http://forumstatic.ru/files/0012/f0/65/31540.css http://forumstatic.ru/files/0012/f0/65/29435.css

Marauders: One hundred steps back

Объявление

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.



Талисман

Сообщений 1 страница 27 из 27

1

http://s2.uploads.ru/JGQeR.png http://s3.uploads.ru/QmusE.png http://s4.uploads.ru/6o5uQ.png
1. Участники: Кэтрин (в девичестве Стюарт) и Ксенофилиус Лавгуды и, может быть, некоторые другие члены Ордена Феникса.
2. Исполняемые роли: в роли самих себя)
3. Место: городок Каслбар в Ирландии*.
4. Время: весна-лето 1980 года.
5. Краткое описание: Однажды Кэтрин отправилась покупать новую метлу и не вернулась домой. Как только стало понятно, что миссис Лавгуд не просто задерживается, Орден Феникса бросил свои силы на поиски женщины. Проходили дни, но никаких требований от возможных похитителей не поступало. Следы миссис Лавгуд, купившей-таки метлу, обрывались вскоре после выхода из магазина. Очевидцы утверждали, что она повздорила с каким-то мужчиной, которого не видели прежде в Годриковой Лощине. Кажется, он пытался ее обворовать, но толком никто ничего не понял. Так или иначе, Кэтрин удалось скрыться и больше ее никто не видел. Спустя несколько месяцев один из друзей Ордена сообщил: молодую женщину, похожую на миссис Лавгуд, приметили в далеком ирландском городке Каслбар. Говорят, что она работает официанткой в одном из местных пабов и называет себя Андреа-Стелла. Говорят, она не замужем и прилетела из Италии. Ксенофилиус немедленно отправляется туда, чтобы разобраться во всем и понять: действительно ли Кэтрин не помнит себя и не собирается возвращаться домой?

* Каслбар (англ. Castlebar; ирл. Caislean an Bharraigh, «замок Барри») — (малый) город в Ирландии, административный центр графства Мейо (провинция Коннахт), а также его крупнейший город.

+2

2

Ловким движением удерживая поднос на ладони, Кэтрин прошлась меж старых, отлакированных локтями посетителей столов. Сейчас, в середине дня, в пабе под названием "Трилистник" было почти пусто. Солнечные лучи покачивались на стареньких занавесках и дрожали на пузатых боках бутылок. Что-то наигрывал скорее сам себе молоденький скрипач Ланс О'Келли. В этот приветливый весенний день хотелось больше времени проводить на свежем воздухе, тем более, что в Каслбаре воздух был особенно свежим и бодрящим. Казалось, он обновляет каждую клеточку тела, омывает каждую мысль и можно бежать долго-долго, не уставая. Или петь во все горло, или танцевать до упаду. Кстати, о танцах...
- Потанцуем, кара Андреа? - Не отрывая смычка от струн, не поднимая глаз на женщину.
- А как же музыка, Ланс? - Не останавливаясь и плавно переходя от стола к столу с салфетками в руке.
- Музыка должна играть в твоем сердце, Андреа-Стелла...
Кэтрин улыбнувшись вышла на улицу. Привычно пробежала пальцами по дверному косяку, сейчас теплому от солнечного света. Сегодня ветер дул как-то особенно, как-то ново и в то же время... знакомо? Дежа-вю было привычным состоянием для женщины. И оно ее нимало не беспокоило. Было даже приятно моментами ощущать загадочную связь с новой землей и новыми людьми. Италия осталась далеко позади со всеми ее радостями и горестями. Теперь она была лишь одной из страниц ее жизни, а сколько их было еще впереди? Кэтрин вдыхала ароматы юной листвы, словно бы потерявшись среди этих невесомых мгновений. Из светлой задумчивости ее вывело появление в поле зрения высокого молодого человека. Он шел по площади и, казалось, направлялся прямиком к "Трилистнику". По мере его приближения Кэтрин могла яснее разглядеть его лицо: приятное и немного  уставшее, какое обычно и бывает у путников, прибывших в город издалека. Светлые волосы ложились на его плечи, а глаза смотрели со странной смесью печали и рассеянности. Один из них чуть косил. Но это Кэтрин заметила, когда мужчина подошел совсем близко.
- Не желаете ли эля? - Приветливо спросила она, заправляя последнюю порцию салфеток в один из стаканов. - Вы, верно, лишь сегодня приехали сюда?

+5

3

Три месяца. Три чертовых, безумно долгих месяца прошли с тех пор, как Ксено с утра поцеловал жену, отправившись по служебным делам. Сколько раз в голове прокручивался момент, запечатлевший мягкую, спокойную улыбку Кэтрин, ее нежный поцелуй и шутливое напутствие не задерживаться слишком долго, иначе она отправится на поиски мужа, как истинная ведьма – на метле! А что вышло… Из них двоих пропала именно Кэти, его дорогая, любимая женщина. Та, чей покой Ксенофилиус старался беречь пуще собственной жизни.
Только стены дома Лавгудов знают, сколько ночей за эти бесконечные девяносто дней Ксено спал, только эти равнодушные камни слышали его разговоры с самим собой и людьми, приходившими, чтобы утешить, поддержать, расспросить… Одна лишь небольшая, но уютная комнатка, в которой Кэтрин устроила себе что-то вроде личного будуара, будет безмолвно хранить воспоминания об одном особенно тяжелом дне, когда от собственной беспомощности Ксено пытался молиться. Неумело, почти не имея понятия о том, как это делается, складывая слова в речитатив просьбы к высшим силам. Он не плакал – слез не было, горе вообще почти не выражалось внешне; но именно тогда исполнился решимости сделать все возможное, чтобы найти жену. По счастью, Ксено был не одинок, почти сразу к поискам стараниями Гестии Джонс присоединился Орден Феникса. Вернее сказать, эта организация возглавила поиск – у журналиста просто не было возможности искать за пределами Англии, да даже и Лондона. Тогда стало чуть лучше: каждый из орденцев, встреченных Лавгудом помимо мисс Джонс, внушал доверие и уверенность. Не все из них были приветливыми, не любой смог перекинуться словечком с потерянным Ксено, но какая-то необъяснимая надежда поселилась в юноше. Он старался быть оптимистом и до сей поры, никто не сможет сказать, скольких сил это стоило, однако на исходе первого месяца разлуки с Кэтрин Ксенофилиус начал медленно сникать. Как ни смешно, первым признаком уныния стало нежелание бриться по утрам. Через полторы недели только до Ксено дошло, что неандерталец с неаккуратной, начавшей курчавиться бородкой и щетиной на щеках – это он собственной персоной. Так что в его случае поддержка извне оказала воздействие, по силе равное какому-нибудь живительному эликсиру, настолько юноша пришел в себя и взял себя же в руки.
Получив смутные, обрывочные известия, что следы Кэти вроде бы нашлись в городке, расположенном чуть ли не в сердце Ирландии, Ксенофилиус рвался немедля отправиться туда, в неизвестность, с помощью трансгрессии и забрать жену домой. Он не сомневался, что это именно она, не сомневался в своей способности трансгрессировать из Годриковой Лощины прямиком в этот, как его – Каслбар? Да хоть к черту на рога! Если есть малейший шанс найти милую Кати, Ксено готов использовать его на все сто процентов, выжать досуха эту призрачную надежду. И снова – вмешался Орден. Через несколько дней, вооруженный многочисленными наставлениями, в основном далекими от сути дела – никто ведь не знал точно, кого встретит Лавгуд в Каслбаре, – Ксенофилиус маггловским транспортом отправился к месту назначения. Диапазон размышлений его колебался от «А вдруг это не она» до «Что, если это Кэтрин, разлюбившая меня?»… Как ему вообще могли прийти такие мысли, Ксено понять не сумел. Наверное, он был и не он в те дни.
Но сомнения журналиста отпали, когда он, преодолев все дорожные преграды и найдя приют на несколько дней, спешно отправился к предполагаемому месту работы его дорогой пропажи – пабу «Трилистник». Он не смотрел по сторонам, движимый лишь одним желанием: ответить себе на вопрос да или нет.
Выдох – да. Даже на расстоянии, даже со своей близорукостью Ксено узнал жену, подойдя ближе, только укрепился в своей догадке. А Кэтрин ввергла его в недолгий ступор совсем не семейным приветствием:
Не желаете ли эля? Вы, верно, лишь сегодня приехали сюда?
Что?! До боли сжав кулаки, Ксено усилием воли загнал рвущиеся слова назад, в бушующий ветер своей головы. Это Кэтрин, и в то же время не она. Юноша знал любимую, помнил каждую ее черточку и в темноте отличил бы ее от сотен других женщин. Но эта Кэтрин была не своя, будто чужая. Вовремя Лавгуд вспомнил и то, что девушку обнаружили под другим именем. И все же…
Кэ…Не Кэтрин! Ну, думай! «Конечно?», «Как вы догадались?», «Какой чудесный день!»? Выдай же хоть один вариант, пока она не приняла тебя за немого безумца!Как вы догадались, что я только что с поезда? – Улыбку выдать не смог, старался не пялиться так откровенно. Тон нейтральный, ровный. – Мне рекомендовали ваш паб как лучший в городе, а мне нужен отдых… И стаканчик эля, вы правы.
Три предложения. Три дурацких, ничего не значащих в другой ситуации предложения, но как важны они были сейчас для Ксено. Небольшой камушек, заложенный в фундамент будущего мостика к Кэтрин. Мерлин, дай мне сил, пожалуйста. Он напряженно разглядывал ее - знакомиться с собственной женой оказалось непросто.

Мисс Гестии Джонс

Я тут Гестию упоминаю. Надеюсь, Гестия, ты не против…

[AVA]http://s2.uploads.ru/StMm3.jpg[/AVA]

Отредактировано Xenophilius Lovegood (08-05-2013 22:57:31)

+5

4

Молодой человек ответил с некоторой запинкой. С любым другим Кэтрин решила бы, что это признак неискренности, но здесь она выглядела лишь естественным штрихом к общей неотмирности гостя.
- К... Как вы догадались, что я только что с поезда? Мне рекомендовали ваш паб как лучший в городе, а мне нужен отдых... И стаканчик эля, вы правы.
- О, у нас есть такие доброжелатели? Это приятно, - Кэтрин было повела посетителя за собой в паб, но потом внезапно передумала. Остановилась и достаточно резко повернулась к молодому человеку, так что они оказались совсем близко и ей пришлось положить ладонь на его грудь для сохранения хотя бы минимальной дистанции.
- Простите, - она обезоруживающе улыбнулась, - это плохая идея - сидеть внутри, когда так хорошо под открытым небом. Давайте все-таки я устрою вас здесь.
Кэтрин подвела мужчину к одному из дальних столиков. Он не был самым крайним, но достаточно удаленным для того, чтобы их возможный разговор не стал достоянием чьих-нибудь любопытных ушей. Вот и скрипка притихла - никак у Ланса закончились песенки...
- Присаживайтесь, - Кэтрин остановилась на мгновение, словно споткнувшись о что-то знакомое в лице путника. Но чувство быстро выветрилось, стоило ей только попробовать на нем сконцентрироваться. Не выветривалось другое - странное, необъяснимое желание смотреть на этого мужчину и слушать его голос. Это было бы почти что неприличным, кабы она не владела искусством непринужденно наблюдать. И все-таки надо было быть совсем слепым дураком, чтобы не почувствовать ее интереса. - Как я догадалась? Я никогда не видела вас здесь прежде...
Еще несколько мгновений какого-то пьянящего созерцания этого выразительного лица. Кэтрин сморгнула и отвернулась, унося в своей памяти прекрасно очерченные губы и ясный взгляд голубых глаз.
- И, думаю, запомнила бы вас.
В пабе ее встретила дразнящая дерзкая мелодия, которой решил разразиться О'Келли, наблюдая за диковинными танцами с новым посетителем.
- Ты изобрела новый вид амортенции, которую не надо пить? - Насмешливый голос догнал Кэтрин, когда та проходила мимо скрипача со стаканом "лучшего в Каслбаре" эля. - Он не сводит с тебя глаз, Андреа-Стелла.
- Я свой гений зельеварения употребила бы на зелье, которое укоротило бы твой язык, Ланс, - с легкостью парировала женщина.
Поставив перед посетителем эль, Кэтрин выпрямилась и оправила фартук. Вишневой капелькой крови блеснул камень в кольце на указательном пальце ее правой руки.
- Если вам нужна комната, я могу сказать, где сдают хорошие по приемлемой цене. Ведь вы же не проездом на один день? - Последние слова чуть было не прозвучали с надеждой, но она вовремя подретушировала личные интонации. Кэтрин хотелось, чтобы незнакомец пришел и завтра, и послезавтра, и...
Меня зовут Андреа-Стелла.
Эти слова так и не прозвучали. Даже ее любопытство знало границы, а желание узнать молодого человека получше не затмевало здравого смысла.

Кольцо.

http://www.jewelbox.ru/images/big/kolca/serebro/rubin/kolco-s-rubinom-i-fianitom-iz-serebra-60230-0.jpg

+5

5

[mymp3]http://ato.su/musicbox/i/0513/55/48fc1b.mp3|Деревце-деревцо[/mymp3]

