно даже в такой момент. – А его накажет жизнь. – И люди, – добавил про себя. Ксено горько думал о том, что любые слова утешения не могут навсегда стереть воспоминания, ласка и нежность способны только заглушить боль, а он как мужчина вряд ли сможет до конца понять и прочувствовать пережитое Кэтрин. Мог только помочь и поддержать.
– Я никогда не оставлю тебя. Ты будешь жить вечно, милая, – слегка улыбнулся юноша и встал с кровати с любимой на руках. Донеся Кэтрин-Андреа в ванную комнату, он помог ей раздеться, отрегулировать температуру воды в душе и доверил ее заботам влаги, которая рано или поздно уносит прочь все печали. – Я рядом, – сказал Ксено и действительно остался в ванной, опершись спиной о раковину. Пока Кати принимала душ, он размышлял. Надо обратить ее внимание на то, что кольцо-талисман не очень-то работает. Интересно, согласится ли Кэти снять его? …И этот О’Келли. Нельзя просто так оставлять всю мерзость. Повар… Боб, конечно, может дать показания, но мне мало, если музыканта просто осудят и посадят в тюрьму. А могут и не осудить даже.
Незаметно для себя Ксенофилиус Лавгуд начал мыслить как обычный человек, крепко стоящий двумя ногами на земле, пусть и эмоционально неустойчивый. Стремление отплатить болью тому, кто обидел его жену, могло внезапно оказаться сильнее здравого смысла. Он назвал ее шлюхой! – Клокотал гнев. – И если бы не тот мужчина... Как бы я тогда возвращал Кэтрин к самой себе, после самого худшего, что случилось бы? А если бы я потерял ее навсегда?..
– Нет, – вслух сказал Ксено. Вода за занавеской перестала литься, и юноша, воспользовавшись моментом, обратился к Кэти, – ты правда уедешь со мной? Я хочу быть с тобой до конца жизни.
Как будто повторно делаю предложение руки и сердца. В отличие от первого раза, в гораздо более печальных обстоятельствах. Но сначала надо подтолкнуть ее к воспоминаниям о себе. Когда Андреа-Стелла, слегка посвежевшая и теплая от горячей воды, вылезла из ванны, Ксено помог ей укутаться в халат. Его тревожило выражение лица любимой и уставший взгляд. Сколько света и тепла понадобится ему в будущем, чтобы сгладить воспоминания, запереть в дальнем уголке памяти…
Взор Ксено снова обратился к кольцу. – Андреа, как ты считаешь, почему талисман не помог в этот раз? – Парень взял ее за руку и посмотрел в глаза, – не закричи ты, и помощь не пришла бы. Кто спас бы тебя? – Мягкие, спокойные слова, но внутреннее напряжение в ожидании реакции. Тут либо пан, либо пропал.
[AVA]http://s2.uploads.ru/StMm3.jpg[/AVA]

И ведь все так хорошо начиналось. Пока речь не зашла о кольце.
Сейчас или никогда. Ксенофилиус понял это так же ясно, как знал свои имя и возраст. В глазах Кэтрин плескалась неприкрытая тревога, она ускользала явно и ощутимо. Отодвинулась, закрылась, признав только факт власти украшения над собой. Переход от здравия к упокою был столь резким, что Ксено не успевал следить за сменой реакций, не успевал придумать верный ответ, чтобы убедить Кэти. Метался от выдумки к правде, тщетно пытаясь найти компромисс…
Наконец он просто присел на краешек ванны, приподнимая ладони в успокаивающем жесте: я не причиню тебе вреда. Никогда.
Кто я без тебя буду? Тень.
Смотрел в лицо любимой, такой напуганной и далекой. Внутри тикали часы, время больше не играло на стороне Лавгуда, пора было на что-то решаться. И Ксено спокойно (кто знает, чего ему стоило это спокойствие!) начал экспромт, назначенный спасти их обоих. Теперь от слов молодого человека зависели две жизни – буквально.

