– Привет, пап.
Эта встреча, как и все предыдущие за последние пять лет, начиналась словами «привет, пап». Иногда варьировалась, например, после «пап» можно было добавить «с днем рождения» или «счастливого рождества, пап», но, в общем, это не меняло ни сути приветствия, ни ответа отца.
– Привет, – послушно отвечает мужчина лет сорока пяти с седыми висками и слегка растерянным выражением лица. – А ты кто?
В эту встречу, как и во все предыдущие, Мэгги терпеливо объясняет Эрнесту Малкину, что она его дочь и пришла его проведать в больнице святого Мунго. Мужчина удивляется каждому из этих фактов – что его зовут Эрнест, что у него есть дочь, что он госпитализирован. Потом они садятся друг напротив друга в кресла у окна, и Магдалина рассказывает папе о событиях своей бестолковой юной жизни, а он благожелательно улыбается и даже, кажется, гордится своей дочерью. Затем Мэгги умолкает и умоляюще смотрит на отца. Ей кажется, что в этот раз – вот в этот, именно этот, наперекор всем предыдущим разам – отец не забудет её. Что к нему вернется память и сознание, силой любви, магии, чего угодно, что этот кошмар длиною в пять лет прервется и они смогут вместе вернуться домой к матери, которая будет плакать и смеяться от радости.
– Прошу прощения, – тихонько говорит Эрнест, наклоняясь вперед. – Мне неудобно спрашивать… как вас зовут?
И Магдалина слабо улыбается и мотает головой. Говорит, что просто зашла проведать, похлопывает по руке или обнимает и прощается. Выходит, не глядя по сторонам, уткнувшись взглядом в неведомое далёко, немного не при себе, оставившая часть себя там, в палате, рядом с папой.
…и натыкается на медсестру.
– Ой, прошу прощения. Я вас едва не сбила.
Мэгги поднимает голову и никак не может взять в фокус лицо светловолосой девушки, в которую едва не врезалась. Понимает, что стоило бы извиниться – это скорее её вина, её рассеянность, но не может и не хочет говорить. Это даже смешно, чтобы Магдалина не хотела ничего сказать, пошутить, извиниться, загладить свою вину; как много природной веселости и непосредственности обирают у человека происшествия, после которых их родственники навсегда поселяются в больничных стенах.
– Ты ведь Магдалина, да?
Это неожиданный поворот. Мэгги встряхивает головой и заставляет себя всмотреться в медсестру внимательнее. Во-первых, перед ней была не медсестра – на бейджике выделяется надпись «стажер». Во-вторых, они, судя по всему, знакомы, и Магдалина, надо признать, решила воспользоваться подсказкой и прочла имя девушки на все том же бейджике. Эммилин Вэнс.
– Эммилин, – её нестрашно было встретить в Мунго; Мэгги помнила Эмми, светлое существо, поразительно доброе и отзывчивое, для Эмми эти прилагательные не были избитыми и пошлыми – они, в самом деле, отражали её суть. Единорожек Эммилин. – Привет, – Магдалина словно очнулась и расплылась в улыбке: широкой, искренней. – привет, Мерлин, это правда ты. Мерлин! Мы же год не виделись. Как ты? Как был последний год в Хогвартсе?
Они вроде бы не дружили уж очень тесно в Школе, но точно пересекались время от времени; память услужливо связывала ниточку мисс Вэнс с гриффиндорцами, кажется, она водилась с Мародерами, и Лили, и другими девочками… Марлен? Этого Мэгги уже не помнит, хотя своей способностью запоминать лица и имена заслуженно гордится. В самом деле, все больше и больше знакомых выпускается их Хогвартса; все они теперь здесь, в большом взрослом мире, пытаются найти свое место. Как странно осознавать это.
И как приятно встретить кого-то знакомого и дружелюбного в месте, которое привык связывать с горечью.

[AVA]http://s7.uploads.ru/0HL2U.jpg[/AVA]