Своя-чужая Кэтрин повела обыкновенного для нее посетителя в паб, но, вдруг резко изменив курс, устроила Ксено за столиком под открытым небом, на свежем воздухе, благо погода способствовала. Случайное прикосновение отозвалось в юноше мучительным эхом ноющей раны. Девушка улыбалась, говорила с Ксенофилиусом, как говорила бы, наверное, с любым другим мужчиной, пришедшим в «Трилистник». Одно мгновение Лавгуду казалось, что в ее глазах мелькает тень интереса, узнавания? Нет, скорее Кэтрин испытывала обычное любопытство, которое журналист всегда улавливал при первом знакомстве с любым почти человеком. Поверить во что-то иное было страшно, нелепо, рано, в конце концов.
Посетителей на свежем воздухе не оказалось. Присев за столик на удивительно удобный стул, Ксено даже теперь почти не смотрел на Кэтрин снизу вверх. – Как я догадалась? Я никогда не видела вас здесь прежде... И, думаю, запомнила бы вас. Чуть улыбнувшись, юноша вдруг успокоился. Совсем. Он убедился, что жена жива и, похоже, вполне здорова физически, недолгое умиротворение от разговора снизошло на Ксено. Дальше посмотрим. – А действительно, и сам бы мог догадаться. Витаю все время где-то там, – он шутливо указал рукой в небо, – да еще нелегкая дорога. – Ситуация стала даже напоминать журналистское расследование – вот как вдруг осмыслилось. Понять, что с любимой женщиной, не навредив ей случайно еще больше, чем, похоже, что-то или кто-то уже навредил, и суметь вернуть Кэти саму себя. Все-таки без помощи Ордена я не обойдусь; надо написать письмо. Пока девушка ходила за обещанным элем, Ксено оглядывался, обдумывая последующие слова. Приветливость Кэти словно приближала ее к той, прежней Кэтрин, уже некоторое время Лавгуд, которую Ксенофилиус с каждым днем любил все больше. Стань она невесть отчего угрюмой букой, он бы наверняка растерялся и повел себя не так, как следует, позволив себе воплотить первый же порыв. Испортив все тем самым. Щурясь от солнца, Ксено встретил взглядом возвращающуюся девушку в фартуке. Я что-то упускаю, чего-то не вижу, но что это? Милая Кати вновь проявила любопытство, и было это только к лучшему. Потому что как разговаривать с женой, будто с незнакомкой, Ксено все же слабо представлял, и тем более не мог понять, естественно ли ведет себя, когда в душе временный покой и радость встречи, облегчение и безумие шальных мыслей – никаких мозгошмыгов не надо, сам справлюсь!
Если вам нужна комната, я могу сказать, где сдают хорошие по приемлемой цене. Ведь вы же не проездом на один день? Мне слышится забота в родном голосе, или нет? Взять бы за руку, обнять хоть на миг, просто слушать стук сердца – понял бы. – Я нашел что-то вроде семейной гостиницы в паре кварталов отсюда, но не откажусь от вашего предложения, если найдется что-нибудь поближе к пабу, – интересно, это не прозвучало слишком… навязчиво? – Спасибо, с вашей стороны это очень мило. – Спохватившись, юноша взял стакан и чуть пригубил пряно-травяной напиток, приятно прохладный на вкус. Опустив глаза, он зачем-то стал разглядывать руки Кэтрин, делая один быстрый глоток за другим, и понял. Теперь миссис Лавгуд стала не только работать официанткой и наверняка отзываться на другое имя – кстати, надо будет выяснить, на какое, – но и носила неизвестное Ксенофилиусу кольцо с красным камешком, похожим на рубин. Упомяну в письме об этом, – мысленно решил парень. Любая подробность важна, значение имеет все. Кэти не была большой любительницей украшений, а Ксено мог почти поклясться в том, что знает все колечки, которые есть у любимой. – Вкусно. О. Кажется, мне стоит представиться вам, любезная леди. – Пафос? Ксено будто очнулся. Улыбка Кэтрин завораживала его. – Собираюсь писать нечто вроде заметок непутевого путешественника, посетил ваш город с целью почувствовать себя полноправным жителем Каслбара, – рука привычно взъерошила волосы, следующим условным рефлексом стало бы притянуть Кэти к себе и посадить на колени, но вовремя сдержался… Просто взял стакан с элем в обе руки. – И, конечно, отвести городу и его жителям почетное место в будущих заметках. Представься уже, наконец! Меня зовут Ксенофилиус Лавгуд. «Трилистник» за эти полчаса успел приглянуться, поэтому, думаю, стану частенько заходить к вам. – Ксено прятал напряжение под маской условно-нейтральной улыбки. А еще ты моя жена, и я без тебя умру. Беспомощность вернулась снова.
[AVA]http://s2.uploads.ru/StMm3.jpg[/AVA]

Отредактировано Xenophilius Lovegood (15-05-2013 23:34:31)

+5

6

Колдография)

http://25.media.tumblr.com/tumblr_m6kngdccFN1r6y67yo4_250.gif
– Вкусно. О. Кажется, мне стоит представиться вам, любезная леди. Собираюсь писать нечто вроде заметок непутевого путешественника, посетил ваш город с целью почувствовать себя полноправным жителем Каслбара.
(с) Ксенофилиус

Кэтрин слушала мужчину, чуть склонив голову к плечу и свободно опустив руки с пустым подносом вниз. Было что-то странное в этом путнике... И дело даже не в том, что он витал в облаках, по собственному шутливому заявлению. Какая-то причина, по которой мужчина казался не только уставшим, но почти несчастным. Хотя его лицо было вполне спокойным, во взгляде нет-нет да и плеснет... боль?
Что же привело его сюда? Почему путь был нелегким?
Она бы присела и поговорила с ним как следует, но это было не принято. К сожалению. Потому что этого человека хотелось оберегать. Смешно, когда так думает женщина, ростом не достающая до его плеча. И все же...
- Семейная гостиница О'Келли? - Кэтрин со смехом оглянулась на окна паба, несомненно встречаясь взглядом с продолжающим смотреть в их сторону Лансом. - Они себя не обижают, назначая стоимость за проживание, поверьте. Только незнание путников насчет более человеколюбивых вариантов спасает их бизнес от банкротства, да простит меня Ланс.
Кэтрин достала из нагрудного кармана блокнот с ручкой и быстренько написала на одной из страниц все необходимое. Привычный жест - листочек вырван и подан молодому мужчине.
- Когда я только-только приехала, тоже жила там. Потом переехала в один из домов соседнего квартала.
Тот принял из ее рук листок с адресом, и наконец пригубил напиток. Некоторое время он молчал, а Кэтрин не понимала, почему она не уходит? Почему продолжает стоять рядом, рискуя нарваться уже на серьезный выговор от начальства? Очнувшись от задумчивости, мужчина представился - Кэтрин широко улыбнулась.
- Ксенофилиус... Хммм... - Женщина в задумчивости нахмурила светлые брови. - Ваше имя означает "любящий новое"? Или что-то вроде этого? Неудивительно, что вы странствуете. В любом случае, - добавила она дружелюбно, словно опасаясь, что обидит Ксенофилиуса, - очень красивое и редкое имя. А меня зовут Андреа-Стелла. Но, как я понимаю, в Британии никого не удивить двумя именами?
Ей показалось, что собеседник как-то особенно пристально поглядел на нее в этот момент.
Наверное, следует пояснить...
Она, сама того не замечая, зеркальным жестом провела рукой по своим волосам.
- Я из Италии, мистер Лавгуд. И если бы вы писали о моей родине, то я смогла бы помочь вам намного лучше, чем с Каслбаром.
Женщина приметила входящих в бар посетителей и произнесла с теплотой:
- Сожалею, что не могу поговорить с вами еще, мистер Лавгуд. Уверена, вы знаете множество историй, которые мне было бы интересно послушать.
С сожалением улыбнувшись новому знакомому, Кэтрин направилась к вновь прибывшим.
...поэтому стану частенько заходить к вам.
Это хорошо. Это очень хорошо.
Кэтрин постаралась сосредоточиться на том, что ей говорит заказчик, но часть ее мыслей продолжала витать вокруг светлоглазого человека с необычным именем Ксенофилиус.
Интересно, как его зовут друзья?
...
Ксено?

+5

7

Бумажка с написанным Кэтрин адресом отправилась в карман, чтобы не потеряться по пути в гостиницу. Ксенофилиусу не очень понравился взгляд, брошенный ею в сторону самого паба, в котором, видимо, тот самый Ланс наигрывал что-то скрипично-шутливое. Стоило ли начать беспокоиться о чем-то еще не выраженном? Она вроде смеялась… А вот реакция девушки на его имя привела Лавгуда почти в восторг, естественно, не выраженный внешне. Обсудить этимологию собственного имени с Кэтрин – было в этом что-то очень родное, домашнее. Та, кто всегда могла поддержать любой, даже самый странный его разговор, сейчас приветливо сделала Ксено комплимент.
Вы правы, значение такое. Родители удивительно правильно выбрали, – опомнившись, – это же не вечер знакомств! – он продолжил, услышав, как зовет себя Кэти теперь, – какое интересное у вас имя. Андреа-Стелла? Почему? А ответ тут же пришел сам, словно любимая читала его мысли. Стараясь не показывать волнения, Ксенофилиус почти по слогам произнес, – вы из Италии. Вот откуда родом такое прекрасное имя. – Ксено смотрел на Кэтрин, чуть щурясь от яркого солнца, понимая: еще немного, пара минут, и он не выдержит. Сделает что-то совсем-совсем необдуманное. Возвращайся. Вернись ко мне, и я расскажу, о чем шептались деревья за окнами нашего дома, пока тебя не было. Я открою тебе любую тайну, какую только захочешь. Только вернись, прошу. Но, к сожалению или к счастью, Кэтрин, вернее, девушку, которую здесь знали как Андреа-Стеллу, звали дела, юноша и так достаточно долго перетягивал большую часть ее внимания на себя, будучи всего лишь обычным посетителем. – Я оставлю деньги на столике… А ее фамилия? Андреа-Стелла. Не буду больше отвлекать вас, спасибо за приятную беседу и эль.
Когда девушка отошла от столика, Ксенофилиус неслышно вздохнул, доставая небольшой кусок пергамента. Нужно было написать тем, кто не менее журналиста волновался о судьбе пропавшей.

Письмо

Здравствуй, Гестия.
ЭТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО КЭТРИН!
…Извини, я слишком нервничаю, чтобы писать спокойно. Я нашел паб «Трилистник», и убедился своими глазами, а также всеми прочими органами чувств, что Кэтрин работает там. Представь себе, край неизвестности, маленький городок, довольно милое заведение, но все же – что привело ее сюда? Пока я не в силах понять. Несколько важных вещей: Кэти не помнит меня (как, впрочем, и себя настоящую), ее зовут Андреа-Стелла (красиво, но так странно…), она носит на указательном пальце правой руки кольцо с похожим на рубин камешком, и это совершенно точно не обручальное кольцо (никогда раньше не видел такого украшения у нее); а также она сказала, что родом из Италии. Да, и еще у нее не изменился почерк. В голове не укладывается. Да, и еще, несмотря ни на что, это наша Кэтрин Лавгуд: манера говорить, жесты, улыбка и голос, я не говорю о внешнем виде, потому что это очевидный факт, так вот, все перечисленное точно ее, ничье больше.
Завершаю сумбурное повествование планами на завтра: после отдыха, который нужен мне пусть даже чисто физически, я снова приду в паб, но уже вечером. Назвался путешествующим писателем. Посмотрим, что я смогу сделать. Гестия, не волнуйся более, главное, что Кати нашлась.
Ксенофилиус.

Спустя несколько минут только шальной ветер трепал салфетки в маленьком стаканчике, украшавшем столик, где недавно сидел странный молодой человек.
***
Как ни странно, сон сморил Ксено сразу же, как он добрался до постели. Сон без сновидений принес молодому человеку успокоение. Утро на пару с днем закрутили Лавгуда в вихре неотложных дел, он успел сменить гостиницу, воспользовавшись советом любимой, приятно удивился почти домашней обстановке неказистого с виду домика, чьи хозяева так радушно встретили постояльца, словно он был их единственным сыном, вернувшимся после долгого отсутствия. Ксено успел немного изучить Каслбар, пообщаться с некоторыми из своих соседей, и успокоиться, размышляя о том, что будет делать вечером. Он не планировал, зная, что в любой момент все может измениться кардинально, просто обдумал, как лучше себя вести, чтобы не причинить вреда Кэтрин. Тонкая материя магии, которой, несомненно, воздействовали на нее в день исчезновения, и воздействовали не до конца правильно, была вся в прорехах, увеличивать которые неосторожными словами или действиями парень вовсе не хотел.
Вечером, когда Ксено вышел из дома, направляясь в паб, погода вдруг начала портиться, холодным ветром обрушившись на редких прохожих на мощеных улицах города. Пришлось вернуться за курткой, он потерял время, и, уже подходя к заведению, заметил, что «Трилистник», похоже, закрывается. Поговорить с Кэтрин в нерабочей обстановке было бы куда лучше, чем как вчера, вот только с чего начать, он не знал. Спокойствие, сопровождавшее Ксено весь день, помахало на прощание ручкой, и, противно хихикая, удалилось в неизвестном направлении. Юноша увидел выходящего из паба мужчину, вроде бы музыканта, а следом за ним – Андреа-Стеллу. Именно так надо ее называть, понял?.. Кажется, оба заметили Ксенофилиуса.
[AVA]http://s2.uploads.ru/StMm3.jpg[/AVA]

+4

8

- Как его имя?
- Не твое дело.
Кэтрин мыла посуду, не глядя на Ланса. Поначалу она даже улыбалась, когда юноша отпускал ту или иную шутку, подмечая, как быстро она вскидывает голову, чтобы посмотреть, кто пришел. Но сейчас ее порядком утомили шпильки О'Келли.
- Когда он придет, мы сразу поймем это по стуку головы о дверной косяк.
- Когда ты умолкнешь, я сразу поверю в то, что ты не влюбился.
- В тебя?
- В него.
Вода ласкала пальцы, но сердце ныло от обиды и разочарования. Кэтрин ждала Ксенофилиуса весь день. Этой ночью ей приснилось, что Ксено унесла на своей спине огромная птица, а она осталась, и это разрывало ей сердце... Кэтрин плакала навзрыд от боли разлученности и продолжала плакать, когда проснулась.
Эта птица... он летел... и больше никогда, никогда...
Жалобный всхлип.
- Это только сон.
Самой себе. Несколько раз. Вдох. Выдох.
Но совершенный покой не вернулся, даже когда она перестала плакать. Теперь, когда он появился в ее жизни, казалось немыслимым, чтобы его в этой жизни не было. И это пугало. Отчего? Каким образом вчера еще чужой человек вмиг стал таким важным для нее? Неужели так бывает? Кэтрин ворочалась в постели, безуспешно пытаясь разложить случившееся по полочкам. Ей хотелось видеть Ксенофилиуса снова, попытаться в его лице найти ответ на все вопросы. Может, мы уже встречались прежде? Но когда? В другой жизни? Ночью ей казалось самым страшным то, что Ксенофилиус и правда больше никогда не придет. Но я же знаю его имя... Я могу найти его... Два мига спокойствия. Если это его настоящее имя, а не творческий псевдоним. И снова смятение...
То, что наутро Кэтрин имела вид болезненный и измученный, было вполне закономерным исходом и отличной подачей Лансу.
- Он больше не снимает комнату у нас. Ты пригласила его к себе?
- Думай, что говоришь. Хотя бы иногда.
- Ты просто посмотри на себя в зеркало, Андреа. Думаешь, я не знаю, после чего у женщин бывает такой вид?
Кэтрин резко повернулась к Лансу, зло сверкнув глазами.
- Если ты немедленно не перестанешь меня оскорблять...
- То что? Ты меня накажешь? Уволишь? Перестанешь со мной разговаривать?
Внезапно Кэтрин поняла, что Ланс тоже по-своему зол, хотя и продолжает улыбаться. Это осознание ошеломило ее. Женщина молча смотрела в лицо Ланса и думала, что некоторых людей влюбленность делает не лучше, а хуже. Но кто бы мог подумать, что он окажется таким мелким?..
Быть может, Ланс прочитал что-то вроде презрения в ее глазах, потому что немедленно поднялся с повернутого к Кэтрин спинкой стула и ушел в зал. До конца рабочего дня они, действительно, не разговаривали.

На улице стремительно темнело. Холодный ветер гнал облачные гряды, и Кэтрин казалось, что где-то в вышине, над ними, летит птица...
Вот и все...
Первым из паба вышел Ланс, не оглядываясь на нее и не прощаясь. Кэтрин помедлила немного, а затем пошла следом. Порыв ветра тут же уцепился за нее, словно хотел подхватить и унести прочь из Каслбара. Она на миг опустила взгляд, а когда подняла его вновь, то увидела Ланса, который смотрел на нее.
Отчего такая досада?
Она перевела взгляд за спину О'Келли и увидела Ксенофилиуса. Тот стоял за низенькой оградой, огибающей столики "Трилистника", и ждал ее. Он был здесь, в Каслбаре, и, кажется, точно так же твердо, как и она, знал, что хочет этой встречи.
Кэтрин прошла мимо вставшего столбом Ланса, и приблизилась к Ксенофилиусу. Улыбнулась ему нежно и несмело.
- "Трилистник" уже закрывается, мистер Лавгуд. Вам следовало прийти чуть раньше, если вы хотели посидеть у нас.
Ты пришел... Какое счастье видеть тебя вновь.

