Беллатрикс вышла после обеда во двор. Ей хотелось разыскать сестер, чтобы сообщить им новость. Девушка только что получила письмо от матери, где сообщалось о том, что Блэки и Лестрейнджи наконец-то договорились об условиях заключения брака между старшими детьми - Беллатрикс и Родольфусом. Конечно, свадьба еще не скоро - сначала молодые люди окончат Хогвартс, затем будет официальная помолвка, и только потом, спустя положенный приличиями и обычаем срок, свершится бракосочетание. Но по большому счету все уже решено, как это всегда бывает в знатных и чистокровных семьях.
Так что Белла теперь спешила найти Меду и Цисси, чтобы разделить с ними радость. А Белла действительно радовалась. Не то чтобы она была влюблена в Родольфуса, но лучшую партию найти сложно. Девушка привыкла думать о браке как о возможности сохранить и продолжить род чистокровных магов. Это казалось ей очень важным, чистая кровь - неиссякаемый источник магии, об этом говорил еще сам Салазар Слизерин. Своим замужеством она поможет делу сохранения чистой крови, делу Темного Лорда. Ведь мало просто уничтожать грязнокровок... А род Лестрейнджей чистокровен, знатен, богат. Да и сам Родольфус очень даже ничего, симпатичный и приятный. Не то что зануда Рабастан. Вот Андромеда бы с ним спелась...
Размышляя таким образом, Беллатрикс почти обошла кругом весь двор. Сестер не было видно. Ну конечно, как она не подумала! Цисси наверняка не стала пачкать сапожки в этой слякоти, а Андромеда где-нибудь замечталась. Ничего, можно и потом рассказать. Может, поискать новоиспеченного жениха? Белла пошла в сторону замка, думая, знает ли уже Родольфус о решении родителей.
Проходя мимо группы пятикурсников с Рэйвенкло и Хаффлпаффа, девушка услышала чей-то звонкий голос:
- Чистота крови... Какой бред! Кто сейчас поверит в то, что это - залог магической силы. Да некоторые магглорожденные сто очков вперед дадут нашим аристократам!
Можно подумать, кто-то подслушивал ее мысли и решил поиздеваться. Беллатрикс обернулась. Голос принадлежал невысокой веснушчатой девчонке с косичками, белесыми бровями и ресницами. Ну точно, на лице же написано - Хаффлпафф, и ни грамма Рэйвенкло в глазах. К тому же, наверняка, нечистокровная, или, что еще хуже - осквернительница крови, в придачу ко всем своим достоинствам.
- Заткни свой рот, тварь! - издевательски нежно пропела Беллатрикс, взмахнув палочкой и мысленно произнеся "Vomiterae!"

Письмо Сигнуса Блэка сэру Лестрейнджу.

Отредактировано Bellatrix Lestrange (08-12-2012 20:27:09)

Мерзкая белесая мышь стала еще более мерзкой - ее начало тошнить. В следующий раз надо будет выбрать что-то более гигиеничное.
"Следующий раз" не замедлил наступить - Беллатрикс едва увернулась от обездвиживающего заклинания, направленного в нее парнем-пятикурсником. Тренировки юных Пожирателей не прошли даром - реакция выработалась хорошая.
- Славные студенты Слизерина используют  заклинания, очень им подходящие, не правда ли?
Тед Тонкс осмелился вмешаться! Да неужели! Кости ноют, просят боли?
- Нет, Тонкс, мы всего лишь напоминаем таким грязнокровкам, как ты и она, о том, что нужно полоскать свой поганый рот, прежде чем говорить о чистокровных магах так опрометчиво. Castra armilla!
Выстрелив заклинанием, мисс Блэк приготовилась к дуэли. Мальчишка с Рэйвенкло - это не какая-то там пигалица с Факультета-Для-Недоволшебников, хотя тоже не Мерлин знает что... Родители, сестры, Родольфус и матримониальные планы были забыты. Беллатрикс захлестнула жажда сражения, кровь ударила в голову, зрачки расширились, пальцы сжали палочку.

Отредактировано Bellatrix Lestrange (12-12-2012 03:04:41)

Не попала! Заклинание угодило в какого-то сопляка-гриффиндорца, глазевшего на дуэль. Если выяснят, каким именно заклятием его сбило с ног... Надо быть осторожнее, использовать что-то попроще. Легко сказать! Школьная программа не отображает полностью всю палитру гнева старшей из сестер Блэк. Мысль о том, что сражаться в школе вообще нельзя, даже не пришла в голову.
- Гигиену рта надо соблюдать всем, независимо от чистоты крови!
С этими словами Тонкс повернулся спиной к Белле и направился к гриффиндорцу. Он решил, что на этом все кончено и можно вот так просто разойтись? Какой отчаянный парень! Беллатрикс помнила его - три года назад Тонкс подрался со старшекурсником, и тот переломал ему чуть ли не все кости. Неудачник! Так ничему и не научился, лезет, куда его не просят.
Беллатрикс горела желанием продолжить дуэль, но не кидать же заклинание в спину противника! С другой стороны, он сам виноват. Отвернуться от ученика Слизерина во время дуэли - непростительная наивность.
- Никогда не смей поворачиваться ко мне спиной, пока я не закончила с тобой говорить! Supplantare!
Заклинание было выпущено, не дожидаясь момента, когда Тонкс обернется.
- Гигиена рта, значит? Слишком много ты говоришь о крови и чистоте, Тонкс. А если твой рот наполнится кровью, что тогда ты скажешь? Я могу это устроить. Может, тогда научишься не лезть не в свое дело. Но раз уж влез - сражайся!

Отредактировано Bellatrix Lestrange (16-12-2012 03:36:48)

[AVA]http://forumavatars.ru/img/avatars/0010/0a/6a/71-1350332555.jpg[/AVA]Как бы ни был Тед взволнован судьбой первокурсника, в голове неотвязно билась мысль: Ударит или нет?
Очень неприятно отворачиваться от врага, вооружённого палочкой, очень хочется пригнуться, сжаться.
Допригибался уж... Вон лежит плод моей ловкости, он-то пригнуться не успел…
Теду казалось, что его спина разрослась до невероятных размеров и была самым незащищённым местом во всей Англии.
Шаг, ещё шаг…
Белла что-то начала говорить, Тед её не слышал.
И ещё шажок. Внезапно он увидел, как к мальчику склонилась  какая-то знакомая фигура.
Но узнать свою сокурсницу Теду помешало раздавшееся сзади громкое:
- Supplantare!
Боль от рассаженных коленок при падении и ушиб правой руки – ерунда, и не такое бывало… А ведь есть капля благородства у Блэк: могла что и погнусней придумать…
Тед обернулся к противнице и выдавил улыбку:
- Браво, Беллатриса. На этот раз ты точна.  Не хочешь посмотреть, что с парнем, которого ты оглушила? А наши разногласия можем уладить в менее людном месте.
С этими словами Тед, хромая, дошёл до лежащего гриффиндорца  и увидел Андромеду Блек,  её палочка прислонена к мальчику, губы произносили заклинание. Везёт мне на них сегодня.. Рука Тонкса дёрнулась к своей палочке, но боль прошила предплечье и, скривившись, он оставил эту затею. Нет, не ушиб. Сломал руку, когда упал, разиня. Как будто в первый раз.
Присев рядом с мальчиком, Тед хмуро взглянул на очередную Блэк.
- Что ты с ним делаешь? Надеюсь, не проверяешь чистоту крови?