– Иногда мне кажется, что ты была в моей жизни всегда. Еще до того, как мы познакомились, и когда были обычными коллегами, а потом друзьями… Задолго до того, как поняли, что любим друг друга. Кажется, я просто родился под звездой, знающей мое предназначение. Что я говорю? Поверит ли она? – Ксено выравнивал голос до умеренного, выдержанного тона, глядя прямо в глаза жене, но не делая попытки дотронуться. – Ты не больна, Андреа. Но находишься в состоянии, чем-то сходном с болезнью, только не вирусы и бактерии поселились в твоем теле, дело в магическом воздействии… По крайней мере, я так считаю, а ты, конечно же, можешь мне не верить. Я заговорил о кольце, потому что ранее ты назвала его своим талисманом. Однако оно не спасло тебя от нападения… Почему-то. – Простая логическая цепочка, и неизвестно, как ее воспримет женщина, забывшая себя. – Я – человек, который любит тебя больше жизни, ты же хотела знать, кто я? – Он вздохнул, потихоньку подбираясь к главному.
– Представь себе мир, в котором мы с тобой живем вместе. Встречаем каждый рассвет и провожаем уходящий день – вместе. Делим тревоги и радости ровно пополам. Представь наши головы на одной подушке, потому что невозможно спать далеко друг от друга, и потому что у нас все так и происходит. Подумай, как тебе приятно было бы назвать меня не просто по имени, или любимым, а… мужем? – Ксенофилиус произнес это тихо и очень, очень осторожно, сразу же продолжив, – может быть, у тебя была бы забавная привычка обращаться ко мне «коллега» в минуты нежности? Ты такая милая в эти моменты. – Словно бы размышляя вслух. – А еще, Андреа, у нас были бы дети. Девочка… Маленькая ручка в твоей ладони, понимаешь? Продолжение нас, но в одном человеке; или в нескольких, какая разница. Можно мечтать о большой семье, даже если пока она состоит из двух человек!
Юноша осекся. Как далеко я зашел. Я все испорчу. Но не могу остановиться. Нет, уже нет.
Я не могу представить ту вселенную, в которой нет тебя, милая. Единственное мое желание сейчас – защитить тебя от беды и боли. Я ничего не знаю о кольце, ты права, да я вообще знаю только одно – ты должна быть рядом, в любом мире, в любом, пусть самом искаженном, пространстве. Ты мое дыхание, сердцебиение и пульс, кровь, которая течет под моей кожей в венах. Моя уязвимость и одновременно самая большая сила, какую только может представить разум, вышедший за узкие рамки познания…
И потому я прошу тебя поверить мне, Андреа. Поверить и довериться, всего один раз. Я так много сказал, но не знаю, сколько смог донести до тебя, любимая, – Ксено опустил голову, справляясь с нервной дрожью. Невысказанное теснилось в голове, просясь на язык. Но давать волю всему, что на душе, было бы невероятно глупо и неосторожно. Лавгуд вновь посмотрел на Кэтрин, – пожалуйста, попробуй услышать голос сердца. Я желаю тебе добра, нужен только один шаг навстречу, ведь ты всегда приходила на помощь… Сними это кольцо. Помни, что я здесь, рядом, и не причиню зла, а ты всегда сможешь надеть украшение обратно, как только захочешь. Лукавство, конечно, но на кон было поставлено все. Парень протянул руку к Кати, повторяя:
– Пожалуйста, поверь мне, попробуй снять его хотя бы на минуту.
Рука с длинными дрожащими пальцами, испачканными чернилами. Внимательный взгляд девушки в ответ.

[AVA]http://s2.uploads.ru/StMm3.jpg[/AVA]

Отредактировано Xenophilius Lovegood (08-11-2013 22:42:21)

Воздаю тебе посильной данью –
Жизнью, воплощенною в борьбе.
У меня заходится дыханье
От одной лишь мысли о тебе.