+5

9

How can I love you more?
Tell me, how can I love you more.

По странности Кэтрин выглядела уставшей и даже измученной. Еще вчера довольная жизнью и радостная, сейчас она производила впечатление человека, которого что-то гложет изнутри. Раньше такая проблема решалась проще простого: обычное человеческое участие, выраженное в объятии, ласковом слове, поцелуе… Да, сейчас это недоступно. Ксенофилиус нынче мог только надеяться, что это не его действия явились причиной такого состояния. Впрочем, девушка приветствовала опоздавшего посетителя улыбкой искренней, словно была рада его видеть, и Ксено уповал, что так оно и есть. Он подождал, пока мужчина по имени Ланс удалится от них на некоторое расстояние, только тогда с немного виноватой улыбкой ответив Кэтрин:
Здравствуйте, Андреа-Стелла. Признаться, я не рассчитывал прийти к закрытию, но, раз уж так получилось, можно проводить вас домой, совершив небольшую прогулку по пути?Как-то витиевато. Ветер трепал волосы Кэт, Ксено испытывал практически непреодолимое желание пригладить их, но вместо этого продолжил со смущенным видом, – если для вас приемлемо мое предложение, конечно. – Он помимо воли не мог оторвать взгляда от лица жены. Обращенное к нему, личико, казалось, сияло. Поневоле поверишь, что тебе рады. Получив согласие на прогулку, Ксенофилиус протянул руку… и почти коснулся ладони Кэти, пальцы замерли в нескольких миллиметрах от ее пальчиков. Неловко замолчав, Лавгуд смотрел на ее руки, на кольцо, которое и сегодня красовалось на пальце, а потом на свою руку, не зная, что делать. В результате просто отступил на шаг, обратившись к спутнице:
Скажите, Андреа-Стелла, вы давно здесь живете? Удивительно странное начало для разговора, нет? Необычно в первый же день пребывания в Каслбаре встретить кого-то из другой страны, – обрисовав свою мысль немного яснее, Ксенофилиус посмотрел на Кэтрин. Они пошли рядом, подгоняемые волнующимся ветром, плотнее запахнув одежду, но перекрикивать шум непогоды им пока не приходилось. Близость любимой заставляла сердце то замирать, то биться чаще, почему-то навевая мысли о свидании. Забавно пойти на первое свидание с женой, не так ли? Их совместная история, начавшись с событий, мягко скажем, невеселых, продолжилась не вполне обычным путем, не то чтобы лишив пару возможности предварительно лучше узнать друг друга, но будто торопя события прийти к логическому завершению. Сейчас парень думал, что ему выпал шанс не только спасти Кати, вернув ей себя, а еще и открыв в ней для себя нечто новое. И это уже происходило.
Днем я успел немного посмотреть город, найдя его вполне подходящим для своих целей. Кроме того, знаете, этот фонтан на площади… – Ксенофилиус остановился, ловя взглядом глаза девушки, – привлекает внимание своей необычностью. И не только. Я мог бы рассказать тебе, что обнаружил там водяных фей. А ты поверила бы? Я в шутку предложил бы побрызгаться водой из него, чтобы, впитав эту влагу в себя, мы захотели когда-нибудь вернуться сюда. Думаю, ты бы согласилась… Будь мы обычными супругами-туристами в Ирландии.Вы не замерзли? – Резко сменив тему, он словно подвел итог своим мыслям. К чему бесконечные «бы». Они шагали уже некоторое время, и Ксено чувствовал себя гораздо лучше, чем вчера, хотя бы потому, что Кэтрин не нужно было отвлекаться на что-то еще. Наверное, каждый влюбленный по-своему эгоист, а влюбленный, переживший ужас разлуки, тоски, неизвестности – эгоист вдвойне. Молодой человек старался не показывать, как сильно его желание прикоснуться к любимой, боясь спугнуть момент. Свежий воздух бодрил, но небо определенно готовилось омыть землю дождем, если не ливнем. Приближение потоков воды сверху явственно ощущалось по словно наэлектризованной атмосфере. – С вами приятно общаться…Андреа, – сокращение имени было первым пробным камнем. Волшебник решился сказать так внезапно, без раздумий и попыток предусмотреть реакцию. Без нее нельзя жить, а я не могу решиться на что-то. Все-таки это не попытка форсировать события.
[AVA]http://s2.uploads.ru/StMm3.jpg[/AVA]

+5

10

Когда Кэтрин только-только приехала в Каслбар, незнакомые люди часто говорили ей:
- Вы улыбаетесь, а глаза у вас грустные...
И женщина не знала, что им ответить. Она смотрела каждое утро и каждый вечер в зеркало, которое снова и снова отражало ей взгляд, полный неведомой печали.
- Просто я покинула свою родину... Разве это не может так повлиять? - робко спрашивала она у самой себя и почему-то не могла довольствоваться этим ответом.
В конце концов, все привыкли к этой странной особенности выражения лица Кэтрин, и не пытались выяснить, что у нее случилось. В самом деле, мало ли какие невеселые секреты может хранить чужестранец?.. И как были бы поражены все те люди, кабы видели ее сейчас. Кэтрин слушала Ксенофилиуса, и холод печали в ее глазах таял, таял, чтобы в какой-то миг уступить место теплу радости.
- Очень хорошее предложение, Ксенофилиус, - произнесла она и собиралась с улыбкой привычно протянуть ему руку. Как же велико было ее удивление, когда она почувствовала тепло пальцев Лавгуда совсем рядом со своими! Но, словно опомнившись, молодой человек отступил на шаг и чуда не произошло.
Все это было сотни раз до этого дня. Наши руки, всегда находящие друга друга... Всегда вместе - в горе или радости... Как такое может быть?
Кэтрин вопросительно посмотрела на идущего рядом Ксенофилиуса. Он был очень высок, и можно было бы ожидать, что ему будет тяжело подстраиваться под ее шаг. Однако молодой человек шел рядом самым оптимальным для них обоих образом.
- Скажите, Андреа-Стелла, вы давно здесь живете? Необычно в первый же день пребывания в Каслбаре встретить кого-то из другой страны...
Этот вопрос, на первый взгляд, переключил ее внимание на более насущные темы. Кэтрин покачала головой:
- Нет, около трех месяцев. Так что, представьте себе, я здесь такой же вчерашний странник, как и вы сами. Но вот что странно, - Кэтрин на ходу запустила руку в свои волосы, - мне кажется, что я здесь живу намного дольше. Я и сама, - короткий смешок, - достаточно странный человек, Ксенофилиус.
Ветер усиливался, словно гневаясь на чересчур смелых путников, все никак не исчезающих под кровом какого-либо дома. Он досадливо подгонял их в спину, дергал за рукава и отрезвляющие бил по щекам. А они все шли и шли куда-то, словно и не замечая того, что через пять-десять минут имеют все шансы промокнуть насквозь.
- Днем я успел немного посмотреть город, найдя его вполне подходящим для своих целей. Кроме того, знаете, этот фонтан на площади… - Кэтрин понимающе кивнула, - привлекает внимание своей необычностью.
В самом деле, магический фонтан, поставленный посреди маггловской площади и видимый лишь волшебникам, был местной достопримечательностью. Было забавно наблюдать за тем, как в жаркий день магглы сидят на скамеечках вокруг него и удивляются: как же это старое огромное дерево (которое виделось им вместо фонтана) способно дарить не только тень, но и освежать? А над самым их ухом русалки лили воду из причудливых кувшинов в круглый бассейн с дном, усеянным сиклями, кнатами и редкими галлеонами. Маггловская примета некоторым приходилась по душе.
Вместе они дошли до улицы, где ветер гулял особенно привольно, продувая их одежду насквозь. Кэтрин провела ладонью по руке, чувствуя, как та покрылась мурашками и как холодок скользнул куда-то ей за воротник, пробегая цепкими лапками по спине. Было не очень приятно, но вместе с тем женщине не хотелось торопиться. До квартиры остался всего один квартал - и что дальше? Неужели они так быстро попрощаются?
Или пригласить его... в гости?
Кэтрин опешила от несколько непривычно форсированного темпа своих мыслей.
Просто. В. Гости.
Строго уточнила она самой себе тоном "а вы что подумали?".
Видимо, от холода и сомнений Кэтрин приняла вид настолько продрогший, что Ксенофилиус обеспокоенно спросил:
- Вы не замерзли?
- Есть немного, да, - отозвалась она, со смущенной улыбкой. - Но мы уже почти пришли, поэтому впереди меня ждут плед, горячий чай и интересная книга. И мне почему-то кажется, что вы тоже любите читать, Ксенофилиус.
Это был даже не вопрос, а утверждение. Она, в общем, не сомневалась в том, что сказала.
- С вами приятно общаться… Андреа, - это признание прозвучало беззащитно и очень приятно. И тем, что Ксенофилиус обратился к короткому варианту имени, и тем, что стояло за этими словами вообще.
Кэтрин уже поднялась на несколько ступенек лесенки, ведущей к порогу дома, и обернулась к Ксенофилиусу. Он все равно умудрялся быть выше нее даже в этом положении. И все-таки не настолько высоко, чтобы его не было удобно поцеловать в щеку. И она поцеловала.
- И почему же? - спросила Кэтрин почти что на ухо молодого человека, не убирая рук с его плеч. Она понимала, что сделала это зря. Не потому что Ксенофилиус подумает что-то дурное - ей отчего-то казалось, что он не станет. А просто потому что это простое действие словно активировало в ней невидимый магнит. И если прежде ей просто хотелось видеть Ксенофилиуса и говорить с ним, то теперь - целовать его губы и не выпускать из рук. Это было безумием. Тем большим, что слухи в Каслбаре разлетались, как салфетки со стола паба в ветреный день.
- Нам лучше не стоять здесь, - каким-то неимоверным усилием Кэтрин заставила себя отступить от Ксенофилиуса и направиться к входной двери.
...
Она падала... или летела?

+7

11

Он вернулся, и...

Ксено решил явить миру некоторый ООС, хотя я сомневалась, будет ли это правильно.

Все время прогулки Ксенофилиус чувствовал странную, но приятную расслабленность. Они с Кэтрин как будто вернулись на какое-то время назад, туда, где были коллегами, друзьями, и не только. Сейчас же – сначала ее пальцы, словно по старой памяти решившие сплестись с его рукой, легкий разговор, счастливая улыбка и такое знакомое движение, когда она взъерошивала волосы. Что происходит? Почему мне кажется, что еще чуть-чуть, и моя жена весело осведомится, что я предпочитаю сегодня съесть на ужин? Дальше – больше, они уже стояли у дома Андреа-Стеллы, работавшей официанткой в пабе, и был ее поцелуй, а потом вопрос. Заданный таким тоном, что у Ксено побежали мурашки, и совсем не от холода. Даже не успев отреагировать хоть как-то, журналист услышал:
Нам лучше не стоять здесь.
Да, конечно, – еле слышно пробормотал Ксено, поднимаясь вслед за Кэтрин, как когда-то она поднималась следом за ним по лестнице в его маленькую квартирку. Это было необычным приглашением зайти в гости. Мысли взъерошенным вихрем не давали сосредоточиться на чем-то одном. Ксенофилиус Лавгуд в данный момент знал точно только то, что выйдет за рамки обдуманной линии поведения. Ведь это же невозможно – быть рядом и ничего не делать…
Все-таки он был мужчиной. Влюбленным мужчиной, который потерял жену, который скучал и тосковал по ней. Мужчиной, для чьего необычного восприятия мира даже легкое касание Кэтрин могло означать – шанс есть. Внезапно – порывистым и страстным мужчиной.
Едва зайдя в жилище девушки, Ксено подошел к ней до неприличия близко, все еще переживая тот поцелуй в щеку на улице. И этот вопрос, интимный, почти на ухо… А может, она ничего такого не имела в виду? Он отмел все сомнения, сделав то, чего хотел больше всего, потеряв осторожность – не дав Кэтрин-Стелле произнести ни слова, наклонился и поцеловал ее в губы. Не так, как сотни тысяч раз до того, по-новому и одновременно сладко-знакомо. Чуть пошевелился и положил ладонь ей на затылок, где мягкие светлые немного завивались и путались после сильного ветра, притянул близко к себе. Отдаваясь внутренним ощущениям, Ксенофилиус не оставлял места мыслям. Если бы вдруг в этот момент Кэти вздумала вырваться и убежать или просто дать ему пощечину и выгнать, наверное, он остался бы сидеть у нее на крыльце, без сил и с пустым равнодушным взглядом. Чтобы назавтра сделать очередную отчаянную глупость. Но любимая не собиралась прерывать поцелуй, или же ему так казалось…
Только дай волю себе – и вот твои руки уже не просто гладят волосы Кэти, но обнимают ее, скользя по плечам, шее и лопаткам. Только прервись на мгновение, чтобы перевести дыхание, открывая глаза – встретишь ее взгляд с непонятным выражением. А потом и вовсе забудешь, что нужно дышать, и воздух начнет поступать извне для вас обоих, лишь бы ничто не мешало целовать упоительные губы жены. Нет, не жены, незнакомки, узнавать которую прямо сейчас, в этом удивительном Каслбаре было бы волшебным чудом, если бы… Если бы та, что была нужна Ксено, не являлась одновременно этой незнакомкой.
Пальцы юноши нашли пальцы Кэтрин и крепко сплелись с ними. То, что на улице казалось неправильным, поспешным шагом, в уютной тишине квартиры стало его безмолвным криком: узнай меня. Я так тебя люблю…
Наконец, через много световых лет и где-то в параллельном мире, Лавгуд прервал поцелуй. Сохраняя близость к девушке, он просто молча стоял, не в силах понять, что делать дальше. Но все-таки решился заговорить, по-прежнему глядя в глаза Кэтрин и нежно, почти невесомо проведя большим пальцем по ее щеке:
Это можно считать ответом на твой вопрос, Андреа. – Так вот запросто на «ты», и без объяснения причин своего поступка. Ксено улыбнулся, сильно подозревая, что вышло у него достаточно грустно, а расслабленное состояние вернулось к нему, но рука об руку с ним пришло иное чувство – осторожность трансформировалась в жгучую жажду. Он оставался влюбленным мужчиной, пригубившим живительного источника, как потерпевший кораблекрушение несчастный человек, не веря своим глазам, со всех ног из последних сил бежит к водопаду. Странно, водопад на необитаемом острове… Больше всего на свете Ксено боялся понять, что он спит, и вдруг проснуться в тихой спальне их дома с видом на унылый лес, в одиночестве и печали.
[AVA]http://s2.uploads.ru/StMm3.jpg[/AVA]

+5

12

Происходящее не укладывалось в голове Кэтрин. Она поцеловала чужого мужчину и повела его за собой в дом. Но он был родным. Она всегда считала себя консерватором в вопросах близости, и вовсе не планировала подпускать к себе первого встречного. Но он не был первым встречным. Человек, в котором не было ни капли наглости, прикасался к ней так, словно имел на это право. И ей даже не приходило в голову воспротивиться этому, потому что он, действительно, имел это право. Как все это могло существовать одновременно?
Кэтрин знала, что произойдет в маленькой прихожей так, словно это уже случалось прежде. И поцелуй, и эти объятия, словно после долгого расставания, когда прижимаешь к себе человека крепко-крепко... Кэтрин поняла, что плачет - беззвучно, только глазами, которые не могли насмотреться на этого мужчину. Но чем сильнее женщина стремилась постичь происходящее, тем все больше запутывалась и подпадала под власть суеверного страха. Если поверишь, что все это не случайно, то придется поверить в то, что вся ее жизнь - неведомая иллюзия. Все, что составляло ее существование - факты биографии, действия - не вмещало ничего подобного тому, что она испытывала сейчас. Она бы запомнила. Даже если это был бы брошенный вскользь взгляд в толпе... Ксенофилиуса никогда не было прежде. Но от чего тогда все это? Может ли быть правдой то, что некоторые люди предназначены друг другу с самого начала? Что им достаточно одной встречи, чтобы сердце познало это предназначение и покорилось предначертанному свыше? Кто-то верит в подобное, а у Кэтрин просто не оставалось иных вариантов. Поэтому, раскрыв глаза, она вглядывалась в лицо Лавгуда с удивлением и радостью. Взаимность делала их совершенно беззащитными друг перед другом.
- Если на свете и существует волшебство, то лишь такое.
В ближайший час они не произнесли больше ни единого слова.