Слова одни часто скрывают слова другие
©Шекспир.

Пока Андромеда пыталась привести в сознание оглушенного мальчика, сестра и Тонкс, кажется, так и не унимались. А мальчик тем временем, кажется, и не думал приходить в себя. Ну, давай же. Я не хочу из-за тебя идти в деканат или директорскую. Приди в себя! Рядом с сидящей на снегу Андромедой постепенно начали собираться студенты, желавшие поглазеть на то, не убился ли там мальчик, которому не повезло оказаться за спиной Теодора Тонкса. Эти зеваки сейчас Андромеду злили более всех, они лишь переминались с ноги на ногу и перешептывались, не делая ничего, что могло бы помочь гриффиндорцу.
- Кто-нибудь позвал старосту? – более требовательно произнесла Андромеда, оглядывая окружающих, и кто-то ей даже ответил что-то вроде  невнятного «да», однако никто не спешил на помощь слизеринке, все больше жалевшей о том, что она не встретила в коридоре сестру минутой раньше.
Вдруг позади раздался еще какой-то шум, и Андромеда резко обернулась и увидела Теодора, упавшего на колени в нескольких шагах от нее. Не сказать, что это потрясло Андромеду, в конце концов, это не было чем-то из ряда вон выходящим, ведь Беллатриса была не просто слизеринкой, она была в первую, во вторую и третью очередь – Блэк. А они не гнушались самых разных методов, пускай не всегда милосердных и честных. Прадедушка, только недавно отошедший от дел, некогда глава Визенгамота, уступивший место лишь Дамблдору после его триумфальной победы над Гриндевальдом, тетя Вальпурга, державшая на себе весь дом Блэков, отец сестер, Кигнус Блэк, влиятельный чиновник – все они и многие другие носители этой фамилии держали власть в своих крепких руках, не делясь ею ни с кем, и было очевидным то, что ради нее пойдут на многое. А Беллатриса, как истинная дочь Блэков, всегда следовала их примеру.
И все-таки Андромеде было чуть жаль Тонкса. Ведь, кажется, он всего лишь хотел подойти к мальчику и узнать, что с ним случилось, и едва ли он представлял потенциальную угрозу для Беллатрисы, чтобы стоило перед всеми демонстрировать то, что совесть Блэков чиста исключительно потому, что ею не пользуются.
- Браво, Беллатриса. На этот раз ты точна. Не хочешь посмотреть, что с парнем, которого ты оглушила? А наши разногласия можем уладить в менее людном месте, - это Андромеда уже слышала, хотя предпочла бы не слышать. Слишком уж в невыгодном свете была выставлена старшая сестра, и Андромеде невольно хотелось вернуть все назад, чтобы просто подоспеть к Белле скорее, чем она успеет ввязаться в этот совершенно ненужный, бесполезный и жестокий конфликт.
Как оказалось, Тед действительно хотел узнать, что случилось с мальчиком, который опрометчиво оказался за ним в ту минуту, когда Белла атаковала. Он присел рядом.
- Что ты с ним делаешь? – спросил он, и Меда уже хотела ему ответить, как вдруг Тонкс обронил фразу, которой он задушил все сочувствие к нему, что еще теплилось в душе Андромеды, - надеюсь, не проверяешь чистоту крови?
Подобные вопросы не были в новинку: Блэков, когда те стали терять власть и авторитет в Министерстве Магии, что пришлось на середину века, стали все меньше бояться и все больше не любить, так как те были одними из немногих, кто остался верен уходящей эпохе традиций и законов. Все это Андромеда знала, равно как и то, что дальше будет только хуже, ведь приверженцев либерализма Дамблдора становилось все больше, а человека, способного противостоять Дамблдору, так и не появлялось. Орион после войны оказался под каблуком Вальпурги, старый Кигнус уже был слишком стар, а молодой Кигнус слишком горяч, что до Альфреда, то он еще несколько лет назад категорически отказался участвовать в политике. А уж в школе, где никогда не играли важной роли законы, царящие в Министерстве или высшем обществе, над Блэками могли откровенно посмеяться, невзирая на то, кто они. Со всем этим Андромеда сталкивалась не раз и не два, но сейчас, в тот миг, когда она действительно пыталась помочь, хотя, по ее мнению, не была обязана, такое обращение к ней особенно сильно обожгло ее. Казалось, этот вопрос о чистоте крови пропастью лег между ними, и уже ничто не способно сделать их отношение друг к другу прежним, то есть относительно равнодушным. Блэки часто говорили тем, кто впадал в их немилость: «Вы умерли для меня», и сейчас Андромеда была близка к тому, чтобы сказать это Тонксу, который и раньше не играл для нее важной роли, а уж сейчас окончательно поставил крест на себе. Во всяком случае, так Андромеде казалось.
О, сколько обидных и жестоких ответов промелькнуло в голове Андромеды за эти несколько секунд. Первое, что она хотела бросить ему, это: «Да что вы понимаете в чистоте крови, чтобы сметь такое спрашивать меня», потом подумала, что подобный ответ не вызовет поддержки у окружающих. Холодное «надейся» и вполовину не отражало того презрения, которым она хотела одарить Теодора; ответный вопрос: «После таких слов вы рассчитываете на положительное отношение к вам и подобным?» тоже явно не дотягивал.
Андромеда подняла на Теда свой тяжелый взгляд, в котором читались и разочарование, и отчуждение, и презрение, казалось, она уже близка к тому, чтобы сказать что-то очень жестокое, но только очень спокойно преподнесла ему свою порцию яда.
- Для помощи вопрос крови не имеет значения, для личного отношения мне достаточно того, что это не кровь моей семьи.
Сказав это, Андромеда снова опустила взор к мальчику, который, кажется, чуть приоткрыл глаза. Наконец-то!
Тем временем подошла старшая сестра, и Андромеда уже ждала второй волны ссоры, но этого не произошло. Более того, Белла даже опустилась к мальчику и попыталась помочь, и надо признать, у нее получилось не хуже, чем у младшей сестры.
- Ну надо же, у меня получилось! Нужно почаще устраивать дуэли, чтобы попрактиковаться в боевых и исцеляющих заклинаниях. Эй, кто-нибудь, отведите ребенка в Больничное крыло!
Что тогда останется от школы?
- Я не думаю, что он в состоянии идти сам. Будет лучше, если он чуть оклемается здесь, только не на улице, и сюда придет кто-то из старшекурсников, занимающихся колдомедициной, - ответила Меда, - тем более… - одними губами сказала она, - в Больничном крыле могут быть лишние вопросы.
Андромеда не слишком надеялась на то, что конфликт останется незамеченным, но ей не хотелось добровольно «сдаваться в руки правосудия», поэтому было проще переждать бурю здесь.
- Я искала тебя, сестра, тебя и Цисси. Хотела поговорить. А тут, как видишь, и через двор пройти нельзя спокойно. Теперь здесь не место для разговоров, да и занятия скоро начнутся. Цисси только не рассказывай, а то она такая впечатлительная. Подумаешь - слегка подрались.
- Хорошо, только давай действительно позже. А еще будет лучше, если ты сейчас пойдешь на занятия, а я останусь здесь и при необходимости расскажу о том, что случилось, - Андромеда говорила предельно аккуратно, чтобы никто, кроме Беллы, не увидел в этой фразе того, что закладывалось на самом деле. А за этими словами стояло совершенно иное: «Если ты уйдешь, ваш конфликт будет исчерпан, и к моменту прихода старост и профессоров здесь останется меньше зевак, способных подтвердить, что все это начала ты. Во всяком случае, я попытаюсь сделать это так».
Но, кажется, план Андромеды был обречен.