– Ой, всего сразу и не расскажешь... хотя как? Как у всех, с сентября началась подготовка к выпускным экзаменам. Ну сама помнишь.
Магдалина помнит, конечно. Это было всего год назад, как можно забыть этот ужас длиною в десять месяцев, когда с сентября и по июнь тебе твердят: экзамены, экзамены! У неё седьмой курс вообще вышел круговоротом занятий, тренировок, дополнительных занятий, дополнительных тренировок… а ещё бессонных ночей из-за некоторых симпатичных однокурсников.
А Лин наверняка прыгнула из огня да в полымя – после выпуска на стажировку в больницу, тут наверняка времени на отдых не предполагается.
– Ты спешишь? Если нет, то мы могли бы выпить чай в кафетерии. Он тут неплохой да и пирожные очень даже вкусные.
– Нет? – говорит Мэгги слегка вопросительным тоном.
Наверное, не спешит? Она отпросилась на всю первую половину дня; час на визит к отцу, и ещё пару часов, чтоб прийти в себя. Мэгги и без того забывчивая и несосредоточенная на работе, а сейчас она в том состоянии, что может пришить клиента к мантии запросто. Так что чай… к тому же с милой Эммилин. Было бы здорово. 
– То есть… пойдем, конечно.
Лин ведет, и Магдалина плетется хвостиком. Они заказывают чай и берут пирожные – «лимонное, пожалуйста», – садятся в уголке. Несколько минут Мэгги помешивает чай, хотя помешивать там нечего, она его пьет без сахара. У неё все ещё стоит перед глазами папино лицо, такое беззаботно-умиротворенное, такое… пустое. А ведь он обычно (раньше?) был сосредоточен, слегка хмурился, жевал карандаш и тихонько бормотал себе что-то под нос. Увлеченно рассказывал истории про самые невероятные артефакты. Жестикулировал. Спрашивал… что-то, помимо имени собственной дочери.
Магдалина не без усилий оторвала взгляд от чашки – завораживающе белая чашка – и посмотрела на Эммилин.
– Да. Так вот. Как был твой последний год в Хогвартсе? Украла сердце какого-нибудь гриффиндорца? – улыбается и ломается ложечкой пирожное. В самом деле, перед ней сидит самый солнечный человек из когда-либо встреченных ею (ну, разве что Лили Эванс может посоревноваться за это звание). Не время грустить.

[AVA]http://s7.uploads.ru/0HL2U.jpg[/AVA]

– Да нууу, – отвечает Эммилин и смеется.
Смех у неё очень светлый и заразительный; Мэгги, словно зеркало, отвечает улыбкой. Она, кажется, ужасно соскучилась по таким простым девчачьим разговорам, по возможности обменяться незначительными в глобальном контексте, но лично-важными новостями.
– Я ушла от родителей. Прохожу стажировку в Мунго, живу одна, ни на что, кроме работы меня не хватает.
Магдалина кивает, не уверенная, нужно ли ей посочувствовать Эммилин или поддержать. Она не знает, а может, просто не помнит, хорошие ли у Лин отношения с родителями, и был ли её поступок актом сорвавшегося терпения или просто шагом во взрослую жизнь. Поэтому – просто кивает и отламывает кусочек пирожного и довольно жмурится; оно и правда лимонное и вкусное.
– В общем, как-то так. А вот что у тебя? А ну-ка, рассказывай, не обзавелась ли женихом за прошедший год? Ты вообще еще мисс Малкин? А то кто тебя знает, мало ли, нашелся тот, кто украл твое сердце?
Мэгги фыркает и смущенно улыбается. Нет, не потому, что Эммилин угадала; Мэгги всегда ужасно смущается, когда речь заходит о её личной жизни. Потому что, ну, надо признать, этой жизни нет. И никогда толком не было, если не считать стайки поклонников в Хогвартсе, которых хватало на прогулку в Хогсмид, робкий поцелуй и держание рук. А потом… все как-то само собой заканчивалось. То ли она всё время отменяла свидания из-за дополнительных тренировок, то ли они пугались её яркого темперамента, смешанного с рассеянностью, ну, и не то чтобы она хоть раз была толком влюблена. Сейчас же у неё не оставалось особо ни возможности, ни времени на отношения.
– Я подрабатываю у тети в ателье, помогаю с мантиями. У меня совершенно не получается, – признается Мэгги, – но нужно было накопить на метлу. В сентябре буду участвовать в отборочных по квиддичу, сразу в несколько команд, наверное. Может, куда-нибудь и возьмут, – Магдалина опускает глаза и вертит чашку в руках. У неё полная уверенность в своих способностях регулярно сменялась чистой паникой, так что она даже не могла сказать, каковы её шансы действительно попасть в состав – хотя бы запасной! – английских команд. – А насчет женихов… ещё не нашелся храбрец, готовый подарить мне свою фамилию. Думаю, я распугиваю их своей любовью к квоффлам, – отчасти правда, разве нет? – Но! Несколько недель назад я была в кафе с одним очаровательным молодым человеком. Он стойко держал оборону, ровно до тех пор, пока я не уронила на него крем-брюлле. С тех пор женихов у меня больше нет, – Магдалина строит опечаленную мордочку, но её серые глаза смеются.
Между тем, история – чистая правда. И Кристофер придумал уже с дюжину шуток об этом, и придумал бы больше, но сердитый щелбан резко остановил безудержный поток его фантазии. Криса Мэгги даже не подумала упоминать; он был ей другом, а к тому же, она точно не станет рассказывать Эммилин об Искателях. Это было как-то… неприятно? Иметь такой секрет, о котором просто так не скажешь человеку, сколько бы ты ему не доверял.
– Я не знала, что ты хочешь стать доктором, – немного невпопад замечает Магдалина. В конце концов, они не так близко общались, чтобы она знала о планах Лин на будущее. И в то же время, кто добровольно решит проводить рабочие дни в компании лечебных зелий, бинтов и страдающих пациентов?

[AVA]http://s7.uploads.ru/0HL2U.jpg[/AVA]