– Андреа… Кэтрин? Как ты, милая?

Между моментом, когда Кэтрин, убежденная ли речью Ксенофилиуса, или раздираемая внутренними противоречиями, решилась снять с пальца кольцо, и этими словами, прошло совсем не много времени. Но оно растянулось на годы и века, тягучие, невыносимые. Начался парад планет, кинопленка была запущена. Кадр – и девушка заплакала. Следующий – Ксено тянется к ней, чтобы успокоить, но, прежде чем она отнимает ладони от лица, возвращается на место. Щелчок переключателя, звук крутящейся бобины с пленкой – и вот Кэтрин произносит: Если я правда для тебя все то, о чем ты сказал, то ты ведь не бросишь меня, правда? Даже если эта магия лишит меня здоровья, памяти, сознания... Пожалуйста, будь рядом. Позаботься обо мне.
На следующей серии моментальных кадров юноша одними губами говорит: Я буду с тобой вечно, обещаю. А Кэтрин, уже не слыша, продолжает страшное, о смерти. Ксено вновь подается вперед, чтобы остановить ее порыв, пусть живет, не помня себя и его, но все-таки живет – он ведь поверил, что сейчас случится непоправимое, то, о чем сказала его жена!..

Свет гаснет, жизнь возвращается из пустующего кинозала в прежний ритм. Не щелкает тумблер, не крутится пленка, сменяя кадры. Ксенофилиус Лавгуд держит на руках Кэтрин Лавгуд – она без сознания. В его кармане надежно скрылось кольцо с кровавым камнем – до поры.
– Ты вернешься, обязательно вернешься, милая, я знаю. Я пойду за тобой туда, если понадобится, слышишь?.. – Запоздалый ответ в бескровные губы.

Другая комната, и Кэтрин уже лежит на кровати, а Ксено сидит рядом, вглядываясь в удивительным образом ставшее умиротворенным лицо. Ни о чем не думает, просто ждет, держа в руках руку жены, ту самую, на которой только что было украшение.
Пожалуйста, пусть у нее хватит сил открыть эту дверь. Пусть она сможет вспомнить. Пусть эта магия не окажется слишком сильной и темной, чтобы справиться с ней в одиночку. Можно предположить, что голос за кадром произносит эти слова в размеренном ритме, речитативом мольбы. Юноша склоняется к груди Кэти, прислушивается к биению сердца, успокаивая себя на какой-то миг. Важнейший в жизни стук не прерывается, звучит, дыхание бесшумно вырывается из легких. Что-то происходит внутри, возможно, в голове Кэтрин, куда Ксено нет пути, как бы он ни старался. Остается – ждать.

Позже молодому человеку придет ассоциация с больничной палатой, где переживающие близкие точно так же держат умирающих за руки; а потом, сразу же – воспоминание о его визите в Мунго, когда мисс Стюарт был презентован амулет, и солнечный свет, заполнявший тогда ее палату, играющий со светлыми волосами коллеги…
Неприятные мысли перекроются нежностью, заполнившей сердце.

Девушка слегка шевелится и, кажется, бормочет что-то невнятное. Ксено замирает, но – еще не время открытий. Он вздыхает и гладит Кати по голове, начиная тихо напевать. Без музыки, выуживая из памяти полузабытые слова колыбельной из детства.

Baby mine, don't you cry,
Baby mine, dry your eyes,
Rest your head close to my heart.
Never to part, baby of mine
Little one, when you play,
Don't you mind what they say…

Четыре медленных вдоха-выдоха, и Ксенофилиус видит, что любимая открывает глаза.
– Андреа… Кэтрин? Как ты, милая?

[AVA]http://s2.uploads.ru/StMm3.jpg[/AVA]

Отредактировано Xenophilius Lovegood (18-11-2013 21:45:46)