Еще долго Кэтрин не могла вымолвить ни слова, переживая бывшее между ними. Она сидела на кровати, чувствуя, как жар постепенно отпускает ее. Но губы все еще горели от голодных поцелуев, а память снова и снова воспроизводила моменты, от которых что-то обрывалось внутри. Ксенофилиус положил голову ей на колени, и она задумчиво перебирала его светлые волосы. Вместе с чувством огромного облегчения пришел страх. Постепенно мысли о сверхъестественном вытеснялись усвоенными с детства клише.
Мы получили то, что хотели, но вдруг это все? И с самого начала это было лишь первобытным инстинктом - необъяснимым, трудно поддающимся контролю... И все эти иллюзии - лишь пышные одежды желания, которое стремится быть удовлетворенным любой ценой?
Меж бровей Кэтрин залегла тревожная складка, что не могло укрыться от взгляда ее возлюбленного. Отвечая на еще не заданный им вопрос, не переставая ласкать его волосы, женщина произнесла:
- Моя тетушка Лукреция сказала бы сейчас, что во мне нет гордости истинной итальянки. В нашей стране женщины долго морочат мужчинам голову, прежде чем позволят им хотя бы половину того, что позволила себе я. А нетерпеливых и глупых ждет всегда один удел - позор и одиночество.
Кэтрин склонилась и поцеловала Ксенофилиуса в лоб.
- Но я не такая, Ксено, правда... Я никогда не была распущенной. Просто... просто я не знаю, как это объяснить.
Она вздохнула пару раз, устремив взгляд куда-то над ним.
- Мне кажется немыслимым не быть с тобой. И снова - я знаю, как глупо это говорить теперь. Я совершенно не представляю, что двигало тобой, когда ты пришел сегодня. И мои собственные предчувствия могут быть лишь тем, что я хотела видеть.
Ей правда стало стыдно, и было никуда не деться от того, чем любой мог ткнуть ей в лицо: ты знакома с ним один день, ты даже не знаешь, женат ли он, и интересуют ли его хоть какие-то отношения.
Все это было так очевидно и так больно теперь. Когда его уход лишил бы ее воли к жизни.
- Даже если ты считаешь меня легкомысленной, пожалуйста, никогда не произноси этого вслух. А я, пожалуй, побуду дурочкой до конца и спрошу тебя все-таки: есть ли у тебя семья, Ксено? Или я позволила своим чувствам оскорбить незнакомую мне женщину?
Она замолчала, внутренне сжавшись перед болью грядущего ответа.

+5

13

Интересно, кто сказал, что нельзя войти дважды в одну реку, и что конкретно имел в виду этот мудрый человек? Насколько толкования этих слов близки к тому, о чем думал автор, находясь под влиянием опыта, несомненно важного для него? Еще час назад Ксенофилиусу было не до того, чтобы размышлять о таких вещах, потому что их с Кэтрин закружил вихрь безумия и страсти. Но теперь, находясь рядом с Кэти в спокойствии и послевкусии любви, он подумал, что в их жизни есть некие поворотные моменты, которые, как сигнальные маячки, являлись знаками перемен. Можно повторно познакомиться с любимой женщиной, впервые поцеловаться и испытать блаженство первой близости – тоже повторно. Но, тут же возразил себе Ксено, повторялось все только для него. Кэтрин же находилась в святой уверенности, что с ней такое происходит в первый раз. Всеми последующими фразами она только подтверждала это. Нет, Ксено не ждал чуда, несмотря на что, что любовь сама по себе была самым большим чудом на свете. И все же, все же…
Руки девушки заблудились в его волосах, тепло ее колен проникало, казалось, в каждую клеточку тела. Он смотрел на жену снизу вверх, глубоко и размеренно дыша, запечатывая в памяти все случившееся. Те моменты, когда они становились единым целым, растворяясь друг в друге, фотографически запечатлелись в голове Ксено, чтобы давать надежду в моменты отчаяния; если когда-то он опустит руки и сдастся перед неумолимостью времени и грузом обстоятельств, нужное воспоминание придет, и он поймет, что не одинок хотя бы потому, что счастье было в его жизни. Молодой человек вздохнул и улыбнулся Кэтрин. Хотелось остаться здесь, не уходить в непроглядную тьму и непогоду за окнами, чтобы затем уснуть в пустой постели, как в последние месяцы дома.
Моя тетушка Лукреция сказала бы сейчас, что во мне нет гордости истинной итальянки.Ничего удивительного, ты же не итальянка вовсе. Голос прозвучал печально, Ксено вгляделся в личико Кати, слушая внимательно. Блаженное состояние уступало место уютному спокойствию, и теперь он мог успокоить и Андреа-Стеллу, как-то только сейчас ясно поняв, что для нее все это представляется в ином свете. – Я никогда не была распущенной. Просто... просто я не знаю, как это объяснить. – Тихий звоночек прозвучал в его голове. Что-то меняется в ней. И она сама еще не понимает, что.Андреа, меньше всего ты похожа на распущенную, – Ксено старался говорить как можно убедительнее. Ему печально было наблюдать за терзаниями любимой женщины, но не иметь возможности прекратить их так, как тянуло. – Мне кажется немыслимым не быть с тобой. И снова – я знаю, как глупо это говорить теперь. Я совершенно не представляю, что двигало тобой, когда ты пришел сегодня. И мои собственные предчувствия могут быть лишь тем, что я хотела видеть. – Второй звоночек своим звоном повернул мысли Лавгуда на сто восемьдесят градусов. Как двойственно. Как мне быть…Я пришел потому, что хотел тебя увидеть. Прекрати думать, что говоришь глупости… милая. – Обыкновенное его обращение к жене вылетело естественно, словно они говорили о вещах простых и понятных. Юноша погладил Кэтрин по руке, не отвлекаясь от разговора. Привычные жесты, ласки, она снова рядом, только не знает, кто он на самом деле, вот в чем беда.
Даже если ты считаешь меня легкомысленной, пожалуйста, никогда не произноси этого вслух. – Ксено собрался пообещать, что не будет этого делать; слово «никогда» вселяло уверенность в том, что они на верном пути. Ведь того, с кем собираешься расстаться наутро, не будешь просить не делать чего-то «никогда». А Кэтрин продолжала, – а я, пожалуй, побуду дурочкой до конца и спрошу тебя все-таки: есть ли у тебя семья, Ксено? Или я позволила своим чувствам оскорбить незнакомую мне женщину? – Он выпрямился и обнял девушку, пока что молча, вкладывая свои чувства в физический контакт. Отстранившись, Ксено взял ее за руку и произнес:
Ты очень красивая. – Не ответ на вопрос, однако волшебнику нужно было подумать. Потому что, конечно же, Кэтрин, не помня себя настоящую, не могла не поинтересоваться его положением, однако все-таки он оказался не готов ответить вот так сразу.
Правда звучала бы так: «да, я женат. И ты – моя жена». Слишком уж резко и сразу, не так ли? Или так: «я женат, но мы сейчас не вместе… она ушла от меня». Но и это было бы не совсем правдой. Другой вариант – ложь во спасение, почему нет? И как это сказать: «я свободен, как ветер, как птица в небе и рыба в море. До встречи с тобой мое сердце билось спокойно и ровно»? Звучит, как в маггловской мелодраме, Мерлин! Но нет же, я знаю, как ответить. Полуправда.
Пристально глядя на Кэти, Ксенофилиус мягко поцеловал ее сначала в шею, а затем в плечо, и только потом сказал, – у меня была семья, Андреа. Я был женат, но… потерял жену, и потому отправился путешествовать. Это достаточно печальная история, и мне не хочется расстраивать тебя еще больше. Просто знай, что ты никого не оскорбляешь, и меня в первую очередь – нет. Я не считаю тебя легкомысленной, а позор и одиночество не твой удел. – Кажется, даже будучи журналистом, работающим в «Ежедневном пророке», Ксено ни разу не обходил возможные острые углы так осторожно, словно ступая по битому стеклу или тлеющим углям. Юноша поднял руку, в которой покоилась ее ладонь, на уровень глаз, и задумчиво спросил, возвращая интерес Кэтрин ей же, – а ты, Андреа? Ты носишь кольцо, но оно не похоже на обручальное. Я не увел тебя у кого-нибудь?Например, у того скрипача, что смотрел на тебя таким злобно-ревнивым взглядом.
[AVA]http://s2.uploads.ru/StMm3.jpg[/AVA]

Отредактировано Xenophilius Lovegood (18-08-2013 02:13:25)

+5

14

Когда Ксенофилиус взял ее руку в свои, произнес "Ты очень красивая", а потом замолчал - у Кэтрин что-то оборвалось внутри.
Неужели дело только в этом?
Она с едва уловимой горечью и напряженностью вглядывалась в лицо молодого человека.
Неужели все, что привело тебя ко мне, все, что делало твой взгляд таким беззащитно нежным - это моя... красота?
Даже это слово, само по себе, было окрашено для женщины насмешкой: она не считала себя красивой. Но Кэтрин не торопилась вырывать свою руку и уходить прочь. Было еще что-то, о чем Ксено говорить было тяжело. Это пугало, но это же и держало ее здесь. Пусть эта правда будет хлесткой, но думать, что лишь ее лицо и тело привели Ксено в ее дом, было еще более унизительным.
Он приблизился, чтобы поцеловать ее еще раз. Осознание "ты не сможешь без него жить" огромной волной накрыло ее с головой, перехватывая дыхание и путая мысли. Для нее это было большим, чем тяга к его телу. С этим она, пожалуй, смогла бы справиться. Но что-то в Лавгуде было такое... в его движениях, в его голосе, в том, как он смотрел на нее, отчего ее душа одновременно смеялась и плакала, и ликовала и леденела от мысли, что все это может быть отнято у нее.
Сглотнув, Кэтрин перевела дух и нашла в себе мужество вновь устремить взгляд в лицо мужчины.
- У меня была семья, Андреа. Я был женат, но… потерял жену... - наконец, прозвучало в темноте маленькой комнаты, где тени от колеблемого огонька свечи отплясывали на казенных стенах.
Какая-то особенная немота сковала горло Кэтрин. Когда рана от смерти любимого человека совсем свежа, то избегаешь слова "смерть", заменяя его более нейтральными "ушел", "потерял", не в силах кинуть на дорогое имя смертную тень. Этот ответ расставлял все на свои места: многие, в самом деле, уезжают прочь от тех мест, где были счастливы когда-то, некоторые ищут утешения в объятиях людей, похожих на тех, что были потеряны навсегда.
Это узнавание в его лице... Может ли быть, что я просто очень похожа на ту женщину, которую он так сильно любил?
Нельзя сказать, чтобы подобное было отрадным для нее, но все-таки лучшим, чем предыдущий вариант. Да, этот ответ расставлял все на свои места. Почти все.
Пусть в моем лице ты увидел отблеск той любви, которая освещала твою жизнь. Но что увидела в твоем лице я?! Ведь _я_ никого не теряла!
Ей хотелось крикнуть это, хотелось сжать плечи Ксенофилиуса изо всех сил, чтобы ее звонкий голос разрушил мучившее ее наваждение. Неуловимое, как тонкая ворсинка на поверхности глаза, которая уплывает из поля зрения всякий раз, когда пытаешься на ней сфокусироваться.
Вместо этого Кэтрин прижалась к Ксенофилиусу, сплетая руки за его спиной. Он был реальным, он был живым. Она слышала биение его сердца и тихое, глубокое дыхание. Сейчас он принадлежал ей и только ей. И Кэтрин была намерена не отдавать его никому и ничему - ни призракам прошлого, ни страхам будущего. Ксенофилиуса могла бы оттолкнуть та быстрота, с которой она ответила ему взаимностью, но он не видел в ней испорченности. Кэтрин казалось, что он говорит правду. Она вообще не была уверена, что этот мужчина способен сознательно и гнусно лгать.
Она уже почти было расслабилась совершенно, когда Лавгуд обратил внимание на кольцо. И, хотя его вопрос совершенно логично проистекал из ее собственного, Кэтрин снова напряглась. Ей не нравилось, когда на это кольцо обращали внимание. Хотя, справедливости ради, она порой замечала себе, что при таком настрое надо выбирать менее заметные кольца.
Женщина инстинктивно потянула руку назад, но потом, словно опомнившись, заставила себя остановиться - Ксенофилиус мог ее неправильно понять и обидеться.
- Это талисман, Ксено, - ответила Кэтрин как можно более мягко, но против воли в ее голосе сквозили какие-то нотки раздражения. Почти неуловимые, но разве легко обмануть слух мужчины, который совсем недавно имел возможность изучить тебя намного более обстоятельно, чем многие другие? - Он не имеет никакого отношения к браку.
Женщина поднялась из постели, укрывая плечи и тело легкой накидкой. Подошла к окну, молча взирая на россыпь звезд.
- Мне подарила его бабушка. Единственная, кто знал о том, что я собираюсь покинуть Италию. Она надела мне его на палец, сказав, что кольцо обладает особой магической силой и защитит меня в дороге. Я знаю, что это правда. Имела возможность убедиться в этом не один раз. А еще, сказала она, кольцо не позволит мне забыть о своей родине. И это тоже правда. Порой я вижу себя, стоящей на венецианской пристани. Свет от фонарей расплавленным золотом ложится на воду. Я слышу, как ветер постукивает краями гондол о длинные деревянные шесты, к которым они привязаны. Я чувствую запах моря. И все это так ярко, словно было со мной пару мгновений назад.
Кэтрин помолчала еще немного.
- Британия встретила меня несколько агрессивно в лице одного вора. Он пытался стащить кольцо с моего пальца. Безумный! Кольцо может быть снято лишь по воле его владельца. Вор был совершенно не в себе, называл меня чужим именем и настаивал на том, что я должна его помнить.
Голос Кэтрин стал совершенно холодным и насмешливым.
- Чего только ни придумает человек, чтобы сбить с толку и завладеть желаемым...