- Расступитесь! Прочь с дороги! - Резкий голос профессора МакГонагалл достиг места событий прежде нее самой.
Младшие прыснули во все стороны, старшие, потупившись, подвинулись на несколько шагов, уступая высокой худощавой женщине. Ее взгляд в несколько мгновений окинул "поле битвы", задержавшись на поверженном гриффиндорце и лицах ключевых участников потасовки. Чуть в стороне все еще не могла разогнуться Чарити: хотя чьими-то усилиями рвоту удалось остановить, она была очень бледна и с трудом стояла на ногах.
- Блэки, Тонкс... Почему я не удивлена?! - гневно воскликнула Минерва, оборачиваясь к торопливо идущей следом мадам Помфри.
Та, всплеснув руками, бросилась к лежащему ребенку.
- Это Мерлин знает что такое! - Колдомедик достала палочку. - Отойдите, мисс Блэк!
Сердитые слова были адресованы обеим сестрам, и мадам Помфри, вероятно, была довольна, что одной фразы достаточно для решения вопроса с двумя людьми одновременно.
Проведенная в несколько касаний и беззвучных заклятий диагностика чуть успокоила ее - жизнь маленького гриффиндорца была вне опасности. Но, как известно, в таких случаях до беды рукой подать. Кстати, о руках...
- Ушиб? Перелом? Дайте я взгляну, мистер Тонкс! - Требовательно произнесла мадам Помфри, обращаясь к Теду. - Так-так... перелом.
Беглый взгляд в сторону Чарити, и приподнятые брови.
- Это никуда не годится... Профессор МакГонагалл, этих троих, - она указала поочередно на ребенка, Теда и Чарити, - мне нужно осмотреть в условиях больничного крыла.
- Конечно, мадам Помфри, - коротко отозвалась профессор МакГонагалл. - Тех из них, кто в ближайшие полчаса будет в состоянии отвечать на вопросы, отправьте в кабинет профессора Слагхорна, пожалуйста.
Обернувшись к сестрам Блэк, профессор МакГонагалл смерила их неприязненным взглядом.
- А вы, юные леди, проследуете за мной немедленно и объясните мне и вашему декану очень подробно, что здесь происходит. И вы, - Минерва сделала нетерпеливый манящий жест, - мисс Брейверман, мисс Миллз. Полагаю, нам будет полезно взглянуть на случившееся глазами подруг мисс Чарити Бербидж.
Выпрямившись, профессор МакГонагалл добавила тоном, не терпящим возражений:
- Что до остальных, то я прошу всех немедленно отправиться на занятия или в свои гостиные. До конца дня с праздношатающихся будут сняты баллы. Надеюсь, все меня хорошо услышали.
Под аккомпанемент легкого ворчания и приглушенных комментариев ученики стали расходиться. Профессор МакГонагалл решительным шагом направилась в кабинет декана Слизерина, не утруждая себя даже оглянуться и посмотреть, поспевают за ней девушки или нет.
Постучав в дверь и услышав утвердительный ответ, профессор МакГонагалл переступила порог кабинета Горация. Тот с обеспокоенным видом поднялся из своего кресла.
- Профессор МакГонагалл. Мисс Блэк. Мисс... - профессор Слагхорн запнулся, тщетно пытаясь вспомнить фамилии остальных учениц. - Что-то случилось?
- Несомненно, - безжалостно отчеканила в ответ Минерва. - Случилось то, что ваши любимцы потеряли всякое чувство меры, и уже начали калечить всех, кто им не по нраву! Или я не права? - Декан холодно посмотрела на сестер Блэк. - И есть какое-то достойное объяснение тому, что мой первокурсник с разбитой головой лежал во внутреннем дворе, а мисс Бербидж явно пережила какое-то неприятное заклятье, связанное с неукротимой рвотой? Мы с профессором Слагхорном очень внимательно вас слушаем!