За окном ветер играл с птицей. Она неистово била крыльями, стараясь выбраться из неумолимого воздушного потока, но ветер, чуть отпуская ее на мгновение, вновь притягивал к себе, вовлекая в жестокую и утомительную игру...

+6

15

Не счесть разлук во Вселенной этой,
Не счесть потерь во Вселенной этой.
***
Падал и я с высоты облаков. Нынче не так уж я глуп,
Чтобы присвоить на веки веков запах рябиновых губ.

Ответ Кэтрин прозвучал так холодно по контрасту с предыдущим ее тоном, что Ксено невольно поежился. Мало того, что ей был явно неприятен интерес к украшению, вдобавок она попыталась отстраниться и вытащить пальцы из его руки. Хотя и постаралась сделать это так, чтобы Ксенофилиус не заметил. Но, конечно, он заметил и промолчал, просто отметил про себя. Обижаться на Кэти сейчас было бы нелепо и бессмысленно, ему и не хотелось этого делать. Гораздо конструктивнее было проанализировать ее реакцию, поведение и ответ.
Это талисман, Ксено. А я и сам бы мог догадаться! С каких пор она верит в талисманы? Будь у него возможность, Лавгуд звонко хлопнул бы себя по лбу за недальновидность. Еще вчера он обратил внимание на такое приметное кольцо, ранее никогда им не виденное. А сейчас, когда девушка вдруг повела себя не совсем свойственно себе прежней, стоило заговорить о «талисмане»… В общем, история с бабушкой и воспоминаниями об Италии не убедила Ксено. У него была своя правда, своя память, вмещавшая и ту часть жизни жены, которая проходила в непосредственной близости от него. Никакие венецианские пристани и тети Лукреции в нее не входили; да, она была наполовину француженкой, но подарки итальянских бабушек, да еще защищающие владельца, более того, такие, снять которые можно только по доброй воле ее самой, совершенно не увязывались в картину мира Кэтрин Лавгуд, какой она была раньше. Еще этот рассказ о воре, что за странности? Ксенофилиусу безумно хотелось расспросить подробнее, а более всего он жаждал услышать, как тот незнакомец называл на тот момент уже Андреа-Стеллу. Бьюсь об заклад, что он звал ее Кэтрин. Под конец рассказа голос любимой, казалось, был холоднее ветра за окном, а ее напряженная спина выражала все негативные чувства к тому человеку. Ксено мог только догадываться, какая магия была заложена в это кольцо, кто надел его на палец Кэти, и что пошло не так; однако все уже произошло, и сейчас они были вместе – это было главным.
Ему отчаянно нужно было придумать, как спасти реальную память жены из плена ложных воспоминаний. Не вставая с кровати и не глядя в окно, Ксенофилиус сказал:
Ты похожа на ласточку. Такая легкая перелетная птичка, гонимая ветрами странствий и перемен. – Он пожал плечами, скорее для себя, ведь Кэтрин все равно не могла видеть его действий, и продолжил, – как англичанину, мне несколько стыдно за свою страну, встретившую прекрасную итальянку настолько неприветливо. – По его тону сложно было сказать точно, было ли это шуткой до конца. Ксено все-таки подошел к Кэтрин-Андреа, встав рядом, только теперь увидев борьбу птицы со стихией. Юноша невесомо погладил ее по плечу, скрытому накидкой. Стараясь говорить непринужденно, он продолжил, – наверное, этот человек просто не мог пропустить тебя мимо. Вот и придумал, что вы знакомы, такой оригинальный способ добиться того, чего хотел. – Ксено даже рассмеялся, вполне искренне. – Откуда ему было знать об особенностях твоего талисмана? Андреа, ты очень везучая, мне кажется. Мало того что не оказалась какой-нибудь… Розамундой, но и смогла избавиться от назойливого и опасного внимания британских сумасшедших.
Проговаривая все это, Ксенофилиус мягко развернул Кэтрин лицом к себе. Надеясь, что не переигрывает в своем стремлении казаться почти не заинтересованным в той истории. Словно для него все это – просто анекдот из жизни понравившейся женщины. Ксено отпустил себя, забыв недавние планы и то, о чем твердил каждый из Ордена – осторожность. Необходимо было узнать хоть одну важную подробность, получить зацепку, чтобы сообщить Гестии и Ордену. Он смотрел на знакомую незнакомку и думал о том, что, пожалуй, чем-то ему даже нравится эта головоломка. Как будто бы скрытые грани человека, казалось, изученного вдоль и поперек, открывались благодаря чьей-то изломанной магии. Все равно что собирать разрозненные детали мозаики, чтобы в конце концов получить желаемый результат.
[AVA]http://s2.uploads.ru/StMm3.jpg[/AVA]

Отредактировано Xenophilius Lovegood (18-08-2013 23:25:56)

+6

16

[mymp3]http://ato.su/musicbox/i/0913/58/f62edf.mp3|Lay All Your Love On Me[/mymp3]

‘Cause everything is new
And everything is you
And all I've learned has overturned
What can I do...

Погрузившись в воспоминание той неприятной встречи, Кэтрин стояла, скрестив на груди руки. Образы мелькали перед ее глазами, как кадры из маггловских новостей, когда оператор бежит или его теснит толпа. Пронзительно-голубые глаза того человека смотрели гневно и растерянно. Совсем не так, как умел смотреть Ксено - мягко, задумчиво и неотрывно. Одна рука незнакомца цепко держала ее за запястье, в то время как другая пыталась сорвать с пальца кольцо. И это было очень больно, больно до слез. А еще это было невыносимо страшно, как если бы он хотел ее убить, как если бы реальность начала сворачиваться, как страница книги в огне, оставляя ей все меньше и меньше места. Пальцы Ксено прикасались к ней бережно и легко - это успокаивало, это дарило чувство безопасности. Женщина не сопротивлялась, когда он развернул ее к себе.
- Мало того что не оказалась какой-нибудь… Розамундой, но и смогла избавиться от назойливого и опасного внимания британских сумасшедших, - когда Ксенофилиус говорил, не всегда можно было предугадать каждое его последующее слово. Это было смешно и чудесно.
Кэтрин прижалась лицом к ладони Ксено и рассмеялась:
- Розамунда... Боже мой... Я и правда очень везучий человек, милый, раз мама не назвала меня Розамундой!
Все еще смеясь, женщина прижалась губами к губам Ксено. На какой-то краткий миг реальность потеряла вес, и Кэтрин чувствовала лишь движение рук мужчины, обнимающего ее так, словно это был последний день существования мира. Затем он подхватил ее на руки и вернул обратно в постель, укрывая замерзшие ноги одеялом и целуя похолодевшие пальцы рук. Когда он лег подле нее так, что их близость стала вновь волнующе-интимной, Кэтрин прерывисто вздохнула - быть может, к этим ощущениям можно было привыкнуть, но не теперь.
- Он называл меня Кэтрин, - вдруг сорвалось с ее губ между поцелуями. - Не Розамунда, нет-нет... - Она вновь улыбнулась, прикрыв глаза. - Эти ваши британские сумасшедшие совсем безумны, потому что я никогда прежде не встречала человека, который обознался бы с такой отчаянной уверенностью.
Женщина вновь открыла глаза и насмешливо прищурилась:
- Ему не повезло вдвойне: я не только оказалась другой, но и человеком с очень хорошей памятью. Я ведь запомнила и его имя. Самый сумасшедший из всех ваших безумцев - человек по имени Эдриан Рассел. Следовало бы заявить о нем куда следует, но... я так не хочу ввязываться в какие-либо тяжбы.
...
- Быть может, я не права в этом, как ты думаешь?
Кэтрин опустила голову на подушки, протянув руку с кольцом прямо перед собой, глядя на то, как в бордовой глубине камня плещется пламя свечи.

+6

17

[mymp3]http://ato.su/musicbox/i/0913/a8/f23da1.mp3|31 июля[/mymp3]

Письмо

Здравствуй, Гестия.
Думаю, у меня есть очень важная информация, полагаю также, что виновник нынешнего состояния Кэтрин найден. Это небезызвестный нам Эдриан Рассел. Кэтрин запомнила его и его имя сейчас потому, что, по ее словам, он пытался снять с ее пальца кольцо (помнишь, я писал об этом незнакомом украшении?), называл, собственно, Кэтрин и выглядел безумцем. Не знаю, он ли дал Кэти кольцо, не знаю, что там произошло, но могу предполагать, что их встреча состоялась в тот же день, когда она исчезла. Эдриан наверняка пытался поправить последствия некоего своего поступка, в чем не преуспел и только спугнул Кэтрин. Прошу тебя, найди этого… мужчину (слово написано с большим нажимом, местами перо оставило крошечные дырки в пергаменте) и выясни правду. Мы с Кэтрин общаемся, и я стараюсь не спускать с нее глаз, но есть различные обстоятельства… В общем, пожалуйста, сделай все, что в твоих силах.
Ксенофилиус

Ксено поставил точку и, отправив письмо, со вздохом отчаяния вцепился в свои волосы. В последнее время это вошло у него в привычку, мысли сразу отвлекались на боль физическую, заглушая душевные муки. Сейчас юноша сидел в своей съемной комнате, вспоминая окончание их разговора с Кати ночью.
… – Самый сумасшедший из всех ваших безумцев – человек по имени Эдриан Рассел.
Он вздрогнул и резко поднял голову с подушки. Непрошеные мысли и воспоминания нахлынули с такой силой, что пришлось сделать над собой усилие – нужно было выслушать любимую до конца. – Следовало бы заявить о нем куда следует, но... я так не хочу ввязываться в какие-либо тяжбы. Быть может, я не права в этом, как ты думаешь?
Рассел. Тот, Кто Упустил Свое Счастье. Мысленно Ксенофилиус только так и называл Эдриана; впрочем, до сей поры Лавгуд делал это столь редко, что все разы можно было посчитать по пальцам одной руки. Раз – и Ксено видит перед собой спокойное лицо своей невесты, она рассказывает о том, кто не смог поверить ей, кто бросил девушку, не поняв, что теряет. О мужчине, причинившем ей боль. Пусть в словах Кэтрин не было горечи а, может, она просто успешно это скрывала, Ксено не мог понять Рассела. Но и не осуждал – тогда. Два – и фамилия «Рассел» мелькает в голове журналиста, когда он пишет об ограблении лавки модных мантий в Косом переулке – один из продавцов, героически защищавших свою вотчину, оказался однофамильцем Эдриана. Тогда, уже будучи помолвленным с мисс Стюарт, Ксено мельком подумал о том, который был недостаточно зряч, чтобы распознать по-настоящему важную вещь в своей жизни. Но и снова беззлобно – не злорадствуя в своем превосходстве над – слегка улыбнувшись мыслям, и вот перо уже снова порхает над листом.
Три – оказалось сегодня ночью. В полную противоположность предыдущим разам, в юноше поднялась безмолвная, обжигающая ярость, какой он сам от себя ожидать не мог. Внимательно глядя на Кэтрин, он придумал Расселу новое имя – Тот, Который Мерзавец. Мысленно. Отныне и навсегда.
Ты правильно сделала, Андреа, – он ласково накрыл ее прохладные руки ладонями, – только потеряла бы время и нервы. Ни маггловская полиция, ни магические службы охраны порядка не любят связываться с сумасшедшими. С них почти никакого спроса, тем более что преступление совершить этот Рассел так и не смог. На свое счастье и одновременно беду, – мрачно добавил Ксено про себя. – Жаль только, что у тебя остались такие воспоминания об Англии. Это все же прекрасная страна, – Лавгуд улыбнулся и потянулся к губам любимой. Он решил, что больше не станет акцентировать внимание Кэтрин-Андреа на кольце, пока не придет время для более серьезного и предметного разговора.
…Они больше ни о чем не говорили. Было достаточно позднее время, а рабочий день официантки в «Трилистнике» начинался достаточно рано. Прощаясь с утра, Ксенофилиус заверил девушку, что они обязательно встретятся во второй половине дня и с сожалением заметил, что посетить паб он сегодня не сможет, как бы ни хотел. Но если скрипач снова будет выеживаться – придется! – Решил Ксено. С этого момента он был твердо намерен защитить свою жену от любой, даже самой маленькой и смехотворной на первый взгляд угрозы. Ни один человек на свете не смеет причинять боль другому, даже будь у него на то основания, а уж особенно, когда пострадавшая сторона – Кэтрин Лавгуд. Женщина, ради которой Ксено мог пожертвовать всем, что у него было.
Нежно целуя девушку на прощание, юноша еще раз оговорил, что непременно придет к ней вечером к «Трилистнику», памятуя о ее опасениях, высказанных после близости. Не распущенная. Просто ты предназначена мне, и знаешь об этом даже под воздействием заклятья. В первую очередь написав Гестии Джонс и сделав несколько срочных дел, не терпящих отлагательства, Лавгуд вышел из дома. У него оставалось несколько часов в запасе и еще одно важное, но очень странное дело до встречи с женой.
[AVA]http://s2.uploads.ru/StMm3.jpg[/AVA]

Отредактировано Xenophilius Lovegood (15-09-2013 01:14:42)

+5

18

Для Ксено.

Ксено, прости меня за такой тяжелый пост.

Заснуть в объятиях любимого человека и проснуться рядом с ним было совершенно новым для Кэтрин жизненным опытом. Равно как и попытка не дать любой ласке перейти во что-то большее, потому что опоздания не приветствуются ни на одной работе. Однако Лавгуд был таким прекрасным и любящим, что пятнадцать минут сверхценного утреннего времени все-таки выпали из жизни, отданные крепким объятиям, счастливым взглядам в его глаза и игре "чей поцелуй дольше".

Кэтрин оглянулась еще раз и помахала Ксенофилиусу рукой. Было что-то неправильное в том, чтобы идти с ним разными дорогами, но разве был какой-то другой вариант? По крайней мере, сегодня. Ей мучительно хотелось, чтобы еще не начавшийся рабочий день уже подходил к концу, чтобы ее плечи вновь обвила рука Ксено, чтобы вновь звучал его спокойный и теплый голос. Но для этого надо было все-таки окунуться в пучину дневных часов и, быть может, работать еще более усердно, надеясь на ускоренный бег минут. Кэтрин передернула плечами. Ей почему-то было холодно. И немного не по себе...

За порогом "Трилистника" ее встретила музыка Ланса и его взгляд. Наверное, он все еще злился из-за вчерашнего, но, в самом деле, в чем ее вина? Ей не за что просить прощения. Они не поздоровались друг с другом, и из-за этого на сердце у Кэтрин стало еще тяжелее. О, если бы она знала заранее, что этот день станет сущей пыткой для нее. Что каждое ее движение будет словно на прицеле, что она почти физически будет ощущать на себе каждую минуту взгляд О'Келли. Взгляд, который уже не казался ей просто злым или обиженным. Было в нем что-то другое, от чего ее сердце начинало колотиться быстрее. Ланс смотрел на нее непочтительно. И даже не пытался это скрыть. А еще он очень много пил...

Часовая стрелка нехотя переместилась на вечернюю сторону. Убирая с одного из столов, Кэтрин опрокинула стакан с водой. Влага темными брызгами разукрасила ее униформу.
Да что со мной сегодня... - женщина с удивлением поглядела на свои дрожащие руки и отправилась в подсобку за запасным комплектом одежды. Она никогда не боялась темноты, но сейчас отчего-то хотела как можно быстрее найти нужные вещи в полумраке, подсвеченном лишь светом ее палочки. Когда на ее плечи опустились чьи-то руки, она вздрогнула всем телом, но не вскрикнула.
- Ты можешь скрыть пятна на своей одежде Андреа, - полился в ее уши шепот Ланса, - но что делать с другой грязью?
От запаха алкоголя и страха Кэтрин затошнило, но она повернулась и постаралась ответить как можно тверже.
- Ты говоришь чушь. Ты просто пьян, Ланс.
Тот однако не торопился выпускать ее, положив ладони по обе стороны от ее плеч на стену.
- Маленькая недотрога, гордая итальянка... - он склонился совсем близко к ее лицу. - Ты морочила мне голову все эти месяцы, держала на расстоянии вытянутой руки, а я играл по твоим правилам, думая... - его пальцы сжали ее щеки, - что ты порядочная. А ты...
Кэтрин вжала волшебную палочку в его ребра.
- Дай пройти, иначе я за себя не отвечаю...
Ее горло сдавил ужас и стыд, поэтому угроза прозвучала не очень убедительно.
- Да что ты мне сделаешь, маленькая шлюшка... - зло спросил он, вжимая ее тело в стену. - Ты никто, понимаешь? Никто. И теперь я сам буду диктовать тебе правила игры.
Палочка с сухим стуком упала на пол из ее сдавленного мужской рукой запястья.
- Ты жалкая... слабая... отдалась первому встречному, подумать только... - он тихо рассмеялся, запуская руки под ее блузку.
Кэтрин поняла, что теряет чувство реальности. Она попробовала ударить его, но руки были словно налиты свинцом, они совершенно ее не слушались.
- Разве так дает отпор порядочная женщина, Андреа? - губы Ланса вжались в ее шею. - Просто признайся... Ты. Тоже. Этого. Хочешь. Просто ты такая.
Нет, нет! Неправда! - беззвучно плакала она.
- Ты. Даже. Не можешь. Закричать... - чеканя каждое слово, О'Келли запустил руку в ее волосы, и вот тут-то Кэтрин словно током ударило. Его прикосновение к волосам вызвало в ней такую волну отвращения и протеста, что она почувствовала в себе силы не просто дать отпор, а убить. Но так как она объективно была слабее, то всю силу своей ненависти она вложила в пронзительный, отчаянный крик:
- Помогите! Помогите мне!! Я в подсобке, помогите!!
Ланс ее ударил, но почти тут же его тело опрокинулось куда-то назад. Пошатнувшись, Кэтрин шагнула вперед и увидела потрясенное лицо Боба - чернокожего повара. Его оплеуха уложила мерзавца на пол, и тот цеплялся за предметы обстановки, пытаясь подняться на ноги.
- Андреа... Эта мразь пыталась?.. - Боб не договорил, сам не в силах поверить в то, что видели его глаза.
Женщина сжала до боли его запястье и кивнула. В этом было все - и ответ, и благодарность, и ее боль. А потом бросилась прочь из подсобки, срывая с себя на ходу фартук.
Вслед ей донеслось:
- Шлюха!! Я всем расскажу, кто ты на самом деле! Ты...
Голос осекся, давая все основания полагать, что Боб для симметрии решил ударить Ланса во второе ухо.
Кэтрин подхватила свои вещи и бросилась прочь из "Трилистника". Она рыдала от ужаса, от того, что самые ее сильные страхи сбылись так быстро и так жестоко. Она бежала и чувствовала себя нечистым животным, на котором остались несмываемые следы гнусных прикосновений. Кэтрин бежала, чувствуя себя совершенно беззащитной - ведь ее палочка так и осталась лежать в подсобке, а вернуться за ней она бы никогда не осмелилась. Она вообще не могла больше спокойно ходить по улицам этого городка, потому что не сегодня, так завтра Ланс выполнит свою угрозу. И она просто не вынесет сальных взглядов, шепотка у себя за спиной.
Кэтрин не могла оставаться в этом городе ни единого дня.

Она кое-как вставила ключ в замочную скважину, зашла в квартиру и тут же заперла за собой дверь на несколько оборотов. Но что все эти маггловские штуковины против простого заклинания Alohomora?.. Кэтрин в панике вытащила чемодан и начала бросать в него вещи. Как попало, нимало не стараясь сложить их как следует. А потом опустилась на колени перед кроватью и горько расплакалась. Ведь Ксенофилиус придет совсем скоро в "Трилистник", а ее там нет. Как может она уехать вот так? А вдруг они больше никогда не увидятся?
От этой мысли они заплакала еще сильнее. Любовь и страх. Что победит? Кэтрин уткнулась лбом в покрывало, дрожа всем телом.
Я не могу, не могу потерять тебя снова...

+6

19

Когда в «Трилистнике» Ксенофилиус с порога не увидел Кэтрин-Андреа, он сразу решил, что что-то неладно. Поискав глазами музыканта и не обнаружив и его персону, Ксено начал волноваться еще больше, неожиданно растерявшись. Он стоял посреди пустого зала, глядя, как работники готовятся к закрытию, и даже не мог спросить у кого-нибудь, куда подевалась Андреа-Стелла. Из ступора Лавгуда вывела чья-то рука, тяжело легшая на его плечо. Не виденный им ранее крупный мужчина в поварском колпаке внимательно смотрел на Ксено, пронизывая насквозь своими темными глазами.
Вы пришли к Андреа, верно? – Вопроса в его словах скорее не прозвучало, словно все уже были в курсе отношений Кэтрин и приезжего писателя.
Где она? Что-то про… – Юноша был тут же перебит и, вслушиваясь в тревожные интонации мужчины, понял, что не зря – просто так ему не стали бы протягивать чужую волшебную палочку, а именно это повар сейчас и делал, сопровождая свои действия напутствием, – возьмите ее палочку. Андреа ушла около часа назад, будучи в очень расстроенном состоянии. Отыщите ее как можно скорее. Идите же! – Все еще в легком ступоре, Ксенофилиус взял палочку жены, повторяя про себя «около часа… очень расстроена, очень»… И тут будто некий внутренний механизм включил наконец реакцию на происходящее, Ксено сорвался с места, на ходу убирая волшебную палочку во внутренний карман мантии и, крикнув своему темнокожему собеседнику «Спасибо!», помчался искать Кэтрин.
По счастью, у молодого человека не было множества вариантов и путей, куда он мог кинуться. Первое место – дом девушки – находилось не очень далеко, и Ксено даже не успел запыхаться. Тревога стучала в виски, занозой впивалась в сердце, ядовитой змеей нашептывала нечто ужасное прямо на ухо, но, пока перед Лавгудом стояла определенная цель, он не обращал внимания, поглощенный задачей попасть в квартиру Кэтрин: дверь оказалась закрыта, на стук никто не реагировал. Ты же волшебник, Ксено, черт тебя дери, не стой как пень! Выход из очередного ступора сопровождался нервным вздохом и тихим заклинанием открывания замков. А внутри…
Он нашел Кэтрин. Среди разбросанных вещей, спрятавшую лицо в покрывале, ее горькие всхлипы поразили Ксено до глубины души. Ни разу журналист не слышал, чтобы его любимая так отчаянно страдала. И не осталось в нем больше места разумным мыслям, только одно желание переполнило юношу: защитить, сберечь. Утешить. Он бросился к Кэти, почти упав на колени рядом, обнял, прижал к себе. Мантия сразу намокла от ее слез, но он не обратил внимания. Взял девушку на руки и сел вместе с ней на кровать.
Милая… Дорогая… Любимая моя… Я с тобой, все в порядке… Все будет хорошо, слышишь? – Тихо нашептывал Ксено и гладил ее по плечам, покачивая, как маленького ребенка. Волна нежности и щемящей жалости накрыла его с головой. – Шшш, ничего не бойся, я рядом… Родная моя, не плачь, не надо. Все уладится, я тебя больше никуда не отпущу. Шшш, тише, не надо плакать… – Ксенофилиус и уговаривал ее, как ребенка, безутешного, потерявшегося в огромном жестоком мире. Приговаривая ласковые слова, обнимал, не оставляя места мрачным мыслям о том, что именно с ней произошло – успеется еще. В ней вся моя жизнь. Если кто-то посмеет посягнуть на ее безопасность, мое право будет наказать.
Милая, ну что ты… – Магу начало казаться, что Кэтрин слегка успокаивается. Он вынул платок из рукава и легкими движениями попытался стереть слезы с лица любимой. По-прежнему прижимая Кати к себе, словно величайшую драгоценность в мире, он вглядывался в ее лицо в поисках ответа, но не смея задать вопрос. – Принести тебе воды, родная? – Вопрос прозвучал, но совершенно не тот. – Или лучше помочь умыться? – Заботливо поинтересовался Лавгуд, пряча тревогу, стараясь говорить ровным тоном. Он наклонился совсем близко к Кэтрин, поцеловав ее в лоб. Затем, обнаружив, что сидит на самом краешке кровати в неудобной позе, изменил положение, не отпуская девушку и ожидая ее реакции.
[AVA]http://s2.uploads.ru/StMm3.jpg[/AVA]

+6

20

Он постучит четыре раза (с)

Сколько прошло времени - час, день - Кэтрин не знала. После бури наступает затишье, так и на нее снизошло оцепенение. Ее затуманенный взгляд смотрел на колеблемое сквозняком перышко, зацепившееся за покрывало. Все тело ломило от напряжения, но Кэтрин оно казалось чужим.
Тук-тук...
Этот звук рассек ее сознание, как лодка разрезает водную гладь. Глаза Кэтрин расширились, пальцы сжали поверхность покрывала.
Тук-тук-тук...
Стук в дверь становился все более настойчивым - женщина распрямилась.
Неужели... неужели это он? - читалось в ее глазах, и надо было подняться, бежать или биться, но не было сил.
Та простая мысль, что Ланс не стал бы стучать в дверь, что это совсем не его стиль, пришла ей в голову намного позже, когда все уже улеглось. Дверь скрипнула, отворяемая заклинанием, и пальцы Кэтрин дрогнули, словно палочка могла материализоваться в них лишь усилием ее мысли. Несколько отвратительных мгновений неизвестности и...
- Ксено... - едва слышно произнесла Кэтрин, и вот уже она в его руках, и его тревога, его забота объемлют все ее существо. Каждую клеточку ее измученного тела и напуганной души.
Кажется, она снова плакала, потому что слышала, как Ксенофилиус успокаивает ее, как его губы шепчут ей на ухо слова утешения и поддержки, а потом нежно целуют. Его руки были самой надежной защитой, его любовь - самым крепким обещанием. Она разомкнула пересохшие губы и с усилием произнесла:
- Я хочу уехать отсюда, Ксено. Немедленно.
Кэтрин читала в его глазах этот мучительный вопрос и понимала, что он прозвучит рано или поздно. Ксенофилиус был так осторожен с ней, что было бы жестоким не ответить ему тем же. Ведь, наверное, он предполагает самое худшее...
- Он... он не успел причинить мне вреда. Я закричала, и Боб ударил его... увидел и ударил. Но, Ксено, он... - голос Кэтрин задрожал, - он говорил мне ужасные вещи. Я не знаю, откуда, но он знал, что ты остался у меня.
Женщина спрятала лицо на груди любимого.
- Он назвал меня шлюхой, - прозвучало глухо. - Решил, что со мной можно не церемониться. Он был пьян, но я все равно не думала, что он может зайти так далеко.
Кэтрин приподнялась в объятиях Ксенофилиуса, обнимая его за шею.
- Я хочу смыть с себя эту грязь. Его мерзкие прикосновения. Помоги мне дойти до душа, пожалуйста.
На какое-то мгновение она прижалась к нему всем телом.
- Когда ты рядом, мне хочется жить.

+5

21

Прилив окончился. Волны гнева и смятения отступили назад, к пустынным островам прошлого, оставив после себя тихую гавань – любовь. Но ушли не навсегда и не далеко, затаившись где-то на глубине, от малейшего порыва ветра грозя вновь разразиться штормом. И горе тому, кто посмеет встать на их пути.
Мы уедем, милая, – спокойно, твердо пообещал Ксено. – Непременно. – Вроде бы Кэтрин успокоилась, но кто знает, насколько сильно могло ранить ее душу происшествие? А ее тело? Что он сделал?! Ксенофилиус глубоко вздохнул и собрался задать все-таки этот вопрос, но девушка опередила его, словно прочитав мысли. Или увидев по глазам. В прошлом она не раз делала так. Это умение всегда восхищало Ксено и делало их с Кэти ближе. Читать знаки, понимать жесты, безмолвие и даже отсутствие человека – значит быть ему родным. Любить его.
Однако все его умиротворенные мысли, как вихрем, смело рассказом Андреа. – Подонок! – Против воли вырвалось у Лавгуда. Гладя Кэти по голове, он даже и не пытался утихомирить клокочущий внутри гнев. Оборвал размышления на тему возможной мести, только постановив для себя, кто и что сейчас важнее в его жизни. – Все позади. Бобвот как его зовутотдал мне твою волшебную палочку. Постарайся не думать о том, что было, Андреа. – Надо же, я все же как-то контролирую себя, настоящее имя жены не вырывается ежеминутно даже в такой момент. – А его накажет жизнь. – И люди, – добавил про себя. Ксено горько думал о том, что любые слова утешения не могут навсегда стереть воспоминания, ласка и нежность способны только заглушить боль, а он как мужчина вряд ли сможет до конца понять и прочувствовать пережитое Кэтрин. Мог только помочь и поддержать.
Я никогда не оставлю тебя. Ты будешь жить вечно, милая, – слегка улыбнулся юноша и встал с кровати с любимой на руках. Донеся Кэтрин-Андреа в ванную комнату, он помог ей раздеться, отрегулировать температуру воды в душе и доверил ее заботам влаги, которая рано или поздно уносит прочь все печали. – Я рядом, – сказал Ксено и действительно остался в ванной, опершись спиной о раковину. Пока Кати принимала душ, он размышлял. Надо обратить ее внимание на то, что кольцо-талисман не очень-то работает. Интересно, согласится ли Кэти снять его? …И этот О’Келли. Нельзя просто так оставлять всю мерзость. Повар… Боб, конечно, может дать показания, но мне мало, если музыканта просто осудят и посадят в тюрьму. А могут и не осудить даже.
Незаметно для себя Ксенофилиус Лавгуд начал мыслить как обычный человек, крепко стоящий двумя ногами на земле, пусть и эмоционально неустойчивый. Стремление отплатить болью тому, кто обидел его жену, могло внезапно оказаться сильнее здравого смысла. Он назвал ее шлюхой! – Клокотал гнев. – И если бы не тот мужчина... Как бы я тогда возвращал Кэтрин к самой себе, после самого худшего, что случилось бы? А если бы я потерял ее навсегда?..
Нет, – вслух сказал Ксено. Вода за занавеской перестала литься, и юноша, воспользовавшись моментом, обратился к Кэти, – ты правда уедешь со мной? Я хочу быть с тобой до конца жизни.
Как будто повторно делаю предложение руки и сердца. В отличие от первого раза, в гораздо более печальных обстоятельствах. Но сначала надо подтолкнуть ее к воспоминаниям о себе. Когда Андреа-Стелла, слегка посвежевшая и теплая от горячей воды, вылезла из ванны, Ксено помог ей укутаться в халат. Его тревожило выражение лица любимой и уставший взгляд. Сколько света и тепла понадобится ему в будущем, чтобы сгладить воспоминания, запереть в дальнем уголке памяти…
Взор Ксено снова обратился к кольцу. – Андреа, как ты считаешь, почему талисман не помог в этот раз? – Парень взял ее за руку и посмотрел в глаза, – не закричи ты, и помощь не пришла бы. Кто спас бы тебя? – Мягкие, спокойные слова, но внутреннее напряжение в ожидании реакции. Тут либо пан, либо пропал.
[AVA]http://s2.uploads.ru/StMm3.jpg[/AVA]