Сказать, что у Блэков было завышенное чувство собственной важности – не сказать ничего. Откровенно говоря, они не делили мир на чистокровных и нечистокровных, на магов и магглов, на темных и светлых, они делили людей на Блэков и неБлэков. И уж за своих они были готовы в любую минуту перегрызть горло тому, кто осмелится пойти против них, но до остальных, кто не был частью «древнейшего и благороднейшего», им не было никакого дела, даже если они и пытались иногда приличий ради изобразить обратное.
Это Андромеда поняла еще очень давно, когда ей было не больше семи или восьми лет, и с тех пор она предпочитала не выходить за пределы маленького уютного мира дома Блэк, даже учась в школе.
- Тебя кто-то обидел? – Изучая Меду пытливым взглядом, спросила ее Лукреция Пруэтт, когда почти все гости разошлись по домам, и в поместье осталась лишь семья, к которой Лукреция, как сестра Ориона, несмотря на то, что уже давно была замужней женщиной, принадлежала. В комнате было совсем тихо, если не считать потрескивающего огня в камине и тихой возни Цисси и Молли, всегда мечтавшей о младшей сестре, около елки.
- Нет, - так отвечают люди в большинстве своих случаев, и Андромеда исключением не была, хотя на самом деле ей все еще жгла душу обида, нанесенная словами Пьюсси, маленького мерзкого мальчика, сказавшего Меде, что ее отец – неудачник. Маленькие детские обиды были лишь отражением тех больших взрослых игр в политике, где Кигнус Блэк потерпел поражение и не получил желанного места, уступив Пьюсси.
- Не хочешь, не говори, - руки Лукреции были холодными и… цепкими при всей своей мягкости и аристократической изнеженности, - просто знай, что это не последний раз, когда тебя будут смешивать с грязью. Но главное – помни о том, что ты выше их всех, а они – чернь, какую фамилию они бы ни носили.
С тех пор Андромеда практически разучилась обижаться, ведь обида – признак того, что тебе небезразлично мнение того, кто ее тебе нанес. Все, что происходило вокруг или должно было произойти, Андромеда воспринимала с должным для соблюдения норм приличия смирением, но с готовностью при необходимости дать ответный удар.
Тед Тонкс принес свои извинения, и Андромеда, ничуть не выдав своего отношения к ним, была немало удивлена и почти тронута таким неожиданным изменением в поведении. Но одновременно с этим в ее душе поднялось нечто сродни раздражению и обиде. Неужели не было очевидно с первого взгляда то, что я делаю?
- Блэки, Тонкс… Почему я не удивлена?!
Начинается. Уж эта кошка не упустит возможности снять баллов сто со Слизерина. И, конечно, конечно, никому и в голову не придет, что Тонкс первым напал на Беллу, а я пыталась помочь мальчику. Никто ничего никогда не понимает. Никто и никогда.
Не до конца справедливые мысли Андромеды были прерваны суетой вокруг сломавшего руку Тонкса и мальчика с разбитой головой. Чисто из любопытства: как можно было упасть так, чтобы сломать себе руку? Хмурясь, она перевела взгляд на гриффиндорца, который все еще не мог твердо стоять на ногах. А ты… Ты даже никогда и не узнаешь, что тебе пытались помочь. Чтобы тебе в следующий раз упасть там, где никто тебя не найдет.
- Сестра, спасибо, что помогла этому малышу и не вмешивалась. Теперь им придется поверить, что ты не виновата. Обо мне не беспокойся.
- Не стоит благодарности, - часто, особенно пребывая в дурном расположении духа, Андромеда говорила так мало и скупо, что можно было подумать, что она считает слова и боится превысить определенный лимит, и сейчас был тот самый случай. Правда, этот случай отличался ото всех других тем, что в общении с сестрой Андромеда понимала, что Белле должно быть все ясно без слов, и поэтому она бросила на сестру один взгляд, которого, как ей казалось, должно быть достаточно, - все будет в порядке, - закончила она разговор ничего не значащими словами и продолжила идти вслед за МакГоннагал, держась на достаточной дистанции от хаффлпаффок.
Профессор Слагхорн встретил девочек и декана Гриффиндора изумлением и слабой попыткой вспомнить имена всех тех, кто преступил порог его кабинета, что едва не вызвало у Андромеды язвительную улыбку, которой ей очень хотелось показать всем этим пигалицам, чего они на самом деле стоят. Не будучи склонной к желанию унижать и мучить людей, Андромеда несколько испугалась своей злости, но потом тут же решила, что так им всем и надо. Глядя спокойным, не лишенным некой детской наглости взглядом профессору МакГоннагал в глаза, Андромеда ждала чего угодно, но говорить до того, как ее спросят, она не хотела, предоставляя эту возможность сестре.
- К вашим представлениям об излишней эмоциональности мы еще вернемся, мисс Блэк, - этими словами Минерва МакГоннагал завершила беседу с Беллатрисой и обратилась к Андромеде, - а вы, мисс Блэк, не посчитали необходимым повлиять на вашу столь несдержанную в эмоциях сестру? Или она обеспечивает вас тренировочным материалом для применения познаний в колдомедицине?
- Нет, - почти резко ответила Андромеда, высоко подняв голову, уже заранее зная, что ее за глаза назовут заносчивой, - я подошла к тому моменту, когда Чарити уже было нехорошо, поэтому все, что я могла сделать для нее, я сделала – я дала ей платок, когда меня попросили. Что до мистера Тонкса, то он поднял палочку на Беллу первым.
Слова о тренировочном материале могли бы и не задеть Андромеду, уверенную, что ее помощь мальчику совершенно точно не заслуживает подобных несправедливых слов, если бы не подобная реакция со стороны Тонкса. Спокойствие изменило Андромеде, и она, не отвечая на вопрос Минервы, задала свой.
- Почему, стоит попытаться кому-то помочь, как в этом видят все самое дурное? – Не сдержалась средняя Блэк, перенося на декана Гриффиндора обиду на Тонкса, - если бы… - она закусила губу, не зная, надо ли это говорить, но продолжила, - если бы это сделала не я, а кто-то из них, - она кивнула на Брейверман и Миллз, - вы бы не стали так говорить, - вот и все, оставалось только бежать после этих слов. Сказав все это, Андромеда хоть и подумала, что, наверное, не было в словах МакГоннагал того, что она услышала, но брать назад ничего не стала.

Беллатрикс всегда знала, что может положиться на сестру. Сейчас Андромеда преподнесла присутствующим версию, нисколько не отклоняющуюся от истины, и в то же время никак не порочащую ни старшую сестру, ни ее саму.
Сама же Беллатрикс чуть не вскипела, услышав несправедливые слова декана Гриффиндора. "Тренировочный материал"! Да как она смеет! Как только в голову могло прийти такое! За кого их здесь принимают, за кровопийц, монстров, убийц каких-то?! Пришлось сжать зубы, чтобы не зарычать.
Андромеду эти слова тоже оскорбили.
- Почему, стоит попытаться кому-то помочь, как в этом видят все самое дурное? Если бы это сделала не я, а кто-то из них, - девушка кивнула в сторону подруг той белой мыши, - вы бы не стали так говорить.
Беллатрикс показалось, что сестра вот-вот заплачет или, что еще хуже, убежит. Она вновь взяла ее за руку.
В кабинет вошел Тонкс, заштопанный и подновленный.
- Это правда, мистер Тонкс?
О, сейчас мы услышим столько правды, что потом до вечера с ушей не снимешь.
Парень начал бодро и с энтузиазмом излагать свое мнение. Вот уж о чем его никто не спрашивал. Речь сочинял, наверное, всю дорогу от Больничного крыла. В начале его риторических экзерциций Беллатрикс чуть поморщилась, а вот окончание привело ее в ярость. Кажется, ярость - это норма для сегодняшнего дня.
- Я мог бы сейчас сказать, что хотел просто предотвратить  насилие над Чарити, но это будет не вся правда – ведь Белла уже нанесла удар, весьма эффектный и достигший цели, думаю, она бы не стала продолжать.
Насилие? Одно-единственное заклинание, вызывающее всего лишь рвоту (а не зубную боль, к примеру), он называет насилием? "Она бы не стала продолжать"... Этот придурок, нет, этот подлец думает, что кто-то из присутствующих может счесть ее заклинание всего лишь началом? Пытать она, что ли, собиралась девчонку?
- Можно сказать, что мы с Беллатрикс  попытались на практике решить,  играет ли кровь, текущая в волшебнике, решающее значение при  использовании заклинаний.
- Мистер Тонкс, мне не нужна лишняя практика, чтобы убедиться в том, в чем я уверена. А теперь и вы, надеюсь, удостоверились. Но речь не об этом. Вы отсутствовали, когда я сообщила профессору Слагхорну и профессору МакГонагалл, что признаю свою вину в излишней вспыльчивости и готова принести извинения мисс Бербидж, если это потребуется.
Беллатрикс сочла нужным повторить это в присутствии Тонкса, чтобы отрезать себе пути к отступлению, которое казалось таким соблазнительным, а заодно и отмести обвинения в заносчивости и жестокости.
- Но, профессор Слагхорн, профессор МакГонагалл, - обратилась девушка к деканам, - по какому праву мистер Тонкс говорит о каком-то насилии? Он считает меня способной продолжать издевательства над жертвой заклинания, пусть даже и моего собственного? Он считает меня палачом, пожирателем младенцев? Сражаясь с ним, я защищалась, потому что он действительно первым напал на меня, и я чудом увернулась. Но он не был беззащитен. А этому первокурснику мы с Андромедой оказывали первую помощь, в то время как мистер Тонкс оскорблял нас неуместными предположениями, что мы усугубляем состояние пострадавшего.
Послушать этого Тонкса, так мы с Андромедой собирались украсить к Рождеству гостиную Слизерина внутренностями учеников остальных факультетов. Я-то думала, это девчонки наплетут каких-нибудь ужасов, а тут Тонкс боггартов раздает...
- Мистер Тонкс, скажите прямо, в чем вы можете меня обвинить? Если только в однократном применении заклинания к мисс Бербидж, то ваше нападение на меня кажется мне несправедливым, и я тоже требую извинений.