+5

22

Кэтрин молчала, молчал и Ксено за тонкой занавесью. Только лишь вода говорила о чем-то своем, струясь по ее обнаженному телу - от беззащитных ключиц до аккуратно выточенных коленок и легких ступней. Кэтрин наклонила голову, чувствуя, как налипают на лицо потяжелевшие пряди волос.
Ты будешь жить вечно, милая...
Он так просто дарил ей вечность - в каждом слове, каждом исполненном боли и сострадания взгляде. Ей оставалось лишь довериться его добрым рукам, помогавшим ей сбросить словно пропитанную ядом одежду. Между ними не было смущения, как не бывает его между человеком и доктором, матерью и ребенком, между двумя родственными душами, которые доверились друг другу до конца.
Кэтрин провела ладонями по плечам, переступив с ноги на ногу.
Все это забудется. Когда город останется далеко позади, все это забудется, как история, прочитанная в библиотечной книге. Они будут уходить все дальше и дальше, не оглядываясь и не замедляясь. Ксено пошевелился за занавеской, думая о чем-то своем. Кэтрин показалось, что он тяжело вздохнул.
Ты не сможешь уйти просто так, верно?
И словно отвечая ее мыслям, Ксенофилиус ответил:
- Нет.
И Кэтрин стало страшно. Она выключила воду и отдернула занавеску. Ее встретил обеспокоенный и серьезный взгляд Лавгуда.
- Ты правда уедешь со мной? Я хочу быть с тобой до конца жизни.
Она протянула руки, положив их на плечи мужчины. Прикоснулась губами к его щеке и тихо произнесла:
- Правда... любимый.
В этом была простая и непреложная истина.
Ксенофилиус был для нее всем. Вокруг могли бесноваться волны невзгод, но пока он рядом, она найдет силы выстоять, верить. Только бы он сам был цел и невредим, только бы не наделал глупостей. Кэтрин крепко обняла Лавгуда, решив, что не отпустит его за порог до тех пор, пока не уверится в верности его намерений. Но не успела она промолвить и слова, как Ксенофилиус заговорил сам. Девушка смотрела на его губы, перевела взгляд на глаза и поняла, что происходит что-то странное. Еще минуту назад никого роднее и ближе у нее не было, но хрупкое волшебство их единства оплавлялось, как от кислоты, услышанным. Мужчина говорил о кольце, и Кэтрин чувствовала, как напрягаются мышцы ее рук, готовясь оттолкнуть его. Разомкнув губы, словно собираясь что-то ответить, она смотрела на Ксено и осознавала - в ее глазах страх. Иголочками напряжения он проходил по ее коже, и с каждым мгновением захватывал все больше и больше. Этому не было объяснения, и от этого становилось еще страшнее. Она сглотнула:
- Я... - начала она изменившимся, хриплым голосом, - я не знаю. Подожди... - коснуться рукой лба, словно силясь решить сложную задачу, - постой. Причем тут кольцо? Почему мы вообще говорим о нем?
Сама того не замечая, Кэтрин стала говорить громче.
- Ты ничего о нем не знаешь. Это очень важная вещь для меня! Если бы не оно, я... если бы...
Она часто дышала, переводя взгляд то на Ксено, то на свое перепуганное лицо в зеркале. Это было дикостью, это было немыслимо.
Сейчас он решит, что я сумасшедшая, и уйдет.
- О боже... - выдавила она, задыхаясь. - Прости меня, прости, пожалуйста... Я никогда бы не подумала, что ты... что тебе надо... Я не знаю, почему я так сказала, правда... Пожалуйста, не уходи. Только не уходи.
Она отступила от Ксено и приподняла руку, глядя на рубиновый, как сгусток крови, камень.
- Это кольцо имеет странную власть надо мной, - произнесла Кэтрин спокойно и чуть удивленно, словно открыв для себя что-то, действительно, новое. - Когда ты убеждаешь меня в том, что оно ничего не значит, я начинаю тебя ненавидеть. Это... неправильно. Почему так происходит?..
Девушка беспомощно посмотрела на Ксенофилиуса. Внезапно, понимание обрушилось на нее со всей силой, как удар мощного встречного ветра.
- Кто ты? Ты ведь не случайный человек... - ее зубы застучали. - Так просто не бывает, правда? Чтобы случайный человек вызвал такие сильные чувства у меня... Что со мной? Я больна?
Она отступила еще дальше, почти встретившись спиной со стеной.
- Стой там, где стоишь. И говори. Говори мне все, что ты знаешь, иначе я... я просто не знаю, что я сделаю.
Это была не угроза. Но сейчас Кэтрин почувствовала в себе силы сделать что-то совершенно отчаянное, перевернуть мир или бежать, бежать без остановки, пока непреодолимая преграда не заставит ее остановиться.

+6

23

И ведь все так хорошо начиналось. Пока речь не зашла о кольце.
Сейчас или никогда. Ксенофилиус понял это так же ясно, как знал свои имя и возраст. В глазах Кэтрин плескалась неприкрытая тревога, она ускользала явно и ощутимо. Отодвинулась, закрылась, признав только факт власти украшения над собой. Переход от здравия к упокою был столь резким, что Ксено не успевал следить за сменой реакций, не успевал придумать верный ответ, чтобы убедить Кэти. Метался от выдумки к правде, тщетно пытаясь найти компромисс…
Наконец он просто присел на краешек ванны, приподнимая ладони в успокаивающем жесте: я не причиню тебе вреда. Никогда.
Кто я без тебя буду? Тень.
Смотрел в лицо любимой, такой напуганной и далекой. Внутри тикали часы, время больше не играло на стороне Лавгуда, пора было на что-то решаться. И Ксено спокойно (кто знает, чего ему стоило это спокойствие!) начал экспромт, назначенный спасти их обоих. Теперь от слов молодого человека зависели две жизни – буквально.

Дорогие читатели,

поскольку хостинг у меня не работает, просто пройдите по ссылке, пожалуйста.

Музыка

Иногда мне кажется, что ты была в моей жизни всегда. Еще до того, как мы познакомились, и когда были обычными коллегами, а потом друзьями… Задолго до того, как поняли, что любим друг друга. Кажется, я просто родился под звездой, знающей мое предназначение. Что я говорю? Поверит ли она? – Ксено выравнивал голос до умеренного, выдержанного тона, глядя прямо в глаза жене, но не делая попытки дотронуться. – Ты не больна, Андреа. Но находишься в состоянии, чем-то сходном с болезнью, только не вирусы и бактерии поселились в твоем теле, дело в магическом воздействии… По крайней мере, я так считаю, а ты, конечно же, можешь мне не верить. Я заговорил о кольце, потому что ранее ты назвала его своим талисманом. Однако оно не спасло тебя от нападения… Почему-то. – Простая логическая цепочка, и неизвестно, как ее воспримет женщина, забывшая себя. – Я – человек, который любит тебя больше жизни, ты же хотела знать, кто я? – Он вздохнул, потихоньку подбираясь к главному.
Представь себе мир, в котором мы с тобой живем вместе. Встречаем каждый рассвет и провожаем уходящий день – вместе. Делим тревоги и радости ровно пополам. Представь наши головы на одной подушке, потому что невозможно спать далеко друг от друга, и потому что у нас все так и происходит. Подумай, как тебе приятно было бы назвать меня не просто по имени, или любимым, а… мужем? – Ксенофилиус произнес это тихо и очень, очень осторожно, сразу же продолжив, – может быть, у тебя была бы забавная привычка обращаться ко мне «коллега» в минуты нежности? Ты такая милая в эти моменты. – Словно бы размышляя вслух. – А еще, Андреа, у нас были бы дети. Девочка… Маленькая ручка в твоей ладони, понимаешь? Продолжение нас, но в одном человеке; или в нескольких, какая разница. Можно мечтать о большой семье, даже если пока она состоит из двух человек!
Юноша осекся. Как далеко я зашел. Я все испорчу. Но не могу остановиться. Нет, уже нет.
Я не могу представить ту вселенную, в которой нет тебя, милая. Единственное мое желание сейчас – защитить тебя от беды и боли. Я ничего не знаю о кольце, ты права, да я вообще знаю только одно – ты должна быть рядом, в любом мире, в любом, пусть самом искаженном, пространстве. Ты мое дыхание, сердцебиение и пульс, кровь, которая течет под моей кожей в венах. Моя уязвимость и одновременно самая большая сила, какую только может представить разум, вышедший за узкие рамки познания…
И потому я прошу тебя поверить мне, Андреа. Поверить и довериться, всего один раз. Я так много сказал, но не знаю, сколько смог донести до тебя, любимая, – Ксено опустил голову, справляясь с нервной дрожью. Невысказанное теснилось в голове, просясь на язык. Но давать волю всему, что на душе, было бы невероятно глупо и неосторожно. Лавгуд вновь посмотрел на Кэтрин, – пожалуйста, попробуй услышать голос сердца. Я желаю тебе добра, нужен только один шаг навстречу, ведь ты всегда приходила на помощь… Сними это кольцо. Помни, что я здесь, рядом, и не причиню зла, а ты всегда сможешь надеть украшение обратно, как только захочешь. Лукавство, конечно, но на кон было поставлено все. Парень протянул руку к Кати, повторяя:
Пожалуйста, поверь мне, попробуй снять его хотя бы на минуту.
Рука с длинными дрожащими пальцами, испачканными чернилами. Внимательный взгляд девушки в ответ.

Слова песни и перевод

Maybe I, maybe you
Can make a change to the world
We're reaching out for a soul
That's kind of lost in the dark

Maybe I maybe you
Can find the key to the stars
To catch the spirit of hope
To save one hopeless heart

You look up to the sky
With all those questions in mind
All you need is to hear
The voice of your heart
In a world full of pain
Someone's calling your name
Why don't we make it true
Maybe I, maybe you

Maybe I, maybe you
Are just dreaming sometimes
But the world would be cold
Without dreamers like you

Maybe I, maybe you
Are just soldiers of love
Born to carry the flame
Bringin' light to the dark

You look up to the sky
With all those questions in mind
All you need is to hear
The voice of your heart
In a world full of pain
Someone's calling your name
Why don't we make it true
Maybe I, maybe you.

Может, я, может, ты
Переменим наш мир
Для одной лишь души,
Что исчезла во тьме.
Может, я, может, ты
Ключ отыщем к звезде
И спасем дух мечты
Одиноких сердец.

Ты глядишь в небеса,
Закрывая глаза,
Все что нужно – лишь звук,
Голос сердца в ночи.
В мире сломанных душ
Кто-то скажет "Люблю",
Почему же не мы?
И не я, и не ты.
...Может, я, может, ты...Может, я, может, ты...

Может, я, может, ты
Просто будем мечтать,
Будет холоден мир
Без таких же, как мы.
Может, я, может, ты -
Лишь солдаты любви,
Рождены дать огонь,
Принести свет во тьму.

Ты глядишь в небеса,
Закрывая глаза,
Все что нужно – лишь звук,
Голос сердца в ночи.
В мире сломанных душ
Кто-то скажет "Люблю",
Почему же не мы?
И не я, и не ты.
...Может, я, может, ты
...Только я, только ты.

[AVA]http://s2.uploads.ru/StMm3.jpg[/AVA]

Отредактировано Xenophilius Lovegood (08-11-2013 22:42:21)

+7

24

Из всего потока слов Ксенофилиуса зажатое в тиски страха сознание Кэтрин выхватило особо одно слово.
Муж.
Изможденный напряжением мужчина опустил голову, а она смотрела на него во все глаза.
У меня была семья, Андреа. Я был женат, но... потерял жену...
Он просто сумасшедший, - ровно прозвучал внутренний голос. - Его жена умерла, и он пытается внушить тебе, что ты и есть она.
Женщина отчаянно замотала головой, желая отрицать все, абсолютно все.
Ты лжешь, - скрипнула она зубами на внутреннего собеседника. - Он нормальный.
Это не может быть правдой, - жалобный взгляд на Ксенофилиуса. - Ведь я же помню, прекрасно помню свою жизнь до тебя. С самого раннего детства и до настоящей минуты.
Ксенофилиус поднял голову, и она встретилась с его наполненным болью и тоской взглядом.
Два безумия. В каком из них тебе будет комфортнее? - издевательски пропел голос. - Жить с ощущением вечного дежа-вю или принять правила игры этого проходимца и чужое имя?
Закусив губы, Кэтрин стукнула кулаком по стене. Принято считать, что боль отрезвляет. Но что надо было сделать с собой такого, чтобы пересилить чувство ненависти, в котором утонули все остальные чувства? К себе - за то, что вольно или невольно заставляешь страдать этого чудесного человека. К нему - за то, что пусть мягко, но намекает на то, что все ее прошлое - это чья-то злая выдумка. К внутреннему голосу - за то, что сам ненавидит ее, растравляя душу все сильнее и сильнее с каждым новым словом.
Кэтрин зацепилась мыслью за последнее, как за соломинку. Если выбирать, кого ненавидеть, то... Себя - глупо. Ксенофилиуса - жестоко.
Ты, - глаза женщины потемнели от гнева. - Я не знаю, кто ты. Но ты меня ненавидишь, и я отплачу тебе той же монетой. Что мне все твои аргументы, когда они протравлены презрением и страстным желанием унизить меня. Мерзкая ты тварь. Я выберу любой мир, в котором не будет тебя.
Она закрыла лицо руками, потому что реальность от ужаса начала мерцать.
Это прикончит меня.
Теперь она понимала, что Ксенофилиус был прав. Она попала в ловушку темной магии, и то, что она считала своим талисманом, на самом деле - страшная вещь, которая, быть может, уничтожила совершенно все то, что было когда-то настоящим.
Что если моя память не восстановится? Что меня ожидает, если я сниму кольцо?!
Не отнимая ладоней от лица, Кэтрин заплакала. Она  прекрасно знала, что есть темная магия, действие которой необратимо. Но...
Я не смогу жить в ненависти.
Она глубоко вздохнула, опуская руки.
- Ксено... Если я правда для тебя все то, о чем ты сказал, то ты ведь не бросишь меня, правда? Даже если эта магия лишит меня здоровья, памяти, сознания... Пожалуйста, будь рядом. Позаботься обо мне.
Голос изменил ей, но пара вздохов позволила продолжать.
- Умирать очень страшно. Кажется, что там... только темнота. Но терять себя еще страшнее.
Она взялась пальцами за кольцо. Ужас подступил к горлу, как будто она зашла по шею в воду. Последняя слабая улыбка. Резкое движение и...