Быть деканом - это огромная ответственность. А быть деканом Слизерина - и вовсе тяжелая ноша. Или, скажем так, оставаться справедливым человеком, будучи деканом этого факультета... Многие его предшественники не испытывали никаких моральных затруднений в подобных ситуациях. Они последовательно отстаивали права чистокровных, не скрывая своей предвзятости. Это не прибавляло факультету популярности, а самим его ученикам мудрости. Впрочем, долгие годы, да что там... десятилетия и века от них не ждали ни того, ни другого.
При Горации дела пошли несколько иначе. Нет, он никогда не пытался всерьез переубедить слизеринцев в абсурдности теории чистоты крови. Более того, он сам нет-нет да и радовался в глубине души успехам какого-нибудь потомственного чистокровного и старался скрыть снисходительность, объясняя в сотый раз материал глупому магглорожденному. Однако для Слагхорна это оставалось лишь одной из теорий, а не догматом и уж тем более не поводом для "священной инквизиции". Иногда жизнь опровергала эту теорию совершенно, а порой словно бы подтверждала. Так или иначе, как истинный ученый Гораций не торопился полагать эти взгляды в основу своего мировоззрения и настраивал на ту же неторопливость учеников. Он использовал все свое красноречие, весь свой опыт убеждения и все влияние, чтобы убедить подопечных: следует быть дальновидными и использовать все возможности, которые предоставляет судьба. Даже если это полезное знакомство с, как многие сказали бы, "грязнокровкой". Власть, лишь власть имеет значение. Если ты страстно ее желаешь, то должен учиться быть дипломатом и не показывать своих истинных чувств. Должен поумерить брезгливость и порой пожимать руки тем людям, которых никогда бы не назвал себе ровней.
Вместе с тем, профессор Слагхорн старался чувствовать ту критическую точку, за которой начнется уже его отторжение учениками факультета. Ему приходилось нередко балансировать на грани, выбирая между голосом совести и голосом осторожности. Он должен был оставаться для своих человеком авторитетным, уважаемым и любимым. Иначе однажды все рисковало бы выйти из-под контроля совершенно. Каким мог быть слизеринский бунт - бессмысленный и беспощадный? - Гораций узнавать не желал.
И вот теперь ему снова предстояло судить своих учеников. Да не кого-нибудь, а самих сестер Блэк. Судить, с одной стороны, так, чтобы по возможности отбить у них желание к аналогичным поступкам... хотя бы в ближайшее время. С другой, постараться сохранить их расположение и не настроить против себя их семейство. Вражда с Блэками была последним, что ему было надо в жизни. Ведь она цепной реакций повлекла бы за собой возмущение Лестрейнджей, Пруэттов и многих других близких Блэкам родов. Гораций несколько неприязненно посмотрел на Минерву.
Чего она ждет от меня? Публичной порки Беллатрикс?
Профессор Слагхорн недолюбливал Минерву МакГонагалл. Она давила. Все время давила - скрыто, явно... Подталкивала его к необдуманным, невыгодным решениям. В угоду чему? Своему характеру? Своему чувству справедливости? В поисках выгоды для гриффиндорцев? Горация мало заботили мотивы профессора МакГонагалл, на самом деле. Он просто чувствовал напряжение и уже на автомате начинал ей сопротивляться.
Профессор Слагхорн, не поднимаясь со своего места (а зачем? Минерва все равно была выше - хоть на табурет становись), воззрился на Беллатрикс Блэк. Его обычно рассеянный взгляд сейчас приобрел некоторый оттенок раздраженности. Можно было ожидать, что он сейчас вот-вот начнет распекать девушку, однако...
- Если вы действительно хотите знать мое мнение, профессор МакГонагалл, то оно таково. Мисс Чарити Бербидж, конечно же, не заслужила того, что с ней произошло. Я однозначно осуждаю действия мисс Беллатрикс Блэк. Дуэли в стенах школы строго запрещены, равно как и нападения на других учеников. Тем не менее, я расцениваю слова мисс Бербидж как открытую провокацию. Всем известно, сколь болезненной является в магическом сообществе тема чистоты крови. И любые резкие слова или вызывающее поведение никогда не приведут нас к пониманию и миру. Поэтому я точно так же осуждаю и ее слова, точнее, ту форму, в которую она облекла свою, как выразилась мисс Миллз, "здравую мысль". - Профессор Слагхорн чуть возвысил голос. - Я настаиваю на том, чтобы деканы всех факультетов учили своих подопечных уважать оппонентов. Поэтому для меня равно недопустимы как действия мисс Блэк, так и слова мисс Бербидж. Беллатрикс, - Гораций прямо обратился к девушке, - вы меня очень расстроили и разочаровали. Где ваша выдержка, которой я так часто восхищался? Где ваше острословие, которым вы могли бы защитить свои взгляды куда лучше и выгодней, чем это сделали сегодня? И какое гнусное заклинание, совсем неподходящее для такой достойной девушки, коей вы являетесь... Я очень-очень разочарован, мисс Блэк.
Профессор Слагхорн покачал головой.
- Я вынужден снять очки с факультета. Шестьдесят, мисс Блэк. Почувствуйте как следует, какой огромный путь надо будет вам пройти до мудрости, а вашим однокурсникам до прежнего выгодного положения.
Декан Слизерина помолчал несколько мгновений, задумчиво проводя большими пальцами рук по указательным.
- Также я считаю уместным обоюдное принесение извинений. Я не могу принудить к этому ни одну из сторон, но считаю это крайне желательным. Мисс Блэк и мисс Бербидж показали бы себя в лучшем свете, если бы признали, что такими методами острые проблемы не решаются. Я поговорю с деканом Хаффлпаффа на эту тему. Надеюсь, профессор Стебль сможет внушить мисс Бербидж необходимость подобного действия. Что до вас, мистер Тонкс... - Голос профессора Слагхорна стал скрипуче-равнодушным. - Это, конечно, похвально, что вы не прошли мимо, но ваши методы также оставляют желать лучшего. И вы сами это признали, сказав, что очевидным образом мисс Бербидж уже не нуждалась в защите. Вам просто хотелось подраться. Вот и повод будто бы благородный подвернулся... Да только нападать на девушку едва ли не спины - это не по-рыцарски, мистер Тонкс. Вам ведь не все равно, верно? Вопросы чести для вас не пустой звук? - Декан Слизерина вопросительно приподнял брови и задумчиво отодвинул от себя чернильницу. - Так или иначе, ваши действия я бы также квалифицировал как разжигание дуэли, а следовательно, они требуют взыскания. Учитывая смягчающее обстоятельство в виде пусть неявного, но все-таки имевшего место стремления заступиться за мисс Бербидж, тридцати баллов с вас будет вполне достаточно.
Прохладный взгляд на подруг Чарити.
- Мисс Брейверман, мисс Миллз, я не знаю, что предшествовало столь бурной реакции мисс Бербидж. Однако я не вижу повода ей проявляться в стенах школы. Какие бы взгляды на чистоту крови ни властвовали вовне, в Хогвартсе любой ученик может рассчитывать на непредвзятое отношение со стороны преподавателей. Мы с одинаковой тщательностью учим как детей из чистокровных семей, так и полукровок, и магглорожденных. И я с большим неодобрением отношусь к любым попыткам разжечь конфликт на этой почве. Неважно, исходят они от чистокровного ученика, или от любого другого. Постарайтесь впредь обсуждать подобные вопросы менее публично. Уважайте чувства других людей, даже если они, на ваш взгляд, заблуждаются. Унижение еще никого не исправило.
Когда же профессор Слагхорн обратился к Андромеде, его взгляд и голос впервые заметно потеплели.
- Мисс Андромеда Блэк, мне хотелось бы поблагодарить вас за выдержку и участие. Очень жаль, что вам приходится держать ответ вместе с Беллатрикс, когда именно вы повели себя самым наилучшим и достойным факультета образом. Вы не поддались эмоциям и постарались оказать помощь случайной жертве этого происшествия. Я считаю необходимым это отметить, поэтому присуждаю вам десять баллов. Едва ли в подобной ситуации я могу присудить вам большее их количество, но знайте, что благородство числами не измеряется.
Декан Слизерина немного устало вздохнул.
- Готов ответить на возможные вопросы, однако, со своей стороны, после отправки сов семействам Блэк и Тонкс считаю инцидент исчерпанным.

Бессмысленно. Совершенно бессмысленно. Выдержав несколько выразительных взглядов, Андромеда ответила Брейверман и прочим еще более тяжелым взором, но говорить уже более не стала. Мысли, что речные камешки, сбивались и перемешивались в потоке происходящего, не предпринимая попыток придумать какой-то оригинальный или правдоподобный ответ. Кажется, каждый услышал и сказал то, что хотел, не считаясь с другими, что, в общем-то, было практически верным, но в ситуации маленького взрыва несколько бесполезным.
- Благородство числами не измеряется, - невозможно было не почувствовать того смягчения и той теплоты, что досталась Андромеде от Слагхорна, и она, кажется, даже улыбнулась уголками губ, услышав то, что сказал ей ее декан.
Спасибо вам. Мысленное обращение к декану так и осталось невысказанным, но тень улыбки, мелькнувшая на лице Андромеды, не должна была остаться незамеченной для декана. Он перемешал сапфиры и изумруды в школьных часах и отпустил всех с миром, предложив желающим остаться для обсуждения этого вопроса, но почему-то оных в компании единодушных хаффлпаффцев и рейвенкловцев не нашлось, впрочем, как равно и среди слизеринцев.
- Я пойду, - коротко сказала Андромеда на прощание сестре и через несколько мгновений скрылась за углом коридора, уводящего от бессмыслицы и суеты школьных конфликтов на тему, об которую уже все сточили языки.
Извинения за опоздания профессор Бинс принял молча. Судя по всему, он даже не заметил и не узнал в Андромеде ту, что никогда не опаздывает, поэтому кроме короткого «проходите» не сказал ничего.
- Джесс Лафингтон пожертвовал своей жизнью ради попытки мирного договора с великанами, чего от него никто не ожидал… - Бубнил под нос Бинс.
Благородство числами не измеряется…
- Еще в школе, будучи капитаном сборной Слизерина с тысяча семьсот сорок восьмого года, когда, как известно, был найден Бессонный мак, по тысяча семьсот пятьдесят второй год, когда помимо знаменитого сражения с вампирами у холма Мортем был произведена попытка взрыва в Министерстве Магии, вследствие которой было казнено…
Слушать Бинса было невыносимо. Равно как и задумываться над его словами. Любопытно: почему же от Лафингтона никто не ожидал такого поступка? Уже вряд ли потому, что он был капитаном сборной по квиддичу. Ну, да, конечно, он же был слизеринцем.
Слова декана о благородстве, обычно приписываемом гриффиндорцам, которых там и вовсе не было, заглушали тоскливое чувство несправедливости. То есть были, конечно… Один. Был. Андромеда вспомнила свой мысленный выплеск обиды на мальчика, которому она зачем-то пожелала не скорейшего выздоровления, как это положено, а… Она даже поморщилась, вспомнив, что подумала в тот момент, а уж зная, какую силу имеют даже мысли волшебников, ей стало почти стыдно за то, что она подумала, не сдержав эмоции. Надо узнать, что с ним, - неожиданно сказал внутренний голос, который она тут же попыталась заткнуть. Зачем? Очевидно же, что с ним все в порядке. Можно подумать, сотрясение мозга – это такая беда! Не думаю, что Помфри не смогла бы ему помочь.
- Он был чистокровным аристократом, поэтому немного знал о труде, но в бою показал себя как достойный воин…
Что? Неужели из них никто, совершенно никто не представляет себе, что такое аристократия на самом деле? Неужели все, на что их хватает, это обвинение в узости взглядов и иронических взглядов на белые перчатки? Нет, перед такими и бисер…
- Андромеда, - тихо позвала сидящая через ряд Флинт, - ты можешь после лекции помочь мне с зельеварением?
Могу ли я? Хочу ли я?
- Нет, - неожиданно для самой себя ответила она, - я… Занята. Давай вечером.