***
Прохлада. Это ощущение было самым отчетливым. Спокойствие проливалось в ее горящее сознание прохладной водой. Дышать становилось все легче. Свет больше не мучил ее, она совершенно спокойно его воспринимала, и в этом было блаженство. Такое простое...
Это было что-то вроде полудремы. Когда уже не спишь, но еще не открыл глаза. Она могла это сделать в любую минуту, но покой исцелял ее душу, и не хотелось так скоро покидать это состояние.
Рассел. Ты просто идиот.
Кэтрин не чувствовала гнева. Не сейчас. Она просто помнила.
Случайную встречу в Годриковой впадине.
- Миссис Лавгуд, ваш заказ... - спокойный и приветливый голос продавца, который уже успел выучить ее имя.
- Миссис Лавгуд?
Она обернулась на знакомый голос и замерла, изумленная.
- Ты?..
Он улыбнулся не без самодовольства, хотя в глазах и застыло напряженное, пытливое выражение.
- Да, пробегом здесь. По работе. И что же?.. Уже успела стать миссис, мои поздравления.
Слишком неискренне, даже для тебя.
- Но Лавгуд это же... - он сделал неопределенный жест рукой. - Такой... чудилка... Вечно не здесь.
Кэтрин ответила ему враждебным взглядом.
- На себя посмотри.
- Ну ладно тебе, перестань... - рассмеялся он. - Я все понимаю. Многие так делают.
Кэтрин приподняла брови.
- Просто не надо было торопиться, я об этом.
Он подошел чуть ближе, разглядывая женщину как-то по-новому.
- Ты изменилась, Кэтрин. Ты словно светишься изнутри. Я тоже поторопился, быть может...
Кэтрин покачала головой, прижав к себе пакет с покупками.
- Ты живешь в каком-то своем мире, Эдриан. Мне плевать, веришь ты или нет, что у меня все хорошо. Просто в следующий раз, будь добр, пройди мимо.
Он что-то говорил Кэтрин вслед, но она не слушала.
Кто же мог знать, что у него от мании величия совсем поедет голова?..
Что глубоко уязвленный выбором Кэтрин, не поверив ее словам, он будет перебирать в голове способы ее вернуть. Убежденный в том, что ей надо лишь выслушать его, а потом для надежности переспать - и Лавгуд покатится ко всем чертям. Для этого сойдет любое средство, которое поможет ему выиграть время. Амортенция? Но она не примет ничего из его рук. И тогда он отправился в одну из тех лавочек, которые торгуют не тем, что выставлено на витрине. Где можно достать что-то совершенно уникальное, были бы деньги...
Позже Гестия передаст ей слова Рассела:
- Он говорил, что это всего лишь сделает ее более покладистой! Я не знал, клянусь, не знал, что это за вещь!!
Кто же мог знать, что он зайдет так далеко, Ксено?.. Прости, что не рассказала тебе об этой встрече...
А потом была другая. Где он становился на ее пути, хватая за плечи и умоляя выслушать. Где никто не успел даже подбежать к женщине, когда он силой надел на ее палец кольцо - и замер, вглядываясь в ее лицо, ожидая увидеть на нем, быть может, следы прежней влюбленности. Но вместо этого встретил еще более яростный отпор человека, который кричал, что видит его первый раз в жизни. Которому хватило сил и темперамента оттолкнуть его, и, оседлав только что купленную метлу, скрыться в неизвестном направлении.
Я словно играла роль, Ксено. Я поверила в Андреа-Стеллу так, как верит в нее актер, до той поры, пока стоит на сцене. Надеюсь, что ее никогда не было, иначе было бы жаль ее загубленной так рано жизни. Пусть она все-таки будет чьей-то фантазией, чем реальным человеком, чьи воспоминания были заключены в кольцо.
Все это она скажет Ксенофилиусу, когда откроет глаза.
...
Пора.

Ксенофилиусу.

Спасибо тебе, родной, за песню. Она мне очень помогла.

+5

25

Воздаю тебе посильной данью –
Жизнью, воплощенною в борьбе.
У меня заходится дыханье
От одной лишь мысли о тебе.

Андреа… Кэтрин? Как ты, милая?

Между моментом, когда Кэтрин, убежденная ли речью Ксенофилиуса, или раздираемая внутренними противоречиями, решилась снять с пальца кольцо, и этими словами, прошло совсем не много времени. Но оно растянулось на годы и века, тягучие, невыносимые. Начался парад планет, кинопленка была запущена. Кадр – и девушка заплакала. Следующий – Ксено тянется к ней, чтобы успокоить, но, прежде чем она отнимает ладони от лица, возвращается на место. Щелчок переключателя, звук крутящейся бобины с пленкой – и вот Кэтрин произносит: Если я правда для тебя все то, о чем ты сказал, то ты ведь не бросишь меня, правда? Даже если эта магия лишит меня здоровья, памяти, сознания... Пожалуйста, будь рядом. Позаботься обо мне.
На следующей серии моментальных кадров юноша одними губами говорит: Я буду с тобой вечно, обещаю. А Кэтрин, уже не слыша, продолжает страшное, о смерти. Ксено вновь подается вперед, чтобы остановить ее порыв, пусть живет, не помня себя и его, но все-таки живет – он ведь поверил, что сейчас случится непоправимое, то, о чем сказала его жена!..

Свет гаснет, жизнь возвращается из пустующего кинозала в прежний ритм. Не щелкает тумблер, не крутится пленка, сменяя кадры. Ксенофилиус Лавгуд держит на руках Кэтрин Лавгуд – она без сознания. В его кармане надежно скрылось кольцо с кровавым камнем – до поры.
Ты вернешься, обязательно вернешься, милая, я знаю. Я пойду за тобой туда, если понадобится, слышишь?.. – Запоздалый ответ в бескровные губы.

Другая комната, и Кэтрин уже лежит на кровати, а Ксено сидит рядом, вглядываясь в удивительным образом ставшее умиротворенным лицо. Ни о чем не думает, просто ждет, держа в руках руку жены, ту самую, на которой только что было украшение.
Пожалуйста, пусть у нее хватит сил открыть эту дверь. Пусть она сможет вспомнить. Пусть эта магия не окажется слишком сильной и темной, чтобы справиться с ней в одиночку. Можно предположить, что голос за кадром произносит эти слова в размеренном ритме, речитативом мольбы. Юноша склоняется к груди Кэти, прислушивается к биению сердца, успокаивая себя на какой-то миг. Важнейший в жизни стук не прерывается, звучит, дыхание бесшумно вырывается из легких. Что-то происходит внутри, возможно, в голове Кэтрин, куда Ксено нет пути, как бы он ни старался. Остается – ждать.

Позже молодому человеку придет ассоциация с больничной палатой, где переживающие близкие точно так же держат умирающих за руки; а потом, сразу же – воспоминание о его визите в Мунго, когда мисс Стюарт был презентован амулет, и солнечный свет, заполнявший тогда ее палату, играющий со светлыми волосами коллеги…
Неприятные мысли перекроются нежностью, заполнившей сердце.

Девушка слегка шевелится и, кажется, бормочет что-то невнятное. Ксено замирает, но – еще не время открытий. Он вздыхает и гладит Кати по голове, начиная тихо напевать. Без музыки, выуживая из памяти полузабытые слова колыбельной из детства.

Baby mine, don't you cry,
Baby mine, dry your eyes,
Rest your head close to my heart.
Never to part, baby of mine
Little one, when you play,
Don't you mind what they say…

Четыре медленных вдоха-выдоха, и Ксенофилиус видит, что любимая открывает глаза.
Андреа… Кэтрин? Как ты, милая?

Слова колыбельной

Baby Mine

Baby mine, don't you cry,
Baby mine, dry your eyes,
Rest your head close to my heart.
Never to part, baby of mine.
Little one, when you play,
Don't you mind, what they say
Let those eyes sparkle and shine.
Never a tear, baby of mine,
If they knew sweet little you
They'd end up loving you too.
All those same people who scold you
What they'd give just for
The right to hold you
From your head to your toes,
You're not much, goodness knows,
But you're so precious to me,
Cute as can be, baby of mine.

[AVA]http://s2.uploads.ru/StMm3.jpg[/AVA]

Отредактировано Xenophilius Lovegood (18-11-2013 21:45:46)

+3

26

[mymp3]http://ato.su/musicbox/i/0214/bc/dec40.mp3|Как жизнь без весны...[/mymp3]

Земля, где так много разлук,
Сама повенчает нас вдруг.

Еще до того того, как Кэтрин открыла глаза, она услышала голос. Самый родной голос на свете. Он звал ее обратно словами простой и тихой песни. Он рассказывал о том, как она любима и как ее ждут. Ладони невесомо касаются ее волос, а затем одна из них бережно сжимает ее руку - и в этом жесте столько затаенной надежды и мольбы, что невозможно не отозваться, не сделать шаг навстречу... Открываются глаза, встречаясь со взглядом - обеспокоенным и беззащитным перед неизвестностью. Узнает ли? Отзовется ли на одно из имен?
- Ксено... - срывается с губ тихо и радостно. - Любимый мой, родной мой...
Поднять руки, чтобы заключить в ладони его лицо, чтобы смотреть и никак не наглядеться.
- Ты нашел меня, ты... - приподняться и оказаться в его объятьях, прижимаясь щекой к его шее. - Милый мой, через что тебе пришлось пройти, прости, прости меня...
Столько взять на себя - борьбы, ответственности... Как только его сердце вынесло все эти тревоги, всю горечь ее беспамятства? Серебряное кольцо больше не отягощало ее пальца, и теперь дышалось так легко. Вновь стать собой, пусть с не самым спокойным прошлым, оказалось все равно во сто крат лучше, чем продолжать жить чужими воспоминаниями.
Кэтрин отстранилась от Ксено, чтобы взглянуть в его лицо и повторила то, что уже сказала ему однажды, тысячу лет назад:
- Клянусь любить тебя и в радости, и в печали, и в богатстве, и в бедности. Пока смерть не разлучит нас.
Повторила брачную клятву, подтверждая, что ничего не изменилось. Что отныне и впредь ее дорога - рядом с его дорогой и ее рука - в его руке.

+5

27

Я
тебя
люблю,
родная.
Четкие, острые мысли. Она очнулась. Она вспомнила. Она снова со мной.
Навсегда.

***
И тут бы надо сказать, что «жили они долго и счастливо и умерли в один день в окружении детей-внуков-правнуков», только жизнь мало похожа на сказку. Но они вправду были счастливы. Очень счастливы.

***
Потом, в тот же день, когда страсти немного улеглись, Ксенофилиус, смущенно улыбаясь, закатал рукав на правой руке и показал Кэтрин запястье. Там теперь жила ласточка, раскинувшая крылья в вольном и свободном полете. Он тихо проговорил:
Знаешь, в какой-то момент я потерял надежду… Совсем потерял. Ты была на расстоянии вытянутой руки, совсем-совсем рядом, но далекая как никогда, – голова Ксено опустилась на плечо лежащей рядом жены. – Сегодня я решил, что, что бы ни случилось, ты всегда останешься со мной – в виде ласточки, прекрасной птицы прямо у вены… Я эгоист, и больше не хочу тебя отпускать, милая. Хотя ничего не смог бы сделать, если бы ты не вспомнила.
Ксено помолчал, вслушиваясь в ровное дыхание Кэти. Мелочь, магическая татуировка на руке, по сравнению с пережитым – вообще ничего. Но они обе теперь с ним – любимая и ласточка.
Навсегда.

Доказательство

http://5.firepic.org/5/images/2014-04/04/al64pygkwup0.jpg

***
А потом они вернулись домой, боясь расстаться дольше, чем на полчаса. Была Гестия, радостно-встревоженная, были другие орденцы, помогавшие Ксенофилиусу в поисках. Были надежда и любовь.

***
Когда-нибудь Ксено, ероша светлые волосы дочки, вспомнит, какой была ее мама в маленьком городке Каслбар в Ирландии, именно там, где он узнал свою миссис Лавгуд во второй раз – симпатичную улыбчивую официантку, заново влюбившуюся в странного странствующего писателя.
Он вспомнит и сразу же потянется поцеловать Кэтрин, сидящую рядом.

The end.

Это тоже было, но читать не обязательно

Лед каменных стен под ладонями проникал, казалось, в самую кровь, замораживая бьющиеся в висках гнев и презрение. Сколько раз Ксено уже приходил сюда? Кажется, не меньше трех, но пока так и не смог заставить себя успокоиться настолько, чтобы то, что он намеревался сказать, не звучало с превосходством. Ксенофилиус хотел, чтобы его слушатель увидел перед собой уверенного в себе и хладнокровного человека, чье слово весомо и значимо.
В конце концов мужчина понял: сегодня или никогда.
Эдриан Рассел находился под следствием, но возможность поговорить с ним Ксенофилиус отыскал. Скрывая свои намерения от Кэти, он тщательно обдумал все, что скажет. И вот – безумец, причинивший столько несчастий им, предстал глазам Ксено. Неуютная камера следственного заключения прекрасно гармонировала с бледным злобным лицом Рассела. При звуке шагов Лавгуда Эдриан резко поднял голову, выпрямившись натянутой струной. Вероятно, узнал посетителя.
Ты ублюдок и глупец. Ты заслуживаешь наказания, которое получишь, Рассел. Ты был так глуп, что упустил женщину, которая была рядом; еще более глуп и самонадеян, пытаясь вернуть ее незаконными способами; смертельно глуп, не сообщив о последствиях представителям закона.
Сомневаюсь, что ты можешь раскаяться. Но попробуй. Не мне даровать прощение, а от нее ты его не получишь. Живи и помни обо всем, Рассел. Дай тебе Мерлин и Моргана сил на это.

Конечно, Рассел говорил что-то, огрызаясь и защищаясь в ответ, но Ксенофилиус не слушал; твердый тон его заставлял поневоле прислушиваться к произносимому. Ровным голосом сказав все, что собирался, он ушел, на минуту задержавшись взглядом – глаза в глаза – на лице Эдриана.
Стало ли Ксенофилиусу легче? Возможно.

[AVA]http://s2.uploads.ru/StMm3.jpg[/AVA]

Отредактировано Xenophilius Lovegood (04-04-2014 21:57:40)

+5