***

Тонкой паутинкой искрящегося морозца были покрыты высокие окна Больничного крыла, сквозь которые столь причудливо проникал свет, которого с каждым приходящим ноябрьским днем становилось все меньше. И так хотелось оставить себе кусочек таящего тепла, чтобы пережить грядущую зиму, а зимы всегда столь трудно давались теплолюбивой Андромеде. Гостиная Слизерина давала спасительную прохладу в  знойные дни поздней весны, но зимой и осенью там было хоть и не холодно, но все-таки и не слишком уютно. По крайней мере, не так, как было дома.
Дом, равно как и Больничное крыло, всегда был полон светом. Еще два месяца.
- С ним все в порядке, мисс Блэк, ему надо просто отлежаться пару дней, - не отрываясь от своих дел, ответила мадам Помфри.
- Ясно. Благодарю, мадам Помфри.
Что ж, миссия выполнена, можно с чувством выполненного долга и удовлетворения возвращаться обратно. Бросив еще один взгляд на спящего на одной из коек мальчика, Андромеда направилась к выходу. Ей не было жаль, что она не застала его бодрствующим. В конце концов, о чем бы они говорили? Что бы она ему сказала, как объяснила бы свой приход? Все это было бы лишним.
Когда придет зима, мы все поедем домой. И там не будет никого, кого я не люблю. Никого… А тем, кого я не люблю, будет очень-очень плохо… Наверное, можно будет сходить к озеру. На льду, конечно, опасно, но мы не пойдем туда… Как хорошо мы тогда с Нарциссой…
- Блэк? – вернул слизеринку с небес на землю чей-то голос.
Как… неожиданно.
- Не думал тебя встретить… тут.
Да я, признаться, тоже.
- Обращаешься по фамилии – не забывай добавлять «мисс», - устало сказала Меда, устав от перепадов в поведении Теда, - если ты тоже к нему, - она кивнула в сторону мальчика, - не буди его. Он, наверное, устал.
Она не знала, что добавить еще. Обойти и отправиться своей дорогой? Возможно, это был бы самый простой выход.

Everyone…
Когда живешь с отскакивающими от зубов истинами чуть больше пятнадцати лет, трудно изменить мнение, тем более, на то, что лишает тебя некоторых привилегий. Вернее, это не столько трудно, сколько невыгодно. Слизерин не потому стал оплотом чистокровных, что его основатель считал магглорожденных не слишком способными к магии. Он считал их бесперспективным вложением, потраченным впустую временем и, что еще хуже, потенциальной угрозой для сохранения магического общества. Салазар Слизерин был не настолько глуп, чтобы считать, что твои предки действительно могут повлиять на то, насколько успешно ты машешь палочкой. Другое дело, что твои предки могут дать тебе неплохую почву для тех семян величия, что в тебе есть. Деньгами, славой, положением – чем угодно. У нечистокровных этого не было, а потому рассчитывать на них рискованно, а никто, тем более слизеринцы, не любят неудачных вложений.
…but us…
Когда тебя растят едва ли не как принцессу, совершенно невозможно признать, что и остальные ничем не хуже. Бэрбидж, Брейвермен, Аббот, Миллз… Конечно, всем девочкам говорят, что они принцессы и красавицы, но ты-то знаешь, что их, на самом деле, просто утешали, а настоящая принцесса может быть только одна. И, бесспорно, это ты. Ну, может быть, еще твои сестры.
…is…
Когда ты не видишь никакой необходимости в том, чтобы что-то менять в своей без того благополучной и спокойной жизни, но от бесхитростного вопроса «Зачем?» становится как-то неловко, и все твои аргументы, которые казались действительно убедительными дома или в гостиной факультета, моментально меркнут.
…the enemy*.

А мыслей в голове много-много, но главная – не ударить в грязь лицом. Солгать, исказить, вывернуть наизнанку, но ответить достойно, чтобы потом тебя не смогла упрекнуть ни одна из сторон. Сказать правду – не получится. Ее и нет по сути, этой правды. Кто-то действительно верит в то, что нечистокровные a priori слабее чистокровных; кто-то предпочитает делать вид, что верит во все эти сказки, чтобы держаться на плаву; кто-то просто хочет контролировать тех, кто не вырос в магическом обществе… Можно, конечно, сказать, что, допустим, у Блэков все это синтезировало и умножилось вдвойне, поэтому с ними о вопросах чистоты крови говорить бессмысленно.
Но со мной же не бессмысленно. Я же могу посмотреть на все это под другим углом.
- Ты спрашиваешь, кому это нужно? Прежде всего, Тед, всегда стоит твоя семья. Может, у тебя это как-то иначе, но меня всегда воспитывали так, и я согласна с этим. Не друзья, не идеалы, не интересы, а именно семья, - Андромеда не сказала «род» или «фамилия», она заговорила именно о семье, - моя семья – Блэк, и я всегда буду с ней, какой бы темной она ни казалась остальным**, - она выдохнула, - факультет – мой второй дом. Ты думаешь, что Слизерин – это змеиное гнездо? Ты ошибаешься. Все так любят говорить о нас, словно много знают о нас, но на самом деле… - Она не закончила фразу, не найдя подходящих слов, - пойдем. Мы можем его разбудить.
Они вышли из светлого Больничного крыла, и Андромеда продолжила.
- Наверное, тебе кажется, что я ненавижу нечистокровных? Конечно, я же слизеринка, я же Блэк. Но ты снова ошибаешься. Мне просто все равно, - она подняла глаза, - никто из них меня не волнует. И не потому, что я смотрю на них свысока. Так всего лишь сложились обстоятельства, - она чуть пожала плечами, - вот и все.

Разве разглядишь себя, когда на тебе
покрытая вышивкой  рубашка времен Виктории?
Дж. Голсуорси, «Пустыня в цвету»

По стеклу окна яростно барабанил дождь. Не было на улице теперь никакого снега. Вся снежная сказка позднего ноября растворилась как сон, и все вновь погрузилось в сырость и блеклость тяжелых осенних дней. Андромеда посмотрела в темное окно, но не увидела там ничего, кроме отражения себя и стоящего рядом Теда. Встретившись взглядом сама с собой, она словно спросила: "И что теперь?». Не до конца понимая, кому и к чему был адресован этот странный вопрос, она чуть нахмурилась и отвернулась от окна.
А тем временем Тед продолжал, и, кажется, ему было что сказать. Пожалуй, всем магглорожденным, полукровкам, сквиббам, «предателям крови» было что сказать чистокровным снобам, но тогда Андромеда не брала всерьез все это. И пускай где-то есть Тот-кого-нельзя-называть, а есть и те, кто от него страдают, но каким образом это должно волновать ее?
Семья, кровь, волшебство… Сколько раз за один только этот день были произнесены эти слова, и сколько до этого их произносили другие, отчаянно пытаясь переубедить друг друга. А сколько будет еще произнесено в попытке если не изменить эту историю, то хотя бы поставить в ней точку победой одной из сторон?
Зачем? Зачем ты мне все это говоришь? Почему тебя это волнует? Почему меня должно волновать это? Немой вопрос Андромеды был отражен в ее темных глазах, глядевших на Теда несколько пытливо, но все же спокойно. Она не хотела переубеждать. Она не хотела победить, уложить на лопатки своего собеседника, заставить его чувствовать себя униженным. Ей было просто… интересно.
А вот какую цель преследовал Тед, она не знала.

Вдруг почувствовав, как он взял ее за локоть, она даже не успела дернуться, чтобы освободиться от его руки. К счастью, он отпустил ее до того, как она успела возмутиться. Что ты?.. Что ты делаешь?
- Смотри! – Он указал рукой куда-то далеко за пределы Хогвартса, - в той стороне мой дом. Там живет моя семья.  Все, естественно, магглы, ни капли волшебного в них нет, бабушка вообще вряд ли понимает, где я учусь. Мои родители. Я не знаю, что происходило в их душе, когда они узнали, что их сын – не человек. Но они – приняли. Потому что любят. Потому что – семья. Понимаешь?
Не понимаю… Она была необъяснимо упряма, и не хотела так просто сдаваться. Слова Теда укололи Андромеду, ведь она прекрасно знала, что ее семья ни за что не примет ее, если она решится на что-то, что им придется не по душе. 
Но она не хотела говорить об этом Теду. Она не хотела, чтобы он знал о том, что ее семья, о которой она только что говорила, может ее… не принять в какой-то момент. В какой-то миг ей и самой показалось странным, что семья может отказаться ее принимать в случае ее ошибки, потому что она не могла и представить, что отказалась бы от своих сестер, если бы они сделали что-то дурное. Впрочем, какое это имеет значение, если ничего подобного в ближайшее время не предвидится.
- И как тебе может быть «все равно» на кого-то лишь потому, что в его жилах течет другая кровь?
Это было уже слишком. Шаг за шагом Тед приближал ее к мысли о том, что не имеет значения твое происхождение, и сама Андромеда была если не согласна с этим, то хотя бы не желала спорить. Вот только дело было не только и не столько в том, кто заслуживает одного отношения, а кто – другого, а в том, что она прожила все пятнадцать лет с совершенно другим мировоззрением, и ей ни к чему была такая неожиданная революция в сознании. Так жила она, так живут ее сестры и братья, и так жили Блэки много столетий. Покуда Тед Тонкс не решил завести с Андромедой Блэк разговор о том, что уже давно решено и не подлежит пересмотру! Нет, так просто не может быть.
- Ты меня не совсем понял, - начала отвечать Андромеда повернувшемуся к ней Теду, - дело не в том, что мне безразличны исключительно магглорожденные, а в том, что это относится ко всем, кто стоит за гранью круга моих близких людей. Ты же видел, что я не кидаюсь с палочкой наперевес сражаться с магглорожденными. Я… - Она не знала, чем закончить начатое предложение, - я просто…
Ну как я могу тебе объяснить, что я так живу, все Блэки так живут, все чистокровные так живут, и мы не желаем ничего менять. Потому что так – правильно. Это право сильных, право рождения, что угодно…
Но было сказано слишком много, чтобы промолчать, и слишком мало, чтобы действительно изменить что-то за пару минут. Но ровно достаточно для того, чтобы задуматься.
- Я не знаю, Тед, - неожиданно сказала она, - так… получилось. Никто не виноват, что кому-то при рождении везет больше, а кому-то меньше… Просто, знаешь… Я думаю, не мы с тобой первые, кто начал этот разговор. И не первые, кто потерпит поражение, пытаясь понять друг друга. Неужели все это так важно для тебя?

"To go north, you must journey south,
to reach the west you must go east.
To go forward you must go back and to touch the light
you must pass beneath the shadow".

Важно...
Будь на месте Теда иной человек, она бы, пожалуй, испытала к нему жалость или сострадание: ему не повезло родиться по другую сторону, среди простых людей, и любой этой крови всегда будет считаться ошибкой природы в магическом сообществе. Но жалеть Теда было как-то даже неловко, несмотря на то, что получил он на сегодня достаточно, как от ее старшей сестры, так и преподавателей Хогвартса. Казалось, его только распалял азарт борьбы, и возьми кто-то маховик да предложи ему вернуться на несколько часов назад, чтобы избежать внутреннего двора и спокойно жить себе дальше, довольствуясь тем, чем есть, он бы все равно не согласился.
Кто заставлял Теда продолжать разговор, который Андромеда была готова закончить? Но он отчего-то не остановился на достигнутом эффекте, словно пытаясь приблизиться к чему-то большему.
Но неужели это что-то меняет?
- Важно, Андромеда. Мне… осточертела эта стенка, которая всегда, всегда есть между нами. Между такими, как ты, и такими, как я. Знаешь, мне  в детстве твердили одну вещь, которую я начал понимать только сейчас: в жизни самое трудное, но самое необходимое – это отношения между людьми.
А в ее детстве было не так. Ей не хотелось в этом признаваться, потому что это значило бы - признать за собой поражение, пускай, маленькое, но все же весомое. Словно взять перо и расписаться в том, что Блэки безупречны не во всем, а разве можно кому-то давать хотя бы повод сомневаться в Древнейшем и Благороднейшем Доме?

Когда Тед сказал Андромеде, что она могла бы сойти за "нормального маггла", губы ее тронула почти незаметная улыбка, которую она тут же попыталась скрыть. Мысль была опасно заманчивой. Какой бы она была, родись в каком-нибудь обычном английском городе в семье самых обычных магглов с самыми обычными именами и самой обычной, почти заурядной фамилией? О, нет, темноглазая Андромеда Блэк не была бы уже той пятнадцатилетней девочкой в белых перчатках, что мы знаем сейчас.
- Кстати... хочешь проверить? Чтоб понять, кому «повезло», а кому нет, чтоб лучше узнать тех, от кого вы пытаетесь отгородиться… да и просто, из интереса. Прогуляемся по человеческому городу? До каникул, ясное дело, ещё далеко, но когда-нибудь они, определённо, настанут, и посвятить один денёк подобной экскурсии, думаю, будет небезынтересно нам обоим.
Что?..
На первые пару мгновений Андромеда опешила, не зная, что сказать в ответ на это возмутительно заманчивое, но пугающее предложение. Необходимость выбраться одной в маггловский город, гипотетическая возможность того, что об это узнает семья, неуверенность в собственной смелости - все эти бесспорно важные проблемы меркли на фоне одной единственной, волновавшей Андромеду более других.
Как ему может быть не все равно? Ему не изменить всех, что толку от того, что он изменит одного человека? Все останется как прежде.
Может, я ему нравлюсь? Ну только этого не хватало в этой истории.
- Тед, я... - взгляд ее заскользил по стене позади стоящего перед ней юноши, словно пытаясь схватиться за что-то, способное ей помочь, но стена была предательски гладкой, а потому придумывать ответ приходилось самой. Сказать, что родители "не пустят", как-то совсем неловко, почти стыдно, хотя не то чтобы это не было правдой.
- Хорошо, я согласна, - выдохнув, ответила она. Я это сказала? Не выпалила, не прошептала, но спокойно и ровно приняла это предложение, словно это было приглашение на вальс или нечто подобное, - правда, до каникул еще далеко... - Андромеда улыбнулась, и эта улыбка была почти теплой, - спасибо, - за доверие, - а сейчас, извини, мне надо идти. Меня ждут сестры.